Уральское казачье войско. 1. Административное деление. Племена и вероисповедания
Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба: Уральское казачье войско. Ч. 1. / Составил Генерального штаба поручик А. Рябинин. - СПб., 1866.
ЧАСТЬ 2
В. Ф. Тимм. Уральский казак (в степи). 1843
Границы войсковых земель и возникшие по поводу их поземельные процессы
Большая часть войсковых границ спорны и потому считаются временными. Определенными же можно считать только северную и южную. Обстоятельство это объясняется историческими событиями прошлого времени, именно первоначальной колонизацией Яика.
Первыми русскими поселенцами на Яике были яицкие казаки, вытеснившие отсюда нагайских татар, около 1580 г. и основавшие первоначально оседлость там, где она представляла к тому наиболее удобств, т. е. в лесистой и черноземной северной полосе нынешней войсковой земли, недалеко от впадения р. Рубежки в Урал. […]
Очень естественно, что по мере умножения населения казаки селились от Уральска на север, и преимущественно вдоль Урала, потому что тогдашнее хозяйство их ограничивалось одним рыболовством. Рубежная, Чувасский, Кирсанов и еще некоторые поселения были основаны тотчас же, как только жители стали выселяться из Яицкого городка (в начале XVIII столетия), где до тех пор сосредоточивалось все население. С 1743 расселение было приостановлено. Для прекращения киргизских набегов, правительство решилось основать Нижнеяицкую линию и заселить ее яицкими казаками. Первыми пунктами новой линии были два казачьи городка, один при урочище Кулагиной Ярке, в 120 вер. от Гурьева, другой при Калмаковом Яру, в 80 вер. выше первого. Здесь было поселено 1000 человек линейной стражи, с их семействами, причем дозволено расселение только вниз до Гурьева, что оставалось обязательным до первых годов настоящего столетия. Когда же Нижняя линия пополнилась (на ней в 1801 г. было 6 т., в другой половине линии выше Уральска, - до 7 т. в Уральске - более 17 т.), то заселение верхних хлебопахотных земель, не управляемое никем, быстро двинулось вперед. […]
Это движение от наружной линии внутрь страны имело в основании две побудительных причины: развитие других отраслей хозяйства кроме рыболовства и желание оградить свои земли от вторжений поселенцев. Так как рыболовство не могло уже прокормить столь значительную массу жителей, то часть их обратилась к хлебопашеству и скотоводству, причем представлялось более ручательств за успех дела, когда на местах занятия этими промыслами стали заводить отдельные зимовки и хутора. - Стремление обеспечить за собой занятые земли заставило новых земледельцев заводить внутренние линии. Когда еще казаки обязаны были заселять гурьевско-яицкую линию, в то время внутри страны никаких поселений не было. Между Волгой и Яиком, по обширным степям бродили кочевые роды татарские, башкирские и калмыцкие, потом, понемногу, стали прибывать и русское поселенцы, селившиеся на казенных пустопорожних землях. Все это население, и кочевое и оседлое, мало заботилось о правах собственности и смело вторгалось в чужие владения, чему помогала и совершенная неопределенность в границах смежных губерний. Первое же столкновение казаков с этими поселенцами немедленно породило страшную путаницу при вопросе о правах владения. Вот начало тех тяжебных поземельных дел, из которых некоторые еще не окончены и до сих пор.
Желая оградить то, что они считали своей собственностью, казаки, в 1796 г., просили обмежевать свои владения. Военная коллегия рапортовала сенату, что «принадлежащие ко владению Уральского войска земли граничат с округами земель: Уфимской, Саратовской и Кавказской губернии, утвердительных же на оные планов нет, а потому некоторые из принадлежащих войску земель заселяются из других губерний ведомства казенного поселянами на речках Узенях, по которым Уральское войско пользовалось рыбною и звериною ловлями, а потому просили о истребовании, на утверждение состоящих во владении войска и сочинения оным плана, землемера» [Ук. Прав. Сената Межевой канц. 29 апр. 1797 и Орен. воен. губер. генерал-майору Бахметеву 11 декаб. 1802.]. Так как в то время производилось генеральное межевание в смежных с казачьими землями губерниях [Выс. ук. 11 апреля 1797, по которому межевые конторы Курская, Нижегородская и Тамбовская были переведены, для начатия генерального межевания, в губернии Саратовскую, Оренбургскую и Новороссийскую.], то сенат определил «отмежевать принадлежащие казакам земли от прикосновенных дач особо».
Но при самом начале межевания встретилось неожиданное затруднение. Ни одна из границ, указанных казаками, не могла отойти в бесспорное к ним владение, потому что везде являлись претенденты.
[…]
На этом основании с землею Уральского войска граничат на северо-востоке и на севере земли Оренбургского казачьего войска и государственных крестьян Бузулуцкого уезда Самарской губернии; на северо-западе черезполосные владения башкир, 1 и 2 юрты Башкирского отделения с землями казенных поселян Николаевского уезда Саратовской губернии; на западе земли казенных и удельных поселян Новоузенского уезда и киргиз Внутренней орды; на юге морская граница, простирающаяся в море до 6-ти саженей глубины (т. е. почти на 60 верст) и прикасающаяся справа к частным владельческим водам Юсупова, слева - к эмбенским вольным водам; и, наконец, на востоке степи киргизов Зауральской орды до пределов Оренбургского войска. […]
Разделение административное
Земля Уральского казачьего войска в порядке управления разделяется на следующие части: Сакмарскую станицу, Илецкую станицу, Башкирское уральское отделение и собственно Уральское войско, заключающее в себе Верхнюю дистанцию, 1-й, 2-й и 3-й округа, округ г. Уральска, Чижинскую дистанцию, Среднюю дистанцию, Внутреннюю Уральскую линию, Нижнюю дистанцию и Гурьевскую дистанцию.
Сакмарская станица совершенно отделена от остальных земель войска и лежит в 29 верстах выше Оренбурга по уфимской дороге. Она граничит с землями: на севере и востоке - Башкирского войска, на западе и юге - берденских поселян и каргалинских татар. Подчиняясь в военном отношении наказному атаману Уральского войска, в гражданском - войсковой канцелярии, она заведывается штаб-офицером из уральских чиновников, назначаемым по выбору наказного атамана с званием управляющего станицей.
Илецкая станица заключает в себе Внутреннюю Илецкую и Новоилецкую дистанции. Первая простирается от Мухрановского форпоста вниз до Боротинского, внутрь по р. Кинделе до Общего Сырта и земель Оренбургского казачьего войска, отсюда по черте, проведенной к р. Заживной, впадающей в Урал до Илецкого городка, наконец, илецкими пикетами по левой стороне Урала до р. Утвы.
Утвержденной черты деления между Внутренней Илецкой дистанцией и уральскими казаками, собственно говоря, не существует, потому что илецкие казаки находятся в постоянных спорах за владение землями по обе стороны р. Иртека, которыми они пользовались до перечисления вольноотпущенных крестьян войскового атамана генерал- майора Бородина в войсковое ведомство (в 1834 г.) и поселения их на левой стороне Иртека, в Бородинском форпосте (в 11 верстах выше Иртецкого форпоста). С этого же времени, впредь до пред явления илецкими казаками формальных прав на эти земли, назначена граница временная. […]
Новоилецкая дистанция тянется узкою полосой по степи от Илецкого городка по правой стороне р. Илека, до владений Линевского форпоста, принадлежащего к Оренбургскому казачьему войску. Обе дистанций управляются дистаночными начальниками, подчиненными ведению управляющего Илецкой станицей, назначаемого атаманом из уральских чиновников.
Башкирское отделение состоит из 3-х юрт, каждая под ведением юртового начальника из офицеров уральских или башкирских. 1-я и 2-я юрта имеют зимовки и кочуют по рр. Каралыку, Иргизу, Челыкле и Камелику. Они окружены с северо-запада и юга землями Бузулуцкого и Николаевского уездов, с востока владениями уральских казаков; между обоими идет черезполосность по казенным землям. 3 юрта расположена отдельно по рр. 2-й и 3-й Чиже и примыкает с востока к поселениям Чижинской дистанций, а с запада к землям Новоузенского уезда. Всеми юртами управляет заведующий Башкирским отделением, также из уральских штаб-офицеров, по выбору атамана.
Так как уральцы пользуются землею все сообща, то дистанции и округа, на которые делится войско, не имеют поземельных разграничений в натуре и учреждены для большего удобства и порядка в управлении так, что условные границы эти меняются по усмотрению атамана и канцелярий, урезываются или округляются по мере надобности.
