Как я был миссионером...
Кажется, это было буквально вчера, а на самом деле прошло 29 лет.
...Шел 1993 год, первый год моего священнического служения. Мне все было в новинку, а значит - всё было интересно и увлекательно. А еще радость обретения веры была настолько яркой и свежей, что мне хотелось делится этой радостью со всеми вокруг. Многое из того, что сегодня составляет привычную обыденность - мобильные телефоны, компьютеры, интернет, GPS, доступная информация и наличие автомобиля чуть ли не в каждой семье - всё это воспринималось как несбыточная сказка, или фантастическое будущее. В нашем регионе храмов практически не было целых 50 лет: последний храм был закрыт в 1938 году, а тот, единственный городской храм, в котором я служил вторым священником открылся в 1988 году, в «сельском» районе маленького городка. К нам приезжали жители со всех близких и не очень близких сел для того, чтобы покреститься, причаститься, отпеть усопших или, хотя бы, просто помолиться, «подышать церковной атмосферой», ведь, несмотря на отсутствие храмов - Церковь в нашем Горном Алтае и в советские безбожные годы оставалась: так в маленьком домике на берегу реки, с самых тридцатых годов жили монахини упраздненного большевиками женского монастыря и к ним тайно приходили люди помолиться, а временами и приезжали священники из Бийска. В квартирах и частных домах проживали простые труженики - «дедушки» и «бабушки», что не утратили веры и жажды Бога, несмотря на весь прессинг и диктат со стороны безбожной власти. А с конца 80-х в Горный Алтай стали переезжать и те, кого назовут «верующими интеллигентами» и «религиозными диссидентами» - люди образованные, мыслящие. Некоторые из них имели ученые степени и трудились в престижных ВУЗах, в том числе - и в Столице. Но обретя веру во Христа они стали привлекать к себе внимание со стороны «органов» и поэтому решили уехать «в глубинку». Благодаря одной такой семье и состоялось то приключение, о котором мне сегодня и вспомнилось. Эта семья когда-то жила где-то в Центре, чуть ли не в Москве, а теперь поселилась в маленькой таежной деревеньке со смешным названием Тондошка. Глава семьи - Валентин - был болен. Причем его болезнь стала следствием того интенсивного лечения, что ему пришлось перенести по рекомендации одной, сегодня известной организации, котрую конспиративно называли Конторой Глубокого Бурения. Валентина лечили от «религиозных предрассудков», лечили так, что выписали с целым букетом различных заболеваний и телесных немощей - практически инвалидом. Но, теряя здоровье физическое он настолько окреп духовно, что стал воплощенной иллюстрацией слов Апостола Павла: «Ибо для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение» (Фил. 1. 21). В деревенской жизни, к которой его семья была совершенно неподготовлена, а значит пришлось переносить и голод, и холод, и всевозможные лишения - его всё устраивало! Всё, кроме одного: он был лишен Причастия Святым Христовым Тайнам и от этого страдал, гораздо больше, чем от лишений и телесных недугов. И тогда, его любящая супруга Ольга поехала в город, в единственный в регионе храм, чтобы пригласить священника со Святыми Дарами. До этого момента мне неоднократно доводилось причащать «на дому» болящих, в том числе и в деревнях. Но в таких случаях «приглашающая сторона» брала на себя решение «транспортной проблемы» - и за мной приезжали или родственники болящего человека, или же, если родственники не имели своего транспортного средства - они нанимали транспорт. А здесь... Ольга сразу сказала, что у нее машины, как и возможности нанять её - нет. Она разговаривала с настоятелем и он внезапно пригласил меня присоединиться к разговору. Еще не поняв сути происходящего, я уже понял, что в ближайшее время меня ждет интересное приключение, что для молодого человека (а на тот момент я еще не успел разменять и первую четверть века) не страшно. а увлекательно.
И вот, 22 марта 1993 года, отслужив с утра Божественную Литургию Преждеосвященных Даров, взяв с собой Дароносицу, Крест, Евангелие и крестильный ящик, я пошел на автовокзал, чтобы выехать в далекую и неведомую Тондошку...
Хотя, «далекую» - это может быть, слишком громко сказано: всего-то надо было проехать около 120 км, да потом еще километров пять - пройти пешком, что в целом, меня не пугало, так как в студенческие годы мне доводилось «по свету не мало хаживать» - и в турпоходы, и по необходимости. И здесь ничего бы и не произошло, и даже вспомнить, может быть, было бы нечего, если бы - не одно «НО»: то ли наш доблестный автобус мечтал о заслуженном отдыхе, то ли водитель был такой «лихач» и «гонщик», что за всю дорогу наше транспортное средство ни разу не разбежалось быстрее скорости в 40 км/ч. Соответственно, если бы мы ехали без остановок и проволочек - то при таких темпах путь 120 км прошли бы за три часа. А так как останавливаться приходилось неоднократно, как для посадки-высадки пассажиров в попутных деревнях, так и по необходимости (например, один их подъемчиков для нашего автоРосинанта оказался непосильным, и тогда мы - в основном - мужики-пассажиры - его просто вытолкали в гору, при том «нехило» испачкались, а потом, при первой же возможности остановились почиститься). В итоге, когда мы доехали до перекрестка с указателем на Тондошку - стрелки часов уверенно показывали послезакатное время и ночь, несмотря на весеннее равноденствие, вступала в свои права.
