Шиповник, англичане и монастырь на Белом море
В Архангельске цветет шиповник. Шиповник не роза, и не тюльпан, шиповник цветок северный, скромный, нежно-розового цвета. Если повезет оказаться там, где цветущих кустов шиповника много, наступает, как писал Писахов «сплошное благорастворение».
Увидев зацветший шиповник, вспомнил жившего более 500 лет назад английского купца и мореплавателя Ричарда Ченслера.
Вот таким был Ричард Ченслер, лондонский купец и мореплаватель, родившийся в 1521 году в Бристоле, и живший в середине 16 века (гравюра с картины Гольбейна).
Правда, Валентин Савич Пикуль в рассказе «”Бонавентуре”-добрая удача» писал:
«Ветер трепал длиннющую бороду Ченслера, и он спрятал ее за воротник рубашки».
«А борода Ченслера была узкой и длинной, как у волшебного кудесника».
«После угощения светлым, хмельным медом царь взял Ричарда Ченслера за бороду и показал ее митрополиту всея Руси:
- Во борода-то какова! Видал ли еще где такую?
- Борода - дар божий, - смиренно отвечал владыка...
Бороду Ченслера тогда же измерили: она была в 5 футов и 2 дюйма (если кому хочется, пусть сам переведет эти футы и дюймы в привычные сантиметры)».
О том, почему англичане послали свои корабли в северные моря, говорится в книге с длинным и заковыристым названием «Книга о великом и могущественном царе России и князе московском. Новое плавание и открытие царства Московии по северо-западному пути в 1553 году, предпринятое рыцарем сэром Х. Уиллоуби и выполненное Ричардом Ченслером, старшим кормчим плавания. Написано на латинском языке Клементом Адамсом».
Книга была написана Адамсом в 1554 году, видимо, со слов самого Ченслера.
http://www.vostlit.info/Texts/rus6/Chanselor/text.phtml?id=1770
Начинается книга так:
«Когда наши купцы заметили, что английские товары имеют мало спроса у народов и в странах вокруг нас и что эти товары, которые иностранцы когда-то на памяти наших предков настойчиво разыскивали и желали иметь, теперь находятся в пренебрежении и цены на них упали, хотя мы их сами отвозим к воротам наших покупателей, а между тем иностранные товары дают большую прибыль и цены на них сильно поднимаются, некоторые почтенные граждане Лондона, люди большой мудрости и заботящиеся о благе своей родины, начали раздумывать между собой, как бы помочь этому тяжелому положению. Им казалось, что средство удовлетворить их желание и изжить все неудобства имеется налицо, ибо, видя, как удивительно растет богатство испанцев и португальцев, вследствие открытий новых стран и поисков новых торговых рынков, они предположили, что могут добиться того же самого, и задумали совершенно новое и необыкновенное морское путешествие».
Путешественники, они, как и люди, всегда были разные. Кто-то отправлялся за моря-океаны, чтобы найти золото, кто-то хотел известности и славы, кому-то было просто интересно оказаться там, где еще никто не был, а английские купцы искали новые рынки сбыта для своих товаров, в первую очередь, шерсти. И идти к этим рынкам они решили северо-восточным путем. На кораблях того времени это было чистым безумием, но англичане даже не догадывались, что ждет их на севере.
Л.Шмигельский в очерке «Два плавания Ричарда Ченслера», напечатанном в начале 80-х в небольшой книжке «Остров Розовый в море Белом», писал: «...в Лондоне было создано специальное «Общество купцов-искателей для открытия неизвестных и до этого обычно не посещаемых морским путем стран, областей, островов, владений и княжеств».
Оригинальное название - «The Mystery, Company, and Fellowship of Merchant Adventurers for the Discovery of Regions, Dominions, Islands, and Places Unknown».
Обычно это длинное название сокращают - «Company of Merchant Adventurers».
Шмигельский писал, что английские моряки «...не имели ни малейшего представления ни о климате высоких широт, через которые им предстояло плыть, ни о подстерегавших их там опасностях. У членов экипажа не было теплой одежды, на кораблях отсутствовало какое-либо оборудование для зимовок, английские моряки ничего не слыхали о цинге и средствах борьбы с нею».
