Охота на сайгаков
Э. А. Эверсман. Естественная история Оренбургского края. Часть II. Естественная история млекопитающих животных Оренбургского края, их образ жизни, способы ловли и отношение к промышленности / Перевод В. И. Даля. - Казань, 1850. 
Сайгаки водятся большими стадами, по нескольку сот вместе, в южной и средней части Киргизских степей на восток от Каспийского моря: на Усть-Урте, в песках около Аральского моря и близь Сыр-Дарья, также и к северу на несколько градусов оттуда. Эти страны суть центральные места их постоянного пребывания, они держатся тут круглый год; но зимою более или менее значительная часть их уходит на юг, смотря по глубине выпавшего снега, другие же, напротив, остаются в странах еще более северных, где они держатся по местам бесснежным, по пескам и солончакам. Летом сайгаки, ища лучшего корма, переселяются к северу, потому что в южных степях трава совершенно высыхает и сгорает от солнца; если ж где и остается корм, то киргизы пасут тут свои стада. Чем жарче и суше лето, тем большее число сайгаков приходит в северные степи. На пограничной линии между Оренбургом и Уральском они доходят до Урала, но не переходят чрез эту реку, между тем как ниже по Уралу до Каспийского моря они ежегодно в неимоверном количестве переплывают на эту сторону и распространяются по всей Каспийской степи между Волгою и Уралом. Когда зима приближается, большая часть сайгаков опять возвращается на юг, но также многие из них остаются зимовать поблизости Каспийского моря.
Большие ноздри у сайгаков служат, вероятно, к тому, чтоб во время быстрого бега легче совершалось дыхание. У киргизов и также, хотя реже, у башкирцев существует общее обыкновение широко разрезывать ноздри тем лошадям, которые родились с узкими ноздрями или которых хотят употреблять для быстрой скачки. Сайгакам широкие ноздри их причиняют много мучений. Весною и летом воздух бывает наполнен мириадами маленьких мошек, и они беспрестанно втягиваются дыханием или залетают в нос сайгакам, которые от того нередко приходят в бешенство, бегут прямо на человека, ничего не видят и не слышат. Не только сайгаков, но также людей и скотину, мошки эти часто приводят в отчаяние. Местами воздух густо наполнен ими, и целые облака их движутся в воздухе над степью, следуя течению ветра. Поэтому, если очень жарко, сайгаки обыкновенно лежат, в течение дня, на скате холмов, засунув морду, как можно дальше, в отверстие какой-нибудь норы и остаются неподвижными. Козаки, живущие на линии, особенно в окрестности Орской и Губерлинской крепостей, где степь холмистая, охотясь на сайгаков, пользуются этим обстоятельством, подкрадываются и стреляют их из винтовок маленькими пулями.
Кроме того, сайгаки терпят от оводов больше мучений, нежели другие животные. В продолжение жаркого летнего времени, тело их бывает покрыто шишками и нарывами, происходящими от личинок этих мух. Личинки питаются в нарывах до тех пор, пока придет время превращения в куколку, тогда они выпадают на землю и превращаются. Летом редко найдется сайгачья шкура, которая не была бы продыравлена от этих нарывов; некоторые даже вовсе не годятся к употреблению, потому что на них находится 30-40 отверстий. Поэтому сайгаков бьют больше осенью, нежели летом; но вообще цена сайгачьих шкур очень низка. Мясо их в тех странах мало уважается, хотя и едят его. Желтые полупрозрачные рога сайгаков покупают на линии в большом количестве, отвозят в Кяхту и продают китайцам. Говорят, что в Китае их перетапливают и приготовляют из них разные вещи, напр. прозрачные пластинки для фонарей и тому подобное. Вещество сайгачьих рогов весьма отличается от бычачьего: концентрических слоев в нем не видно и оно гораздо мягче и вязче.
Хотя стан сайгака не весьма строен, но быстрота бега его невероятна. Если идти против ветра или скрываться за холмами, то иногда близко случается подойти к сайгакам, и тут поистине удивительно видеть, как быстро они разбегаются в одно мгновение, так что чрез несколько секунд уже исчезают за горизонтом. Верховая лошадь не может догнать молодого осьмидневного сайгака.
На нижней части Урала, казаки стреляют сайгаков, подкрадываясь к ним по лощинам между песчаными холмами и всегда противу ветра, потому что зрение этих животных, несмотря на большие глаза, довольно слабо, хотя чутье чрезвычайно тонкое.
Нередко случается также, что козаки убивают палками значительное число сайгаков, именно в то время, когда они переправляются чрез Урал. Они плывут всегда большими стадами, самые храбрые впереди, а остальные, подобно овцам, слепо следуют за передними. Обыкновенно в таких случаях допускают передних переплыть на другой берег; за ними плывут и другие, и тогда можно убить их большое количество, прежде нежели они вздумают возвратиться.
