Мастер ужасок. Часть 48
Назад Настоящая любовь
Содержание.
Не то сердце
- Я даже не могу определиться, чем сильнее вы двое оскорбили мой ум: тем, что поверили, что я не вооружён против какой-то травяной водички? Или вашей наивной надеждой, что ужаска может восторжествовать над алхимией? Я действительно не могу решить. Чему я тебя только не научил в алхимии - матери всех наук! А ты бежишь к ужаске с травами. Я невероятно разочарован.
Айспин пристегнул цепь Эхо к алхимической печи. Мастер ужасок носился по лаборатории, возился с оборудованием и читал своему пленнику нотации. Через окно были видны толстые ватные облака быстро плывущие по небу. Они становились темнее и тяжелее и только изредка лучи солнца прорывались сквозь них. Дюжины болесвечек, зажжённые Айспином, освещали беспокойным светом комнату.
- Как ты думаешь, кто посадил на крыше цараповую мяту? - спросил он. - И ты считаешь, что я не знаю наизусть от корки до корки ужасковую книгу зелий? Я - мастер ужасок! Восемнадцать ужасков беквичии ледниковой! Два ужаска крестовника обыкновенного! Четыре с половиной ужаска спирогиры! Один ужаск воробьиной спаржи! Магия цветов! Фокус-покус из листиков! Сейчас зарыдаю!
Эхо молчал. Он не воспринимал мастера, чей приглушённый голос едва доходил до его ушей. Он был в шоке, не чувствовал ни страха, ни бешенства. Перед его глазами снова и снова повторялась одна и та же сцена: летящая вниз Ицануела, оставляющая за собой разноцветный шлейф из лепестков.
- Забавно было наблюдать за тобой в подзорную трубу, - продолжил Айспин свою лекцию. - Когда ты тайно убегал на ваши конспиративные встречи. Думаешь, я не знал, что вы пробрались на мою крышу? А этот позорный спектакль в жировом подвале! Вы действительно держали меня за дурака, раз решили, что я не могу вспомнить закрыл я двери или нет! Невероятно!
- Я надеялся, что любовь победит безумие, - ответил Эхо к которому наконец вернулся голос. - Очевидно это было слишком наивно.
И он почуял новый запах в лаборатории, неприятно сладкий и резкий.
- Плавящийся жир и кипящая вода не могут причинить мне вреда,- воскликнул Айспин перекрикивая далёкие раскаты грома. Он подошёл к жировому котлу. - Почему тогда любовь должна быть на такое способна? Ведь можно же и сердце покрыть защитной кожей. Всё дело в опыте. И я накопил его за все эти ночи, пока вываривал животных в котле, чьи эссенции я сегодня соберу воедино. Не думай, что мне было легко в начале! Их болезненные крики и эти все предсмертные хрипы! Но они слой за слоем покрывали моё сердце, пока наконец не превратились в крепкий панцирь. Он защищает меня от всей этой чуши: от любви, от сочувствия, от печали и пощады. Вы выбрали не то сердце!
Айспин открыл вентиль, закрыл другой и выпустил из колбы синее облако пара. Он постучал по нескольким бутылкам, в которых сидели ляйденские человечки и снова обратился к Эхо:
- Но ты должен признать, что я вам отлично подыграл! Мне было очень приятно испытать мои театральные способности. Должен сказать, что зелье, а так же духи, всё же оказали на меня в какой-то степени влияние, которое мне пришлось изо всех сил превозмочь. Я действительно почувствовал симпатию к ужаске, но это даже хорошо, поскольку это облегчило мне в игру. На крыше, когда так сильно пахло духами, я едва нашёл в себе силы толкнуть её. А ведь я так страстно желал её обнять! Не поверишь! Ужаску! И это что-то! Должен выразить ей моё восхищение! Тост за Ицануелу!
Айспин схватил стакан с чёрной жидкостью и одним глотком опустошил его. Сверкнула первая молния и осветила через окно лабораторию, за ней последовал гром. Айспин поднял стакан вверх.
