В Сибирь за землею: Записки ходока. 2/4
М. Сумкин. В Сибирь за землею. (Из Калужской губ. в Семипалатинскую область.) Записки ходока. - М.: Земляк, 1908.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
Н. А. Ермолин. Шерстомойка в Семипалатинске на Иртыше
IV. В Киргизский край к китайской границе
Из Семипалатинска переселенцы разъехались в разные стороны. Одни отправлялись на левую сторону Иртыша, где за 100-200 верст от Семипалатинска были давние, но незаполненные участки. Другие сошли с парохода еще не доезжая до Семипалатинска, в гор. Павлодаре, направляясь в Павлодарский и отчасти в Каркаралинский уезды [Каркаралинский уезд представляет из себя или черные каменные горы, или сухие, то каменистые, то солончаковые степи; на юге он сливается с известной Голодной степью, и в смысле переселения туда безнадежен, как покойник на выздоровление. Большая половина Павлодарского уезда тоже весьма похожа на Каркаралинский.]. Некоторые ехали в южную часть Томской губернии: в Змеиногорский, Бийский и Барнаульский уезды, приписываясь в старожильские села на кабинетские земли. А кабинетские земли от Семипалатинска близко: всего в 5 верстах от города по волнистым пескам протянулся кабинетский сосновый бор. За бором находится кабинетская Бельагачская степь, арендуемая участками крестьянами и киргизами. За ними опять пойдут кабинетские леса, кабинетские степи, старожильческие селения и так далее.
Семипалатинск. Магазины
Потолкавшись неделю в Семипалатинске, я узнал следующее: что ни на кабинетских землях, ни в других местах этого района новых участков нет и негде селиться хоть и небольшим, но целым обществом из крестьян одной местности. Скорее, можно найти еще неполный поселок, к которому можно приписаться, но отдельными семьями. Кроме того, в здешних местах труднее всего устроиться именно на новом участке, так как иные из них оказывались совсем непригодными для земледелия вследствие сухости или солонцеватости почвы. Такие участки по выяснении забрасывались, но селившиеся на них крестьяне попадали в большую беду.
Семипалатинск
Из Семипалатинска я отправился также вверх по Иртышу в Зайсанский уезд, самый отдаленный в этой области; на юге он граничит с Семиреченской областью, а на юго-востоке с Китайской империей. Именно на границе Китая был там один свободный участок на урочище Кызыл-ёнке [Кызыл-Уй-Енке. В 1920 году этот участок был занят Китаем. - rus_turk.], который по своему размеру казался мне подходящим. От Семипалатинска до Зайсана по почтовому тракту около 600 верст, но водою этот путь длиннее.
Семипалатинск. Здание Переселенческого управления, украшенное по случаю празднования 300-летия дома Романовых. 1913
Опять плывем на пароходе, но почти на пустом, и перед нами места хуже тех, какие мы видели от Омска до Семипалатинска. Здесь часто виднелись с одной стороны высокие песчаные холмы, а с другой какие-то странные каменные гребни; здесь много киргизских зимовок, построенных часто на самом берегу Иртыша [Зимовка - зимнее жилище киргизов, сделанное в описываемых местах из земляного кирпича или просто из дерна.].
С. М. Дудин. Глинобитная зимовка в Каркаралинске. 1899
Часто приходилось тут видеть такое зрелище: как только пароход даст свисток, киргизские лошади взвиваются на дыбы и далеко мчатся куда-нибудь в сторону. Но боятся свистка также и киргизские голые и полуголые дети: они тоже бегут в юрты, зажимая уши и отчаянно плача [Юрта - переносная войлочная палатка - летнее жилище их.].
С. М. Дудин. Группа женщин и детей. Семипалатинская область. 1899
Но приблизительно в 100 верстах от Семипалатинска по обеим сторонам Иртыша начинаются высокие серые и черные каменные горы, на вершинах которых, хотя и изредка, но еще белеет снег. Около 400 верст течет Иртыш среди этих гор и иногда тесно сжимается то отвесными, то нависшими скалами. Здесь очень быстрое и бурливое течение, и пароход наш едва-едва подвигается.
Г. Е. Катанаев. Из серии «Казачьи поселения: верховья реки Иртыш»
Станицы здесь еще реже, чем до Семипалатинска; расположены они или возле Иртыша под горами, или где-нибудь в горных долинах. Пашни и покосы их разбросаны также по горным долинам, часто на далеком расстоянии, на 20 и более верст от станицы. Возле гор, но на ровной площади расположен и город Усть-Каменогорск.
Усть-Каменогорск. Вид с пожарного депо
В этих горах немало есть и золотых приисков, но, говорят, большая часть их не богата содержанием золота, и потому разработка их не всегда выгодна. На приисках работают большей частью киргизы, как более дешевые рабочие; они получают там 40-50 коп. в день. Я читал где-то, что в Семипалатинской области, т. е. в этих самых горах, золота добывается от 20 до 30 пудов в год, приблизительно на 300-500 тысяч рублей. В переселенческой книжке 1907 года говорится: «Восточная часть Семипалатинской области - Усть-Каменогорский и Зайсанский уезды - имеет горный характер, за исключением широкой равнины, окружающей озеро Зайсан и тянущейся вдоль Иртыша до самой китайской границы». Сама же равнина в той же книжке описывается так: «Равнина эта местами представляет весьма безотрадную картину, так как на ней преобладают песчаные почвы, а также встречаются и солонцы». Участок Кызыл-ёнке расположен в конце именно этой равнины, но, кроме того, там недавно был свободным другой участок, Ардынский, который только с осени прошлого года заняли наши земляки из Жиздринского уезда, и мне особенно хотелось посмотреть, как они там устраиваются.
Усть-Каменогорская пристань. Отход парохода линии Семипалатинск - Тополев Мыс
Около трех суток плыли мы среди гор и наконец доплыли до такого места, где горы разошлись в разные стороны и где, таким образом, начинается вышеупомянутая Зайсанская равнина. Отсюда до Зайсанского озера еще около 40 верст. Берега Иртыша здесь сильно заросли камышом, а за камышом раскинулись сыпучие пески. Это совершенно безлюдное место. Рассказывают, что в этих камышах водится немало диких кабанов, и в зимнее время на них охотятся зайсанские казаки и крестьяне. Зайсанское озеро имеет до 80 верст длины и от 20 до 30 верст ширины. Из этого озера и вытекает знаменитый Иртыш, и в него же с другой стороны впадает менее знаменитый Черный Иртыш, который берет свое начало где-то среди песков Китайской империи. Берега озера в одних местах также заросшие камышом, в других усыпаны мелкой галькой и без всякой растительности.
Н. Г. Катанаев. Солдаты-охотники зайсанской местной команды с добычей. 1909
Пароход остановился в конце озера в Тополевом мысу; отсюда до гор. Зайсана 80 верст колесной дорогой по равнине. Вблизи гор поверхность этой равнины сильно напоминает запущенное шоссе: так тверда почва, так лишена она растительности и так усыпана мелкими камешками. Изредка торчит серый колючий кустарник - чингиль, нисколько, конечно, не оживляющий местности. Верст за пять до города мы целую версту тащились по крупному булыжнику, которым на далекое пространство была усыпана поверхность земли. Это работа речки Ундине. Летом она по выходе из горного ущелья скрывается в землю и там течет невидимо, но весной она имеет другой вид: бурными потоками раскидывается она во все стороны, сносит землю и вместо нее натаскивает разной величины булыжников.
Н. Г. Катанаев. Озеро Зайсан. Тополев(ый) мыс [с одноименным рыбачьим поселком]. 1909
Интересна подпочва, находящаяся под городом Зайсаном, и, вероятно, такая же она и в его окрестностях. Как раз в это время по городу в казармы проводили водопровод, для чего через весь город была выкопана канава глубиною 3½ арш. Верхний слой земли там не толще пол-аршина, а затем залегают одни булыжники.
Но город весь в зелени: около домов растут ракиты, береза, рябина и другие деревья кроме фруктовых, а в палисадниках, под сенью деревьев нередко пестрят и цветы. Все это растет благодаря искусственному орошению: уничтожь его, и вся растительность самое большее через месяц навеки засохнет. По всем улицам вдоль и поперек здесь проведены арыки; в них всегда журчит вода, которая, просачиваясь в землю, питает цветы и деревья [Арык - особого устройства канава, по которой вода из речки проводится на пашню, в сады и т. д.]. Вода в арыки берется из речки Джемени, которая значительно многоводней Ундине и тоже бежит с гор, у подножия которых расположен гор. Зайсан. Из Джемени проведена вода и на пашни, находящиеся вокруг Зайсана и принадлежащие в значительной части ему же. Все принадлежащие гор. Зайсану пашни отдаются в аренду посредством торгов; их берут городские мещане, приехавшие сюда крестьяне и безземельные киргизы. Арендная цена давно вышла из копеек и теперь была 5-7 руб. за десятину в год. Без орошения (полива) в Зайсанской равнине земледелие немыслимо. И вообще в этой местности вся вода из ручьев и речек без остатка расходится по арыкам на пашни, которые в течение лета поочередно, посредством запруд арыков, 3 и 4 раза заливаются водою. Урожаи при поливе получаются всегда верные, и 100 пуд. с десятины считается средним урожаем.