[…]
Дистанциями управляют начальники, округами - комиссары из штаб-офицеров или есаулов войскового ведомства. Наблюдение за спокойствием и тишиною в г. Уральске и его районе принадлежит уральскому полицмейстеру и его двум помощникам - частным приставам. […]
НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ
[…] Жители в Уральском войске разделяются на войсковых обывателей и иногородных. К первым принадлежат: a) жители собственно казачьего сословия и b) дворовые люди, принадлежавшие войсковым чиновникам. Последние, с прекращением обязательных отношений с 1863 года, причислены частью к казачьему сословию, частью к податному. К иногородным относятся лица невойскового происхождения, постоянно или временно проживающие в войске по служебным, торговым и друг. делам. […]
Число жителей по сословиям
Уральские казаки, подобно прочим казачьим населениям, делятся на три сословия, из которых каждое имеет законами ему присвоенные права и преимущества. Сословия эти состоят из дворянства, духовенства и простых, или рядовых, казаков. Из числа иногородных проживают в войске чиновники посторонних ведомств, лица купеческого и мещанского сословия, показываемые под общим названием разночинцев, и отставные солдаты с их женами и детьми. Кроме того, до 1863 года существовало крепостное сословие, к которому принадлежали дворовые люди уральских чиновников.
Дворянство делится на потомственное и личное. К первому причислены: а) потомки войсковых чиновников, которых, при прежних войсковых названиях, указом 9-го апреля 1799 года (18927) повелено признавать офицерскими чинами, б) потомки лиц, произведенных в войсковые офицерские чины после сравнения их в чинах с регулярными войсками (указ 9 апреля 1799 года), до издания Высочайшего указа 26 декабря 1803 года (21101), в) потомки лиц, произведенных с Высочайшего утверждения в войсковые офицерские чины после указа 26 декабря 1803 года, до Высочайшего манифеста 11 июня 1846 года. Личным дворянством в Уральском войске как сравненном в чинах с войсками регулярными пользуются лица, производимые на службе в чин хорунжего [Сб. Воен. пост., часть 2, кн. 1, глав. 1, ст. 2097 и 2106.].
К духовенству принадлежат священно-церковнослужители войскового сословия с их семействами, как христианских (православного, единоверческого и церкви, разрешенной на особых правах), так и иноверческих исповеданий (магометанского и ламайского).
К простым казакам принадлежат все остальные лица войскового происхождения с их женами и детьми и лица хотя и не казачьего происхождения, но перечисленные по Высочайшему соизволению из других ведомств в казаки, со всеми правами и преимуществами, дарованными этому сословию.
Следующая таблица дает понятие о числительности каждого из войсковых и посторонних сословий, в течение 13 лет, с 1850-1863. […] Средняя цифра населения будет такова:
(**) Для крепостного сословия средняя цифра взята только за 2 года.
[…]
Число жителей по племенам
С самого начала своего существования Уральское войско составилось из разноплеменной смеси, потому что всем пришлым людям открыт был сюда свободный доступ. Хотя преобладающим оставался русский элемент, но в него вошло много татарских и, впоследствии, калмыцких элементов. Кубанские, нагайские и волжские татары постепенно переменяли религию и скоро слились с главным племенем, но позднейшие переселенцы, по переходе в казачье сословие, сохранили свои обычаи и религию.
Несколько позднее вошли в состав войска калмыки. По переходе главной орды в Россию многие из них сблизились с казаками и стали кочевать около яицких поселений. Мало-помалу они стали считаться частью войска и во время переписи полковника Захарова, в 1725 г., вошли в состав Яицкого корпуса. По указу Военной коллегии калмыки эти командировались в партии и походы наравне с казаками и убыль умерших и убитых постоянно пополнялась новыми выходцами из калмыцкой орды; вышедшие же из плена определялись в войско по прошениям. В одном Яицком городке число служащих калмыков простиралось в 1744 г. до 350 человек [Указ Op. губ. канц. 27 июня 1744 №3496. Указ тайн. совет. Татищева 21 декаб. 1738 г., которым разрешается принять пришедших калмыков на житье в Яицкий городок, наблюдая, чтобы они жили мирно и не воровали.Указ из канцелярии комиссии, порученной т. с. Татищеву 8 июля 1739 г. №2864 о допуске 60 калмыцких кибиток для кочевья по р. Узеню и надзоре за тем, чтобы жили тихо и мирно.].
В последствии времени, когда калмыков решено было переселить на Волгу, во избежание постоянных уходов их из России, перечисление в казаки было приостановлено, а потом совсем запрещено. Промемориeй 5 августа 1748 г. Иностранная коллегия сообщила Военной, что при Гурьеве городке дозволено калмыкам кочевать в числе 1.000 кибиток, остальных же предписала астраханскому губернатору поселить на Волге. Из указа той же коллегии (17 августа 1753 г. №328) видно, что канцлер граф Бестужев-Рюмин письмом известил наместника Калмыцкого ханства, что по высочайшему повелению велено разобрать всех живущих на Яике калмыков, и тех из них, которые пришли после 1736 г. выслать в орду и впредь без письменных видов от хана не принимать и не держать [Указ Op. губ. канц. 17 сентября 1753 г. №4517.]. Таким образом, число калмыков, оставленных в войске, было невелико; несмотря на свою малочисленность, они до сих пор сохраняют твердо свою религию, обычаи и образ жизни, так что слияние их с главным племенем произойдет, по всей вероятности, еще не скоро.
Кроме татар и калмыков, в войско принимались башкиры, хотя и не в большом числе [Указ 8 марта 1747 №908 из Op. губ. канц. о зачислении в войско 29 ч. обоего пола башкир, пришедших в Яицкий городок во время башкирского возмущения. Из них 9 человек, согласившихся принять крещение, велено было записать в служащие казаки, согласно их желанию, остальных 20 определить на действительную службу в Илецком городке, где им и жить.]. Только с 1832 года 9-ӣ Башкирский кантон, составленный из переселившихся в Саратовскую губернию башкир, разделен на 3 юрты и причислен под названием Башкирского отделения к Уральскому войску. Впрочем, перечисление это ограничивалось только подчинением их атаману и войсковой канцелярии и некоторыми летними нарядами по работам в войске. Во всех других отношениях они сохранили прежней образ жизни и порядок. К этому же отделению по Высочайшему повелению (16 марта 1853 г.) присоединены в порядке управления несколько семейств каракалпаков, проживающих на Внутренней Уральской линии, куда они переселились в различное время.
Из киргизов перечисление в казачье сословие хотя и дозволено, в случае принятия ими христианства, но случаи эти редки.
Следовательно, все состоящие в войске казаки могут быть причислены к четырем племенам: a) великорусскому (уральцы, сакмарцы и илецкиe казаки), b) финскому (башкиры), с) татарскому (татары и каракалпаки) и d) монгольскому (калмыки).
[…]
Во всей массе казачьего населения занимают:
русские - 86%,
башкиры - 7%,
татары - 5%,
калмыки - 1⅖%,
каракалпаки - ⅗%,
т. е. великорусский элемент с лишком в 6 раз более прочих вместе взятых, - что представляет отношение, чрезвычайно выгодное для развития русской народности в этом крае. […]
Число жителей по вероисповеданиям
Жители войскового сословия принадлежат к трем исповеданиям: 1) христианскому, 2) магометанскому и 3) ламайскому. Христианского вероисповедания три главных вида: православие, единоверие и раскол. Масса русского населения принадлежит к последним двум видам, православия же держатся весьма небольшая часть его, преимущественно из высшего чиновничьего класса. Старообрядцы принадлежат к двум раскольничьим сектам, признанным наименее вредными: к приемлющим священство и не приемлющим священства. Последняя секта по числу своему совершенно ничтожна. Магометанскую религию исповедывают в войске башкиры, татары и каракалпаки. Калмыки, подобно прочим народам монгольского происхождения, придерживаются ламаизма (видоизменного верования буддистов). Хотя ведомости о вероисповедании жителей вообще и о состоянии раскола в особенности подавались ежегодно при отчетах, но сведения, заключавшиеся в них, не подходили и близко к истине. Главною причиною такой неверности была невозможность определить настоящее число тех, которые держались раскола втайне из боязни преследований и несчастное желание частных начальников, в ущерб истине, показывать в своих донесениях как можно меньше сектаторов. […]
Мы, не опасаясь впасть в погрешность, можем принять за норму цифру 1862 года, которая дает для войска следующие числа:
[…]
Преобладание раскола в северной части можно объяснить тем, что здешняя гористая и пересеченная местность служила надежным убежищем для укрытия скрывающихся беглых попов и раскольников и как глухая сторона представляла мало удобств для полицейского надзора войсковых властей. Из дел видно, что жители прилегающих в Сырту местностей искони славились пристанодержательством и часто были судимы за это преступление; напротив того, случаи подобного рода весьма редки между жителями южной части.
