ХХ ВЕК В ИСТОРИИ РОССИИ. КРУГЛЫЙ СТОЛ "ЖУРНАЛА МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ". ЧАСТЬ 2
Борис Любимов,
ректор театрального училища им. М.С. Щепкина:
В книге «История России. ХХ век» проводится различие между традиционной русской культурой, дореволюционной, и русской культурой «осовеченной». Это не случайно. При большевиках культура утратила важные характеристики, которые, на мой взгляд, вытекают из осознанной религиозности, православия, или христианских традиций, оставшихся даже в произведениях писателей агностиков или атеистов. Это такие чувства, как сострадание, милосердие, умение посмотреть на врага глазами сочувствия, увидеть в другом такого же человека, как и ты. Видимо, за это Томас Манн называл русскую литературу «святой».
В советский же период девизом стали слова «Если враг не сдается, его уничтожают». Тогда проводилось жесткое деление на «чужой - свой», насаждались подозрительность, враждебность, повсюду искали вредителей, диверсантов. Такие веяния господствовали в культуре между 1935 и 1955 годами, особенно в послевоенные годы. Даже в 1920-е годы еще что-то пробивалось, были проблески писательского таланта, были успехи в театре и кинематографе. Что же до послевоенной культуры… я не знаю ни одного хорошего фильма того времени. Если тогда и писались хорошие стихи (Ахматовой, Пастернаком), то они не печатались. Из прозы можно отметить только искреннюю и честную повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». И, казалось бы, все - нет русской культуры. Но буквально через несколько лет, со второй половины 1950-х годов, она снова начинает подниматься и достигает уровня Солженицына, Федора Абрамова, Бориса Можаева, Виктора Астафьева. Возникают замечательные явления театра, кинематографа, оперного искусства, балета. 1960-е и даже 1970-е годы дали очень сильную филологию, от старейших ученых - Бахтина, Лосева, Лихачева - до Аверинцева и Панченко.
И здесь, может быть, самое вдохновляющее - что, несмотря на уничтожение миллионов людей в лагерях, уход многих лучших представителей народа в эмиграцию, да и еще гибель множества людей в годы Второй мировой войны, не говоря уже о тех, кто вернулись с нее духовными и физическими калекам, культура в России оказалась все-таки неуничтожима.
В тех главах, которые были написаны для книги, я старался показать, как, несмотря на чудовищное давление, все-таки трава пробивалась сквозь асфальт. И для меня это повод не для того, чтобы гордиться, - гордость вообще не христианское чувство. Но чувство человеческого достоинства, мне кажется, должно пробудиться у читателя этой книги. Потому что другой народ в тех обстоятельствах сломался бы и просто сгинул.
Сколько же в те годы было совершено подлостей, мерзостей: предательства, доносы, подсиживание и так далее. Но как много было в это время совершено потрясающих подвигов людьми, которые не хотели смириться с этой подлостью, жертвовали собой, не боялись этого.
А вот, скажем, выдающаяся страна Германия, славящаяся своими произведениями культуры. Вы много назовете произведений, написанных при фашизме, не эмигрантами, как Томас Манн, а теми, кто оставался жить под Гитлером? А у нас - Мандельштам, Ахматова, Пастернак. Тот же Михаил Булгаков - ему ведь намного проще было бы славить Сталина во всю силу своего таланта, а он пишет «Мастера и Маргариту». Сколько было изумительных творений в самую страшную пору!
Или, скажем, такое фантастическое явление, как написание «Архипелага ГУЛАГа». Ведь когда Солженицын прорвался в официальную печать с «Одним днем Ивана Денисовича», кто ему мешал стать первым писателем СССР? Вступить в партию, стать первым секретарем Союза писателей, писать даже в основном честные книги, но все равно славящие КПСС. Он ведь превзошел бы всех, кто тогда находился у руля советской литературы. А Солженицын писал «Архипелаг ГУЛАГ» и «Красное колесо».