Цена пшеницы была 50-70 коп., овса - 50-60 к., проса 40-50 к. за пуд. Весь хлеб расходится на месте: солдатам, киргизам, начальству и т. д. В 1902 и 1903 годах прилетала саранча и уничтожила посевы; тогда цена пшеницы доходила до 2 р. 50 коп. за пуд.
Г. Е. Катанаев. Улица в Зайсанской станице
Зайсанский уезд занимает площадь в 5 миллионов десятин, т. е. более, чем Калужская и Тульская губ. вместе. Но русского населения здесь не более, чем в одной волости этих губерний: всего 7-8 поселков и два города: Зайсан - уездный и Кокпекты - заштатный и две слитые с городами станицы. Поселки основаны очень недавно и некоторые из них полностью еще не заселены; города образовались из станиц, и тоже сравнительно недавно. Киргизского населения в уезде считается около 100.000 душ.
Город Зайсан. Никольский военный собор
В настоящее время переселенческое начальство, исполняя приказание свыше, старается всеми силами найти место еще для 2-3 поселков, но это пока не удастся. Для переселенческих участков отрезаются земли, признаваемые для киргизов излишними. - «Излишки» ли на самом деле эти земли киргизам или нет - вопрос, видимо, очень спорный. В любом месте после отрезки земли и населения поселка киргизы не только нанимаются к крестьянам в работники, но и арендуют у них кусочки посевной земли, бывшей прежде в их пользовании. Поэтому первые годы по заселении поселка между новоселами и киргизами неизбежно происходит вражда, а иногда и кровавые столкновения.
Почему же среди 5 миллионов десят. не могут найти 2-3 тысячи десятин хорошей земли, нужной для новых поселков? Кто не видел эту местность, тому вопрос этот покажется загадкой. Но ответ не очень труден: из 5 мил. десят. 3½ миллиона десят. каменных гор (частью совершенно голых, частью заросших диким кустарником и только по лощинам имеющих сносную травяную растительность), а 1½ мил. десят. занимает Зайсанская равнина, представляющая, как уже говорилось, даже для переселенческого чиновника «весьма безотрадную картину». Равнина эта давно исследована вдоль и поперек и давно известно, что песок, солонцы и голые каменистые места занимают в ней такие площади, которые пешему не перейти и за день, а в иных направлениях не переехать за день и конному. Только отдельными оазисами возле ручьев и речек попадаются по равнине места с хорошими сенокосами и пашнями с устроенным орошением. Земледелие существует здесь с давних пор. Прежде им занимались какие-то джунгары, которые устроили искусственное орошение. Этих джунгаров 150 лет тому назад отсюда вытеснили киргизы, которые в свою очередь были теснимы с севера русскими.
Но и все пески, солонцы, каменные горы и каменистые сухие земли - совсем не свободные места, как вообще о них принято думать в России. Наоборот, все они разграничены и находятся в пользовании множества киргизских волостей, аулов и старшинств как пастбища их стад - зимние, весенние, летние и осенние. И вся какая бы то ни была растительность - на солонцах, по пескам, по горам - вся она поедается привычным к ней киргизским скотом.
С. М. Дудин. Доение кобылы. Семипалатинская область. 1899
Видя эти места, странно слышать, что у киргизов-де по 400 десят. на хозяйство, и что хорошо бы сделать киргизов земледельцами, и тогда бы на 400 десятинах жили 40 хозяев. К сожалению, природа Киргизского края в общей своей сложности не представляет возможным 40 хозяевам (или 10) жить на 400 десятинах, так как на многих 400 десятинах находится корма не более, чем на одной хорошей десятине. И, видимо, сама природа Киргизского края заставляет киргизов быть в большинстве кочевниками или бедствующими земледельцами, использовать все огромные пустыни или пользоваться 3-5 десятинами, а пустыни оставить пустынями. Ведь как, кроме кочевья, можно использовать все необъятные голодные степи, куда можно зайти только весною, или горы, поднимающиеся до области вечного снега. Теперь и в таких местах, хотя только в известное время, живут люди, и даже весело; но когда киргизы станут земледельцами, большая половина края должна замереть навсегда.
По данным 1900 года, в 5 уездах Семипалатинской области считалось киргизов 591701 душ об. п. Скота у них было: овец и коз 1795679 шт.; коров и быков 343344 шт.; лошадей 567522 штуки; верблюдов 55482 шт. [См. Киргизский край - В. П. Семенова. Т. XVIII-й, стр. 241.].
Следовательно, на каждую киргизскую душу об. п. приходилось (приблиз.) овец и коз 3 шт., лошадей 1 шт., рогатого скота ½ шт. и верблюдов по 1⁄10 шт. Но, разумеется, распределено это неравномерно; есть киргизы, у которых разного скота более чем по 1000 шт., а есть много таких, у которых всего одна коза, и много таких, у которых ничего нет и которые живут работниками у богатых киргизов или у казаков и даже у зажиточных переселенцев.
V. Ардынский участок
Ардынский участок находится на правом берегу Черного Иртыша в 70 верстах на север от Зайсана и имеет площадь около двух тысяч десятин. Границами его служат: южной - Черный Иртыш (текущий с востока на запад), восточной - извилистая, обогнувшая участок дугой речка Арда, впадающая в Иртыш [Черный Иртыш я, как и вообще здесь его называют, буду для простоты называть просто Иртышем.], текущая с севера на юг, а западной - межа, проведенная ломаной линией от Иртыша к Арде. Длина участка около 8 верст, а наибольшая ширина около 3 верст (длина его по Арде, а ширина по Иртышу). Со всех сторон с ним граничат призимовочные и осенние пастбища кочевников-киргизов. Самый ближний поселок Алексеевка отсюда за 60 верст.
Карта заселения русскими переселенцами Семипалатинской области, 1913 г. Фрагмент. Полная карта - по ссылке
Во время нашего приезда всех жителей в Ардынском было 14 муж., 2 женщ. и 4 детей. Все они были из Калужской губ. Жиздринского уезда: из села Огари, из отростка Огари сельца Тихоновки и из соседней им деревни Павловской. Это были первые начинатели устройства нового поселка. Они приехали сюда в конце ноября прошлого 1906 года и зиму провели здесь, приютившись в киргизских зимовках. По получении известия от своего главного ходока они были посланы своими семьями, чтобы собственными глазами осмотреть этот участок и оценить все удобства и неудобства, на нем находящиеся. Участок показался им удобным, и они прямо же принялись за дело: заготовляли бревна для срубов, возили их на место и затем делали самые срубы. Срубов было поставлено около двенадцати, но ни один из них не был еще отделан: собраны были одни стены, притом из очень кривого и разного леса - осины, ракиты и тополя, растущих здесь по берегам Иртыша. Настоящего строевого леса здесь ближе ста верст нет, да и там он растет в горах и труднодосягаем.
С. М. Дудин. Внутренний вид зимовки. 1899
Весной они посеяли хлеб - преимущественно пшеницу, кто сколько успел и сколько мог осилить. Посеяно было от 2-х до 5 десят. представителем каждой семьи.
Поселок располагался в одну прямую улицу, которая имела направление но длине участка, т. е. с севера на юг (или обратно). Улица со временем будет иметь два ряда домов, а пока обставлена была лишь срубами, разбросанными на разном и значительном один от другого расстоянии. Арда протекает тут возле поселка и из нее берут воду для домашних нужд. Иртыш же в трех верстах от поселка.
Площадь вокруг поселка по своей растительности и качеству почвы представляет, по принятой здесь терминологии, «малоудобную солонцеватую степь», годную, впрочем, для выгона. Вся эта площадь поросла чием [Чий - особое растение, высокое и тонкое, как солома, а твердое, как камыш. Чий несъедобен.], но не густым, а растущим или отдельными островами снопов, или же совсем отдельными снопами; между чием и отдельно от него растет тут немало кустов колючего чингиля. Кое-где здесь были и кусочки давней пашни с заметными еще следами арычной системы, но, вероятно, малоплодородной и потому заброшенной. Более же всего здесь настоящих злых солонцов с неровной и голой поверхностью. Но и бывшие пашни своим видом мало чем отличаются от злых солонцов: на них тоже ничего не растет и, кроме того, вся поверхность их усыпана галькой [Мелкими камешками.], как высохшее дно ручейка или озера.
