У меня беда!
Женьке не было еще и года, когда мы с его отцом расстались. Когда женщина одна растит 2-х детей - первоочередная ее задача - обеспечение. Мне приходилось работать на 2-х работах и Женька рос во дворе. Там же он и был когда произошла авария на Чернобыльской ГЭС. Но о последствиях этой аварии никто осведомлен не был. Тем более об этом не думали в нашем городке, т.к. расстояние по воздуху было "достаточно" приличное, говорили км 100-120. Уже через год начались проблемы со здоровьем и эндокринной железой. Только в 8 лет он пошел в школу. Когда ему было 10 - мы приехали в Израиль. Маленький худенький мальчик не переставал болеть, но причины установить не могли. В 12 лет его еле спасли... Тут и был поставлен пожизненный диагноз: заболевание эндокринной системы, детский приобретенный диабет (СД-1). С того страшного дня, 14 лет назад, все и началось.
Неоднократная, порой 5-6 раз в день, проверка сахара в крови и соответственно столько-же уколов инсулина. С этим живут многие, как-то справляются, мирятся, но от этого уже никогда нельзя вылечиться - это на всю жизнь.
31 декабря 1992 года, на 45 день своей болезни, он сказал: "Мама, сегодня Новый год и сегодня ровно 1000-ый раз мне прокололи пальчик. И это всего за полтора месяца. Как же я выдержу это? Я хочу чтобы в новогоднюю ночь я или вылечился, или умер. Пообещай мне, что в 12 ночи ты тоже это загадаешь. Больше мне никогда и ничего не надо."
Самые трудные были первые месяцы. Сахар прыгал, не могли подобрать нужный инсулин, нужные дозы. Диетологи обучали правильному питанию, режиму. Мы с сыном ездили из Кирьят Шмоны в Тель Авив на курсы, в Хайфу к эндокринологу. Я не могла работать, он учиться. Но самое страшное для него было то, что в свои 12 лет он должен был отказаться от элементарных радостей жизни ребенка: ни колы, ни шоколадки, ни клубнички, ни мороженого.Даже яблоко побнимало сахар. Он не мог, как его одноклассники, играть в футбол - от физических нагрузок сахар падал. Он не мог участвовать в экскурсиях, поездках, даже просто уйти на речку - он был привязан к необходимости анализа и уколе, специальном режиме и диете. Боже, сколько он лежал по больницам, сколько врачей его смотрели! Пропуская обучение в школе, он очень быстро отстал от своих сверстников, одногодок. Отличаться умственно и физически. Это была очень большая психологическая нагрузка. Он стал избегать друзей и вообще людей. Сверстники быстро переросли его, жизнь продолжалась для всех. А для него она тянулась медленно, от укола к уколу. Мальчишка остро ощущал свою неполноценность, болезненно переживал и не хотел смириться с тем, что это приговор на всю жизнь, часто об этом говорил... Я понимала, что уже речь идет не только об торможении физического развития, а и отклонения психики. Но врачи считали это нормальным, что он перерастет. Тем не менее мальчику дали пожизненную инвалидность.
Клгда сверстники Женьки в 18 лет уходили в армию, он выглядел подростком лет 14-15, не более, даже усики еще не пробились. Это были очень трудные 2 года, когда он так и не закончив школу, освобожденный от армии, отказаывался от всяческих общений и практически не выходил из дома, проводя часами возле компьютера или телевизора. Сахар за все годы так и не стабилизировался, были постоянные перепады. К тому времени Женька потерял веру в то, что ему кто-то может помочь. Он уже не верил ни врачам, ни диетологам. От помощи психологов, а тем более психиатров или социальных работников он также отказывался, не веря в реальность их помощи. Убедить его обратиться к врачам было невозможно.
Тем временем болезнь делала свое дело и состояние его ухудшалось. Когда мне сын стал рассказывать какие-то довольно странные, фантастические истории - я поняла, что это не просто фантазии, это паранойя. Его преследовали, за ним следили, его поджидали, ему угрожали...телевизор разговаривал с ним, аппарат по проверке сахара в крови регулировался иноплатетными спутниками и т.д. до бесконечности. Мои обращения к врачам всех специализаций увенчивались одним ответом, - "Он должен обратиться сам, он взрослый". А "взрослый" выглядит лет на 15-16, свои отклонения не признает, считает себя "просто диабетиком".