[…]
Взгляд на жителей в физическом, нравственном и гражданском отношениях
При исследовании племенного состава в войске, мы видели, какие разнообразные элементы входят в него. Каждое племя заключает в себе особенности, отразившиеся на его физической, нравственной и духовной природе.
Господствующее русское племя носит в наружности типические черты, общие всем южнорусским обитателями. Продолговатое лицо, короткий прямой нос, открытый лоб, довольно правильные и по большей части приятные черты лица, густые черные или темно-русые волосы, иногда вьющиеся, черные или карие глаза, смуглый цвет кожи, превосходное сложение, высокий рост составляют общие характеристические признаки здешних мужчин и женщин. Белокурые волосы и светлые глаза попадаются несравненно реже. Самыми чистыми представителями уральского типа служат жители Сакмарской станицы, округов, Верхней и Средней дистанций. Прочее деревенское и городское население приближается к нему более или менее. Илецкие и новоилецкие казаки менее ростом и не так хорошо сложены, между ними преобладает светлый цвет волос и глаз, так что вообще они более напоминают смешанное население южных уездов Самарской губернии или некоторых станиц Оренбургского казачьего войска, которое образовалось из переселенцев внутренних и юго-западных русских губерний.
Башкиры Уральского отделения ничем не отличаются от своих единоплеменников Оренбургской и Пермской губерний. Форма головы удлиняется (сравнительно с русским племенем), лоб ниже и покатее, глаза уже и скулы заметно шире. Впрочем, эти особенности не бросаются резко в глаза и в некоторых отдельных личностях совсем сглаживаются. Цвет кожи смуглый, волосы черные, рост средний и сложение замечательно крепкое. Между башкирами встречаются люди огромного роста и атлетических форм. Из таких богатырей был сформирован отряд телохранителей покойного В. А. Перовского. Мужчины вообще несравненно красивее и сложены лучше женщин. Между последними редко встречаются правильные или приятные черты лица.
Татары и каракалпаки принадлежат к одному семейству и имеют много сходного в наружности. Те и другие смуглы, черноволосы, среднего роста с довольно правильными чертами лица, обладают худощавой и не совсем крепкой комплекцией. Татарский тип выказывается в них в такой же точно степени и в тех самых оттенках, какие встречаются между всеми татарами от Астрахани до Казани. Женщины обоих народов стоят ниже мужчин во всех отношениях.
Самыми типичными представителями своего племени служат, бесспорно, здешние калмыки. Несмотря на значительный промежуток времени, прошедший с той поры, как они отделились от главной орды и поселились в войске, их резкие монгольские черты нисколько не смягчились. Продолговатый череп, широкие скулы, узкие глаза, смугло-желтоватый цвет кожи, густые черные волосы на голове, редкие и щетинистые на бороде и усах служат такими признаками, по которым можно легко отличить калмыка от прочих образчиков среднеазиатских народностей, которых в этом краю встречается довольно много. В войске есть калмыки, прадеды и деды которых принимали крещение, отделялись совершенно от своих прежних соплеменников, женились на русских, и вообще старались слиться с главным племенем, но через два и три поколения потомки их мало видоизменили основной тип и продолжают носить на лице явные признаки своего монгольского происхождения. При среднем и небольшом росте, калмыки обладают крепким телосложением и большой физической силой. Их женщины также некрасивы и малорослы, но сложены так же крепко и обладают таким же здоровьем.
Эта племенная чистота и первообразность, доходящие до малейших оттенков и сохранившиеся у небольшой горсти людей различной породы, брошенных среди господствующего, сравнительно многочисленного племени, происходит от трех важных условий: от влияния природы, племени и религии.
Природа Уральского края, за небольшими исключениями, та же, что и природа среднеазиатских степей. Одинаковость условий климата и произведений обусловливает одинакие промыслы, одинаковый образ жизни, пищу и проч., что относится ко внешней обстановке жизни. Народы, переходившие постепенно из Азии в степи уральско-волжские, находили здесь такие же благоприятные условия к развитию скотоводства, как и на месте прежней родины, поэтому, несмотря на несколько столетий, отделяющих настоящее время от эпохи водворения азиатских племен в этом краю, они продолжают кочевой, пастушеский образ жизни своих предков. Влияние племени сказывается не менее сильно: оно поддерживается языком, нравами и отдельностью, в которой заключается каждое из инородческих племен, живущих среди русского населения. Замкнутость эта такова, что большая часть из них, несмотря на служебные и торговые сношения с русскими, не только не говорит, но и не понимает русского языка, в весьма редких случаях ведет знакомство с русскими и никогда не принимает русских обычаев. Более всего поддерживает раздельность религия и религиозная нетерпимость. Последнее обстоятельство требует подробного объяснения.
Самым действительным средством к обобщению племен служат смешанные браки. Но это средство отвергается вдвойне: и религиозными понятиями необразованных народов, и нашими государственными законами. С религиозной точки зрения не только магометанина и ламайца, но раскольника, единоверца и даже православного, брак с иноверцем считается тяжким грехом и преступлением против религии и совести и подвергает лицо это нравственному осуждению и отчуждению от остальных одноверцев. В то же время, по смыслу наших законов, брак между лицом христианского и какого-нибудь нехристианского исповедания допускается только в том случае, когда последнее принимает христианство. […] Лишенное всякого обновления и прилива новых и свежих сил, движение инородческих общин совершается в пределах своего тесного кружка. Что касается до коренных уральцев, то по их обычаях считалось предосудительных казаку жениться на иногородней или казачке выйти замуж не за уральца, так что подобные браки случались чрезвычайно редко. Даже последнее время, начинающее побеждать многие предрассудки, пока еще бессильно против этого.
Второю, не менее важною причиною раздельности служит религиозная нетерпимость. Преследования раскола и в тоже время покровительство и свобода вероисповедания для всех существующих в краю даже и нехристианских религий, поддерживали в раскольниках постоянное ожесточение и нетерпимость к прочим исповеданиям и поселили в них крайнюю осторожность и несообщительность, поэтому проникнуть в их общество постороннему лицу трудно. Отношение раскольника к магометанину и ламайцу, которых он считает нечистыми, затруднены, кроме того, грубостью религиозных понятий, не допускающих между этими народами тесного общения. С своей стороны, магометане смотрят на христиан точно так же.
Эти причины, которым, по всей вероятности, придется просуществовать еще долго, поселяют и будут поселять постоянное отчуждение между различными народами, живущими в среде русского племени. По всей вероятности, они не сольются никогда с ними, но будут вырождаться и исчезать мало-помалу, пока не уничтожатся совершенно. К этому убеждению нас приводит множество примеров исчезновения различных финских племен: как совершенно уже уничтожившихся (напр., меря в Московской губернии), так и уничтожающихся: корелов, мордвы, чувашей, тептяр и пр.