Людей честных, совестливых, талантливых и сопротивлявшихся системе тогда было много, как ни в одной другой стране мира. Я в этом глубоко убежден. Поэтому мне не кажется, что у читателей этой книги должно появиться чувства ужаса пред нашим прошлым, наоборот…
Алексей Шестопал,
профессор, заведующий
кафедрой философии МГИМО:
Когда откладываешь срочные дела и читаешь, не отрываясь, два тома (один - в 1000, другой - в 800 страниц), перечитываешь, сравниваешь главы, соглашаешься, споришь, волнуешься, - значит, книга задевает за живое.
«История России. ХХ век» под редакцией Андрея Зубова адресована широкому кругу читателей. Так задумано, так написано. Живо, интересно, с привлечением огромного круга материалов, ранее недоступных, либо известных только специалистам, опубликованных малым тиражом, часто за пределами России.
Это первая коллективная работа такого масштаба, соединившая под одной обложкой авторов, работающих в России, и авторов русского зарубежья. Так что сама эта «История» - факт исторический, факт соединения культурного пространства России, соединения нашей исторической памяти, исторической мысли. У каждой книги по истории России в ХХ веке - трудная судьба. Ведь у каждого читателя есть своя «личная история» России: история наших семей, наших дедов, отцов, матерей, друзей, нас самих, наконец. И мы читаем Большую историю через призму «личной истории». От этого никуда не деться.
С чем я спорил, читая «Историю» Зубова (буду так ее называть для краткости). Во-первых, с интерпретацией Гражданской войны. По-моему, в гражданской войне не может быть правых и виноватых. Гражданская война -Божье наказание для тех и для других. Так оно и было. Так оно потом и осознавалось. Например, в семье моего прадеда, в которой было двенадцать детей и которая разделилась на белых, красных и самостийников (дело было на Украине). Нам надо кончать с гражданской войной, а не передавать ее ненависть в наследство нашим детям. Хороший пример дают испанцы, где еще в 1980-е годы в годовщину окончания гражданской войны все газеты обошла фотография двух мальчишек (внуков видных деятелей республиканского и франкистского правительств), обнявших друг друга за плечи и поднявших свободные руки в приветствии: один - в интербригадовском, другой - в фалангистском.
Во-вторых, я не могу поставить на одну доску противников в Великой Отечественной войне и называть ее «советско-нацистской». И не только потому, что мой дед, врач и полковник в Первую мировую войну, и мой отец, инженер и полковник во Вторую мировую войну, воспринимали эту войну как отечественную. Но потому, что 22 июня 1941 года (задолго до всех перемен во вза-имоотношениях Церкви и режима) Русская Православная Церковь благословила народ на защиту священных границ нашей Родины.
Это главное. И не только в духовно-нравственной оценке войны, но и в оценке других исторических событий. Если мы хотим приподняться над изменчивостью политических, экономических удач и неудач, над субъективностью наших «личных историй», нам надо поставить в центр истории России Церковь - ее судьбу, ее оценки. Тогда центральными событиями нашей истории ХХ века окажутся восстановление патриаршества в начале века, эпопея новомучеников в середине века, Второе Крещение России - в его конце. В этом высокий смысл нашей истории в ХХ веке, залог нашего будущего в грядущих веках.
И - в заключение. Я думаю, что при всем естественном разноголосии нашей дискуссии по истории России мы должны ценить саму возможность этой свободной дискуссии. Редкая возможность в истории России. И не только ХХ века. Очень, очень надо это ценить. Книга Зубова - тому подтверждение.
Иннокентий,
архиепископ Корсунский:
По моему глубокому убеждению, для абсолютного большинства православных людей знание истории жизненно необходимо. Мы живем в определенную эпоху, в конкретной стране и реально существующих общественно-политических отношениях, и человеку нужно иметь свой взгляд на то, что происходит вокруг. И два условия, на мой взгляд, этому способствуют - это личная духовность и историческое знание. Духовность - для того чтобы освободиться от внешнего влияния: мифов, традиций, стереотипов, чужих мнений; а знание - для того чтобы, опираясь на свое духовное видение, иметь ясную историческую ретроспективу, понимание настоящего и возможные пути развития общества в будущем. Это нужно людям разных поколений: и молодым, и людям средних лет, и людям пожилого возраста. И особая ответственность ложится, конечно, на тех, кто пишет на исторические темы. То, что они скажут людям, будет влиять на умы и формирование общественной атмосферы в целом. Правда без духовности, на мой взгляд, невозможна. Поэтому всякое новое слово о нашем прошлом должно исходить не только из профессиональных знаний, но и из личных нравственных качеств человека, ученого. Честность в историческом исследовании так же необходима, как и стремление донести правду, хотя любой автор может и ошибаться и не иметь полных данных и нужных источников, чтобы составить объективную картину. И это меньшая беда, чем когда труд человека заведомо идет вразрез с его совестью.