Про цингу, англичане, скорее всего, и в самом деле, ничего не знали, а вот то, что они не имели представления о климате тех мест, куда собирались плыть, это вряд ли.
Из книги Адамса: «...мудро предвидя, что нашим людям придется плыть по ужасно холодным странам, они положили, что следует иметь припасов на шесть месяцев, чтобы добраться до места, столько же, чтобы оставаться на место, если крайние зимние холода помешают их возвращению, и столько же на время обратного плавания».
Может быть, англичане не предполагали, насколько холодно может быть в тех морях, куда они отправлялись?
Потом для экспедиции потребовался начальник
«...особенно настойчивое желание, чтобы ему были поручены заботы и руководство предприятием, выражал некий сэр Хью Уиллоуби, храбрый дворянин, знатного происхождения. Компания ставила его очень высоко в сравнении с другими, как вследствие его представительной внешности (он был высокого роста), так и его замечательного искусства в делах военных».
Ну да, конечно, представительная внешность для начальника, это самое главное.
«Ричард Ченслер, человек, пользовавшийся большим уважением за свой ум... был выдвинут неким господином Генри Сиднеем, благородным молодым дворянином, очень близким к королю Эдуарду».
Английский король Эдуард VI. Королем он был недолго, с 1547 по 1553 год.
Экспедиция состояла из трех судов: «Бона Конфиденция» (в переводе с латинского - «Благое Упование», 90 тонн водоизмещения), «Бона Эсперанца» («Благая На¬дежда», 120 тонн), где находился сам Уиллоуби, и «Эдуард Бонавентура» («Эдуард Благое Предприятие», 160 тонн). Ченслер плыл на «Бонавентуре».
Видов Лондона 1553 года я не нашел. Это два фрагмента большой панорамы Лондона 1616 года, когда королевой Англии была Елизавета I.
Плавание в мае 1553 года началось торжественно.
Из книги Адамса:
«Как они подошли к Гринвичу, где в то время был королевский двор, и когда о приходе кораблей разнеслись первые вести, придворные выбежали из дворца, и собрался простой люд, густой толпой стоявший на берегу. Члены Тайного Совета смотрели из окон дворца, остальные взобрались на верхушки башен. Тут корабли дали артиллерийский залп, выстрелив из всех орудий на военный и морской образец, так что в ответ зазвучали вершины холмов, а долины и холмы отозвались эхом; моряки же так закричали, что небо зазвенели от шума. Кто стоял на корме и жестами прощался с друзьями, как умел, кто расхаживал над люками, кто карабкался на ванты, кто стоял на реях, кто на марсе. Коротко говоря, это было некоторым образом настоящее торжество для зрителей. Но, увы! Добрый король Эдуард, в честь которого, главным образом, это все было устроено, не присутствовал при этом зрелище вследствие болезни, а недолго спустя после отплытия этих судов последовало печальное и горестное событие - его кончина».
Открытка из набора открыток «Географические открытия» (1979 г.). Художник П.Павлинов.
Модель судна Ченслера, находящаяся в городском музее Северодвинска. Точных чертежей «Эдуарда Бонавентуры» не сохранилось, поэтому, похоже, когда делали модель, взяли за образец «Золотую лань» Фрэнсиса Дрейка.
Карта из атласа «Cosmographia», отпечатана в Базеле в 1544 году (картограф Sebastian Munster). Думаю, англичане видели ее. Судя по этой карте, смешно говорить, что именно англичане открыли северо-восточный путь из Европы в Россию.
На этой карте, напечатанной за 9 лет до того, как экспедиция отправилась в путь, видно, что перешейка между Скандинавией и Гренландией нет. На карте, пусть и неточно, указано Белое море с Николо-Корельским и Михайло-Архангельским монастырями.
(эти и другие карты Кольского полуострова взяты с сайта «Кольские карты» http://biarmia.narod.ru/)
Только непонятно, почему Адамс ни слова не написал о том, были ли в экспедиции карты.
От Англии до норвежского Тронхейма англичане плыли два месяца. Потом из-за шторма «Эдуард Бонавентура» потерял два других судна. Их судьба была несчастливой. Продолжив плавание, суда прошли мимо горла Белого моря, затем вернулись обратно, и остановились на зимовку у берегов Кольского полуострова. До весны никто из англичан не дожил.