Настоящие же пашни этого участка начинаются в двух верстах от поселка и имеются в количестве пятисот десятин. Они также местами сплошь усыпаны галькой и местами поросли чием, на них встречаются пятнами также и солонцы, но все же хорошей земли на ней больше, чем плохой.
На участке большую площадь занимают еще пески (около 400 дес.), которые занимают почти все пространство между поселком и Иртышем. Они очень волнисты, с несколькими логовинами от весенних протоков Иртыша.
Оба берега Черного Иртыша по всему течению реки по равнине заросли ракитой, топольником, осиной и тальником. Отсюда-то и брали лес для своих срубов «ардынцы» и отсюда же берут они дрова на топливо. У самих «ардынцев» этого «леса» считается в наделе 17 десятин.
Речка Арда, которая служит природной границей этого участка и из которой проведены арыки к ним на пашню, есть собственно рукав горной реки Кальджира, протекающей в 7-9 верстах от Ардынского участка и тоже впадающей в Иртыш. Берега Арды большей частью низкие, болотистые и сильно заросшие камышом; вероятно, поэтому вода в Арде летом сильно портится.
Сам же Кальджир берет свое начало из большого горного озера Марка-Куля, находящегося высоко над Зайсанской равниной, среди отрогов Алтайских гор, красиво там поросших травою и лесом. По пути, в горах, к Кальджиру присоединяются еще несколько ручьев и речек; он становится многоводным и бурно мчится среди страшных каменных громад и черных непроходимых ущелий; весь путь его там загроможден скалами, стеснен утесами с частыми высокими обрывами, и много раз чистая вода Кальджира, падая с высоты обрывов, разбивается на миллионы брызг и покрывается бешеною пеной [Высота Марка-Кульского озера над Зайсанской равниной около 450 саж. Таково падение Кальджира при 100-верстном течении. Озеро Марка-Куль имеет длину 35 вер., а шир. 15 вер.; над уров. моря 4616 фут.]. Но вот вырывается он наконец из каменных ущелий и быстро течет 25 верст по равнине, разветвляясь на 3-4 русла.
Перед Иртышем Кальджир собирается в одно русло и бежит тише, а затем покорно соединяет свои чистые воды с широкими светло-зелеными водами Иртыша. Берега Кальджира по всему течению от гор по равнине, так же как и Иртыша, заросли деревьями и кустарниками: кроме осины, ракиты и топольника, тут много боярышника, калины и шиповника.
С. М. Дудин. Деревянные зимовки у Каркаралинска. 1899
По всему берегу Кальджира среди деревьев понастроены сотни киргизских зимовок, которые хорошо здесь защищены и от злых зимних вьюг, и от сильных осенних и весенних ветров.
Но летом здесь киргизов совсем нет: все они в горах возле Марка-Куля откармливают свои стада. А в их отсутствие по берегу Кальджира вырастает роскошная трава, местами выше роста человека. Никем она не хранима и никто ее не трогает. В ней в это время ютятся миллиарды комаров, - и ни животное, ни зверь, ни человек не посмеют к ним сунуться. К первому августа, когда ночи становятся холодными, комары заметно исчезают, и тогда появляются работники-киргизы и начинают косить траву, чинить зимовки. Затем понемногу подходят и хозяева-киргизы со своими стадами, и жизнь на Кальджире начинает идти своим порядком. Эти киргизы самые близкие соседи «ардынцев», и участок Ардынский прежде был в пользовании киргизов Кальджирской волости.
Прямо перед поселком, в одной версте от него на восток, за Ардой высится местами отлогая, местами обрывистая, полосатая глиняная гора Ашадас. Ни кустика, ни травки на ней не зеленеет, но издалека видны ее разноцветные полосы глины: мутно-белой, желтой, голубоватой и особенно выделяющейся кроваво-красной. Эта гора тянется вдоль берега Иртыша и имеет верст 15 в длину и от 2-х до 3-х верст в ширину [В этой горе есть и залежи каменного угля, но неизвестно его качество и он еще не разрабатывается. Нынешней осенью приезжал из Зайсана углепромышленник и сделал на него заявку, предполагая, вероятно, когда-нибудь взяться за его разработку. Сбыт его был бы обеспечен для нужд пароходства Верхне-Иртышского товарищества, которому очень дорого обходится дровяное отопление, ввиду отсутствия поблизости лесов.].
На север в 25 верстах от поселка стоят длинной цепью высокие черные отроги Курчумского хребта, усыпанные обломками скал, как старая развалившаяся постройка. Из этих гор выбегает Кальджир, и его ущелье отсюда видно отлично, так как горы благодаря необыкновенной прозрачности воздуха кажутся не далее 3-5 верст. Эти отроги тянутся с запада на восток и в 60 верстах от Кальджирского ущелья загибают несколько к юго-востоку; там они поднялись еще выше, края их заходят немного в Китай и тянутся далеко по границе, то понижаясь, то еще более повышаясь. Это, так сказать, дети Алтайских гор.
Немного левее Ашадаса у подножия этих гор в ясный день из земли показывается что-то блестяще-желтое и странно-волнистое, сильно выделяющееся своим видом из окружающей местности. Сначала кажется, что это мираж, привидение, но это, оказывается, тоже горы, только не каменные, а чистейшего желтого сыпучего песку. Они вдвое, а может быть, и втрое пониже каменных и находятся на китайской стороне, начинаясь в 40 верстах от этого поселка.
Недалеко от этих песчаных гор, между ними и Ашадасом, находится и тот самый свободный участок Кызыл-ёнке, который составлял цель моей поездки.
В 30 верстах от Кызыл-ёнке, между песчаными и каменными горами, почти в уголке находится поселок Алексеевка.
На юг за Иртышем далеко отсюда синеют Монракские горы, те самые, у подножия которых расположен гор. Зайсан. За ними поднимается к небу очень высокий Саурский хребет, вершина которого покрыта вечным снегом. Отсюда он кажется слитым с Монракскими горами, хотя от Зайсана до Саурского хребта по прямой линии около 40 верст, а от поселка до него более 100 верст.
На западе совсем не видно гор, потому что они там низки, да и отсюда до них далеко. Еще не видно гор на юго-восточной китайской стороне, почти против западной, откуда несет свои воды Иртыш, но это, оказывается, не к лучшему. Именно с этих сторон то взад, то вперед дуют здесь такие сильные и частые ветры, что новоселы справедливо причисляют их к главной египетской казни на этом участке (ко второстепенной казни они относят комаров, мошек и прочую дрянь, которая здесь водится в изобилии).
Таковы видимые окрестности этого участка.
__________
Теперь вернемся несколько назад, к самому первоначальному заселению этого участка.
Главным ходоком у «ардынцев» был сорокалетний крестьянин Василий Михайлович Абрамкин, очень энергичный и хорошо грамотный человек; он отыскал этот участок и выхлопотал у начальства, чтобы весь участок был записан за его односельцами.
А до этого около трех лет прожил Абрамкин в разных местах Сибири, знакомясь с ее климатом и подыскивая подходящую землю. Был он и в Иркутске, и возле Байкала, и в Енисейской, и Томской, и Тобольской губерниях; походил по Барнаульскому и Бийскому уездам, отыскивая кабинетские земли, и по Акмолинской и Семипалатинской областям, и забрел наконец в отдаленный Зайсанский уезд, где и нашел свободным Ардынский участок. Этот участок показался ему очень подходящим: на нем есть и недурные сенокосы, и на первый раз лес для постройки, и рыбная река Иртыш, и речка для водопоя Арда. Здесь и пашни с поливом, обеспечивающим верные урожаи, и лето без поздних и ранних заморозков, которые в других местах так губят все овощи; здесь отлично созревают не только огурцы и подсолнухи, но и великолепные арбузы и дыни. Одним словом - чуть не Малороссия.
Правда, здесь всюду дикие и угрюмые места: кругом пустынные горы, а на самом участке много песку, солонцов, гальки, и везде чий, который все заслоняет, кроме гор, и благодаря которому всегда и все кажется засохшим, - мертвым.
Но зато - какой простор! А на маленький поселок в двадцать или тридцать дворов хватит здесь и хорошей земли. И ко всему можно привыкнуть, лишь бы жилось хорошо, - рассуждал Василий Михайлович, когда посылал письмо своим односельцам, приглашая их ехать смотреть участок, и если покажется хорошим, приниматься скорей за устройство новой жизни в Сибири.