Образ жизни, религия и обычаи кладут своеобразную печать на характер и нравственные свойства населения. Водворяясь в этом крае, русский казак должен был бороться на каждом шагу с находившимися уже тут татарскими племенами и выходившими из Средней Азии ордами калмыков, каракалпаков и татар. Полная тревоги и опасностей жизнь; беспрестанные столкновения, то воинственные, то мирные, торговые с этими народами развили в казаке с одной стороны необыкновенную сметливость, расторопность и удальство, с другой - лукавство, хитрость, недоверчивость, жестокость, т. е. именно те качества, какие составляют принадлежность полудиких кочевых народов. История усмирения и покорения калмыцких и киргизских орд дает богатый материал для наблюдений по этой части. Из нее мы узнаем, что система войны состояла в беспрестанных и внезапных набегах то той, то другой стороны (набеги обратились потом в долголетнюю баранту), в грабежах даже мирных родов, насилиях, захвате пленных и скота. Эти систематические грабежи составляли подвиги, которыми щеголями и славились казаки и ордынцы, требовали много изобретательности, внезапности и скрытности. Весьма натуральным после этого становится, что в рассказах и преданиях о подобных подвигах воспитывалось последовательно одно за другим казачьи поколения и сохранили этот дух даже в наше время, в степных экспедициях против непокорных киргизских родов и коканцев. Зверство на войне, грабеж, отгон скота, по понятиям казаков, не только не составляет преступления, но, наоборот, считается молодечеством, военным подвигом, которым приобретается общее уважение и лестное название джигита. Торговые сношения с русскими купцами и меновая торговля с азиатскими племенами развили другую черту: коммерческий обман. Русская торговля, сказать правду, искони была основана на монополии и обмане, без чего, по понятиям наших купцов, не наживались и деньги; тот же самый человек, которому можно смело вверить большие суммы денег на хранение или на передачу, с совершенно спокойною совестью продает гнилой товар или возьмет втрое дороже того, что он стоит в покупке. Уральский казак тот же купец, потому что зимою съезжаются на Урал рыбные покупщики из всей приволжской России, и тут-то никто лучше уральца не сумеет продать яловую рыбу за икряную или набавить на нее несколько пудов лишку, в особенности когда рыба покупается в воде на счастье. С инородцами казаки также не церемонятся: в голодный год или в жестокую зиму, за мешок хлеба они берут с киргиза по десятку и более овец, при найме рабочих-киргиз на рыболовство или другие работы, цена устанавливается самая низкая, и работник-байгуш должен довольствоваться ею или идти за подаянием.
О печальных последствиях религиозных преследований мы уже говорили. Здесь остается только заметить, что религия не только не смягчила нравы и понятия уральца, но сделало их еще грубее, затмив природный, здравый ум множеством нелепых понятий и обрядов. У простолюдина вообще, а тем и более у раскольника, обрядность играет главную роль в религии. Число поклонов и крестов отмеривается ежедневно по лестовке в значительном количестве, произнесение известных молитв делается механически, без понимания и смысла. Замечательнее всего то, что в деле религиозной нетерпимости и суеверия играют главную роль женщины. Большая часть из них обучена церковной грамоте и знает наизусть множество текстов, хотя и не проникает вовсе в их смысл. Это доставляет им звание уставщиц или мастериц, т. е. занимающихся обучением детей церковной грамоте по азам. Через их руки и через руки стариков - мастеров и уставщиков прошло много молодых поколений, получивших в наследие суеверие и грубость своих воспитателей. Если и бывают случаи, что казак, поскитавшись по свету в командировках, заносит домой какую-нибудь свежую мысль, то это продолжается недолго. Попадя под семейную опеку и под влияние женщин, он скоро оставляет свое вольнодумство и принимается за прежние поклоны и лестовку.
Старообрядность и предание соблюдаются в домашней и общественной жизни и делают ту и другую крайне бесцветною и мертвенною. В семействе царствует полная зависимость от главы дома, в обществе та же нравственная зависимость от стариков и вообще старших годами. В какой мере такая опека полезна, можно видеть из того, что, по нравственным понятиям старых людей, безделие, күтежи, пьянство молодежи не считаются предосудительными, но малейшее отступление от заведенных обычаев карается единодушным осуждением.
Все эти дурные стороны характера уральцев, навеянные временем и условиями жизни, действием того же времени и иной жизни могут впоследствии вовсе изгладиться. Но не исчезнут другие черты, которыми уральцы могут по справедливости гордиться: живой, сметливый и проницательный ум, удивительная энергия и живость, по большей части соединенная с твердою волею и настойчивостью. Если уральцу запало в голову убеждение, то за него он будет жертвовать всем; тут кроется разгадка того упорства, с каким они действовали всегда в истории и в хорошую и в дурную сторону. Все сказанное нами относилось к простому народу.
Чиновнический класс, как высшее сословие, хотя и успело уже отрешиться от предрассудков старины и обладает некоторого рода полуобразованностью, но в сущности составляет явление неутешительное. В нем всегда были, отчасти и теперь есть, какая-то враждебность и раздельность в отношении к простому классу. Они составили незавидную известность своей честности, своему усердию к общему благу, из которого старались извлечь только собственные выгоды. Каждая страница истории войска служит тому подтверждением. Нравственная сторона их также непривлекательна. Праздность, пьянство, игра в карты, ссоры и т. п. еще чаще случаются в чиновничьем кругу, чем в простом. При всем этом полная праздность, отсутствие всякого умственного занятия и развития. Лет пять-шесть тому назад начало составляться новое общество, когда вперед выступило молодое поколение, воспитывавшееся в специальных училищах, университетах и гимназиях. Честные убеждения, бескорыстная деятельность и посильный труд на общую пользу были девизом этого небольшого кружка. Успеет ли он что-нибудь сделать, привлечет ли к новому движению отсталых или будет подавлен средою и большинством, решить пока невозможно. Во всяком случае, это самое светлое явление современной уральской жизни.
Нравственная сторона инородцев, за исключением башкир, удовлетворительнее, чем можно ожидать судя по степени их дикости и невежества. Простота в образе жизни, незатейливые потребности делают их воздержными и некорыстолюбивыми. Некоторые из них, как, например, калмыки, славятся между казаками своею честностью. Судя также по фактам юридической статистики, почти нет случаев, чтобы инородцы-казаки были судимы за какое-нибудь капитальное преступление, Впрочем, растлевающее влияние начинает проникать и сюда, калмыки и татары (последние преимущественно Илецкой станицы) подвержены этой слабости и проводят праздники не иначе, как в беспрерывном пьянстве.
Башкиры уральского отделения составляют замечательное юридически-психологическое явление. По общепринятым понятиям, преступление и безнравственность есть, по большей части, последствие нищеты. Но башкиры владеют достаточным количеством земли и скота, имеют оброчные статьи и общественные доходы, не несут почти никаких служб, и между тем нет преступления, которое бы здесь не совершалось. Более ⅔ уголовных дел всего войска приходится на отделение. Разбой, убийство, грабеж, насилие, конокрадство и пр. следуют одно за другими беспрерывно. Отвращение к работе и леность укоренились в населений веками, и если здесь встречается бедность, то единственно по собственной вине. Хотя и нельзя отчаиваться в приискании рациональных мер, к прекращению наследственной лени и наклонности к преступлению, но пока все средства оставались безуспешными. Более всего породили зло местные начальники 40-х и 50-х годов, которые послаблением и незаконными поборами подстрекали башкир на новые преступления. Сменившие их употребляли систему строгости, и, к сожалению, следует сознаться, что она принесла наиболее пользы в том отношении, что если не прекратила, то приостановила зло.
Несмотря на разнообразие составных частей и различий вероисповеданий, население, рассматриваемое в гражданском отношении, представляет результат удовлетворительный. Оно предано царю, служит верно, не изменяет долгу присяги. Раскол, господствовавший в войске до начала 40-х годов, имеющий и теперь значительную долю последователей, по отзывам местных властей, по выводам и фактам юридической статистики, наконец, по недавним примерам 1854 и 1863 годов, не имеет разрушительного влияния ни чувство гражданской верности и преданности. В минуты опасности, угрожавшей государству, раскольники из первых откликались на зов отечества и отдавали себя самих и все достояние в полное распоряжение государя. Это служит блистательным опровержением обвинений, которые взведены были на раскольников, в нелюбви к отечеству и малой преданности к особе царя. Смуты 1801 и 1837 годов носят на себе общий характер наших крестьянских смут, в течение всего настоящего столетия, и происходили, подобно им, от недоразумения или ошибок местной администрации. Если ставить их в пример наклонности уральцев к мятежу, то следовало бы обвинить в том же и все крестьянское сословие в России, но мы знаем, что такое заключение было бы в высшей степени несправедливо.
Татары, башкиры, калмыки и каракалпаки войскового сословия находятся в таком полудиком состоянии, в котором чувство гражданственности и понятие об общем отечестве вовсе не развиты. Для каждого из них мир заключается в той общине, где он живет и к которой принадлежит. Но на службе они так же исправны, точно так же верно служат царю, как и русские казаки, так что до сих пор не бывало примеров, чтобы уральский казак - инородец изменил или передался одноверцам-мусульманам, несмотря на то, что ему часто приходилось сражаться против коканцев, туркменов, киргизов и проч. Между казаками-мусульманами религиозный фанатизм несравненно слабее, нежели у прочих мусульман России, в Крыму или на Кавказе. Что же относится до калмыков, то они славятся в этом краю своею верностью и честным исполнением долга службы.