Мне кажется, авторов книги «История России. ХХ век» отличает именно этот подход: духовность и стремление к честности и правде, какой бы горькой и трагичной она ни была. Возможно, они и ошибались, возможно, есть и искажения, но они честно пытались рассказать об истории нашей Родины в ХХ столетии.
Я убежден, что историческая правда существует, но вся правда обнаружится только в свете Христовой истины, и, возможно, это произойдет только на Страшном суде. Человек - существо немощное и ограниченное, но если он честен и стремится к правде, то Бог может открыть ему ровно столько, сколько будет достаточно, чтобы создать объективную картину исследуемого предмета. Мы никогда в этой жизни не узнаем всего.
Мне кажется, новая книга содержит то, что раскрывает глаза на многие процессы, людей и дела Божии о нас и нашей истории. Хотя, я повторяю, субъективные ошибки и мнения здесь просто неизбежны.
Конечно, как человек, получивший воспитание в советскую эпоху, я был подвержен влиянию различных мифов, стереотипов и откровенно лживой идеологии. Хотя со временем, с возрастом многое раскрывалось, и стали известны многие факты нашего трагического прошлого. Тем не менее многие сведения, которые я получил из этой книги, стали для меня откровением.
Я, наверно, буду субъективен, но с особой сердечной болью я читал страницы о Великой Отечественной вой-не. Только милость Божия, Его долготерпение, молитвы святых и тысячелетний православный дух нашего народа привели нас к победе. Если тогда это чувствовали далеко не все, то сегодня, когда Церковь свободна, мы должны понимать, что только Бог нам поможет выйти и из сегодняшней, очень трудной исторической ситуации. Я убежден, что Россия пока не нашла свой исторический путь. И мне кажется, рассматриваемая книга помогает нам понять наше прошлое и то положение, в котором мы оказались сегодня, чтобы осознать, что выход из создавшегося положения - только в нашем народном единстве и уповании на Бога.
Сегодня наш общественный организм тяжело болен. А для выздоровления необходимо осознать свои болезни. Нужно говорить правду. Для исцеления нужна только правда, какой бы горькой она ни была, и, конечно, покаяние перед Богом и упование на Его помощь.
Александр Архангельский,
профессор ГУ - ВШЭ,
литератор, телеведущий:
Книга «История России. ХХ век» - это, несомненно, историософская работа, адресованная широкой аудитории; цель авторов - не просто систематизировать и привести к единому научному знаменателю разнородные факты русской истории ХХ столетия, но выявить сверхполитическую логику, религиозную и нравственную подоплеку ее движения, развития, срывов и подъемов. При этом авторы не скрывают от читателя, что смотрят на ключевые события русского ХХ века сквозь призму вполне определенных ценностей, главные из которых - свобода, ответственность, преемственность, открытость. Из чего никак не следует, что они загоняют исторический процесс в очерченное русло, отбрасывая, затемняя или искажая факты, которые в концепцию не вписываются. Это значит только, что они всему дают свою оценку. Не политическую, а этическую.
Они рассматривают революцию 1917 года как заслуженную катастрофу; при этом не исходят из того, что монархия как таковая безупречна, а Николай II как политик отвечал идеалу православного монарха. Тем более что никто пока не доказал, что между христианской верой и политическим монархизмом должен стоять знак равенства. Это личный выбор каждого - какой системе земного правления отдать предпочтение; все они условны и допустимы, кроме беспримесного тоталитаризма и человеконенавистнических режимов. Просто авторы «Истории России. XX век» исходят из того, что законная власть лучше беззаконной и что большевистский (я читал книгу в рукописи, поскольку она была представлена на конкурс премии «Просветитель», не сверял с печатным текстом, но в рукописном было написано даже «большевицкий») режим принес России зла неизмеримо, несопоставимо больше, чем самая несовершенная монархия. Другой вопрос, что я лично отношусь к проблеме жестче и, ни в коей мере не симпатизируя большевикам, считаю, что спасти проигранную Николаем II (как политиком) Россию к февралю 1917 года было уже невозможно.
