Маша Красильцева: дети в спорте
Оригинал взят у mariakras в Закулисье большого спорта
Отрывок из книги Андре Агасси, который иллюстрирует, к сожалению, часто встречающуюся историю взаимоотношений в спорте, как получается нарциссическая травма, как формируется жестокий внутренний критик:
"Незадолго до того как мне исполнилось восемь, отец решил что с меня хватит махания ракеткой в Кембриджском клубе: пора переходить к участию в настоящих турнирах, которые регулярно проходят в Неваде, Аризоне и Калифорнии. Там бы я мог сразиться против настоящих живых мальчишек - своих ровесников. Теперь каждые выходные вся семья забирается в машину, и мы отправляемся либо на север по шоссе 95 в сторону Рино, либо на юг через Хендерсон по плотине Гувера в Феникс через пустыню мимо Скотсдейла или Тусона. Машина, которую ведет отец, - второе самое ненавистное мне место после теннисного корта. Но за меня все решили: я обречен провести детство между этими двумя тюрьмами.
Я выиграл семь своих первых турниров в возрастной группе младше десяти лет. Отец никак не реагировал на это: в его глазах я лишь сделал то, что должен был сделать. По пути обратно, проезжая через плотину, я смотрю на воду, запертую в монолитных стенах. Я вижу надпись на постаменте флагштока: "В честь тех, кого вдохновляла идея превратить заброшенные земли в цветущие сады..." Эта фраза крутится у меня в голове. Заброшенные земли. Есть ли на земле места более заброшенные, чем наш дом посреди пустыни? Я думаю о ярости, распирающей отца, будто река Колорадо, запертая плотиной Гувера. Рано или поздно его прорвет, это лишь вопрос времени. Единственный выход - постараться заблаговременно вскарабкаться на возвышенность. Для меня единственное спасение - побеждать. Всегда побеждать.
Мы едем в Сан-Диего, на стадион Морли Филд. Я играю с мальчиком по имени Джефф Таранго. Он владеет ракеткой гораздо хуже меня, и все же я проигрываю первый сет - 6-4. Я потрясен. Отец готов убить меня... "Почему ты меня не слушал? Почему ты продолжал укороченные удары?" Но я впервые в жизни не боюсь отца. И пусть он в ярости - я разъярен еще сильнее, чем он. Я зол на Таранго, на Бога, на себя самого... Я должен был не допускать, чтобы игра закончилась вот так. Теперь в моем послужном списке всегда будет поражение. И ничего с этим не поделаешь. Я не в силах продолжить мысль, но она приходит сама: я могу ошибаться. Я несовершенен. Дефективен. Миллион мячей, отбитых в поединке с драконом, - выходит, все они зря?
Я много лет слушал, как отец кричит на меня за промахи. Одно-единственное поражение - и вот уже я сам жестоко казню себя. Я перенял его манеру - его нетерпение, перфекционизм, ярость, и теперь его голос не просто похож на мой: его голос стал моим. Чтобы мучить меня, отец больше не нужен. Я прекрасно справлюсь сам."
Маша: на днях у меня был клиент с очень похожей историей, ему всего лишь 9 лет
Отрывок из книги Андре Агасси, который иллюстрирует, к сожалению, часто встречающуюся историю взаимоотношений в спорте, как получается нарциссическая травма, как формируется жестокий внутренний критик:
"Незадолго до того как мне исполнилось восемь, отец решил что с меня хватит махания ракеткой в Кембриджском клубе: пора переходить к участию в настоящих турнирах, которые регулярно проходят в Неваде, Аризоне и Калифорнии. Там бы я мог сразиться против настоящих живых мальчишек - своих ровесников. Теперь каждые выходные вся семья забирается в машину, и мы отправляемся либо на север по шоссе 95 в сторону Рино, либо на юг через Хендерсон по плотине Гувера в Феникс через пустыню мимо Скотсдейла или Тусона. Машина, которую ведет отец, - второе самое ненавистное мне место после теннисного корта. Но за меня все решили: я обречен провести детство между этими двумя тюрьмами.
Я выиграл семь своих первых турниров в возрастной группе младше десяти лет. Отец никак не реагировал на это: в его глазах я лишь сделал то, что должен был сделать. По пути обратно, проезжая через плотину, я смотрю на воду, запертую в монолитных стенах. Я вижу надпись на постаменте флагштока: "В честь тех, кого вдохновляла идея превратить заброшенные земли в цветущие сады..." Эта фраза крутится у меня в голове. Заброшенные земли. Есть ли на земле места более заброшенные, чем наш дом посреди пустыни? Я думаю о ярости, распирающей отца, будто река Колорадо, запертая плотиной Гувера. Рано или поздно его прорвет, это лишь вопрос времени. Единственный выход - постараться заблаговременно вскарабкаться на возвышенность. Для меня единственное спасение - побеждать. Всегда побеждать.
Мы едем в Сан-Диего, на стадион Морли Филд. Я играю с мальчиком по имени Джефф Таранго. Он владеет ракеткой гораздо хуже меня, и все же я проигрываю первый сет - 6-4. Я потрясен. Отец готов убить меня... "Почему ты меня не слушал? Почему ты продолжал укороченные удары?" Но я впервые в жизни не боюсь отца. И пусть он в ярости - я разъярен еще сильнее, чем он. Я зол на Таранго, на Бога, на себя самого... Я должен был не допускать, чтобы игра закончилась вот так. Теперь в моем послужном списке всегда будет поражение. И ничего с этим не поделаешь. Я не в силах продолжить мысль, но она приходит сама: я могу ошибаться. Я несовершенен. Дефективен. Миллион мячей, отбитых в поединке с драконом, - выходит, все они зря?
Я много лет слушал, как отец кричит на меня за промахи. Одно-единственное поражение - и вот уже я сам жестоко казню себя. Я перенял его манеру - его нетерпение, перфекционизм, ярость, и теперь его голос не просто похож на мой: его голос стал моим. Чтобы мучить меня, отец больше не нужен. Я прекрасно справлюсь сам."
Маша: на днях у меня был клиент с очень похожей историей, ему всего лишь 9 лет