- А это - моё средство против вашего зелья, концентрат крови кожекрылов. Я собираю её понемногу, когда они днём крепко спят. Это будит твоего внутреннего вампира! Усиливает твои тёмные стороны! Убивает твои чувства. Кожекрыл во время охоты не может позволить себе сочувствие или любовь. И это - лучшее средство позволяющее бодрствовать всю ночь. На вкус оно тошнотворно-мерзкое, с побочными эффектами. Но если ты это выдержишь, то царапова мята тебе не страшна! - он поставил стакан на стол и увеличил пламя под котлом.
- На любое обычное существо ваше зелье подействовало бы, - продолжил он. - Но я не какое-то там обычное существо! Возможно я смог бы сопротивляться зелью даже без дополнительных средств. Я постоянно вдыхаю и выдыхаю ядовитые газы и вещества. Эфир, кислоты, растворители, спирт, гипнотические масла, хлороформ, трупные газы. Если бы они могли как-то на меня подействовать, то я бы уже давно умер. Судя по всему они на меня действую совсем наоборот. Меня не убили сотни ударов мечами в Мидгардских горах. Ни одна из распространяемых мною болезней не заразила меня. Я почти не ем, сплю редко, я расходую свою энергию, я пью алкогольные напитки и курю сильнейший табак - и я здоров и силён, как ломовая лошадь! Я не бессмертен, но далеко не такой ранимый и восприимчивый, как другие. И сегодня я совершу последний шаг, отделяющий меня от бессмертия!
Айспин подошёл к столу на котором стояло что-то, накрытое чёрным платком. Может быть алхимический прибор или какая-то машина. Сильнейшая молния осветила комнату, за ней сразу же прогремел гром. Айспин принял важную позу и начал декламировать:
То, что было и постыло,
Время вновь опередило.
Затем он стянул в сторону платок и широко улыбаясь посмотрел на то, что под ним было. Это был не алхимический прибор, как предположил Эхо, а полуразложившийся труп. Черты лица уже невозможно было различить, во многих местах были видны белые кости. Но Эхо сразу понял, кто это был: по его любимому платью он узнал свою умершую хозяйку, Флорию из Железнограда. Отсюда, значит, этот сладковатый тошнотворный запах в лаборатории.
Айспин поднял вверх руки:
Что постыло и отбыло,
Обретет в отваре силы,
Явится в котле насильно:
Силой знаний из могилы.
Он опустил руки и посмотрел на Эхо:
- Как ты уже наверняка с ужасом заметил, я не чураюсь ничего. Я даже стал похитителем трупов! Да, я был в Жерлянковом лесу, с лопатой и мотыгой. Большое, кстати, спасибо за совет с жерлянкой! Раз я всё равно был на кладбище, то заодно и её с собой прихватил. Её было легко найти. Она пахнет жерлянковым мхом. Какая огромная! Я целую ночь потратил на выварку её жира.
- Ты совершенно безумен! - сказал Эхо.
Айспин улыбнулся:
- Ты повторяешься, - сказал он. - Я знаю, что ты считаешь меня сумасшедшим. Но меня это не обижает. Я даже горжусь этим. Это показывает, что ты не можешь мыслить моими категориями, это слишком сложно для твоего царапьего мозга. Ты можешь лишь запоминать факты, но ты не можешь их перерабатывать и создавать что-то новое. Только я это могу! И это должен уметь тот, кто бросает вызов смерти.
Он нежно положил свои длинные пальцы на труп.
- Ты наверняка подумал, что я желаю бессмертие только для себя. Но нет! Я желаю это и Флории. Я хочу вернуть её из ледяного царства, сегодня ночью! И для этого мне нужна твоя помощь.
Айспин взял ножницы, отрезал прядь белоснежных волос Флории и бросил её в жировой котёл. И снова заговорил:
Чую, дух, меня ты слышишь
И на просьбу мне ответишь:
Брось край, вымытый слезами,
Пройди узкими вратами,
Имя чье никто не знает
Смерть от жизни отделяет.
Снаружи темнело и ветер всё сильнее дул в окно. Наступала гроза, которую Айспин предсказал утром. Свитки слетали со столов, пыль, химические порошки о пар из котла смешивались в вихри. Но мастер ужасок наслаждался, что погода так бесцеремонно врывается к нему в лабораторию. Он, повернувшись спиной к царапу, бешено крутил вентили консерватора. Эхо воспользовался моментом и попробовал снять ошейник. Но это было невозможно. Только Айспин мог бы это сделать.