По получении письма, живо собрались огарцы, тихоновцы и павловцы в дорогу, мешкать было некогда, и в конце сентября 1906 года тронулись в дальний путь. Главным образом их соблазняли сенокосы, которых дома у них было очень мало, затем - высокие урожаи пшеницы (до 100 пудов с десятины!) и, наконец, рыбная ловля в непочатом еще Черном Иртыше.
Их ехало 15 муж., 2 женщ. и 4 детей; одна женщина ехала с мужем и одним мальчиком, а другая - жена ходока В. Абрамкина - была с тремя детьми.
По обыкновению, на 9-й или 10-й день они приехали в Омск, а оттуда на пароходе поплыли в Семипалатинск. Но дорогой начались морозы, по Иртышу поплыли льдины, и пароход совсем остановился в гор. Павлодаре; до Семипалатинска оставалось еще 337 верст по почтовому тракту.
Наши ходоки сошли с парохода, купили две лошади, две телеги, уложили на них свои вещи, посадили женщин с детьми, а сами пешие двинулась в Семипалатинск, куда и прибыли дней через восемь благополучно.
С. М. Дудин. Степь левого берега Иртыша у Павлодара. 1899
В Семипалатинске они отдохнули немного, купили еще одну или две лошади и таким же образом отправились далее на свой участок.
На этот раз только что они отъехали верст двадцать от Семипалатинска, как поднялся буран. Скоро они сбились с дороги и не знали, что делать. Всякий знает, что и в России, где все-таки часты деревни, сбиться с дороги в метель - дело неприятное. А здесь оно во сто раз хуже, так как и бураны здешние посердитей русских метелей, да и нет никакой надежды, сбившись с дороги, найти жилье, чтоб обогреться.
Плутая по неведомой степи, ходоки порядочно перепугались, так как, кроме всего, и одежда на них была плохая, и долго ли могли они противостоять пронизывающему холоду. Но счастье на этот раз, вероятно, шло с ними: их лошади, которым они, разумеется, дали свободу, привели их к киргизской зимовке, где они и обогрелись, и переждали, пока буран утихнет.
Потом они, уж без всяких приключений, приехали на свой участок в конце ноября, пробыв в дороге около двух месяцев.
На участке они на берегу Иртыша нашли пустую киргизскую зимовку, и часть их поселилась в ней, а часть в другой нанятой зимовке.
Зиму провели они, как уже сказано было, за приготовлением срубов и даже с одним интересным приключением, которое состояло в следующем.
Н. Г. Катанаев. Зайсанский уезд. Охота на кабанов. 1909
Как-то вскоре после Зимнего Николы к ним заехали киргизы и объяснили, что в камышах на Арде есть «чушка́», т. е. дикий кабан [Сами киргизы - магометане, мяса свиней не едят и на кабанов не охотятся. Может быть, поэтому здесь кабаны и водятся; на Арду все-таки они заходят только случайно, настоящее же их местопребывание в более безлюдных местах.].
«Ардынцы» живо вооружились, у них почти у каждого было ружье, и в количестве шести человек пошли к камышам на кабана.
Там они подняли крик, и вскоре из камыша выскочила огромная «чушка́» недалеко от Максима Жаркова.
Жарков бахнул ей в бок и, оказалось, попал в самое сердце. «Чушка́», однако, убежала, но Жарков видел, что изо рта у нее шла кровь, и потому догадывался, что ранил ее смертельно. И действительно, «чушка́» пробежала полверсты и легла совсем.
Сколько радости оказалось у «ардынцев»: «чушка́» на самом деле была чушка, т. е. самка, и весила около 8 пудов. А какая превосходная щетина, прямо - лучше которой не бывает. Славно и досыта поели «ардынцы» мяса дикой свиньи.
Через неделю к ним опять заехали киргизы и опять объяснили, что там же есть другая «чушка́», более первой.
Живо опять собрались ардынцы на охоту.
Славу Богу! скоро Рождество, и вот сама судьба посылает им к празднику окороков.
Но я сделаю здесь маленькое разъяснение.
Главный ходок их В. М. Абрамкин теперь, к великому сожалению, был только с одной рукой, на другой же руке его не было кисти: она была оторвана полгода тому назад разорвавшимся ружьем. Это было большое несчастие, особенно для такого энергичного человека, каким был В. М. Абрамкин, но делать было нечего.
Итак, «ардынцы» отправились опять охотиться на кабана, на этот раз в количестве девяти человек. Пошел с ними и В. М. Абрамкин. Опять подошли они к камышу и стали пугать зверя, который и не замедлил появиться. Это действительно был огромный кабан, с большими торчащими изо рта клыками, которыми он мог пороть направо и налево, так называемый «секач».
Раздались выстрелы, и кабан был ранен. Но он только яростно подпрыгивал, когда в него впивались пули, и вдруг прыжком наскочил на Абрамкина. Конечно, сразу сбил его и начал рвать клыками.
Видя погибающего товарища, остальные стали в тупик: стрелять опасно было, так как можно было попасть в самого Абрамкина.
У одного из них - Фомы, по прозванию Матроса, был острый японский штык [Фома Григ. Прокопов, которого прозвали Матросом, на самом деле служил во время войны на крейсере «Россия» во Владивостокской эскадре. Он участвовал во всех боях этой эскадры и имеет Георгия 4-й степени.]. Фома подбежал к ним и, размахнувшись, изо всей силы ударил кабана штыком, намереваясь пронзить его в сердце, но попал в «лопатку», и штык его сломался, а Фома должен был бежать. Однако после этого убежал и кабан обратно в камыш, бросив Абрамкина живым.
Абрамкин лежал на снегу, и товарищи со страхом подошли к нему узнать, что с ним. Но, слава Богу, ничего с ним не случилось. Когда его сбил кабан, он закрыл лицо руками и не шевелился; кабан несколько раз рванул его клыками и сильно изорвал ему новую шубу - только и всего.
Но охотники все же перепугались, решили оставить кабана в покое, так как и пули их видимо на него мало действовали.
На другой день «ардынцы» все-таки не вытерпели и отправились на кабана снова. Уж очень жаль было упускать такую ценную добычу.
Теперь у них план был другой. Подойдя к камышу, они зажгли его со всех сторон и стали смотреть, что будет. Камыш был сухой и загорелся жарко. Вот из пламени лезет и кабан, обгорелый, страшный, но видимо уже потерявший бодрость. Опять грянули выстрелы, но кабан не валился, но и не прыгал так, как прыгал он вчера. Отбежав немного в сторону от камыша, кабан завалился за снежный сугроб и там залег.
Добивать его полез опять Жарков: подползши к нему близко, он дал по нем два выстрела, намереваясь попасть в глаз, но не попал. В ответ на выстрелы кабан вздрагивал, но все еще был жив и казался опасным. Тогда Жарков приставил к нему дуло ружья почти к глазу и выстрелил еще, и наконец кабан протянулся.
В кабане оказалось 10 пудов, но щетиной не пришлось попользоваться, так как весь он обгорел заживо. На весь мясоед хватило им этого кабана, но часто и в супу, и в мясе попадались сплющенные пули, которых насажали в него так много, да и мясо его было очень твердым.
Настал Великий пост; морозы были маленькие, и работа у ардынцев кипела: они ставили срубы на место и приготовлялись браться за пашню и посевы. Им выдали ссуду сразу полностью по 165 руб. на каждого домохозяина, что бывает редко и было отчасти тоже благодаря хлопотам Абрамкина (выдача ссуды обыкновенно растягивается на 2-3 года).
Купили еще лошадей, плуги, семян и начали пахать и сеять.
Перед этим их порадовала еще и рыбная ловля. Это было Великим постом, когда на Иртыше еще стоял лед, а на Арде уже растаял. И вот огромные щуки целыми стаями плыли в Арду, в которой, кстати сказать, очень много мелкой рыбы. Но Арда в одном месте, недалеко от устья, широка и очень мелка. Щуки там были наполовину снаружи и все-таки лезли вперед. Там их нечаянно увидел крестьянин Орлов. Взяв кол, Орлов начал расправляться с щуками и таким образом за день «наловил» их до 15 пудов.
Потом, когда на Иртыше пошел лед, «ардынцы» ставили сети в устьях Арды и в некоторых затонах и наловили рыбы очень много. Более всего было щук, но попадались и большие налимы, и очень дорогая рыба - таймень. Разумеется, обо всем этом было сообщено на родину, чтобы веселее было, особенно женщинам, расставаться с родными людьми и с родными деревнями.