ОКОНЧАНИЕ
См.: И. И. Железнов. Уральцы: Очерки быта уральских казаков.
ЧАСТЬ 2
В. Ф. Тимм. Уральский казак (в степи). 1843
Границы войсковых земель и возникшие по поводу их поземельные процессы
Большая часть войсковых границ спорны и потому считаются временными. Определенными же можно считать только северную и южную. Обстоятельство это объясняется историческими событиями прошлого времени, именно первоначальной колонизацией Яика.
Первыми русскими поселенцами на Яике были яицкие казаки, вытеснившие отсюда нагайских татар, около 1580 г. и основавшие первоначально оседлость там, где она представляла к тому наиболее удобств, т. е. в лесистой и черноземной северной полосе нынешней войсковой земли, недалеко от впадения р. Рубежки в Урал. […]
Очень естественно, что по мере умножения населения казаки селились от Уральска на север, и преимущественно вдоль Урала, потому что тогдашнее хозяйство их ограничивалось одним рыболовством. Рубежная, Чувасский, Кирсанов и еще некоторые поселения были основаны тотчас же, как только жители стали выселяться из Яицкого городка (в начале XVIII столетия), где до тех пор сосредоточивалось все население. С 1743 расселение было приостановлено. Для прекращения киргизских набегов, правительство решилось основать Нижнеяицкую линию и заселить ее яицкими казаками. Первыми пунктами новой линии были два казачьи городка, один при урочище Кулагиной Ярке, в 120 вер. от Гурьева, другой при Калмаковом Яру, в 80 вер. выше первого. Здесь было поселено 1000 человек линейной стражи, с их семействами, причем дозволено расселение только вниз до Гурьева, что оставалось обязательным до первых годов настоящего столетия. Когда же Нижняя линия пополнилась (на ней в 1801 г. было 6 т., в другой половине линии выше Уральска, - до 7 т. в Уральске - более 17 т.), то заселение верхних хлебопахотных земель, не управляемое никем, быстро двинулось вперед. […]
Это движение от наружной линии внутрь страны имело в основании две побудительных причины: развитие других отраслей хозяйства кроме рыболовства и желание оградить свои земли от вторжений поселенцев. Так как рыболовство не могло уже прокормить столь значительную массу жителей, то часть их обратилась к хлебопашеству и скотоводству, причем представлялось более ручательств за успех дела, когда на местах занятия этими промыслами стали заводить отдельные зимовки и хутора. - Стремление обеспечить за собой занятые земли заставило новых земледельцев заводить внутренние линии. Когда еще казаки обязаны были заселять гурьевско-яицкую линию, в то время внутри страны никаких поселений не было. Между Волгой и Яиком, по обширным степям бродили кочевые роды татарские, башкирские и калмыцкие, потом, понемногу, стали прибывать и русское поселенцы, селившиеся на казенных пустопорожних землях. Все это население, и кочевое и оседлое, мало заботилось о правах собственности и смело вторгалось в чужие владения, чему помогала и совершенная неопределенность в границах смежных губерний. Первое же столкновение казаков с этими поселенцами немедленно породило страшную путаницу при вопросе о правах владения. Вот начало тех тяжебных поземельных дел, из которых некоторые еще не окончены и до сих пор.
Желая оградить то, что они считали своей собственностью, казаки, в 1796 г., просили обмежевать свои владения. Военная коллегия рапортовала сенату, что «принадлежащие ко владению Уральского войска земли граничат с округами земель: Уфимской, Саратовской и Кавказской губернии, утвердительных же на оные планов нет, а потому некоторые из принадлежащих войску земель заселяются из других губерний ведомства казенного поселянами на речках Узенях, по которым Уральское войско пользовалось рыбною и звериною ловлями, а потому просили о истребовании, на утверждение состоящих во владении войска и сочинения оным плана, землемера» [Ук. Прав. Сената Межевой канц. 29 апр. 1797 и Орен. воен. губер. генерал-майору Бахметеву 11 декаб. 1802.]. Так как в то время производилось генеральное межевание в смежных с казачьими землями губерниях [Выс. ук. 11 апреля 1797, по которому межевые конторы Курская, Нижегородская и Тамбовская были переведены, для начатия генерального межевания, в губернии Саратовскую, Оренбургскую и Новороссийскую.], то сенат определил «отмежевать принадлежащие казакам земли от прикосновенных дач особо».
Но при самом начале межевания встретилось неожиданное затруднение. Ни одна из границ, указанных казаками, не могла отойти в бесспорное к ним владение, потому что везде являлись претенденты.
[…]
На этом основании с землею Уральского войска граничат на северо-востоке и на севере земли Оренбургского казачьего войска и государственных крестьян Бузулуцкого уезда Самарской губернии; на северо-западе черезполосные владения башкир, 1 и 2 юрты Башкирского отделения с землями казенных поселян Николаевского уезда Саратовской губернии; на западе земли казенных и удельных поселян Новоузенского уезда и киргиз Внутренней орды; на юге морская граница, простирающаяся в море до 6-ти саженей глубины (т. е. почти на 60 верст) и прикасающаяся справа к частным владельческим водам Юсупова, слева - к эмбенским вольным водам; и, наконец, на востоке степи киргизов Зауральской орды до пределов Оренбургского войска. […]
Разделение административное
Земля Уральского казачьего войска в порядке управления разделяется на следующие части: Сакмарскую станицу, Илецкую станицу, Башкирское уральское отделение и собственно Уральское войско, заключающее в себе Верхнюю дистанцию, 1-й, 2-й и 3-й округа, округ г. Уральска, Чижинскую дистанцию, Среднюю дистанцию, Внутреннюю Уральскую линию, Нижнюю дистанцию и Гурьевскую дистанцию.
Сакмарская станица совершенно отделена от остальных земель войска и лежит в 29 верстах выше Оренбурга по уфимской дороге. Она граничит с землями: на севере и востоке - Башкирского войска, на западе и юге - берденских поселян и каргалинских татар. Подчиняясь в военном отношении наказному атаману Уральского войска, в гражданском - войсковой канцелярии, она заведывается штаб-офицером из уральских чиновников, назначаемым по выбору наказного атамана с званием управляющего станицей.
Илецкая станица заключает в себе Внутреннюю Илецкую и Новоилецкую дистанции. Первая простирается от Мухрановского форпоста вниз до Боротинского, внутрь по р. Кинделе до Общего Сырта и земель Оренбургского казачьего войска, отсюда по черте, проведенной к р. Заживной, впадающей в Урал до Илецкого городка, наконец, илецкими пикетами по левой стороне Урала до р. Утвы.
Утвержденной черты деления между Внутренней Илецкой дистанцией и уральскими казаками, собственно говоря, не существует, потому что илецкие казаки находятся в постоянных спорах за владение землями по обе стороны р. Иртека, которыми они пользовались до перечисления вольноотпущенных крестьян войскового атамана генерал- майора Бородина в войсковое ведомство (в 1834 г.) и поселения их на левой стороне Иртека, в Бородинском форпосте (в 11 верстах выше Иртецкого форпоста). С этого же времени, впредь до пред явления илецкими казаками формальных прав на эти земли, назначена граница временная. […]
Новоилецкая дистанция тянется узкою полосой по степи от Илецкого городка по правой стороне р. Илека, до владений Линевского форпоста, принадлежащего к Оренбургскому казачьему войску. Обе дистанций управляются дистаночными начальниками, подчиненными ведению управляющего Илецкой станицей, назначаемого атаманом из уральских чиновников.
Башкирское отделение состоит из 3-х юрт, каждая под ведением юртового начальника из офицеров уральских или башкирских. 1-я и 2-я юрта имеют зимовки и кочуют по рр. Каралыку, Иргизу, Челыкле и Камелику. Они окружены с северо-запада и юга землями Бузулуцкого и Николаевского уездов, с востока владениями уральских казаков; между обоими идет черезполосность по казенным землям. 3 юрта расположена отдельно по рр. 2-й и 3-й Чиже и примыкает с востока к поселениям Чижинской дистанций, а с запада к землям Новоузенского уезда. Всеми юртами управляет заведующий Башкирским отделением, также из уральских штаб-офицеров, по выбору атамана.
Так как уральцы пользуются землею все сообща, то дистанции и округа, на которые делится войско, не имеют поземельных разграничений в натуре и учреждены для большего удобства и порядка в управлении так, что условные границы эти меняются по усмотрению атамана и канцелярий, урезываются или округляются по мере надобности.