Несмотря на то, что март считается месяцем весенним и в городе, а также по дороге это вполне ощущалось - отойдя совсем немного от трассы я быстро понял, что зима не ушла далеко, и что если мне не удастся дойти до человеческого жилья - замерзнуть в тайге - вполне реальная перспектива. Тут же как-то сразу вспомнились Севайстийские сорок мучеников и их страдание - и в сердце зазвучала молитва, обращенная к ним. До того момента мне не доводилось путешествовать в одиночку по ночной таежной дороге и сейчас было как-то неуютно и одиноко, что я был готов на многое, лишь бы побыстрее оказаться среди людей. Кстати, мои опасения оказались не совсем пустыми: тогда, когда я все-таки дойду до деревни и встречу первого человека и спрошу его, как мне найти нужный дом - он, расспросив меня кто я и зачем пришел к ним в деревню - не скроет того, что с его точки зрения я поступил кране неразумно, так как уже в это время голодные медведи просыпаются от зимней спячки и в поисках пищи могут вполне поживится и одиноким путником. Но, слава Богу, мне ни медведей ни волков на протяжении пути не встретилось. Зато встретилась развилка: дорога, про которую я был уверен, что она одна - вдруг разделилась. И я пошел по той, которая лучше. Однако, прошел совсем немного: эта дорога мне показалась слишком гладкой: позже - днем, когда я буду идти обратно, я специально, при солнечном свете, посмотрю и увижу, что это не дорога, а след от сена, которое возили волоком в стогах... И если бы я ночью пошел бы этим путем - до деревни бы точно бы не добрался. А тут, в ночной тьме я стоял на сенном следу и соображал: правильно ли я иду? А потом прислушался и явственно услышал, как собаки лают в той стороне, от которой я стал удаляться...
...Развернувшись и потопал на лай собак, а вскоре и увидел дома.
Теперь мне надо было найти нужный дом. И вот, в ограде одного из домовладений я увидел человека и обратился к нему: «Простите пожалуйста! Вы не подскажите, где здесь живут такие-то такие?» - На что он спросил: «А Вы - кто? И Зачем вам они нужны?»
Я: « я - священник из Горно-Алтайска, приехал по приглашению, чтобы исповедовать и причастить болящего»
Он: «подождите немного!» - и зашел в дом. Вышел он с ружьем на плече и пояснил про проснувшихся медведей, на что я почувствовал, как ликий холодок крадется по спине. «Но с другой стороны - сказал я себе - мне же удалось пройти пять километров по безлюдной дороге через тайгу, значит, Господь меня сохранил. А теперь я иду с вооруженным человеком, да еще по селу. Так что тут встречи с медведем - не будет!»
Действительно, вскоре мы подошли к нужному дому, который, кстати, я вряд ли бы нашел и при свете дня... Мой благодетель проводил меня до самого порога. А там меня уже ждали. Мы поужинали, помолились и расположились на ночлег. А утром я принял исповедь у настоящего мученика за Христа, преподал ему и другим Святые Христовы Тайны и совершил соборование. Потом Ольга, которая работала в школе, предложила покрестить желающих сельчан в школьном спортзале, и после краткой огласительной беседы о смысле Крещения и основах христианской веры и жизни я совершил чин крещения собравшихся. В итоге - опоздал на автобус и домой добирался также со многими приключениями...
... Позднее мне доведется многократно и многообразно заниматься тем, что называется миссионерским служением, будет множество поездок, встреч, мероприятий, которые смогли бы украсить любой отчет по миссионерской работе, но недавно, еще раз перечитав замечательное произведение выдающегося миссионера 19 века, первого священника-алтайца протоиерея Михаила Чевалкова «Памятное завещание», а так же ознакомившись с «Записками миссионера» протоиерея Василия Вербицкого мне как-то стало по-особому ясно, что несмотря на то, что я даже в двух епархиях какое-то время возглавлял миссионерские отделы и «на белом глазу» считал, что «занимаюсь миссионерской работой» - по настоящему миссионерская поездка в моей биографии была только одна. Та, самая первая, когда я, будучи неопытным и неравнодушным, совершенно неготовым, но горящим желанием послужить Богу и ближним поехал в неведомую мне Тондошку и, несмотря на все трудности и опасности, со мной неотступно был Сам Господь Иисус Христос.