Киргизы убивают сайгаков следующим странным способом: на ровной степи, поросшей полынью, любимым кормом сайгаков, делают из земли или из дерна кучки вышиною около 3 футов. Кучки эти образуют прямые линии, расходящиеся приблизительно под углом 45-60°. В конце угла, кучки, находящиеся на одной линии, очень близки одна от другой, на расстоянии 3-5 шагов; но потом чем дальше, тем реже они расставлены, и крайние удалены одна от другой сажен на 70. Большое отверстие угла бывает шириною около 3-х верст, а узкий конец его также открыт, и он шириною около 15 футов. Пред этим последним отверстием поставлены, на ½ фута один от другого, стебли камыша, наклоненные косо к отверстию угла, тонкими концами вперед. Эта камышовая солома довольно тверда, у основания толщиною около пальца, а наверху, где кисть отрезана, она острая. Когда ловушка готова, киргизы караулят верхом на лошадях, и, заметя стадо сайгаков, пасущихся вблизи широкого отверстия угла, они стараются загнать их внутрь его. Пугливые животные принимают земляные кучи за людей, не смеют приблизиться к ним и бегут среди их к концу угла, преследуемые криком киргизов. Чем ближе кучки одна к другой, тем больше они боятся, и, не смея броситься в сторону, хотят напоследок спастись чрез отверстие и накалываются на камыш. Почти невероятно, чтоб животное такой величины, как сайгак, могло заколоться до смерти тростником, но тем не менее это действительно так, и я сам был свидетелем, как даже одна из наших охотничьих собак, преследуя дичь и попавши в этот камыш, закололась до смерти.
На Усть-Урте или, говоря правильнее, на верхнем краю этого берега, называемого киргизами Чинк, они ловят антилоп следующим образом: удобное место около 300 шагов в длину и различной ширины, смотря по обстоятельствам, огораживается стеною в 3 или 4 фута вышиною, сделанною на скорую руку из каменьев, положенных один на другой. На одной стороне оставляют в стене маленькое отверстие. Ниже этого места на скате находится ущелье, обведенное другою каменною стеною такой вышины, что антилопы не в состоянии перепрыгнуть чрез нее. Для этого выбирают удобные места, такие, чтоб меньше было работы. Один из киргизов садится потом верхом, едет по Усть-Урту в степь верст за 10, 15 и далее, отыскивает антилоп и, подражая искусно свистящему крику самок, обманывает самцов и уводит их за собою. Оставив лошадь, он пробирается вместе с ними чрез отверстие в огороженное место, потом переходит на другую сторону загородки и продолжает кричать подобно самке. Вслед за тем другой киргиз, который до того скрывался, с криком становится в отверстие верхней ловушки; испуганные животные хотят спастись смелым прыжком, перескакивают чрез стену в нижнюю загородку и остаются там пойманными.
Т. Г. Шевченко. Сайгаки. 1848
Сайгаки водятся большими стадами, по нескольку сот вместе, в южной и средней части Киргизских степей на восток от Каспийского моря: на Усть-Урте, в песках около Аральского моря и близь Сыр-Дарья, также и к северу на несколько градусов оттуда. Эти страны суть центральные места их постоянного пребывания, они держатся тут круглый год; но зимою более или менее значительная часть их уходит на юг, смотря по глубине выпавшего снега, другие же, напротив, остаются в странах еще более северных, где они держатся по местам бесснежным, по пескам и солончакам. Летом сайгаки, ища лучшего корма, переселяются к северу, потому что в южных степях трава совершенно высыхает и сгорает от солнца; если ж где и остается корм, то киргизы пасут тут свои стада. Чем жарче и суше лето, тем большее число сайгаков приходит в северные степи. На пограничной линии между Оренбургом и Уральском они доходят до Урала, но не переходят чрез эту реку, между тем как ниже по Уралу до Каспийского моря они ежегодно в неимоверном количестве переплывают на эту сторону и распространяются по всей Каспийской степи между Волгою и Уралом. Когда зима приближается, большая часть сайгаков опять возвращается на юг, но также многие из них остаются зимовать поблизости Каспийского моря.
Большие ноздри у сайгаков служат, вероятно, к тому, чтоб во время быстрого бега легче совершалось дыхание. У киргизов и также, хотя реже, у башкирцев существует общее обыкновение широко разрезывать ноздри тем лошадям, которые родились с узкими ноздрями или которых хотят употреблять для быстрой скачки. Сайгакам широкие ноздри их причиняют много мучений. Весною и летом воздух бывает наполнен мириадами маленьких мошек, и они беспрестанно втягиваются дыханием или залетают в нос сайгакам, которые от того нередко приходят в бешенство, бегут прямо на человека, ничего не видят и не слышат. Не только сайгаков, но также людей и скотину, мошки эти часто приводят в отчаяние. Местами воздух густо наполнен ими, и целые облака их движутся в воздухе над степью, следуя течению ветра. Поэтому, если очень жарко, сайгаки обыкновенно лежат, в течение дня, на скате холмов, засунув морду, как можно дальше, в отверстие какой-нибудь норы и остаются неподвижными. Козаки, живущие на линии, особенно в окрестности Орской и Губерлинской крепостей, где степь холмистая, охотясь на сайгаков, пользуются этим обстоятельством, подкрадываются и стреляют их из винтовок маленькими пулями.