[…]
Дистанциями управляют начальники, округами - комиссары из штаб-офицеров или есаулов войскового ведомства. Наблюдение за спокойствием и тишиною в г. Уральске и его районе принадлежит уральскому полицмейстеру и его двум помощникам - частным приставам. […]
НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ
[…] Жители в Уральском войске разделяются на войсковых обывателей и иногородных. К первым принадлежат: a) жители собственно казачьего сословия и b) дворовые люди, принадлежавшие войсковым чиновникам. Последние, с прекращением обязательных отношений с 1863 года, причислены частью к казачьему сословию, частью к податному. К иногородным относятся лица невойскового происхождения, постоянно или временно проживающие в войске по служебным, торговым и друг. делам. […]
Число жителей по сословиям
Уральские казаки, подобно прочим казачьим населениям, делятся на три сословия, из которых каждое имеет законами ему присвоенные права и преимущества. Сословия эти состоят из дворянства, духовенства и простых, или рядовых, казаков. Из числа иногородных проживают в войске чиновники посторонних ведомств, лица купеческого и мещанского сословия, показываемые под общим названием разночинцев, и отставные солдаты с их женами и детьми. Кроме того, до 1863 года существовало крепостное сословие, к которому принадлежали дворовые люди уральских чиновников.
Дворянство делится на потомственное и личное. К первому причислены: а) потомки войсковых чиновников, которых, при прежних войсковых названиях, указом 9-го апреля 1799 года (18927) повелено признавать офицерскими чинами, б) потомки лиц, произведенных в войсковые офицерские чины после сравнения их в чинах с регулярными войсками (указ 9 апреля 1799 года), до издания Высочайшего указа 26 декабря 1803 года (21101), в) потомки лиц, произведенных с Высочайшего утверждения в войсковые офицерские чины после указа 26 декабря 1803 года, до Высочайшего манифеста 11 июня 1846 года. Личным дворянством в Уральском войске как сравненном в чинах с войсками регулярными пользуются лица, производимые на службе в чин хорунжего [Сб. Воен. пост., часть 2, кн. 1, глав. 1, ст. 2097 и 2106.].
К духовенству принадлежат священно-церковнослужители войскового сословия с их семействами, как христианских (православного, единоверческого и церкви, разрешенной на особых правах), так и иноверческих исповеданий (магометанского и ламайского).
К простым казакам принадлежат все остальные лица войскового происхождения с их женами и детьми и лица хотя и не казачьего происхождения, но перечисленные по Высочайшему соизволению из других ведомств в казаки, со всеми правами и преимуществами, дарованными этому сословию.
Следующая таблица дает понятие о числительности каждого из войсковых и посторонних сословий, в течение 13 лет, с 1850-1863. […] Средняя цифра населения будет такова:
(**) Для крепостного сословия средняя цифра взята только за 2 года.
[…]
Число жителей по племенам
С самого начала своего существования Уральское войско составилось из разноплеменной смеси, потому что всем пришлым людям открыт был сюда свободный доступ. Хотя преобладающим оставался русский элемент, но в него вошло много татарских и, впоследствии, калмыцких элементов. Кубанские, нагайские и волжские татары постепенно переменяли религию и скоро слились с главным племенем, но позднейшие переселенцы, по переходе в казачье сословие, сохранили свои обычаи и религию.
Несколько позднее вошли в состав войска калмыки. По переходе главной орды в Россию многие из них сблизились с казаками и стали кочевать около яицких поселений. Мало-помалу они стали считаться частью войска и во время переписи полковника Захарова, в 1725 г., вошли в состав Яицкого корпуса. По указу Военной коллегии калмыки эти командировались в партии и походы наравне с казаками и убыль умерших и убитых постоянно пополнялась новыми выходцами из калмыцкой орды; вышедшие же из плена определялись в войско по прошениям. В одном Яицком городке число служащих калмыков простиралось в 1744 г. до 350 человек [Указ Op. губ. канц. 27 июня 1744 №3496. Указ тайн. совет. Татищева 21 декаб. 1738 г., которым разрешается принять пришедших калмыков на житье в Яицкий городок, наблюдая, чтобы они жили мирно и не воровали.Указ из канцелярии комиссии, порученной т. с. Татищеву 8 июля 1739 г. №2864 о допуске 60 калмыцких кибиток для кочевья по р. Узеню и надзоре за тем, чтобы жили тихо и мирно.].
В последствии времени, когда калмыков решено было переселить на Волгу, во избежание постоянных уходов их из России, перечисление в казаки было приостановлено, а потом совсем запрещено. Промемориeй 5 августа 1748 г. Иностранная коллегия сообщила Военной, что при Гурьеве городке дозволено калмыкам кочевать в числе 1.000 кибиток, остальных же предписала астраханскому губернатору поселить на Волге. Из указа той же коллегии (17 августа 1753 г. №328) видно, что канцлер граф Бестужев-Рюмин письмом известил наместника Калмыцкого ханства, что по высочайшему повелению велено разобрать всех живущих на Яике калмыков, и тех из них, которые пришли после 1736 г. выслать в орду и впредь без письменных видов от хана не принимать и не держать [Указ Op. губ. канц. 17 сентября 1753 г. №4517.]. Таким образом, число калмыков, оставленных в войске, было невелико; несмотря на свою малочисленность, они до сих пор сохраняют твердо свою религию, обычаи и образ жизни, так что слияние их с главным племенем произойдет, по всей вероятности, еще не скоро.
Кроме татар и калмыков, в войско принимались башкиры, хотя и не в большом числе [Указ 8 марта 1747 №908 из Op. губ. канц. о зачислении в войско 29 ч. обоего пола башкир, пришедших в Яицкий городок во время башкирского возмущения. Из них 9 человек, согласившихся принять крещение, велено было записать в служащие казаки, согласно их желанию, остальных 20 определить на действительную службу в Илецком городке, где им и жить.]. Только с 1832 года 9-ӣ Башкирский кантон, составленный из переселившихся в Саратовскую губернию башкир, разделен на 3 юрты и причислен под названием Башкирского отделения к Уральскому войску. Впрочем, перечисление это ограничивалось только подчинением их атаману и войсковой канцелярии и некоторыми летними нарядами по работам в войске. Во всех других отношениях они сохранили прежней образ жизни и порядок. К этому же отделению по Высочайшему повелению (16 марта 1853 г.) присоединены в порядке управления несколько семейств каракалпаков, проживающих на Внутренней Уральской линии, куда они переселились в различное время.
Из киргизов перечисление в казачье сословие хотя и дозволено, в случае принятия ими христианства, но случаи эти редки.
Следовательно, все состоящие в войске казаки могут быть причислены к четырем племенам: a) великорусскому (уральцы, сакмарцы и илецкиe казаки), b) финскому (башкиры), с) татарскому (татары и каракалпаки) и d) монгольскому (калмыки).
[…]
Во всей массе казачьего населения занимают:
русские - 86%,
башкиры - 7%,
татары - 5%,
калмыки - 1⅖%,
каракалпаки - ⅗%,
т. е. великорусский элемент с лишком в 6 раз более прочих вместе взятых, - что представляет отношение, чрезвычайно выгодное для развития русской народности в этом крае. […]
Число жителей по вероисповеданиям
Жители войскового сословия принадлежат к трем исповеданиям: 1) христианскому, 2) магометанскому и 3) ламайскому. Христианского вероисповедания три главных вида: православие, единоверие и раскол. Масса русского населения принадлежит к последним двум видам, православия же держатся весьма небольшая часть его, преимущественно из высшего чиновничьего класса. Старообрядцы принадлежат к двум раскольничьим сектам, признанным наименее вредными: к приемлющим священство и не приемлющим священства. Последняя секта по числу своему совершенно ничтожна. Магометанскую религию исповедывают в войске башкиры, татары и каракалпаки. Калмыки, подобно прочим народам монгольского происхождения, придерживаются ламаизма (видоизменного верования буддистов). Хотя ведомости о вероисповедании жителей вообще и о состоянии раскола в особенности подавались ежегодно при отчетах, но сведения, заключавшиеся в них, не подходили и близко к истине. Главною причиною такой неверности была невозможность определить настоящее число тех, которые держались раскола втайне из боязни преследований и несчастное желание частных начальников, в ущерб истине, показывать в своих донесениях как можно меньше сектаторов. […]
Мы, не опасаясь впасть в погрешность, можем принять за норму цифру 1862 года, которая дает для войска следующие числа:
[…]
Преобладание раскола в северной части можно объяснить тем, что здешняя гористая и пересеченная местность служила надежным убежищем для укрытия скрывающихся беглых попов и раскольников и как глухая сторона представляла мало удобств для полицейского надзора войсковых властей. Из дел видно, что жители прилегающих в Сырту местностей искони славились пристанодержательством и часто были судимы за это преступление; напротив того, случаи подобного рода весьма редки между жителями южной части.