Голос мастера стал совершенно спокойным:
- Мы прожили вместе целый месяц. Я надеюсь, ты не можешь пожаловаться, что это время было неинтересным.
- Нет, действительно не могу, - честно ответил Эхо. Стеклянные колбы консерватора начали тихонько звенеть, в некоторых бурлили жидкости.
- Я тоже кое-чему у тебя научился, - сказал Айспин. - Спокойствию. Самообладанию. Внутреннему равновесию.
Эхо горько улыбнулся. Старый безумец и убийца рассказывал ему о внутреннем равновесии готовясь при этом наделить труп бессмертием и выварить жир царапа. Действительно, безумие - болезнь, невидимая её жертвам.
- И поэтому, сказал Айспин. - Мы должны с тобой попрощаться. Спокойно. В гармонии. Не нарушая внутреннего равновесия.
Он оторвался от вентилей, подошёл к столу, взял в руки скальпель и поднял его вверх.
- Как я и обещал, всё будет быстро и безболезненно, - сказал он.
Огромный нож или кровавый топор палача не так сильно бы испугали Эхо, как этот маленький хирургический инструмент. Миниатюрно лезвие, чуть длиннее ногтя Айспина. НО острее любых ножей, мечей, бритв. Так мало стали нужно, чтобы забрать у него жизнь.
- Я надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь отрубать тебе голову или калечить как-то. Всего лишь маленький надрез на горле, в нужном месте. Кровь так быстро начнёт выливаться из твоего тела, что ты почишь ещё до того, как почувствуешь боль.
"Почишь", - подумал Эхо. Какое ужасное и окончательное слово! Никогда ему не хотелось так сильно жить, как в это мгновение.
- Мы же оба хотим, чтобы после твоей смерти остался красивый труп, - сказал Айпин медленно подходя к царапу. - Видишь там мешок? В нём опилки, которыми я тебя набью. Это опилки из Нурненвальдского леса, это означает, что они очень дорогие и особо долго хранящиеся. Я не жалел средств! Они прослужат сотни лет до того, как тебя придётся заново перенабивать. А это будет наверняка необходимо. Я забальзамирую твоё тело так, что шерсть будет блестеть даже когда опилки рассыпятся в муку. И это всё, кстати, благодаря жиру вытопленному из тысячелетней черепахи. То есть ты даже получишь выгоду от моих исследований.
"Он абсолютно серьёзен", - думал Эхо, в голосе мастера не было ни нотки сарказма или иронии. "Он действительно считает, что мне интересно чем он мой труп забальзамирует".
Мысленно АЙспин уже вычищал внутренности Эхо и набивал его опилками.
Эхо инстинктивно сделал то, что делают все царапы, когда им угрожает опасность: поднял хвост вверх, распушил его и злобно зашипел. Но на Айспина это никак не подействовало.
- Да, шипи, - сказал он. - Если тебе от этого легче. Ты можешь также кусать и царапаться. Но всё это не облегчит твоего положения, а скорее приведёт к более кровавой и болезненной ситуации. Я могу промахнутся с надрезом. Мимо аорты. Тогда я должен ещё раз резать. Испорчу твой мех. Нанесу тебе бессмысленную боль. Мы же оба этого не желаем. Или?
Эхо перестал шипеть, выпрямил спину и опустил хвост. Да, это было действительно бессмысленно. Зачем ухудшать ситуацию? Ведь на свой лад Айспин желал ему только хорошее.
- Лучше всего будет, если ты ляжешь и закроешь глаза, - сказал он мягко, пытаясь успокоить царапа, и спрятал скальпель за спиной, чтобы Эхо его не видел. - Через секунды всё закончится. МЫ должны сейчас попрощаться. Давай закончим с достоинством закончим наши дела!
"Он прав", - подумал Эхо. Зачем инсценировать унизительный, кровавый и болезненный спектакль? Просто закрыть глаза. Почить.
"НЕТ!" - закричал внутри него другой голос. "Ни в коем случае! Сражайся! Шипи! Кусай! Царапай! До последнего!"
Что-то белое и прозрачное появилось перед Эхо и как занавес, медленно поднимаемый вверх невидимыми нитями, отделило его от Айспина. На секунду Эхо подумал, что теряет сознание. Но затем он понял, что это было свареное привидение, медленно выползающее из щелей пола, чудесносветящийся туман с того света.