__________
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Описания населенных мест (Семипалатинская обл.):
https://rus-turk.livejournal.com/548880.html
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
Н. А. Ермолин. Шерстомойка в Семипалатинске на Иртыше
IV. В Киргизский край к китайской границе
Из Семипалатинска переселенцы разъехались в разные стороны. Одни отправлялись на левую сторону Иртыша, где за 100-200 верст от Семипалатинска были давние, но незаполненные участки. Другие сошли с парохода еще не доезжая до Семипалатинска, в гор. Павлодаре, направляясь в Павлодарский и отчасти в Каркаралинский уезды [Каркаралинский уезд представляет из себя или черные каменные горы, или сухие, то каменистые, то солончаковые степи; на юге он сливается с известной Голодной степью, и в смысле переселения туда безнадежен, как покойник на выздоровление. Большая половина Павлодарского уезда тоже весьма похожа на Каркаралинский.]. Некоторые ехали в южную часть Томской губернии: в Змеиногорский, Бийский и Барнаульский уезды, приписываясь в старожильские села на кабинетские земли. А кабинетские земли от Семипалатинска близко: всего в 5 верстах от города по волнистым пескам протянулся кабинетский сосновый бор. За бором находится кабинетская Бельагачская степь, арендуемая участками крестьянами и киргизами. За ними опять пойдут кабинетские леса, кабинетские степи, старожильческие селения и так далее.
Семипалатинск. Магазины
Потолкавшись неделю в Семипалатинске, я узнал следующее: что ни на кабинетских землях, ни в других местах этого района новых участков нет и негде селиться хоть и небольшим, но целым обществом из крестьян одной местности. Скорее, можно найти еще неполный поселок, к которому можно приписаться, но отдельными семьями. Кроме того, в здешних местах труднее всего устроиться именно на новом участке, так как иные из них оказывались совсем непригодными для земледелия вследствие сухости или солонцеватости почвы. Такие участки по выяснении забрасывались, но селившиеся на них крестьяне попадали в большую беду.
Семипалатинск
Из Семипалатинска я отправился также вверх по Иртышу в Зайсанский уезд, самый отдаленный в этой области; на юге он граничит с Семиреченской областью, а на юго-востоке с Китайской империей. Именно на границе Китая был там один свободный участок на урочище Кызыл-ёнке [Кызыл-Уй-Енке. В 1920 году этот участок был занят Китаем. - rus_turk.], который по своему размеру казался мне подходящим. От Семипалатинска до Зайсана по почтовому тракту около 600 верст, но водою этот путь длиннее.
Семипалатинск. Здание Переселенческого управления, украшенное по случаю празднования 300-летия дома Романовых. 1913
Опять плывем на пароходе, но почти на пустом, и перед нами места хуже тех, какие мы видели от Омска до Семипалатинска. Здесь часто виднелись с одной стороны высокие песчаные холмы, а с другой какие-то странные каменные гребни; здесь много киргизских зимовок, построенных часто на самом берегу Иртыша [Зимовка - зимнее жилище киргизов, сделанное в описываемых местах из земляного кирпича или просто из дерна.].
С. М. Дудин. Глинобитная зимовка в Каркаралинске. 1899
Часто приходилось тут видеть такое зрелище: как только пароход даст свисток, киргизские лошади взвиваются на дыбы и далеко мчатся куда-нибудь в сторону. Но боятся свистка также и киргизские голые и полуголые дети: они тоже бегут в юрты, зажимая уши и отчаянно плача [Юрта - переносная войлочная палатка - летнее жилище их.].
С. М. Дудин. Группа женщин и детей. Семипалатинская область. 1899
Но приблизительно в 100 верстах от Семипалатинска по обеим сторонам Иртыша начинаются высокие серые и черные каменные горы, на вершинах которых, хотя и изредка, но еще белеет снег. Около 400 верст течет Иртыш среди этих гор и иногда тесно сжимается то отвесными, то нависшими скалами. Здесь очень быстрое и бурливое течение, и пароход наш едва-едва подвигается.
Г. Е. Катанаев. Из серии «Казачьи поселения: верховья реки Иртыш»
Станицы здесь еще реже, чем до Семипалатинска; расположены они или возле Иртыша под горами, или где-нибудь в горных долинах. Пашни и покосы их разбросаны также по горным долинам, часто на далеком расстоянии, на 20 и более верст от станицы. Возле гор, но на ровной площади расположен и город Усть-Каменогорск.
Усть-Каменогорск. Вид с пожарного депо
В этих горах немало есть и золотых приисков, но, говорят, большая часть их не богата содержанием золота, и потому разработка их не всегда выгодна. На приисках работают большей частью киргизы, как более дешевые рабочие; они получают там 40-50 коп. в день. Я читал где-то, что в Семипалатинской области, т. е. в этих самых горах, золота добывается от 20 до 30 пудов в год, приблизительно на 300-500 тысяч рублей. В переселенческой книжке 1907 года говорится: «Восточная часть Семипалатинской области - Усть-Каменогорский и Зайсанский уезды - имеет горный характер, за исключением широкой равнины, окружающей озеро Зайсан и тянущейся вдоль Иртыша до самой китайской границы». Сама же равнина в той же книжке описывается так: «Равнина эта местами представляет весьма безотрадную картину, так как на ней преобладают песчаные почвы, а также встречаются и солонцы». Участок Кызыл-ёнке расположен в конце именно этой равнины, но, кроме того, там недавно был свободным другой участок, Ардынский, который только с осени прошлого года заняли наши земляки из Жиздринского уезда, и мне особенно хотелось посмотреть, как они там устраиваются.
Усть-Каменогорская пристань. Отход парохода линии Семипалатинск - Тополев Мыс
Около трех суток плыли мы среди гор и наконец доплыли до такого места, где горы разошлись в разные стороны и где, таким образом, начинается вышеупомянутая Зайсанская равнина. Отсюда до Зайсанского озера еще около 40 верст. Берега Иртыша здесь сильно заросли камышом, а за камышом раскинулись сыпучие пески. Это совершенно безлюдное место. Рассказывают, что в этих камышах водится немало диких кабанов, и в зимнее время на них охотятся зайсанские казаки и крестьяне. Зайсанское озеро имеет до 80 верст длины и от 20 до 30 верст ширины. Из этого озера и вытекает знаменитый Иртыш, и в него же с другой стороны впадает менее знаменитый Черный Иртыш, который берет свое начало где-то среди песков Китайской империи. Берега озера в одних местах также заросшие камышом, в других усыпаны мелкой галькой и без всякой растительности.
Н. Г. Катанаев. Солдаты-охотники зайсанской местной команды с добычей. 1909
Пароход остановился в конце озера в Тополевом мысу; отсюда до гор. Зайсана 80 верст колесной дорогой по равнине. Вблизи гор поверхность этой равнины сильно напоминает запущенное шоссе: так тверда почва, так лишена она растительности и так усыпана мелкими камешками. Изредка торчит серый колючий кустарник - чингиль, нисколько, конечно, не оживляющий местности. Верст за пять до города мы целую версту тащились по крупному булыжнику, которым на далекое пространство была усыпана поверхность земли. Это работа речки Ундине. Летом она по выходе из горного ущелья скрывается в землю и там течет невидимо, но весной она имеет другой вид: бурными потоками раскидывается она во все стороны, сносит землю и вместо нее натаскивает разной величины булыжников.
Н. Г. Катанаев. Озеро Зайсан. Тополев(ый) мыс [с одноименным рыбачьим поселком]. 1909
Интересна подпочва, находящаяся под городом Зайсаном, и, вероятно, такая же она и в его окрестностях. Как раз в это время по городу в казармы проводили водопровод, для чего через весь город была выкопана канава глубиною 3½ арш. Верхний слой земли там не толще пол-аршина, а затем залегают одни булыжники.
Но город весь в зелени: около домов растут ракиты, береза, рябина и другие деревья кроме фруктовых, а в палисадниках, под сенью деревьев нередко пестрят и цветы. Все это растет благодаря искусственному орошению: уничтожь его, и вся растительность самое большее через месяц навеки засохнет. По всем улицам вдоль и поперек здесь проведены арыки; в них всегда журчит вода, которая, просачиваясь в землю, питает цветы и деревья [Арык - особого устройства канава, по которой вода из речки проводится на пашню, в сады и т. д.]. Вода в арыки берется из речки Джемени, которая значительно многоводней Ундине и тоже бежит с гор, у подножия которых расположен гор. Зайсан. Из Джемени проведена вода и на пашни, находящиеся вокруг Зайсана и принадлежащие в значительной части ему же. Все принадлежащие гор. Зайсану пашни отдаются в аренду посредством торгов; их берут городские мещане, приехавшие сюда крестьяне и безземельные киргизы. Арендная цена давно вышла из копеек и теперь была 5-7 руб. за десятину в год. Без орошения (полива) в Зайсанской равнине земледелие немыслимо. И вообще в этой местности вся вода из ручьев и речек без остатка расходится по арыкам на пашни, которые в течение лета поочередно, посредством запруд арыков, 3 и 4 раза заливаются водою. Урожаи при поливе получаются всегда верные, и 100 пуд. с десятины считается средним урожаем.