Ченслеру повезло. «Эдуард Бонавентура» вошел в горло Белого моря.
Вот как пишет об этом Адамс:
«Ченслер направил курс к неизвестным странам и вышел так далеко, что оказался в местах, где совсем не было ночи, но постоянно сиял ясный свет солнца над страшным и могучим морем. После пользования непрерывным солнечным светом в течении нескольких дней Богу угодно было привести их в большой залив длиной в сто миль или больше. Они вошли в него и бросили якорь, далеко зайдя вглубь. Оглядываясь вокруг и ища пути, они заметили вдалеке рыбачью лодку. Капитан Ченслер с несколькими людьми отправился к ней, чтоб завязать сношения с бывшими в ней рыбаками и узнать от них, какая здесь страна, какой народ и какой их образ жизни.
Однако рыбаки, пораженные странным видом и величиной его корабля (ибо здесь до того времени ничего подобного не видели), тотчас же обратились в бегство; он все же следовал за ними и наконец догнал их. Когда Ченслер подъехал к ним, рыбаки, помертвев от страха, пали перед ним ниц и собирались целовать его ноги. Но он, по своей всегдашней большой любезности, ласково смотря на них, ободряя их знаками и жестами, отказываясь от их знаков почтения, с дружеской лаской поднимал их с земли. Даже странным кажется, как много сочувствия приобрел он в этих местах своим ласковым обращением».
24 августа 1553 года «Эдуард Бонавентура» бросил якорь возле Нёноксы, старинного поморского села, существующего и поныне.
Ну, утверждение что мужики из Нёноксы собирались целовать Ченслеру ноги, оставим на совести того, кто диктовал, и того, кто записывал, а вот появление английского судна, видимо, произвело на них впечатление.
«Нёнокса» Глазунова. На самом деле нёнокский тройник попроще будет, не такой грандиозный.
Фотографии Нёноксы не мои. Другу там удалось побывать, а мне нет.
Село не на самом берегу моря расположено, а подальше. В море рыбаки речкой Нёноксой выходили.
У Ченслера даже хватило нахальства потребовать заложников!
Из книги Адамса:
«...капитан Ченслор обратился с просьбой к губернатору этих мест, который вместе с другими приезжал на корабль, чтоб тот позволил ему приобрести за деньги нужные для экипажа съестные припасы, и просил дать ему заложников для большей безопасности своей и экипажа».
Интересно, как русские и англичане понимали друг друга? Сомневаюсь, чтобы у англичан был кто-либо, знающий русский язык, да и в Холмогорах вряд ли кто-то знал английский.
Место возле Нёноксы было неудобное, открытое, и то ли крестьяне показали англичанам место, куда лучше перевести судно, то ли они сами его нашли, но судно прошло дальше, и вошло в удобную бухту, на берегу которой стоял Николо-Корельский монастырь (красный пунктир на карте). Если быть точным, это место не было бухтой, просто здесь участок морского берега был прикрыт большим островом Ягры.
Вот к тому берегу ушли англичане. Фотография сделана с нёнокского берега. Вдали видны жилые дома на острове Ягры.
Картина художника Мартынова из северодвинского музея. Слева, вдали, видны купола и башни Архангельска, но художник несколько увлекся. Архангельска тогда еще не было, а если и был бы, от Николо-Корельского монастыря его нельзя было бы увидеть, слишком далеко.
Место, где на территории нынешнего Северодвинска находился Николо-Корельский монастырь, отмечено красным кружком.
Карта дельты Северной Двины 1801 года.
Ченслер не сказал, что он всего лишь купец, он заявил, что он посол английского короля. Как посла его и отправили по первому снегу в ноябре 1553 года в Холмогоры, а потом через Вологду в Москву.
Судно, кстати, не осталось стоять возле Николо-Корельского монастыря. В октябре его на всякий случай перевели подальше, в Унскую губу (желтый пунктир на карте). Здесь английские моряки и зазимовали. Я представляю, как тоскливо им было. Места там довольно унылые, а англичане, судя по всему, еще сильно мерзли, т.к. одежда их для северной зимы явно не годилась. Но, раз никто не помер, значит, местные жители помогли тулупами да валенками.