С годами обстановка с ним нагнеталась, психические расстройства усугублялись, а я достучаться не могла ни в полицию, ни к врачам. Все его считали самостоятельным и здоровым. Пока не случилось то, что случилось. Он стал агрессивен и в один прекрасный день натворил чудес. До сих пор неизвестно в скольких машинах он побил стекла,т.к. они ВСЕ что-то за ним ездили. Это было ровно год назад. Полиция. Суд. Психиатрические проверки. В результате - принудительное лечение в Мазре.
То что это произошло и он оказался на лечении - я была рада. Диагноз ШИЗОФРЕНИЯ меня не пугал. Мой сын начал принимать лечение и я верила в то, что израильская медицина поможет ему и его здоровью. Но я сильно ошибылась. Бюрократическая стена, все мои мытарства, доказательства его болезни, поездки практически каждый день из Кирьят Шмоны в Акко - это была мне хорошая школа, но это было ни что! Страшное началось в Мазре, психдиспансере. Там ведь лечат от психических расстройств и болезней, а специалистов других профилей нет. Ни один из врачей не мог определить сколько колоть инсулин, какой, когда. А сам больной не имеел права, он же псих. Я не имела права голоса, как мать, так как он старше 18 лет. За первый месяц у сына было 26 раз ГИПО! Т.е. 26 раз он был на гране жизни и смерти. Именно поэтому я и ездила туда практически каждый день. Добивалась и возила его к эндокринологу, уговаривала на коленях врачей сделать инсулина столько, что я понимала, т.к. ухаживала на сыном 14 лет. Ужасов пережитого, страхов и мучений описать не могу. Подняв на ноги всю систему здравоохранения, я добилась, что Женьку отпускали домой и он сам или со мной мог регулировать свои уколы. Но раз в 14 дней мы с ним должны были приезжать в Акко на укола. Именно в этом и заключалось его лечение паранои и шизофрении. Так прошло 3 месяца. Он числился госпитализированным и Битуах Леуми лишил его пособия по инвалидности. Тут мне пришлось туго. Я не работала. Эти поездки, его специальное питание, лекарства... Тем не менее больница его не выписывала. Пришлось и выписки его, как и госпитализации, добиваться через суд. Справилась, выписали, пособие восстановили... Но возникла новая проблема. Как ни один психически больной, так и Женька, не осознавал что он болен и нуждается в продолжении лечения, этих уколов 1 раз в две недели. Заставить силой я не могла, права не имела, но и он сам-то был более-менее спокойный. К его параноидальным фантазиям мы привыкли, не возражали, но и внимания не обращали. Зато агрессивность ушла в прошлое, лечение все-таки помогло.
Через 2 месяца после выписки началась война. Мой сын обладал удивительным спокойствием. Практически не выходил из комнаты, только ел в 10 рад больше и даже поправился. Восстановившись на работе в Мешакем (трудотерапия для больных и инвалидов), он все же не мог работать даже свои 4 часа в день. По ночам не спал, отсыпался днем. Есчли выходил на работу на день-два, сразу заболевал. Чувствовалась в нем и раздражительность, и слабость, а порой агрессия. Я поняла, что его состояние усугубляется и с каждым днем все больше. С работы его уволили. Его обиды и нервные срывы стали учащаться и приобретать все более серъезный характер.Начались угрозы, истерики, сильные срывы. Мои обращения вновь по врачам не увенчались успехом. "Начинай все с начала или пока опять что-то не совершит", - это ответы в соответствии с израильскими законами.
Я буквально опустила руки, смирились муж и младший сын. Мы едитнственные, что осознаем, что конец будет плачевным и предотвратить это не в наших силах. Мы приняли решение не вмешиваться, будь что будет... Но не ожидали, что это случится так быстро и именно таким способом, что ни полиция, ни врачи уже не смогут ничем помочь!
Сегодня Женьке 26 лет. Хоть и выглядит он не старше 18-20, у него на руках загранпаспорт (даркон). Получив квартирные и получая по инвалидности, он все это время проживал у меня и на моем обеспечении. Ему удалось собрать сумму денег и он купил билет в Лондон. Вылетает он 27 декабря.
Тут вы наверное подумали, что сошла с ума я. Столько пишу, так подробно и ради чего? Взрослый парень решил - пусть летит. Так воспримит эту новость любой здравомыслящий, как и те, что продали ему билеты. Какое право имеет кто-то за него решать, а тем более его остановить?