Цена пшеницы была 50-70 коп., овса - 50-60 к., проса 40-50 к. за пуд. Весь хлеб расходится на месте: солдатам, киргизам, начальству и т. д. В 1902 и 1903 годах прилетала саранча и уничтожила посевы; тогда цена пшеницы доходила до 2 р. 50 коп. за пуд.
Г. Е. Катанаев. Улица в Зайсанской станице
Зайсанский уезд занимает площадь в 5 миллионов десятин, т. е. более, чем Калужская и Тульская губ. вместе. Но русского населения здесь не более, чем в одной волости этих губерний: всего 7-8 поселков и два города: Зайсан - уездный и Кокпекты - заштатный и две слитые с городами станицы. Поселки основаны очень недавно и некоторые из них полностью еще не заселены; города образовались из станиц, и тоже сравнительно недавно. Киргизского населения в уезде считается около 100.000 душ.
Город Зайсан. Никольский военный собор
В настоящее время переселенческое начальство, исполняя приказание свыше, старается всеми силами найти место еще для 2-3 поселков, но это пока не удастся. Для переселенческих участков отрезаются земли, признаваемые для киргизов излишними. - «Излишки» ли на самом деле эти земли киргизам или нет - вопрос, видимо, очень спорный. В любом месте после отрезки земли и населения поселка киргизы не только нанимаются к крестьянам в работники, но и арендуют у них кусочки посевной земли, бывшей прежде в их пользовании. Поэтому первые годы по заселении поселка между новоселами и киргизами неизбежно происходит вражда, а иногда и кровавые столкновения.
Почему же среди 5 миллионов десят. не могут найти 2-3 тысячи десятин хорошей земли, нужной для новых поселков? Кто не видел эту местность, тому вопрос этот покажется загадкой. Но ответ не очень труден: из 5 мил. десят. 3½ миллиона десят. каменных гор (частью совершенно голых, частью заросших диким кустарником и только по лощинам имеющих сносную травяную растительность), а 1½ мил. десят. занимает Зайсанская равнина, представляющая, как уже говорилось, даже для переселенческого чиновника «весьма безотрадную картину». Равнина эта давно исследована вдоль и поперек и давно известно, что песок, солонцы и голые каменистые места занимают в ней такие площади, которые пешему не перейти и за день, а в иных направлениях не переехать за день и конному. Только отдельными оазисами возле ручьев и речек попадаются по равнине места с хорошими сенокосами и пашнями с устроенным орошением. Земледелие существует здесь с давних пор. Прежде им занимались какие-то джунгары, которые устроили искусственное орошение. Этих джунгаров 150 лет тому назад отсюда вытеснили киргизы, которые в свою очередь были теснимы с севера русскими.
Но и все пески, солонцы, каменные горы и каменистые сухие земли - совсем не свободные места, как вообще о них принято думать в России. Наоборот, все они разграничены и находятся в пользовании множества киргизских волостей, аулов и старшинств как пастбища их стад - зимние, весенние, летние и осенние. И вся какая бы то ни была растительность - на солонцах, по пескам, по горам - вся она поедается привычным к ней киргизским скотом.
С. М. Дудин. Доение кобылы. Семипалатинская область. 1899
Видя эти места, странно слышать, что у киргизов-де по 400 десят. на хозяйство, и что хорошо бы сделать киргизов земледельцами, и тогда бы на 400 десятинах жили 40 хозяев. К сожалению, природа Киргизского края в общей своей сложности не представляет возможным 40 хозяевам (или 10) жить на 400 десятинах, так как на многих 400 десятинах находится корма не более, чем на одной хорошей десятине. И, видимо, сама природа Киргизского края заставляет киргизов быть в большинстве кочевниками или бедствующими земледельцами, использовать все огромные пустыни или пользоваться 3-5 десятинами, а пустыни оставить пустынями. Ведь как, кроме кочевья, можно использовать все необъятные голодные степи, куда можно зайти только весною, или горы, поднимающиеся до области вечного снега. Теперь и в таких местах, хотя только в известное время, живут люди, и даже весело; но когда киргизы станут земледельцами, большая половина края должна замереть навсегда.
По данным 1900 года, в 5 уездах Семипалатинской области считалось киргизов 591701 душ об. п. Скота у них было: овец и коз 1795679 шт.; коров и быков 343344 шт.; лошадей 567522 штуки; верблюдов 55482 шт. [См. Киргизский край - В. П. Семенова. Т. XVIII-й, стр. 241.].
Следовательно, на каждую киргизскую душу об. п. приходилось (приблиз.) овец и коз 3 шт., лошадей 1 шт., рогатого скота ½ шт. и верблюдов по 1⁄10 шт. Но, разумеется, распределено это неравномерно; есть киргизы, у которых разного скота более чем по 1000 шт., а есть много таких, у которых всего одна коза, и много таких, у которых ничего нет и которые живут работниками у богатых киргизов или у казаков и даже у зажиточных переселенцев.
V. Ардынский участок
Ардынский участок находится на правом берегу Черного Иртыша в 70 верстах на север от Зайсана и имеет площадь около двух тысяч десятин. Границами его служат: южной - Черный Иртыш (текущий с востока на запад), восточной - извилистая, обогнувшая участок дугой речка Арда, впадающая в Иртыш [Черный Иртыш я, как и вообще здесь его называют, буду для простоты называть просто Иртышем.], текущая с севера на юг, а западной - межа, проведенная ломаной линией от Иртыша к Арде. Длина участка около 8 верст, а наибольшая ширина около 3 верст (длина его по Арде, а ширина по Иртышу). Со всех сторон с ним граничат призимовочные и осенние пастбища кочевников-киргизов. Самый ближний поселок Алексеевка отсюда за 60 верст.
Карта заселения русскими переселенцами Семипалатинской области, 1913 г. Фрагмент. Полная карта - по ссылке
Во время нашего приезда всех жителей в Ардынском было 14 муж., 2 женщ. и 4 детей. Все они были из Калужской губ. Жиздринского уезда: из села Огари, из отростка Огари сельца Тихоновки и из соседней им деревни Павловской. Это были первые начинатели устройства нового поселка. Они приехали сюда в конце ноября прошлого 1906 года и зиму провели здесь, приютившись в киргизских зимовках. По получении известия от своего главного ходока они были посланы своими семьями, чтобы собственными глазами осмотреть этот участок и оценить все удобства и неудобства, на нем находящиеся. Участок показался им удобным, и они прямо же принялись за дело: заготовляли бревна для срубов, возили их на место и затем делали самые срубы. Срубов было поставлено около двенадцати, но ни один из них не был еще отделан: собраны были одни стены, притом из очень кривого и разного леса - осины, ракиты и тополя, растущих здесь по берегам Иртыша. Настоящего строевого леса здесь ближе ста верст нет, да и там он растет в горах и труднодосягаем.
С. М. Дудин. Внутренний вид зимовки. 1899
Весной они посеяли хлеб - преимущественно пшеницу, кто сколько успел и сколько мог осилить. Посеяно было от 2-х до 5 десят. представителем каждой семьи.
Поселок располагался в одну прямую улицу, которая имела направление но длине участка, т. е. с севера на юг (или обратно). Улица со временем будет иметь два ряда домов, а пока обставлена была лишь срубами, разбросанными на разном и значительном один от другого расстоянии. Арда протекает тут возле поселка и из нее берут воду для домашних нужд. Иртыш же в трех верстах от поселка.
Площадь вокруг поселка по своей растительности и качеству почвы представляет, по принятой здесь терминологии, «малоудобную солонцеватую степь», годную, впрочем, для выгона. Вся эта площадь поросла чием [Чий - особое растение, высокое и тонкое, как солома, а твердое, как камыш. Чий несъедобен.], но не густым, а растущим или отдельными островами снопов, или же совсем отдельными снопами; между чием и отдельно от него растет тут немало кустов колючего чингиля. Кое-где здесь были и кусочки давней пашни с заметными еще следами арычной системы, но, вероятно, малоплодородной и потому заброшенной. Более же всего здесь настоящих злых солонцов с неровной и голой поверхностью. Но и бывшие пашни своим видом мало чем отличаются от злых солонцов: на них тоже ничего не растет и, кроме того, вся поверхность их усыпана галькой [Мелкими камешками.], как высохшее дно ручейка или озера.