Кроме того, сайгаки терпят от оводов больше мучений, нежели другие животные. В продолжение жаркого летнего времени, тело их бывает покрыто шишками и нарывами, происходящими от личинок этих мух. Личинки питаются в нарывах до тех пор, пока придет время превращения в куколку, тогда они выпадают на землю и превращаются. Летом редко найдется сайгачья шкура, которая не была бы продыравлена от этих нарывов; некоторые даже вовсе не годятся к употреблению, потому что на них находится 30-40 отверстий. Поэтому сайгаков бьют больше осенью, нежели летом; но вообще цена сайгачьих шкур очень низка. Мясо их в тех странах мало уважается, хотя и едят его. Желтые полупрозрачные рога сайгаков покупают на линии в большом количестве, отвозят в Кяхту и продают китайцам. Говорят, что в Китае их перетапливают и приготовляют из них разные вещи, напр. прозрачные пластинки для фонарей и тому подобное. Вещество сайгачьих рогов весьма отличается от бычачьего: концентрических слоев в нем не видно и оно гораздо мягче и вязче.
Хотя стан сайгака не весьма строен, но быстрота бега его невероятна. Если идти против ветра или скрываться за холмами, то иногда близко случается подойти к сайгакам, и тут поистине удивительно видеть, как быстро они разбегаются в одно мгновение, так что чрез несколько секунд уже исчезают за горизонтом. Верховая лошадь не может догнать молодого осьмидневного сайгака.
На нижней части Урала, казаки стреляют сайгаков, подкрадываясь к ним по лощинам между песчаными холмами и всегда противу ветра, потому что зрение этих животных, несмотря на большие глаза, довольно слабо, хотя чутье чрезвычайно тонкое.
Нередко случается также, что козаки убивают палками значительное число сайгаков, именно в то время, когда они переправляются чрез Урал. Они плывут всегда большими стадами, самые храбрые впереди, а остальные, подобно овцам, слепо следуют за передними. Обыкновенно в таких случаях допускают передних переплыть на другой берег; за ними плывут и другие, и тогда можно убить их большое количество, прежде нежели они вздумают возвратиться.
Киргизы убивают сайгаков следующим странным способом: на ровной степи, поросшей полынью, любимым кормом сайгаков, делают из земли или из дерна кучки вышиною около 3 футов. Кучки эти образуют прямые линии, расходящиеся приблизительно под углом 45-60°. В конце угла, кучки, находящиеся на одной линии, очень близки одна от другой, на расстоянии 3-5 шагов; но потом чем дальше, тем реже они расставлены, и крайние удалены одна от другой сажен на 70. Большое отверстие угла бывает шириною около 3-х верст, а узкий конец его также открыт, и он шириною около 15 футов. Пред этим последним отверстием поставлены, на ½ фута один от другого, стебли камыша, наклоненные косо к отверстию угла, тонкими концами вперед. Эта камышовая солома довольно тверда, у основания толщиною около пальца, а наверху, где кисть отрезана, она острая. Когда ловушка готова, киргизы караулят верхом на лошадях, и, заметя стадо сайгаков, пасущихся вблизи широкого отверстия угла, они стараются загнать их внутрь его. Пугливые животные принимают земляные кучи за людей, не смеют приблизиться к ним и бегут среди их к концу угла, преследуемые криком киргизов. Чем ближе кучки одна к другой, тем больше они боятся, и, не смея броситься в сторону, хотят напоследок спастись чрез отверстие и накалываются на камыш. Почти невероятно, чтоб животное такой величины, как сайгак, могло заколоться до смерти тростником, но тем не менее это действительно так, и я сам был свидетелем, как даже одна из наших охотничьих собак, преследуя дичь и попавши в этот камыш, закололась до смерти.
На Усть-Урте или, говоря правильнее, на верхнем краю этого берега, называемого киргизами Чинк, они ловят антилоп следующим образом: удобное место около 300 шагов в длину и различной ширины, смотря по обстоятельствам, огораживается стеною в 3 или 4 фута вышиною, сделанною на скорую руку из каменьев, положенных один на другой. На одной стороне оставляют в стене маленькое отверстие. Ниже этого места на скате находится ущелье, обведенное другою каменною стеною такой вышины, что антилопы не в состоянии перепрыгнуть чрез нее. Для этого выбирают удобные места, такие, чтоб меньше было работы. Один из киргизов садится потом верхом, едет по Усть-Урту в степь верст за 10, 15 и далее, отыскивает антилоп и, подражая искусно свистящему крику самок, обманывает самцов и уводит их за собою. Оставив лошадь, он пробирается вместе с ними чрез отверстие в огороженное место, потом переходит на другую сторону загородки и продолжает кричать подобно самке. Вслед за тем другой киргиз, который до того скрывался, с криком становится в отверстие верхней ловушки; испуганные животные хотят спастись смелым прыжком, перескакивают чрез стену в нижнюю загородку и остаются там пойманными.
Т. Г. Шевченко. Сайгаки. 1848