Вход в Унскую губу. Справа виден Пертоминск, но в старые времена поселка здесь не было, а был Пертоминский монастырь, исчезнувший, как водится, в 20-е годы прошлого века. В 1553 году даже монастыря на этих пустынных берегах не было, монастырь появился в 1599 году, после того, как в этом месте на берег вынесло тела двух утонувших соловецких монахов.
Иван IV уже начал планировать войну за Ливонию, и появление англичан было очень кстати. С их помощью из Европы можно было доставлять военные товары и специалистов военного дела.
Описание Москвы Ченслером:
«Сама Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с предместьями. Но она построена очень грубо и стоит без всякого порядка. Все дома деревянные, что очень опасно в пожарном отношении. Есть в Москве прекрасный замок, высокие стены которого выстроены из кирпича. Говорят, что стены эти толщиною в 18 футов, но я не верю этому, они не кажутся такими. Впрочем, я не знаю этого наверно, так как ни один иностранец не допускается к их осмотру. По одну сторону замка проходит ров, по другую - река, называемая Москвой (Moscua), текущая в Татарию и в море, называемое Каспийским. С северной стороны расположен нижний город; он также окружен кирпичными стенами и таким образом примыкает к стенам замка».
О воинском деле:
«...на поле битвы они действуют без всякого строя. Они с криком бегают кругом и почти никогда не дают сражений своим врагам, но действуют только украдкой. Но я думаю, что нет под солнцем людей столь привычных к суровой жизни, как русские: никакой холод их не смущает, хотя им приходится проводить в поле по два месяца в такое время, когда стоят морозы и снега выпадает более, чем на ярд. Простой солдат не имеет ни палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову. Наибольшая их защита от непогоды - это войлок, который они выставляют против ветра и непогоды, а если пойдет снег, то воин отгребает его, разводит огонь и ложится около него. Так поступает большинство воинов великого князя за исключением дворян, имеющих особые собственные запасы. Однако такая их жизнь в поле не столь удивительна, как их выносливость, ибо каждый должен добыть и нести провизию для себя и для своего коня на месяц или на два, что достойно удивления. Сам он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой, и пьет воду. Его конь ест зеленые ветки и т. п., стоит в открытом холодном поле без крова и все-таки работает и служит ему хорошо. Я спрашиваю вас, много ли нашлось бы среди наших хвастливых воинов таких, которые могли бы пробыть с ними в поле хотя бы только месяц. Я не знаю страны поблизости от нас, которая могла бы похвалиться такими людьми и животными. Что могло бы выйти из этих людей, если бы они упражнялись и были обучены строю и искусству цивилизованных войн».
О религии:
«В знании молитв они мало искусны, но обычно говорят: “As bodi pomele”, что значит “господи, помилуй меня”, и десятая часть населения не сумеет прочесть “отче наш”; что касается “верую”, то в это дело никто и впутываться не будет вне церкви, ибо они говорят, что об этой молитве можно даже и говорить только в церкви».
О людях:
«Русские по природе очень склонны к обману; сдерживают их только сильные побои.
Что касается разврата и пьянства, то нет в мире подобного, да и по вымогательствам это самые отвратительные люди под солнцем».
В Москве Ченслер пробыл до марта 1554 года, и уехал, увозя с собой грамоту царя с разрешением английским купцам вести торговлю с Россией. Когда сошел лед, судно из Унской губы вновь пришло к Николо-Корельскому монастырю, и через некоторое время англичане отправились домой. Об обратном пути в Англию в книге Адамса почему-то нет ни строчки.
Из очерка Л.Шмигельского «Два плавания Ричарда Ченслера»:
«Судьба двух остальных кораблей Уиллоуби была трагической. После бури у Нордкапа «Бона Эсперанца» и «Бона Конфиденция» продолжали плыть на восток и 14 августа достигли какой-то земли. Полагают, что это была либо южная оконечность Новой Земли, либо остров Колгуев. Не сумев пробиться из-за льдов на север, Уиллоуби повел корабли обратно, но горло Белого моря проскочил, и 28 сентября его корабли стали на якорь у острова Нокуева на северо-восточном берегу Кольского полуострова. Началась первая в истории полярная зимовка, в результате которой весь экипаж (65 человек) и сам Уиллоуби погибли - вероятно, от холода и цинги. Произошло это в конце 1553 - начале 1554 года. Весной 1554 года их тела были обнаружены русскими рыбопромышленниками, о чем было доложено в Холмогоры: «Нашли-де они на Мурманском море два корабля: стоят на якорях в становищах, а люди на них мертвы, а товаров на них - сказали - много».