Настоящие же пашни этого участка начинаются в двух верстах от поселка и имеются в количестве пятисот десятин. Они также местами сплошь усыпаны галькой и местами поросли чием, на них встречаются пятнами также и солонцы, но все же хорошей земли на ней больше, чем плохой.
На участке большую площадь занимают еще пески (около 400 дес.), которые занимают почти все пространство между поселком и Иртышем. Они очень волнисты, с несколькими логовинами от весенних протоков Иртыша.
Оба берега Черного Иртыша по всему течению реки по равнине заросли ракитой, топольником, осиной и тальником. Отсюда-то и брали лес для своих срубов «ардынцы» и отсюда же берут они дрова на топливо. У самих «ардынцев» этого «леса» считается в наделе 17 десятин.
Речка Арда, которая служит природной границей этого участка и из которой проведены арыки к ним на пашню, есть собственно рукав горной реки Кальджира, протекающей в 7-9 верстах от Ардынского участка и тоже впадающей в Иртыш. Берега Арды большей частью низкие, болотистые и сильно заросшие камышом; вероятно, поэтому вода в Арде летом сильно портится.
Сам же Кальджир берет свое начало из большого горного озера Марка-Куля, находящегося высоко над Зайсанской равниной, среди отрогов Алтайских гор, красиво там поросших травою и лесом. По пути, в горах, к Кальджиру присоединяются еще несколько ручьев и речек; он становится многоводным и бурно мчится среди страшных каменных громад и черных непроходимых ущелий; весь путь его там загроможден скалами, стеснен утесами с частыми высокими обрывами, и много раз чистая вода Кальджира, падая с высоты обрывов, разбивается на миллионы брызг и покрывается бешеною пеной [Высота Марка-Кульского озера над Зайсанской равниной около 450 саж. Таково падение Кальджира при 100-верстном течении. Озеро Марка-Куль имеет длину 35 вер., а шир. 15 вер.; над уров. моря 4616 фут.]. Но вот вырывается он наконец из каменных ущелий и быстро течет 25 верст по равнине, разветвляясь на 3-4 русла.
Перед Иртышем Кальджир собирается в одно русло и бежит тише, а затем покорно соединяет свои чистые воды с широкими светло-зелеными водами Иртыша. Берега Кальджира по всему течению от гор по равнине, так же как и Иртыша, заросли деревьями и кустарниками: кроме осины, ракиты и топольника, тут много боярышника, калины и шиповника.
С. М. Дудин. Деревянные зимовки у Каркаралинска. 1899
По всему берегу Кальджира среди деревьев понастроены сотни киргизских зимовок, которые хорошо здесь защищены и от злых зимних вьюг, и от сильных осенних и весенних ветров.
Но летом здесь киргизов совсем нет: все они в горах возле Марка-Куля откармливают свои стада. А в их отсутствие по берегу Кальджира вырастает роскошная трава, местами выше роста человека. Никем она не хранима и никто ее не трогает. В ней в это время ютятся миллиарды комаров, - и ни животное, ни зверь, ни человек не посмеют к ним сунуться. К первому августа, когда ночи становятся холодными, комары заметно исчезают, и тогда появляются работники-киргизы и начинают косить траву, чинить зимовки. Затем понемногу подходят и хозяева-киргизы со своими стадами, и жизнь на Кальджире начинает идти своим порядком. Эти киргизы самые близкие соседи «ардынцев», и участок Ардынский прежде был в пользовании киргизов Кальджирской волости.
Прямо перед поселком, в одной версте от него на восток, за Ардой высится местами отлогая, местами обрывистая, полосатая глиняная гора Ашадас. Ни кустика, ни травки на ней не зеленеет, но издалека видны ее разноцветные полосы глины: мутно-белой, желтой, голубоватой и особенно выделяющейся кроваво-красной. Эта гора тянется вдоль берега Иртыша и имеет верст 15 в длину и от 2-х до 3-х верст в ширину [В этой горе есть и залежи каменного угля, но неизвестно его качество и он еще не разрабатывается. Нынешней осенью приезжал из Зайсана углепромышленник и сделал на него заявку, предполагая, вероятно, когда-нибудь взяться за его разработку. Сбыт его был бы обеспечен для нужд пароходства Верхне-Иртышского товарищества, которому очень дорого обходится дровяное отопление, ввиду отсутствия поблизости лесов.].
На север в 25 верстах от поселка стоят длинной цепью высокие черные отроги Курчумского хребта, усыпанные обломками скал, как старая развалившаяся постройка. Из этих гор выбегает Кальджир, и его ущелье отсюда видно отлично, так как горы благодаря необыкновенной прозрачности воздуха кажутся не далее 3-5 верст. Эти отроги тянутся с запада на восток и в 60 верстах от Кальджирского ущелья загибают несколько к юго-востоку; там они поднялись еще выше, края их заходят немного в Китай и тянутся далеко по границе, то понижаясь, то еще более повышаясь. Это, так сказать, дети Алтайских гор.
Немного левее Ашадаса у подножия этих гор в ясный день из земли показывается что-то блестяще-желтое и странно-волнистое, сильно выделяющееся своим видом из окружающей местности. Сначала кажется, что это мираж, привидение, но это, оказывается, тоже горы, только не каменные, а чистейшего желтого сыпучего песку. Они вдвое, а может быть, и втрое пониже каменных и находятся на китайской стороне, начинаясь в 40 верстах от этого поселка.
Недалеко от этих песчаных гор, между ними и Ашадасом, находится и тот самый свободный участок Кызыл-ёнке, который составлял цель моей поездки.
В 30 верстах от Кызыл-ёнке, между песчаными и каменными горами, почти в уголке находится поселок Алексеевка.
На юг за Иртышем далеко отсюда синеют Монракские горы, те самые, у подножия которых расположен гор. Зайсан. За ними поднимается к небу очень высокий Саурский хребет, вершина которого покрыта вечным снегом. Отсюда он кажется слитым с Монракскими горами, хотя от Зайсана до Саурского хребта по прямой линии около 40 верст, а от поселка до него более 100 верст.
На западе совсем не видно гор, потому что они там низки, да и отсюда до них далеко. Еще не видно гор на юго-восточной китайской стороне, почти против западной, откуда несет свои воды Иртыш, но это, оказывается, не к лучшему. Именно с этих сторон то взад, то вперед дуют здесь такие сильные и частые ветры, что новоселы справедливо причисляют их к главной египетской казни на этом участке (ко второстепенной казни они относят комаров, мошек и прочую дрянь, которая здесь водится в изобилии).
Таковы видимые окрестности этого участка.
__________
Теперь вернемся несколько назад, к самому первоначальному заселению этого участка.
Главным ходоком у «ардынцев» был сорокалетний крестьянин Василий Михайлович Абрамкин, очень энергичный и хорошо грамотный человек; он отыскал этот участок и выхлопотал у начальства, чтобы весь участок был записан за его односельцами.
А до этого около трех лет прожил Абрамкин в разных местах Сибири, знакомясь с ее климатом и подыскивая подходящую землю. Был он и в Иркутске, и возле Байкала, и в Енисейской, и Томской, и Тобольской губерниях; походил по Барнаульскому и Бийскому уездам, отыскивая кабинетские земли, и по Акмолинской и Семипалатинской областям, и забрел наконец в отдаленный Зайсанский уезд, где и нашел свободным Ардынский участок. Этот участок показался ему очень подходящим: на нем есть и недурные сенокосы, и на первый раз лес для постройки, и рыбная река Иртыш, и речка для водопоя Арда. Здесь и пашни с поливом, обеспечивающим верные урожаи, и лето без поздних и ранних заморозков, которые в других местах так губят все овощи; здесь отлично созревают не только огурцы и подсолнухи, но и великолепные арбузы и дыни. Одним словом - чуть не Малороссия.
Правда, здесь всюду дикие и угрюмые места: кругом пустынные горы, а на самом участке много песку, солонцов, гальки, и везде чий, который все заслоняет, кроме гор, и благодаря которому всегда и все кажется засохшим, - мертвым.
Но зато - какой простор! А на маленький поселок в двадцать или тридцать дворов хватит здесь и хорошей земли. И ко всему можно привыкнуть, лишь бы жилось хорошо, - рассуждал Василий Михайлович, когда посылал письмо своим односельцам, приглашая их ехать смотреть участок, и если покажется хорошим, приниматься скорей за устройство новой жизни в Сибири.