Революция
Содержание.
Содержание.
Не то сердце
- Я даже не могу определиться, чем сильнее вы двое оскорбили мой ум: тем, что поверили, что я не вооружён против какой-то травяной водички? Или вашей наивной надеждой, что ужаска может восторжествовать над алхимией? Я действительно не могу решить. Чему я тебя только не научил в алхимии - матери всех наук! А ты бежишь к ужаске с травами. Я невероятно разочарован.
Айспин пристегнул цепь Эхо к алхимической печи. Мастер ужасок носился по лаборатории, возился с оборудованием и читал своему пленнику нотации. Через окно были видны толстые ватные облака быстро плывущие по небу. Они становились темнее и тяжелее и только изредка лучи солнца прорывались сквозь них. Дюжины болесвечек, зажжённые Айспином, освещали беспокойным светом комнату.
- Как ты думаешь, кто посадил на крыше цараповую мяту? - спросил он. - И ты считаешь, что я не знаю наизусть от корки до корки ужасковую книгу зелий? Я - мастер ужасок! Восемнадцать ужасков беквичии ледниковой! Два ужаска крестовника обыкновенного! Четыре с половиной ужаска спирогиры! Один ужаск воробьиной спаржи! Магия цветов! Фокус-покус из листиков! Сейчас зарыдаю!
Эхо молчал. Он не воспринимал мастера, чей приглушённый голос едва доходил до его ушей. Он был в шоке, не чувствовал ни страха, ни бешенства. Перед его глазами снова и снова повторялась одна и та же сцена: летящая вниз Ицануела, оставляющая за собой разноцветный шлейф из лепестков.
- Забавно было наблюдать за тобой в подзорную трубу, - продолжил Айспин свою лекцию. - Когда ты тайно убегал на ваши конспиративные встречи. Думаешь, я не знал, что вы пробрались на мою крышу? А этот позорный спектакль в жировом подвале! Вы действительно держали меня за дурака, раз решили, что я не могу вспомнить закрыл я двери или нет! Невероятно!
- Я надеялся, что любовь победит безумие, - ответил Эхо к которому наконец вернулся голос. - Очевидно это было слишком наивно.
И он почуял новый запах в лаборатории, неприятно сладкий и резкий.
- Плавящийся жир и кипящая вода не могут причинить мне вреда,- воскликнул Айспин перекрикивая далёкие раскаты грома. Он подошёл к жировому котлу. - Почему тогда любовь должна быть на такое способна? Ведь можно же и сердце покрыть защитной кожей. Всё дело в опыте. И я накопил его за все эти ночи, пока вываривал животных в котле, чьи эссенции я сегодня соберу воедино. Не думай, что мне было легко в начале! Их болезненные крики и эти все предсмертные хрипы! Но они слой за слоем покрывали моё сердце, пока наконец не превратились в крепкий панцирь. Он защищает меня от всей этой чуши: от любви, от сочувствия, от печали и пощады. Вы выбрали не то сердце!
Айспин открыл вентиль, закрыл другой и выпустил из колбы синее облако пара. Он постучал по нескольким бутылкам, в которых сидели ляйденские человечки и снова обратился к Эхо:
- Но ты должен признать, что я вам отлично подыграл! Мне было очень приятно испытать мои театральные способности. Должен сказать, что зелье, а так же духи, всё же оказали на меня в какой-то степени влияние, которое мне пришлось изо всех сил превозмочь. Я действительно почувствовал симпатию к ужаске, но это даже хорошо, поскольку это облегчило мне в игру. На крыше, когда так сильно пахло духами, я едва нашёл в себе силы толкнуть её. А ведь я так страстно желал её обнять! Не поверишь! Ужаску! И это что-то! Должен выразить ей моё восхищение! Тост за Ицануелу!
Айспин схватил стакан с чёрной жидкостью и одним глотком опустошил его. Сверкнула первая молния и осветила через окно лабораторию, за ней последовал гром. Айспин поднял стакан вверх.
- А это - моё средство против вашего зелья, концентрат крови кожекрылов. Я собираю её понемногу, когда они днём крепко спят. Это будит твоего внутреннего вампира! Усиливает твои тёмные стороны! Убивает твои чувства. Кожекрыл во время охоты не может позволить себе сочувствие или любовь. И это - лучшее средство позволяющее бодрствовать всю ночь. На вкус оно тошнотворно-мерзкое, с побочными эффектами. Но если ты это выдержишь, то царапова мята тебе не страшна! - он поставил стакан на стол и увеличил пламя под котлом.