По указу царя были посланы из Холмогор «лучшие люди переписать и запечатать весь товар и привезти его в Холмогоры вместе с кораблями, и пушками, и пищалями, и со всей снастью корабельной». Туда же были доставлены и тела англичан».
В некоторых источниках местом зимовки и гибели англичан значится устье реки Варзины, но Нокуев остров находится как раз напротив устья реки, так что это одно и то же место.
Следов, где потом похоронили англичан, в документах того времени не осталось, а оба судна, и «Конфиденция», и «Эсперанца» с места зимовки были приведены к Николо-Корельскому монастырю.
В мае 1555 года Ченслер на судне «Эдуард Бонавентура» вновь отправился в Россию. На судно погрузили много сукна и изделий из железа. Прибыв к Николо-Корельскому монастырю в июне 1555 года, Ченслер разгрузил судно, отправил товары в Москву, и в сентябре сам поехал следом за ними. В Москве он подписал торговый договор, наметил место на острове Ягры, для выгрузки английских товаров, и в июле 1556 года несколько английских судов отплыли в Англию. На «Бонавентуре» вместе с Ченслером плыл и Осип Григорьевич Непея, первый русский посол в Англии.
На «Эсперанце», груженой русскими товарами, шли холмогорские купцы Михайло Григорьев и Фофан Макаров со своими людьми. Плавание это было несчастливым. «Эсперанца» пропала без вести со всем экипажем и русскими пассажирами. а «Конфиденция» была разбита о камни близ Тронхейма.
«Эдуарду Бонавентуре» удалось достичь берегов Шотландии и стать на якорь. 7 ноября 1556 года шторм сорвал корабль с якорей и разбил о прибрежные скалы. Погиб почти весь груз, в том числе царские подарки английскому двору. Утонуло много людей, среди них и сам Ченслер с сыном и семеро русских. Но царский посол Непея спасся и был доставлен на берег.
Из очерка Л.Шмигельского «Главная гавань России»:
«В грамоте царя Ивана Грозного 1555 года о привилегиях английской «Московской компании» говорилось: «Там, где они найдут удобную пристань для своих судов, они могут устроить складское место для своих товаров». И англичане выбрали для якорной стоянки уже знакомый им восточный угол южного края Двинской губы у острова Ягры, напротив Николо-Корельского монастыря.
Сама пристань была сооружена на острове Ягры, напротив монастыря, там же были построены склады для товаров и жилой дом. О последнем некоторое представление может дать письмо агента компании Грея уполномоченному Лейну в Москве, в котором речь шла о выборе места для дома: «Я думаю построить дом... напротив места, где будут становиться корабли... и, если вам будет угодно, в нем будут две теплые комнаты». Вблизи дома протекал ручей с пресной водой, недалеко рос сосновый и березовый лес, и было множество цветов: «дамасценов и красных роз, фиалок и дикого розмарина» (шиповника), как писали англичане. Поэтому они назвали Ягры Розовым островом (Rose Island), что и нашло отражение во всех документах той эпохи.
Обитатели монастыря английское поселение напротив звали кратко - «немцев двор», а всех иноземцев - «немчинами».
«Кроме оружия и боеприпасов с английских судов выгружались изделия из железа и стали (ножи, ножницы, замки, иголки и т. п.); из меди, олова (кружки, блюдца и т. д.); драгоценные металлы в монетах, слитках и изделиях; писчая бумага, вина, сахар, пряности, сукна и шелк. Товары грузились на дощаники и насады и доставлялись по Малокурье и Двине в Холмогоры. Таможни в гавани не было, но привозимые товары должны были предъявляться царской казне для отбора всего, что понадобится царю, - это было старое русское правило, соблюдаемое еще с XV века.
Одновременно с разгрузкой сходили на берег с английских судов иностранцы, нанятые за границей на царскую службу: архитекторы, врачи, литейщики, артиллеристы и другие специалисты, или «знатцы», как их называли в народе».
Фрагмент известной картины Александра Литовченко «Иван Грозный показывает сокровища английскому послу Горсею» (1875 год).