[…]
Взгляд на жителей в физическом, нравственном и гражданском отношениях
При исследовании племенного состава в войске, мы видели, какие разнообразные элементы входят в него. Каждое племя заключает в себе особенности, отразившиеся на его физической, нравственной и духовной природе.
Господствующее русское племя носит в наружности типические черты, общие всем южнорусским обитателями. Продолговатое лицо, короткий прямой нос, открытый лоб, довольно правильные и по большей части приятные черты лица, густые черные или темно-русые волосы, иногда вьющиеся, черные или карие глаза, смуглый цвет кожи, превосходное сложение, высокий рост составляют общие характеристические признаки здешних мужчин и женщин. Белокурые волосы и светлые глаза попадаются несравненно реже. Самыми чистыми представителями уральского типа служат жители Сакмарской станицы, округов, Верхней и Средней дистанций. Прочее деревенское и городское население приближается к нему более или менее. Илецкие и новоилецкие казаки менее ростом и не так хорошо сложены, между ними преобладает светлый цвет волос и глаз, так что вообще они более напоминают смешанное население южных уездов Самарской губернии или некоторых станиц Оренбургского казачьего войска, которое образовалось из переселенцев внутренних и юго-западных русских губерний.
Башкиры Уральского отделения ничем не отличаются от своих единоплеменников Оренбургской и Пермской губерний. Форма головы удлиняется (сравнительно с русским племенем), лоб ниже и покатее, глаза уже и скулы заметно шире. Впрочем, эти особенности не бросаются резко в глаза и в некоторых отдельных личностях совсем сглаживаются. Цвет кожи смуглый, волосы черные, рост средний и сложение замечательно крепкое. Между башкирами встречаются люди огромного роста и атлетических форм. Из таких богатырей был сформирован отряд телохранителей покойного В. А. Перовского. Мужчины вообще несравненно красивее и сложены лучше женщин. Между последними редко встречаются правильные или приятные черты лица.
Татары и каракалпаки принадлежат к одному семейству и имеют много сходного в наружности. Те и другие смуглы, черноволосы, среднего роста с довольно правильными чертами лица, обладают худощавой и не совсем крепкой комплекцией. Татарский тип выказывается в них в такой же точно степени и в тех самых оттенках, какие встречаются между всеми татарами от Астрахани до Казани. Женщины обоих народов стоят ниже мужчин во всех отношениях.
Самыми типичными представителями своего племени служат, бесспорно, здешние калмыки. Несмотря на значительный промежуток времени, прошедший с той поры, как они отделились от главной орды и поселились в войске, их резкие монгольские черты нисколько не смягчились. Продолговатый череп, широкие скулы, узкие глаза, смугло-желтоватый цвет кожи, густые черные волосы на голове, редкие и щетинистые на бороде и усах служат такими признаками, по которым можно легко отличить калмыка от прочих образчиков среднеазиатских народностей, которых в этом краю встречается довольно много. В войске есть калмыки, прадеды и деды которых принимали крещение, отделялись совершенно от своих прежних соплеменников, женились на русских, и вообще старались слиться с главным племенем, но через два и три поколения потомки их мало видоизменили основной тип и продолжают носить на лице явные признаки своего монгольского происхождения. При среднем и небольшом росте, калмыки обладают крепким телосложением и большой физической силой. Их женщины также некрасивы и малорослы, но сложены так же крепко и обладают таким же здоровьем.
Эта племенная чистота и первообразность, доходящие до малейших оттенков и сохранившиеся у небольшой горсти людей различной породы, брошенных среди господствующего, сравнительно многочисленного племени, происходит от трех важных условий: от влияния природы, племени и религии.
Природа Уральского края, за небольшими исключениями, та же, что и природа среднеазиатских степей. Одинаковость условий климата и произведений обусловливает одинакие промыслы, одинаковый образ жизни, пищу и проч., что относится ко внешней обстановке жизни. Народы, переходившие постепенно из Азии в степи уральско-волжские, находили здесь такие же благоприятные условия к развитию скотоводства, как и на месте прежней родины, поэтому, несмотря на несколько столетий, отделяющих настоящее время от эпохи водворения азиатских племен в этом краю, они продолжают кочевой, пастушеский образ жизни своих предков. Влияние племени сказывается не менее сильно: оно поддерживается языком, нравами и отдельностью, в которой заключается каждое из инородческих племен, живущих среди русского населения. Замкнутость эта такова, что большая часть из них, несмотря на служебные и торговые сношения с русскими, не только не говорит, но и не понимает русского языка, в весьма редких случаях ведет знакомство с русскими и никогда не принимает русских обычаев. Более всего поддерживает раздельность религия и религиозная нетерпимость. Последнее обстоятельство требует подробного объяснения.
Самым действительным средством к обобщению племен служат смешанные браки. Но это средство отвергается вдвойне: и религиозными понятиями необразованных народов, и нашими государственными законами. С религиозной точки зрения не только магометанина и ламайца, но раскольника, единоверца и даже православного, брак с иноверцем считается тяжким грехом и преступлением против религии и совести и подвергает лицо это нравственному осуждению и отчуждению от остальных одноверцев. В то же время, по смыслу наших законов, брак между лицом христианского и какого-нибудь нехристианского исповедания допускается только в том случае, когда последнее принимает христианство. […] Лишенное всякого обновления и прилива новых и свежих сил, движение инородческих общин совершается в пределах своего тесного кружка. Что касается до коренных уральцев, то по их обычаях считалось предосудительных казаку жениться на иногородней или казачке выйти замуж не за уральца, так что подобные браки случались чрезвычайно редко. Даже последнее время, начинающее побеждать многие предрассудки, пока еще бессильно против этого.
Второю, не менее важною причиною раздельности служит религиозная нетерпимость. Преследования раскола и в тоже время покровительство и свобода вероисповедания для всех существующих в краю даже и нехристианских религий, поддерживали в раскольниках постоянное ожесточение и нетерпимость к прочим исповеданиям и поселили в них крайнюю осторожность и несообщительность, поэтому проникнуть в их общество постороннему лицу трудно. Отношение раскольника к магометанину и ламайцу, которых он считает нечистыми, затруднены, кроме того, грубостью религиозных понятий, не допускающих между этими народами тесного общения. С своей стороны, магометане смотрят на христиан точно так же.
Эти причины, которым, по всей вероятности, придется просуществовать еще долго, поселяют и будут поселять постоянное отчуждение между различными народами, живущими в среде русского племени. По всей вероятности, они не сольются никогда с ними, но будут вырождаться и исчезать мало-помалу, пока не уничтожатся совершенно. К этому убеждению нас приводит множество примеров исчезновения различных финских племен: как совершенно уже уничтожившихся (напр., меря в Московской губернии), так и уничтожающихся: корелов, мордвы, чувашей, тептяр и пр.