- На любое обычное существо ваше зелье подействовало бы, - продолжил он. - Но я не какое-то там обычное существо! Возможно я смог бы сопротивляться зелью даже без дополнительных средств. Я постоянно вдыхаю и выдыхаю ядовитые газы и вещества. Эфир, кислоты, растворители, спирт, гипнотические масла, хлороформ, трупные газы. Если бы они могли как-то на меня подействовать, то я бы уже давно умер. Судя по всему они на меня действую совсем наоборот. Меня не убили сотни ударов мечами в Мидгардских горах. Ни одна из распространяемых мною болезней не заразила меня. Я почти не ем, сплю редко, я расходую свою энергию, я пью алкогольные напитки и курю сильнейший табак - и я здоров и силён, как ломовая лошадь! Я не бессмертен, но далеко не такой ранимый и восприимчивый, как другие. И сегодня я совершу последний шаг, отделяющий меня от бессмертия!
Айспин подошёл к столу на котором стояло что-то, накрытое чёрным платком. Может быть алхимический прибор или какая-то машина. Сильнейшая молния осветила комнату, за ней сразу же прогремел гром. Айспин принял важную позу и начал декламировать:
То, что было и постыло,
Время вновь опередило.
Затем он стянул в сторону платок и широко улыбаясь посмотрел на то, что под ним было. Это был не алхимический прибор, как предположил Эхо, а полуразложившийся труп. Черты лица уже невозможно было различить, во многих местах были видны белые кости. Но Эхо сразу понял, кто это был: по его любимому платью он узнал свою умершую хозяйку, Флорию из Железнограда. Отсюда, значит, этот сладковатый тошнотворный запах в лаборатории.
Айспин поднял вверх руки:
Что постыло и отбыло,
Обретет в отваре силы,
Явится в котле насильно:
Силой знаний из могилы.
Он опустил руки и посмотрел на Эхо:
- Как ты уже наверняка с ужасом заметил, я не чураюсь ничего. Я даже стал похитителем трупов! Да, я был в Жерлянковом лесу, с лопатой и мотыгой. Большое, кстати, спасибо за совет с жерлянкой! Раз я всё равно был на кладбище, то заодно и её с собой прихватил. Её было легко найти. Она пахнет жерлянковым мхом. Какая огромная! Я целую ночь потратил на выварку её жира.
- Ты совершенно безумен! - сказал Эхо.
Айспин улыбнулся:
- Ты повторяешься, - сказал он. - Я знаю, что ты считаешь меня сумасшедшим. Но меня это не обижает. Я даже горжусь этим. Это показывает, что ты не можешь мыслить моими категориями, это слишком сложно для твоего царапьего мозга. Ты можешь лишь запоминать факты, но ты не можешь их перерабатывать и создавать что-то новое. Только я это могу! И это должен уметь тот, кто бросает вызов смерти.
Он нежно положил свои длинные пальцы на труп.
- Ты наверняка подумал, что я желаю бессмертие только для себя. Но нет! Я желаю это и Флории. Я хочу вернуть её из ледяного царства, сегодня ночью! И для этого мне нужна твоя помощь.
Айспин взял ножницы, отрезал прядь белоснежных волос Флории и бросил её в жировой котёл. И снова заговорил:
Чую, дух, меня ты слышишь
И на просьбу мне ответишь:
Брось край, вымытый слезами,
Пройди узкими вратами,
Имя чье никто не знает
Смерть от жизни отделяет.
Снаружи темнело и ветер всё сильнее дул в окно. Наступала гроза, которую Айспин предсказал утром. Свитки слетали со столов, пыль, химические порошки о пар из котла смешивались в вихри. Но мастер ужасок наслаждался, что погода так бесцеремонно врывается к нему в лабораторию. Он, повернувшись спиной к царапу, бешено крутил вентили консерватора. Эхо воспользовался моментом и попробовал снять ошейник. Но это было невозможно. Только Айспин мог бы это сделать.
Голос мастера стал совершенно спокойным:
- Мы прожили вместе целый месяц. Я надеюсь, ты не можешь пожаловаться, что это время было неинтересным.