«Вписать» историю духовного и нравственного развития российского общества, историю Церкви в общую социально-политическую историю России - это была самая трудная из всех поставленных авторами задач. Потому что нет опыта, на который можно опереться: до сих пор мы имели либо политическую историю ХХ столетия, либо церковную; как, в каких совместимых категориях описывать два взаимосвязанных, но разноуровневых процесса? Не подменяя политику обсуждением духовных проблем. Не сводя религиозную жизнь к политическим контекстам. И не разрывая две эти разные сферы исторической жизни. В качестве первого масштабного опыта решения авторов «Истории» - и концептуальные, и стилистические - можно признать удачными. Хотя наверняка те, кто пойдут следом, найдут и более сильные «ходы».
Российская история в изложении авторов книги выглядит вполне приемлемо «в принципе». Есть вещи, например в главах, посвященных Второй мировой войне, которые вызывают у меня сомнение, а есть - там же - то, что приводит в восторг смелостью суждений и четкостью формулировок. Но это нормально. Главное, что появилась целостная историософская (и при этом просветительская) работа, исходящая из того, что логика ХХ века для России - это борьба народного (культурного и религиозного) и советского (государственного) начал. При этом я совсем не против того, чтобы наряду с такой историей существовали и либеральная, и социальная истории; лишь бы не возвращение в однозначное прошлое советизма.
Такие книги сегодня нужны читателю. Прежде всего, они могут помочь поколению сорокалетних завершить многолетние метания в поисках ясной картины исторического мира. Поколению двадцатилетних - поставить перед собою вопросы о нравственном измерении истории. Всем нам - чтобы заново открыть дискуссию о том, чем был русский ХХ век. Только в результате такой дискуссии может сложиться общенациональный консенсус по ключевым эпизодам истории, без чего целостное общество, способное к саморазвитию, невозможно.
Материал подготовили
Виктор Аверков, Николай Бобринский,
Любовь Пасякина, Вадим Сергиенко
ректор театрального училища им. М.С. Щепкина:
В книге «История России. ХХ век» проводится различие между традиционной русской культурой, дореволюционной, и русской культурой «осовеченной». Это не случайно. При большевиках культура утратила важные характеристики, которые, на мой взгляд, вытекают из осознанной религиозности, православия, или христианских традиций, оставшихся даже в произведениях писателей агностиков или атеистов. Это такие чувства, как сострадание, милосердие, умение посмотреть на врага глазами сочувствия, увидеть в другом такого же человека, как и ты. Видимо, за это Томас Манн называл русскую литературу «святой».
В советский же период девизом стали слова «Если враг не сдается, его уничтожают». Тогда проводилось жесткое деление на «чужой - свой», насаждались подозрительность, враждебность, повсюду искали вредителей, диверсантов. Такие веяния господствовали в культуре между 1935 и 1955 годами, особенно в послевоенные годы. Даже в 1920-е годы еще что-то пробивалось, были проблески писательского таланта, были успехи в театре и кинематографе. Что же до послевоенной культуры… я не знаю ни одного хорошего фильма того времени. Если тогда и писались хорошие стихи (Ахматовой, Пастернаком), то они не печатались. Из прозы можно отметить только искреннюю и честную повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». И, казалось бы, все - нет русской культуры. Но буквально через несколько лет, со второй половины 1950-х годов, она снова начинает подниматься и достигает уровня Солженицына, Федора Абрамова, Бориса Можаева, Виктора Астафьева. Возникают замечательные явления театра, кинематографа, оперного искусства, балета. 1960-е и даже 1970-е годы дали очень сильную филологию, от старейших ученых - Бахтина, Лосева, Лихачева - до Аверинцева и Панченко.
И здесь, может быть, самое вдохновляющее - что, несмотря на уничтожение миллионов людей в лагерях, уход многих лучших представителей народа в эмиграцию, да и еще гибель множества людей в годы Второй мировой войны, не говоря уже о тех, кто вернулись с нее духовными и физическими калекам, культура в России оказалась все-таки неуничтожима.