Образ жизни, религия и обычаи кладут своеобразную печать на характер и нравственные свойства населения. Водворяясь в этом крае, русский казак должен был бороться на каждом шагу с находившимися уже тут татарскими племенами и выходившими из Средней Азии ордами калмыков, каракалпаков и татар. Полная тревоги и опасностей жизнь; беспрестанные столкновения, то воинственные, то мирные, торговые с этими народами развили в казаке с одной стороны необыкновенную сметливость, расторопность и удальство, с другой - лукавство, хитрость, недоверчивость, жестокость, т. е. именно те качества, какие составляют принадлежность полудиких кочевых народов. История усмирения и покорения калмыцких и киргизских орд дает богатый материал для наблюдений по этой части. Из нее мы узнаем, что система войны состояла в беспрестанных и внезапных набегах то той, то другой стороны (набеги обратились потом в долголетнюю баранту), в грабежах даже мирных родов, насилиях, захвате пленных и скота. Эти систематические грабежи составляли подвиги, которыми щеголями и славились казаки и ордынцы, требовали много изобретательности, внезапности и скрытности. Весьма натуральным после этого становится, что в рассказах и преданиях о подобных подвигах воспитывалось последовательно одно за другим казачьи поколения и сохранили этот дух даже в наше время, в степных экспедициях против непокорных киргизских родов и коканцев. Зверство на войне, грабеж, отгон скота, по понятиям казаков, не только не составляет преступления, но, наоборот, считается молодечеством, военным подвигом, которым приобретается общее уважение и лестное название джигита. Торговые сношения с русскими купцами и меновая торговля с азиатскими племенами развили другую черту: коммерческий обман. Русская торговля, сказать правду, искони была основана на монополии и обмане, без чего, по понятиям наших купцов, не наживались и деньги; тот же самый человек, которому можно смело вверить большие суммы денег на хранение или на передачу, с совершенно спокойною совестью продает гнилой товар или возьмет втрое дороже того, что он стоит в покупке. Уральский казак тот же купец, потому что зимою съезжаются на Урал рыбные покупщики из всей приволжской России, и тут-то никто лучше уральца не сумеет продать яловую рыбу за икряную или набавить на нее несколько пудов лишку, в особенности когда рыба покупается в воде на счастье. С инородцами казаки также не церемонятся: в голодный год или в жестокую зиму, за мешок хлеба они берут с киргиза по десятку и более овец, при найме рабочих-киргиз на рыболовство или другие работы, цена устанавливается самая низкая, и работник-байгуш должен довольствоваться ею или идти за подаянием.
О печальных последствиях религиозных преследований мы уже говорили. Здесь остается только заметить, что религия не только не смягчила нравы и понятия уральца, но сделало их еще грубее, затмив природный, здравый ум множеством нелепых понятий и обрядов. У простолюдина вообще, а тем и более у раскольника, обрядность играет главную роль в религии. Число поклонов и крестов отмеривается ежедневно по лестовке в значительном количестве, произнесение известных молитв делается механически, без понимания и смысла. Замечательнее всего то, что в деле религиозной нетерпимости и суеверия играют главную роль женщины. Большая часть из них обучена церковной грамоте и знает наизусть множество текстов, хотя и не проникает вовсе в их смысл. Это доставляет им звание уставщиц или мастериц, т. е. занимающихся обучением детей церковной грамоте по азам. Через их руки и через руки стариков - мастеров и уставщиков прошло много молодых поколений, получивших в наследие суеверие и грубость своих воспитателей. Если и бывают случаи, что казак, поскитавшись по свету в командировках, заносит домой какую-нибудь свежую мысль, то это продолжается недолго. Попадя под семейную опеку и под влияние женщин, он скоро оставляет свое вольнодумство и принимается за прежние поклоны и лестовку.
Старообрядность и предание соблюдаются в домашней и общественной жизни и делают ту и другую крайне бесцветною и мертвенною. В семействе царствует полная зависимость от главы дома, в обществе та же нравственная зависимость от стариков и вообще старших годами. В какой мере такая опека полезна, можно видеть из того, что, по нравственным понятиям старых людей, безделие, күтежи, пьянство молодежи не считаются предосудительными, но малейшее отступление от заведенных обычаев карается единодушным осуждением.
Все эти дурные стороны характера уральцев, навеянные временем и условиями жизни, действием того же времени и иной жизни могут впоследствии вовсе изгладиться. Но не исчезнут другие черты, которыми уральцы могут по справедливости гордиться: живой, сметливый и проницательный ум, удивительная энергия и живость, по большей части соединенная с твердою волею и настойчивостью. Если уральцу запало в голову убеждение, то за него он будет жертвовать всем; тут кроется разгадка того упорства, с каким они действовали всегда в истории и в хорошую и в дурную сторону. Все сказанное нами относилось к простому народу.
Чиновнический класс, как высшее сословие, хотя и успело уже отрешиться от предрассудков старины и обладает некоторого рода полуобразованностью, но в сущности составляет явление неутешительное. В нем всегда были, отчасти и теперь есть, какая-то враждебность и раздельность в отношении к простому классу. Они составили незавидную известность своей честности, своему усердию к общему благу, из которого старались извлечь только собственные выгоды. Каждая страница истории войска служит тому подтверждением. Нравственная сторона их также непривлекательна. Праздность, пьянство, игра в карты, ссоры и т. п. еще чаще случаются в чиновничьем кругу, чем в простом. При всем этом полная праздность, отсутствие всякого умственного занятия и развития. Лет пять-шесть тому назад начало составляться новое общество, когда вперед выступило молодое поколение, воспитывавшееся в специальных училищах, университетах и гимназиях. Честные убеждения, бескорыстная деятельность и посильный труд на общую пользу были девизом этого небольшого кружка. Успеет ли он что-нибудь сделать, привлечет ли к новому движению отсталых или будет подавлен средою и большинством, решить пока невозможно. Во всяком случае, это самое светлое явление современной уральской жизни.
Нравственная сторона инородцев, за исключением башкир, удовлетворительнее, чем можно ожидать судя по степени их дикости и невежества. Простота в образе жизни, незатейливые потребности делают их воздержными и некорыстолюбивыми. Некоторые из них, как, например, калмыки, славятся между казаками своею честностью. Судя также по фактам юридической статистики, почти нет случаев, чтобы инородцы-казаки были судимы за какое-нибудь капитальное преступление, Впрочем, растлевающее влияние начинает проникать и сюда, калмыки и татары (последние преимущественно Илецкой станицы) подвержены этой слабости и проводят праздники не иначе, как в беспрерывном пьянстве.
Башкиры уральского отделения составляют замечательное юридически-психологическое явление. По общепринятым понятиям, преступление и безнравственность есть, по большей части, последствие нищеты. Но башкиры владеют достаточным количеством земли и скота, имеют оброчные статьи и общественные доходы, не несут почти никаких служб, и между тем нет преступления, которое бы здесь не совершалось. Более ⅔ уголовных дел всего войска приходится на отделение. Разбой, убийство, грабеж, насилие, конокрадство и пр. следуют одно за другими беспрерывно. Отвращение к работе и леность укоренились в населений веками, и если здесь встречается бедность, то единственно по собственной вине. Хотя и нельзя отчаиваться в приискании рациональных мер, к прекращению наследственной лени и наклонности к преступлению, но пока все средства оставались безуспешными. Более всего породили зло местные начальники 40-х и 50-х годов, которые послаблением и незаконными поборами подстрекали башкир на новые преступления. Сменившие их употребляли систему строгости, и, к сожалению, следует сознаться, что она принесла наиболее пользы в том отношении, что если не прекратила, то приостановила зло.
Несмотря на разнообразие составных частей и различий вероисповеданий, население, рассматриваемое в гражданском отношении, представляет результат удовлетворительный. Оно предано царю, служит верно, не изменяет долгу присяги. Раскол, господствовавший в войске до начала 40-х годов, имеющий и теперь значительную долю последователей, по отзывам местных властей, по выводам и фактам юридической статистики, наконец, по недавним примерам 1854 и 1863 годов, не имеет разрушительного влияния ни чувство гражданской верности и преданности. В минуты опасности, угрожавшей государству, раскольники из первых откликались на зов отечества и отдавали себя самих и все достояние в полное распоряжение государя. Это служит блистательным опровержением обвинений, которые взведены были на раскольников, в нелюбви к отечеству и малой преданности к особе царя. Смуты 1801 и 1837 годов носят на себе общий характер наших крестьянских смут, в течение всего настоящего столетия, и происходили, подобно им, от недоразумения или ошибок местной администрации. Если ставить их в пример наклонности уральцев к мятежу, то следовало бы обвинить в том же и все крестьянское сословие в России, но мы знаем, что такое заключение было бы в высшей степени несправедливо.
Татары, башкиры, калмыки и каракалпаки войскового сословия находятся в таком полудиком состоянии, в котором чувство гражданственности и понятие об общем отечестве вовсе не развиты. Для каждого из них мир заключается в той общине, где он живет и к которой принадлежит. Но на службе они так же исправны, точно так же верно служат царю, как и русские казаки, так что до сих пор не бывало примеров, чтобы уральский казак - инородец изменил или передался одноверцам-мусульманам, несмотря на то, что ему часто приходилось сражаться против коканцев, туркменов, киргизов и проч. Между казаками-мусульманами религиозный фанатизм несравненно слабее, нежели у прочих мусульман России, в Крыму или на Кавказе. Что же относится до калмыков, то они славятся в этом краю своею верностью и честным исполнением долга службы.
ОКОНЧАНИЕ
См.: И. И. Железнов. Уральцы: Очерки быта уральских казаков.