Я!!! Именно поэтому я и пишу!!! Умоляю,дочитайте до конца.
Вот что задумал Женя. Он запланировал прилететь в Лондон в аэропорт, порвать все документы (т.з., даркон, все справки, билеты на обратный путь, страховку...), выбросить инсулин (если его еще пропустят с его шприцами в самолет), взять такси... и поехать в любую больницу. В больнице он планирует каким-то образом изъясниться, что ему нужна помощь, попросить инсулин, кушать, а взамен он предложит им там мыть полы. Таким образом, лондонские врачи, по его понятиям, должны вылечить его, т.к. бестолковые израильские не способны. Признаваться кто он и откуда он не будет, чтобы его не отправили назад. Женя допускает, что все же его могут вычислить и отправить назад. Тогда он запланировал что-то там совершить, чтобы пусть хоть в тюрьму, но сесть в Лондоне. Он верит, что в Лондонской тюрьме его все равно будут лечить, не бросят. Предполагает он и худший вариант, что его силой вернут в Израиль. Тогда его план таков: чем жить в Кирьят Шмоне на 2000 в месяц (он мечтает жить один, возраст все-же), то опять можно кого-то "грохнуть", лучше ребенка, сесть в тюрьму и таким образом быть всю жтзнь на государственном обеспечении и лечении.
Надеюсь, что я смогла объяснить вам, что планируется, замышляется. Понимаете ли вы теперь, насколько человек болен и как опасен. Но мой страх даже не перед этим. Просто зная его неустойчивый сахар, необходимость инсулиновых уколов и т.д. я предполагаю, что трагедия может произойти раньше, чем он куда-то доедет, что-то совершит. Он просто упадет в гипо и умрет, пока кто-то что-то поймет и окажут ему помощь.
Не подумайте, что я усугубляю каски. В доказательство серьезности намерений Жени: он уничтожил все свои вещи, купил самое необходимое. Он разбил вдребезги об стенку дома свой компьютер, принтер, музыкальный центр, МР-4 (кстати все куплено за последние пол года)... Он уже уничтожил все документы, кроме необходимых в аэропорт. Мобильник, купленный месяц назад, он планирует выбросить в аэропорту. По дому, прямо 24 часа в сутки, он ходит с сумкой через плечо - в сумке билеты и деньги на дорогу. В своих рассуждениях держит себя спокойно и с уверенностью своей правоты, правильности действий.
А мне то что делать? Как это предотвратить? Как спасти сына?
Поверьте, страшная трагедия при такой раскладке - неизбежна.
Неоднократная, порой 5-6 раз в день, проверка сахара в крови и соответственно столько-же уколов инсулина. С этим живут многие, как-то справляются, мирятся, но от этого уже никогда нельзя вылечиться - это на всю жизнь.
31 декабря 1992 года, на 45 день своей болезни, он сказал: "Мама, сегодня Новый год и сегодня ровно 1000-ый раз мне прокололи пальчик. И это всего за полтора месяца. Как же я выдержу это? Я хочу чтобы в новогоднюю ночь я или вылечился, или умер. Пообещай мне, что в 12 ночи ты тоже это загадаешь. Больше мне никогда и ничего не надо."
Самые трудные были первые месяцы. Сахар прыгал, не могли подобрать нужный инсулин, нужные дозы. Диетологи обучали правильному питанию, режиму. Мы с сыном ездили из Кирьят Шмоны в Тель Авив на курсы, в Хайфу к эндокринологу. Я не могла работать, он учиться. Но самое страшное для него было то, что в свои 12 лет он должен был отказаться от элементарных радостей жизни ребенка: ни колы, ни шоколадки, ни клубнички, ни мороженого.Даже яблоко побнимало сахар. Он не мог, как его одноклассники, играть в футбол - от физических нагрузок сахар падал. Он не мог участвовать в экскурсиях, поездках, даже просто уйти на речку - он был привязан к необходимости анализа и уколе, специальном режиме и диете. Боже, сколько он лежал по больницам, сколько врачей его смотрели! Пропуская обучение в школе, он очень быстро отстал от своих сверстников, одногодок. Отличаться умственно и физически. Это была очень большая психологическая нагрузка. Он стал избегать друзей и вообще людей. Сверстники быстро переросли его, жизнь продолжалась для всех. А для него она тянулась медленно, от укола к уколу. Мальчишка остро ощущал свою неполноценность, болезненно переживал и не хотел смириться с тем, что это приговор на всю жизнь, часто об этом говорил... Я понимала, что уже речь идет не только об торможении физического развития, а и отклонения психики. Но врачи считали это нормальным, что он перерастет. Тем не менее мальчику дали пожизненную инвалидность.