- Нет, действительно не могу, - честно ответил Эхо. Стеклянные колбы консерватора начали тихонько звенеть, в некоторых бурлили жидкости.
- Я тоже кое-чему у тебя научился, - сказал Айспин. - Спокойствию. Самообладанию. Внутреннему равновесию.
Эхо горько улыбнулся. Старый безумец и убийца рассказывал ему о внутреннем равновесии готовясь при этом наделить труп бессмертием и выварить жир царапа. Действительно, безумие - болезнь, невидимая её жертвам.
- И поэтому, сказал Айспин. - Мы должны с тобой попрощаться. Спокойно. В гармонии. Не нарушая внутреннего равновесия.
Он оторвался от вентилей, подошёл к столу, взял в руки скальпель и поднял его вверх.
- Как я и обещал, всё будет быстро и безболезненно, - сказал он.
Огромный нож или кровавый топор палача не так сильно бы испугали Эхо, как этот маленький хирургический инструмент. Миниатюрно лезвие, чуть длиннее ногтя Айспина. НО острее любых ножей, мечей, бритв. Так мало стали нужно, чтобы забрать у него жизнь.
- Я надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь отрубать тебе голову или калечить как-то. Всего лишь маленький надрез на горле, в нужном месте. Кровь так быстро начнёт выливаться из твоего тела, что ты почишь ещё до того, как почувствуешь боль.
"Почишь", - подумал Эхо. Какое ужасное и окончательное слово! Никогда ему не хотелось так сильно жить, как в это мгновение.
- Мы же оба хотим, чтобы после твоей смерти остался красивый труп, - сказал Айпин медленно подходя к царапу. - Видишь там мешок? В нём опилки, которыми я тебя набью. Это опилки из Нурненвальдского леса, это означает, что они очень дорогие и особо долго хранящиеся. Я не жалел средств! Они прослужат сотни лет до того, как тебя придётся заново перенабивать. А это будет наверняка необходимо. Я забальзамирую твоё тело так, что шерсть будет блестеть даже когда опилки рассыпятся в муку. И это всё, кстати, благодаря жиру вытопленному из тысячелетней черепахи. То есть ты даже получишь выгоду от моих исследований.
"Он абсолютно серьёзен", - думал Эхо, в голосе мастера не было ни нотки сарказма или иронии. "Он действительно считает, что мне интересно чем он мой труп забальзамирует".
Мысленно АЙспин уже вычищал внутренности Эхо и набивал его опилками.
Эхо инстинктивно сделал то, что делают все царапы, когда им угрожает опасность: поднял хвост вверх, распушил его и злобно зашипел. Но на Айспина это никак не подействовало.
- Да, шипи, - сказал он. - Если тебе от этого легче. Ты можешь также кусать и царапаться. Но всё это не облегчит твоего положения, а скорее приведёт к более кровавой и болезненной ситуации. Я могу промахнутся с надрезом. Мимо аорты. Тогда я должен ещё раз резать. Испорчу твой мех. Нанесу тебе бессмысленную боль. Мы же оба этого не желаем. Или?
Эхо перестал шипеть, выпрямил спину и опустил хвост. Да, это было действительно бессмысленно. Зачем ухудшать ситуацию? Ведь на свой лад Айспин желал ему только хорошее.
- Лучше всего будет, если ты ляжешь и закроешь глаза, - сказал он мягко, пытаясь успокоить царапа, и спрятал скальпель за спиной, чтобы Эхо его не видел. - Через секунды всё закончится. МЫ должны сейчас попрощаться. Давай закончим с достоинством закончим наши дела!
"Он прав", - подумал Эхо. Зачем инсценировать унизительный, кровавый и болезненный спектакль? Просто закрыть глаза. Почить.
"НЕТ!" - закричал внутри него другой голос. "Ни в коем случае! Сражайся! Шипи! Кусай! Царапай! До последнего!"
Что-то белое и прозрачное появилось перед Эхо и как занавес, медленно поднимаемый вверх невидимыми нитями, отделило его от Айспина. На секунду Эхо подумал, что теряет сознание. Но затем он понял, что это было свареное привидение, медленно выползающее из щелей пола, чудесносветящийся туман с того света.
Революция
Содержание.