В тех главах, которые были написаны для книги, я старался показать, как, несмотря на чудовищное давление, все-таки трава пробивалась сквозь асфальт. И для меня это повод не для того, чтобы гордиться, - гордость вообще не христианское чувство. Но чувство человеческого достоинства, мне кажется, должно пробудиться у читателя этой книги. Потому что другой народ в тех обстоятельствах сломался бы и просто сгинул.
Сколько же в те годы было совершено подлостей, мерзостей: предательства, доносы, подсиживание и так далее. Но как много было в это время совершено потрясающих подвигов людьми, которые не хотели смириться с этой подлостью, жертвовали собой, не боялись этого.
А вот, скажем, выдающаяся страна Германия, славящаяся своими произведениями культуры. Вы много назовете произведений, написанных при фашизме, не эмигрантами, как Томас Манн, а теми, кто оставался жить под Гитлером? А у нас - Мандельштам, Ахматова, Пастернак. Тот же Михаил Булгаков - ему ведь намного проще было бы славить Сталина во всю силу своего таланта, а он пишет «Мастера и Маргариту». Сколько было изумительных творений в самую страшную пору!
Или, скажем, такое фантастическое явление, как написание «Архипелага ГУЛАГа». Ведь когда Солженицын прорвался в официальную печать с «Одним днем Ивана Денисовича», кто ему мешал стать первым писателем СССР? Вступить в партию, стать первым секретарем Союза писателей, писать даже в основном честные книги, но все равно славящие КПСС. Он ведь превзошел бы всех, кто тогда находился у руля советской литературы. А Солженицын писал «Архипелаг ГУЛАГ» и «Красное колесо».
Людей честных, совестливых, талантливых и сопротивлявшихся системе тогда было много, как ни в одной другой стране мира. Я в этом глубоко убежден. Поэтому мне не кажется, что у читателей этой книги должно появиться чувства ужаса пред нашим прошлым, наоборот…
Алексей Шестопал,
профессор, заведующий
кафедрой философии МГИМО:
Когда откладываешь срочные дела и читаешь, не отрываясь, два тома (один - в 1000, другой - в 800 страниц), перечитываешь, сравниваешь главы, соглашаешься, споришь, волнуешься, - значит, книга задевает за живое.
«История России. ХХ век» под редакцией Андрея Зубова адресована широкому кругу читателей. Так задумано, так написано. Живо, интересно, с привлечением огромного круга материалов, ранее недоступных, либо известных только специалистам, опубликованных малым тиражом, часто за пределами России.
Это первая коллективная работа такого масштаба, соединившая под одной обложкой авторов, работающих в России, и авторов русского зарубежья. Так что сама эта «История» - факт исторический, факт соединения культурного пространства России, соединения нашей исторической памяти, исторической мысли. У каждой книги по истории России в ХХ веке - трудная судьба. Ведь у каждого читателя есть своя «личная история» России: история наших семей, наших дедов, отцов, матерей, друзей, нас самих, наконец. И мы читаем Большую историю через призму «личной истории». От этого никуда не деться.
С чем я спорил, читая «Историю» Зубова (буду так ее называть для краткости). Во-первых, с интерпретацией Гражданской войны. По-моему, в гражданской войне не может быть правых и виноватых. Гражданская война -Божье наказание для тех и для других. Так оно и было. Так оно потом и осознавалось. Например, в семье моего прадеда, в которой было двенадцать детей и которая разделилась на белых, красных и самостийников (дело было на Украине). Нам надо кончать с гражданской войной, а не передавать ее ненависть в наследство нашим детям. Хороший пример дают испанцы, где еще в 1980-е годы в годовщину окончания гражданской войны все газеты обошла фотография двух мальчишек (внуков видных деятелей республиканского и франкистского правительств), обнявших друг друга за плечи и поднявших свободные руки в приветствии: один - в интербригадовском, другой - в фалангистском.
Во-вторых, я не могу поставить на одну доску противников в Великой Отечественной войне и называть ее «советско-нацистской». И не только потому, что мой дед, врач и полковник в Первую мировую войну, и мой отец, инженер и полковник во Вторую мировую войну, воспринимали эту войну как отечественную. Но потому, что 22 июня 1941 года (задолго до всех перемен во вза-имоотношениях Церкви и режима) Русская Православная Церковь благословила народ на защиту священных границ нашей Родины.