Клгда сверстники Женьки в 18 лет уходили в армию, он выглядел подростком лет 14-15, не более, даже усики еще не пробились. Это были очень трудные 2 года, когда он так и не закончив школу, освобожденный от армии, отказаывался от всяческих общений и практически не выходил из дома, проводя часами возле компьютера или телевизора. Сахар за все годы так и не стабилизировался, были постоянные перепады. К тому времени Женька потерял веру в то, что ему кто-то может помочь. Он уже не верил ни врачам, ни диетологам. От помощи психологов, а тем более психиатров или социальных работников он также отказывался, не веря в реальность их помощи. Убедить его обратиться к врачам было невозможно.
Тем временем болезнь делала свое дело и состояние его ухудшалось. Когда мне сын стал рассказывать какие-то довольно странные, фантастические истории - я поняла, что это не просто фантазии, это паранойя. Его преследовали, за ним следили, его поджидали, ему угрожали...телевизор разговаривал с ним, аппарат по проверке сахара в крови регулировался иноплатетными спутниками и т.д. до бесконечности. Мои обращения к врачам всех специализаций увенчивались одним ответом, - "Он должен обратиться сам, он взрослый". А "взрослый" выглядит лет на 15-16, свои отклонения не признает, считает себя "просто диабетиком".
С годами обстановка с ним нагнеталась, психические расстройства усугублялись, а я достучаться не могла ни в полицию, ни к врачам. Все его считали самостоятельным и здоровым. Пока не случилось то, что случилось. Он стал агрессивен и в один прекрасный день натворил чудес. До сих пор неизвестно в скольких машинах он побил стекла,т.к. они ВСЕ что-то за ним ездили. Это было ровно год назад. Полиция. Суд. Психиатрические проверки. В результате - принудительное лечение в Мазре.
То что это произошло и он оказался на лечении - я была рада. Диагноз ШИЗОФРЕНИЯ меня не пугал. Мой сын начал принимать лечение и я верила в то, что израильская медицина поможет ему и его здоровью. Но я сильно ошибылась. Бюрократическая стена, все мои мытарства, доказательства его болезни, поездки практически каждый день из Кирьят Шмоны в Акко - это была мне хорошая школа, но это было ни что! Страшное началось в Мазре, психдиспансере. Там ведь лечат от психических расстройств и болезней, а специалистов других профилей нет. Ни один из врачей не мог определить сколько колоть инсулин, какой, когда. А сам больной не имеел права, он же псих. Я не имела права голоса, как мать, так как он старше 18 лет. За первый месяц у сына было 26 раз ГИПО! Т.е. 26 раз он был на гране жизни и смерти. Именно поэтому я и ездила туда практически каждый день. Добивалась и возила его к эндокринологу, уговаривала на коленях врачей сделать инсулина столько, что я понимала, т.к. ухаживала на сыном 14 лет. Ужасов пережитого, страхов и мучений описать не могу. Подняв на ноги всю систему здравоохранения, я добилась, что Женьку отпускали домой и он сам или со мной мог регулировать свои уколы. Но раз в 14 дней мы с ним должны были приезжать в Акко на укола. Именно в этом и заключалось его лечение паранои и шизофрении. Так прошло 3 месяца. Он числился госпитализированным и Битуах Леуми лишил его пособия по инвалидности. Тут мне пришлось туго. Я не работала. Эти поездки, его специальное питание, лекарства... Тем не менее больница его не выписывала. Пришлось и выписки его, как и госпитализации, добиваться через суд. Справилась, выписали, пособие восстановили... Но возникла новая проблема. Как ни один психически больной, так и Женька, не осознавал что он болен и нуждается в продолжении лечения, этих уколов 1 раз в две недели. Заставить силой я не могла, права не имела, но и он сам-то был более-менее спокойный. К его параноидальным фантазиям мы привыкли, не возражали, но и внимания не обращали. Зато агрессивность ушла в прошлое, лечение все-таки помогло.