Других картин известных художников на тему торговых связей России и Англии во времена Ивана Грозного я что-то не помню.
Да что там, известные!.. В студенческие годы, да и потом в течение многих лет, я частенько захаживал на различные художественные выставки в Архангельске, но и там таких картин не было. Казалось бы, благодатная тема, так нет, художники все больше на тему Гражданской войны картины выставляли, иногда Ломоносов с пытливым взором проскакивал, или что-нибудь про идустриализацию-коллективизацию.
Кстати, мемуары Горсея о его пребывании в России очень интересные:
http://www.vostlit.info/Texts/rus5/Gorsej/frametext1.htm
«Русские товары доставлялись к Розовому острову сплавом по Двине здесь они грузились на английские суда. На первом месте из предметов вывоза стояло сало - тюленье, моржовое, китовое, а также говяжье. Большие бочки с ним закатывались на палубу и опускались в трюмы судов. В первое время англичане, не имевшие никакого представления о природе Севера, в том числе и о его громадных лесных массивах,- пытались возить порожние бочки под сало из Англии, но потом убедились, что сделанные на месте русские бочки лучше и добротнее. В больших количествах вывозились лен, полотна, холст, а впоследствии и канаты, которые изготовля¬лись на фабрике в Холмогорах, основанной Греем в 1558 го¬ду. Большим спросом пользовалась смола, вывоз которой за границу с Севера удержался вплоть до начала XX века.
...Без канатов и смолы было бы немыслимо судостроение того времени. От крепости канатов стоячего и бегучего та¬елажа зависела надежность парусных кораблей, а смола обеспечивала водонепроницаемость деревянной обшивки и предохраняла канаты от гниения. Англичане считали русские канаты и смолу лучшими в мире и широко использовали их».
Английские корабли возле французского порта Кале. Елизавета долгое время надеялась, что Кале станет английским, но потом отступилась, т.к. англичанам хватало забот и с испанцами.
В 1578 году по соседству с Никольским, на Пудожемском устье Двины, построили свой двор голландцы. Голландский купец Ян де Балле, получил от местных жителей прозвище Иван Белобород. Одна из проток вдоль острова Ягры, по которой можно было на лодке добраться от монастыря до голландского двора, получила в то время название Белобородиха. Это название сохранялось двести лет. Сейчас это речка Ягорка
Фрагмент голландской карты, напечатанной в Амстердаме в 1600 году.
Информацию о пути с Белого моря в Москву иностранные купцы к тому времени собрали довольно подробную.
Некоторые название легко узнаваемы: «Уйма», «Бобровской», «Луковец», «Усть-Пинега»
«Все погрузочно-разгрузочные работы в гавани «Св. Николая» нужно было закончить за время короткого северного лета. А если учесть, что речь шла о сотнях, а иногда и тысячах тонн груза, о работе вручную или с помощью простейших приспособлений, многих сотен людей, то нетрудно себе представить, какое оживление царило в это время на небольшом участке воды и суши между Николо-Корельским мона¬стырем и островом Ягры!
Естественно, что Никольские монахи установили тесный контакт с иноземцами, хотя и опасались заразиться от «иноверцев» каким-нибудь «еретичеством». Монастырь принимал у них деньги, а также давал им ссуды: в приходно-расходной книге 1582 года читаем: «Немец Жюлен послал золотой». Монахи продавали иностранцам бычков. Английские купцы варили на территории монастыря для себя пиво из солода, А когда на «немцовом дворе» «преставился человек», то он был похоронен в монастыре».
«В 1584 году был основан Архангельск (первоначально называвшийся Ново-Холмогорами), одним из главных назначений которого было поставить под государственный контроль заморскую торговлю. Однако англичане оставались на Розовом острове вплоть до 1591 года. В грамоте 1587 года, выхлопотанной Герсеем у фактического правителя государства Бориса Годунова, подтверждалось право компании выгружать свои товары на прежнем месте без таможенного досмотра. Но русское правительство решительно воспротивилось на этот раз требованиям англичан признать их исключительные права на плавание в Белом море. «Божью дорогу, океан-море, как можно перенять, унять или затворить», - писал Посольский приказ королеве Елизавете.