Это главное. И не только в духовно-нравственной оценке войны, но и в оценке других исторических событий. Если мы хотим приподняться над изменчивостью политических, экономических удач и неудач, над субъективностью наших «личных историй», нам надо поставить в центр истории России Церковь - ее судьбу, ее оценки. Тогда центральными событиями нашей истории ХХ века окажутся восстановление патриаршества в начале века, эпопея новомучеников в середине века, Второе Крещение России - в его конце. В этом высокий смысл нашей истории в ХХ веке, залог нашего будущего в грядущих веках.
И - в заключение. Я думаю, что при всем естественном разноголосии нашей дискуссии по истории России мы должны ценить саму возможность этой свободной дискуссии. Редкая возможность в истории России. И не только ХХ века. Очень, очень надо это ценить. Книга Зубова - тому подтверждение.
Иннокентий,
архиепископ Корсунский:
По моему глубокому убеждению, для абсолютного большинства православных людей знание истории жизненно необходимо. Мы живем в определенную эпоху, в конкретной стране и реально существующих общественно-политических отношениях, и человеку нужно иметь свой взгляд на то, что происходит вокруг. И два условия, на мой взгляд, этому способствуют - это личная духовность и историческое знание. Духовность - для того чтобы освободиться от внешнего влияния: мифов, традиций, стереотипов, чужих мнений; а знание - для того чтобы, опираясь на свое духовное видение, иметь ясную историческую ретроспективу, понимание настоящего и возможные пути развития общества в будущем. Это нужно людям разных поколений: и молодым, и людям средних лет, и людям пожилого возраста. И особая ответственность ложится, конечно, на тех, кто пишет на исторические темы. То, что они скажут людям, будет влиять на умы и формирование общественной атмосферы в целом. Правда без духовности, на мой взгляд, невозможна. Поэтому всякое новое слово о нашем прошлом должно исходить не только из профессиональных знаний, но и из личных нравственных качеств человека, ученого. Честность в историческом исследовании так же необходима, как и стремление донести правду, хотя любой автор может и ошибаться и не иметь полных данных и нужных источников, чтобы составить объективную картину. И это меньшая беда, чем когда труд человека заведомо идет вразрез с его совестью.
Мне кажется, авторов книги «История России. ХХ век» отличает именно этот подход: духовность и стремление к честности и правде, какой бы горькой и трагичной она ни была. Возможно, они и ошибались, возможно, есть и искажения, но они честно пытались рассказать об истории нашей Родины в ХХ столетии.
Я убежден, что историческая правда существует, но вся правда обнаружится только в свете Христовой истины, и, возможно, это произойдет только на Страшном суде. Человек - существо немощное и ограниченное, но если он честен и стремится к правде, то Бог может открыть ему ровно столько, сколько будет достаточно, чтобы создать объективную картину исследуемого предмета. Мы никогда в этой жизни не узнаем всего.
Мне кажется, новая книга содержит то, что раскрывает глаза на многие процессы, людей и дела Божии о нас и нашей истории. Хотя, я повторяю, субъективные ошибки и мнения здесь просто неизбежны.
Конечно, как человек, получивший воспитание в советскую эпоху, я был подвержен влиянию различных мифов, стереотипов и откровенно лживой идеологии. Хотя со временем, с возрастом многое раскрывалось, и стали известны многие факты нашего трагического прошлого. Тем не менее многие сведения, которые я получил из этой книги, стали для меня откровением.
Я, наверно, буду субъективен, но с особой сердечной болью я читал страницы о Великой Отечественной вой-не. Только милость Божия, Его долготерпение, молитвы святых и тысячелетний православный дух нашего народа привели нас к победе. Если тогда это чувствовали далеко не все, то сегодня, когда Церковь свободна, мы должны понимать, что только Бог нам поможет выйти и из сегодняшней, очень трудной исторической ситуации. Я убежден, что Россия пока не нашла свой исторический путь. И мне кажется, рассматриваемая книга помогает нам понять наше прошлое и то положение, в котором мы оказались сегодня, чтобы осознать, что выход из создавшегося положения - только в нашем народном единстве и уповании на Бога.