Через 2 месяца после выписки началась война. Мой сын обладал удивительным спокойствием. Практически не выходил из комнаты, только ел в 10 рад больше и даже поправился. Восстановившись на работе в Мешакем (трудотерапия для больных и инвалидов), он все же не мог работать даже свои 4 часа в день. По ночам не спал, отсыпался днем. Есчли выходил на работу на день-два, сразу заболевал. Чувствовалась в нем и раздражительность, и слабость, а порой агрессия. Я поняла, что его состояние усугубляется и с каждым днем все больше. С работы его уволили. Его обиды и нервные срывы стали учащаться и приобретать все более серъезный характер.Начались угрозы, истерики, сильные срывы. Мои обращения вновь по врачам не увенчались успехом. "Начинай все с начала или пока опять что-то не совершит", - это ответы в соответствии с израильскими законами.
Я буквально опустила руки, смирились муж и младший сын. Мы едитнственные, что осознаем, что конец будет плачевным и предотвратить это не в наших силах. Мы приняли решение не вмешиваться, будь что будет... Но не ожидали, что это случится так быстро и именно таким способом, что ни полиция, ни врачи уже не смогут ничем помочь!
Сегодня Женьке 26 лет. Хоть и выглядит он не старше 18-20, у него на руках загранпаспорт (даркон). Получив квартирные и получая по инвалидности, он все это время проживал у меня и на моем обеспечении. Ему удалось собрать сумму денег и он купил билет в Лондон. Вылетает он 27 декабря.
Тут вы наверное подумали, что сошла с ума я. Столько пишу, так подробно и ради чего? Взрослый парень решил - пусть летит. Так воспримит эту новость любой здравомыслящий, как и те, что продали ему билеты. Какое право имеет кто-то за него решать, а тем более его остановить?
Я!!! Именно поэтому я и пишу!!! Умоляю,дочитайте до конца.
Вот что задумал Женя. Он запланировал прилететь в Лондон в аэропорт, порвать все документы (т.з., даркон, все справки, билеты на обратный путь, страховку...), выбросить инсулин (если его еще пропустят с его шприцами в самолет), взять такси... и поехать в любую больницу. В больнице он планирует каким-то образом изъясниться, что ему нужна помощь, попросить инсулин, кушать, а взамен он предложит им там мыть полы. Таким образом, лондонские врачи, по его понятиям, должны вылечить его, т.к. бестолковые израильские не способны. Признаваться кто он и откуда он не будет, чтобы его не отправили назад. Женя допускает, что все же его могут вычислить и отправить назад. Тогда он запланировал что-то там совершить, чтобы пусть хоть в тюрьму, но сесть в Лондоне. Он верит, что в Лондонской тюрьме его все равно будут лечить, не бросят. Предполагает он и худший вариант, что его силой вернут в Израиль. Тогда его план таков: чем жить в Кирьят Шмоне на 2000 в месяц (он мечтает жить один, возраст все-же), то опять можно кого-то "грохнуть", лучше ребенка, сесть в тюрьму и таким образом быть всю жтзнь на государственном обеспечении и лечении.
Надеюсь, что я смогла объяснить вам, что планируется, замышляется. Понимаете ли вы теперь, насколько человек болен и как опасен. Но мой страх даже не перед этим. Просто зная его неустойчивый сахар, необходимость инсулиновых уколов и т.д. я предполагаю, что трагедия может произойти раньше, чем он куда-то доедет, что-то совершит. Он просто упадет в гипо и умрет, пока кто-то что-то поймет и окажут ему помощь.
Не подумайте, что я усугубляю каски. В доказательство серьезности намерений Жени: он уничтожил все свои вещи, купил самое необходимое. Он разбил вдребезги об стенку дома свой компьютер, принтер, музыкальный центр, МР-4 (кстати все куплено за последние пол года)... Он уже уничтожил все документы, кроме необходимых в аэропорт. Мобильник, купленный месяц назад, он планирует выбросить в аэропорту. По дому, прямо 24 часа в сутки, он ходит с сумкой через плечо - в сумке билеты и деньги на дорогу. В своих рассуждениях держит себя спокойно и с уверенностью своей правоты, правильности действий.
А мне то что делать? Как это предотвратить? Как спасти сына?
Поверьте, страшная трагедия при такой раскладке - неизбежна.