По получении письма, живо собрались огарцы, тихоновцы и павловцы в дорогу, мешкать было некогда, и в конце сентября 1906 года тронулись в дальний путь. Главным образом их соблазняли сенокосы, которых дома у них было очень мало, затем - высокие урожаи пшеницы (до 100 пудов с десятины!) и, наконец, рыбная ловля в непочатом еще Черном Иртыше.
Их ехало 15 муж., 2 женщ. и 4 детей; одна женщина ехала с мужем и одним мальчиком, а другая - жена ходока В. Абрамкина - была с тремя детьми.
По обыкновению, на 9-й или 10-й день они приехали в Омск, а оттуда на пароходе поплыли в Семипалатинск. Но дорогой начались морозы, по Иртышу поплыли льдины, и пароход совсем остановился в гор. Павлодаре; до Семипалатинска оставалось еще 337 верст по почтовому тракту.
Наши ходоки сошли с парохода, купили две лошади, две телеги, уложили на них свои вещи, посадили женщин с детьми, а сами пешие двинулась в Семипалатинск, куда и прибыли дней через восемь благополучно.
С. М. Дудин. Степь левого берега Иртыша у Павлодара. 1899
В Семипалатинске они отдохнули немного, купили еще одну или две лошади и таким же образом отправились далее на свой участок.
На этот раз только что они отъехали верст двадцать от Семипалатинска, как поднялся буран. Скоро они сбились с дороги и не знали, что делать. Всякий знает, что и в России, где все-таки часты деревни, сбиться с дороги в метель - дело неприятное. А здесь оно во сто раз хуже, так как и бураны здешние посердитей русских метелей, да и нет никакой надежды, сбившись с дороги, найти жилье, чтоб обогреться.
Плутая по неведомой степи, ходоки порядочно перепугались, так как, кроме всего, и одежда на них была плохая, и долго ли могли они противостоять пронизывающему холоду. Но счастье на этот раз, вероятно, шло с ними: их лошади, которым они, разумеется, дали свободу, привели их к киргизской зимовке, где они и обогрелись, и переждали, пока буран утихнет.
Потом они, уж без всяких приключений, приехали на свой участок в конце ноября, пробыв в дороге около двух месяцев.
На участке они на берегу Иртыша нашли пустую киргизскую зимовку, и часть их поселилась в ней, а часть в другой нанятой зимовке.
Зиму провели они, как уже сказано было, за приготовлением срубов и даже с одним интересным приключением, которое состояло в следующем.
Н. Г. Катанаев. Зайсанский уезд. Охота на кабанов. 1909
Как-то вскоре после Зимнего Николы к ним заехали киргизы и объяснили, что в камышах на Арде есть «чушка́», т. е. дикий кабан [Сами киргизы - магометане, мяса свиней не едят и на кабанов не охотятся. Может быть, поэтому здесь кабаны и водятся; на Арду все-таки они заходят только случайно, настоящее же их местопребывание в более безлюдных местах.].
«Ардынцы» живо вооружились, у них почти у каждого было ружье, и в количестве шести человек пошли к камышам на кабана.
Там они подняли крик, и вскоре из камыша выскочила огромная «чушка́» недалеко от Максима Жаркова.
Жарков бахнул ей в бок и, оказалось, попал в самое сердце. «Чушка́», однако, убежала, но Жарков видел, что изо рта у нее шла кровь, и потому догадывался, что ранил ее смертельно. И действительно, «чушка́» пробежала полверсты и легла совсем.
Сколько радости оказалось у «ардынцев»: «чушка́» на самом деле была чушка, т. е. самка, и весила около 8 пудов. А какая превосходная щетина, прямо - лучше которой не бывает. Славно и досыта поели «ардынцы» мяса дикой свиньи.
Через неделю к ним опять заехали киргизы и опять объяснили, что там же есть другая «чушка́», более первой.
Живо опять собрались ардынцы на охоту.
Славу Богу! скоро Рождество, и вот сама судьба посылает им к празднику окороков.
Но я сделаю здесь маленькое разъяснение.
Главный ходок их В. М. Абрамкин теперь, к великому сожалению, был только с одной рукой, на другой же руке его не было кисти: она была оторвана полгода тому назад разорвавшимся ружьем. Это было большое несчастие, особенно для такого энергичного человека, каким был В. М. Абрамкин, но делать было нечего.
Итак, «ардынцы» отправились опять охотиться на кабана, на этот раз в количестве девяти человек. Пошел с ними и В. М. Абрамкин. Опять подошли они к камышу и стали пугать зверя, который и не замедлил появиться. Это действительно был огромный кабан, с большими торчащими изо рта клыками, которыми он мог пороть направо и налево, так называемый «секач».
Раздались выстрелы, и кабан был ранен. Но он только яростно подпрыгивал, когда в него впивались пули, и вдруг прыжком наскочил на Абрамкина. Конечно, сразу сбил его и начал рвать клыками.
Видя погибающего товарища, остальные стали в тупик: стрелять опасно было, так как можно было попасть в самого Абрамкина.
У одного из них - Фомы, по прозванию Матроса, был острый японский штык [Фома Григ. Прокопов, которого прозвали Матросом, на самом деле служил во время войны на крейсере «Россия» во Владивостокской эскадре. Он участвовал во всех боях этой эскадры и имеет Георгия 4-й степени.]. Фома подбежал к ним и, размахнувшись, изо всей силы ударил кабана штыком, намереваясь пронзить его в сердце, но попал в «лопатку», и штык его сломался, а Фома должен был бежать. Однако после этого убежал и кабан обратно в камыш, бросив Абрамкина живым.
Абрамкин лежал на снегу, и товарищи со страхом подошли к нему узнать, что с ним. Но, слава Богу, ничего с ним не случилось. Когда его сбил кабан, он закрыл лицо руками и не шевелился; кабан несколько раз рванул его клыками и сильно изорвал ему новую шубу - только и всего.
Но охотники все же перепугались, решили оставить кабана в покое, так как и пули их видимо на него мало действовали.
На другой день «ардынцы» все-таки не вытерпели и отправились на кабана снова. Уж очень жаль было упускать такую ценную добычу.
Теперь у них план был другой. Подойдя к камышу, они зажгли его со всех сторон и стали смотреть, что будет. Камыш был сухой и загорелся жарко. Вот из пламени лезет и кабан, обгорелый, страшный, но видимо уже потерявший бодрость. Опять грянули выстрелы, но кабан не валился, но и не прыгал так, как прыгал он вчера. Отбежав немного в сторону от камыша, кабан завалился за снежный сугроб и там залег.
Добивать его полез опять Жарков: подползши к нему близко, он дал по нем два выстрела, намереваясь попасть в глаз, но не попал. В ответ на выстрелы кабан вздрагивал, но все еще был жив и казался опасным. Тогда Жарков приставил к нему дуло ружья почти к глазу и выстрелил еще, и наконец кабан протянулся.
В кабане оказалось 10 пудов, но щетиной не пришлось попользоваться, так как весь он обгорел заживо. На весь мясоед хватило им этого кабана, но часто и в супу, и в мясе попадались сплющенные пули, которых насажали в него так много, да и мясо его было очень твердым.
Настал Великий пост; морозы были маленькие, и работа у ардынцев кипела: они ставили срубы на место и приготовлялись браться за пашню и посевы. Им выдали ссуду сразу полностью по 165 руб. на каждого домохозяина, что бывает редко и было отчасти тоже благодаря хлопотам Абрамкина (выдача ссуды обыкновенно растягивается на 2-3 года).
Купили еще лошадей, плуги, семян и начали пахать и сеять.
Перед этим их порадовала еще и рыбная ловля. Это было Великим постом, когда на Иртыше еще стоял лед, а на Арде уже растаял. И вот огромные щуки целыми стаями плыли в Арду, в которой, кстати сказать, очень много мелкой рыбы. Но Арда в одном месте, недалеко от устья, широка и очень мелка. Щуки там были наполовину снаружи и все-таки лезли вперед. Там их нечаянно увидел крестьянин Орлов. Взяв кол, Орлов начал расправляться с щуками и таким образом за день «наловил» их до 15 пудов.
Потом, когда на Иртыше пошел лед, «ардынцы» ставили сети в устьях Арды и в некоторых затонах и наловили рыбы очень много. Более всего было щук, но попадались и большие налимы, и очень дорогая рыба - таймень. Разумеется, обо всем этом было сообщено на родину, чтобы веселее было, особенно женщинам, расставаться с родными людьми и с родными деревнями.
__________
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Описания населенных мест (Семипалатинская обл.):
https://rus-turk.livejournal.com/548880.html