Некоторое время гавань «Св. Николая» существовала одновременно с Архангельском». Купцы и дипломаты, приезжавшие в Московию, навещали Николо-Корельский монастырь и оставленный на Яграх двор до 20-х годов XVII столетия.
Потом началась Смута, польско-литовская интервенция, но монастырь дожил до 20 века. Монастырем он к тому времени был бедным и захудалым.
Рисунков или гравюр Николо-Корельского монастыря того времени его расцвета я нигде не нашел, да их, наверное, и нет. Голландцы начали печатать гравюры с видами Архангельска позднее, в 17 веке, а веком раньше художников на английских купеческих кораблях, видимо, не было.
Каменное строительство в монастыре началось со второй половины 17 века.
Сначала была возведена Успенская церковь, потом собор Никольский собор, в 1700 году была построена колокольня.
(старые фотографии монастыря с сайта «Храмы России»: http://www.temples.ru/show_picture.php?PictureID=5060)
В конце 17 века монастырь был окружен деревянной оградой с деревянными башнями. Стена сохранилась до 20-х годов 20 века.
До нашего времени сохранилась только одна башня, западная, со Святыми воротами, и то, только потому, что в 1932 году ее разобрали и увезли в Москву. Москвичам башня хорошо знакома, сейчас она находится в Коломенском, там же, где и архангельский дом Петра Первого. Обшивку с башни, естественно, сняли.
Карта 1940 года из журнала rdp4v
В 1921 году монастырь прекратил свое существование. Монахов разогнали, в монастыре устроили колонию для несовершеннолетних. В 1929 году здесь появилась сельскохозяйственная коммуна «Искра». Судя по карте, она существовала вплоть до войны.
В 1936 году в этих местах началось строительство судостроительного завода. Сначала поселок так и назывался-Судострой. Потом он превратился в город Молотовск, ну, а когда Вячеслава Михайловича «маленечко того…», Молотовск стал Северодвинском.
1936 год. Архангельск. Молодежь перед посадкой на пароход, который отправится в Судострой. На заднем плане здание лесотехнического института.
В 1936 году собор потерял все свои купола.
Фотография с сайта «Храмы России»: http://www.temples.ru/show_picture.php?PictureID=5060)
С сайта «Малые города России»
http://www.towns.ru/other/nikkor.html
«В 1936 году к стенам монастыря прибыли первостроители города и завода. Именно в это время были уничтожены остатки уникальной стены, опоясывавшей монастырь, исчезли церковные колокола. Сами постройки первоначально служили в качестве общежития и отдела кадров огромного строительства. Начавшаяся Отечественная война задержала возведение гигантских цехов и городских кварталов, но стройка не потеряла актуальности и после войны, скорее наоборот - ведь теперь главный враг СССР находился за океаном и был недоступен расквартированным по всей Европе сухопутным армиям.
Через некоторое время заводские постройки вплотную подошли к монастырю, в связи с чем было постановлено его снести. Однако попытка разрушить толстые церковные стены привела к тому, что от сотрясения пошли трещины по соседнему цеховому зданию. Было решено, что дешевле приспособить монастырь под нужды завода, чем с риском для вновь построенных цехов продолжать разрушение. Так и служили Успенская церковь и собор Святителя Николая в качестве помещений для подсобных производств завода».
Две фотографии современного Северодвинска. Один снимок сделан с самолета, другой со спутника. Место, где находился монастырь, отмечено красным цветом.
То, что сохранилось от монастыря до сегодняшнего времени.
Все три фотографии с сайта «Храмы России»: http://www.temples.ru/show_picture.php?PictureID=5060)
Это Ягры, Розовый остров. На месте, где стояли причалы, склады, жилые дома для купцов и моряков, сейчас стоят цеха. Чуть дальше видны жилые дома, а большая часть острова - место для отдыха и прогулок. Когда лето жаркое, в море удается даже покупаться.
Известная фотография пляжа на Яграх. Некоторые сомневаются, говорят Фотошоп. Нет, не Фотошоп, просто пропорции из-за сильного объектива несколько искажены и подводная лодка кажется ближе, чем на самом деле. Кстати, лодка выходит в море там, где четыреста лет назад выходили и английские суда, загруженные русскими товарами.
Две фотографии памятного знака, установленного на Яграх в честь Ричарда Ченслера.