Сегодня наш общественный организм тяжело болен. А для выздоровления необходимо осознать свои болезни. Нужно говорить правду. Для исцеления нужна только правда, какой бы горькой она ни была, и, конечно, покаяние перед Богом и упование на Его помощь.
Александр Архангельский,
профессор ГУ - ВШЭ,
литератор, телеведущий:
Книга «История России. ХХ век» - это, несомненно, историософская работа, адресованная широкой аудитории; цель авторов - не просто систематизировать и привести к единому научному знаменателю разнородные факты русской истории ХХ столетия, но выявить сверхполитическую логику, религиозную и нравственную подоплеку ее движения, развития, срывов и подъемов. При этом авторы не скрывают от читателя, что смотрят на ключевые события русского ХХ века сквозь призму вполне определенных ценностей, главные из которых - свобода, ответственность, преемственность, открытость. Из чего никак не следует, что они загоняют исторический процесс в очерченное русло, отбрасывая, затемняя или искажая факты, которые в концепцию не вписываются. Это значит только, что они всему дают свою оценку. Не политическую, а этическую.
Они рассматривают революцию 1917 года как заслуженную катастрофу; при этом не исходят из того, что монархия как таковая безупречна, а Николай II как политик отвечал идеалу православного монарха. Тем более что никто пока не доказал, что между христианской верой и политическим монархизмом должен стоять знак равенства. Это личный выбор каждого - какой системе земного правления отдать предпочтение; все они условны и допустимы, кроме беспримесного тоталитаризма и человеконенавистнических режимов. Просто авторы «Истории России. XX век» исходят из того, что законная власть лучше беззаконной и что большевистский (я читал книгу в рукописи, поскольку она была представлена на конкурс премии «Просветитель», не сверял с печатным текстом, но в рукописном было написано даже «большевицкий») режим принес России зла неизмеримо, несопоставимо больше, чем самая несовершенная монархия. Другой вопрос, что я лично отношусь к проблеме жестче и, ни в коей мере не симпатизируя большевикам, считаю, что спасти проигранную Николаем II (как политиком) Россию к февралю 1917 года было уже невозможно.
«Вписать» историю духовного и нравственного развития российского общества, историю Церкви в общую социально-политическую историю России - это была самая трудная из всех поставленных авторами задач. Потому что нет опыта, на который можно опереться: до сих пор мы имели либо политическую историю ХХ столетия, либо церковную; как, в каких совместимых категориях описывать два взаимосвязанных, но разноуровневых процесса? Не подменяя политику обсуждением духовных проблем. Не сводя религиозную жизнь к политическим контекстам. И не разрывая две эти разные сферы исторической жизни. В качестве первого масштабного опыта решения авторов «Истории» - и концептуальные, и стилистические - можно признать удачными. Хотя наверняка те, кто пойдут следом, найдут и более сильные «ходы».
Российская история в изложении авторов книги выглядит вполне приемлемо «в принципе». Есть вещи, например в главах, посвященных Второй мировой войне, которые вызывают у меня сомнение, а есть - там же - то, что приводит в восторг смелостью суждений и четкостью формулировок. Но это нормально. Главное, что появилась целостная историософская (и при этом просветительская) работа, исходящая из того, что логика ХХ века для России - это борьба народного (культурного и религиозного) и советского (государственного) начал. При этом я совсем не против того, чтобы наряду с такой историей существовали и либеральная, и социальная истории; лишь бы не возвращение в однозначное прошлое советизма.
Такие книги сегодня нужны читателю. Прежде всего, они могут помочь поколению сорокалетних завершить многолетние метания в поисках ясной картины исторического мира. Поколению двадцатилетних - поставить перед собою вопросы о нравственном измерении истории. Всем нам - чтобы заново открыть дискуссию о том, чем был русский ХХ век. Только в результате такой дискуссии может сложиться общенациональный консенсус по ключевым эпизодам истории, без чего целостное общество, способное к саморазвитию, невозможно.
Материал подготовили
Виктор Аверков, Николай Бобринский,
Любовь Пасякина, Вадим Сергиенко