Водный поход Котозеро-Пояконда. Часть 4-я. ББС
Водный поход Котозеро-Пояконда. Часть 1-я (пресноводная)
Водный поход Котозеро-Пояконда. Часть 2-я. Выходим в море
Водный поход Котозеро-Пояконда. Часть 3-я. Не спокойно наше северное море...
Никто из моих деликатных читателей до сих пор не спросил: "И за каким чертом занесло вас на эту галеру?" Меж тем сын мой старший воскликнул: «По морю? С ума сошла!», друг детства, который знает меня с семи лет, сказал: «Вдвоем? На лодке по морю? Сразила, такого я даже от тебя не ждал!» А руководитель нашей походной группы вспомнил, что Перцов говорил, что по Великой Салме на байдарках ходят только смертники. Так что тем, кто знает меня меньше тридцати с лишним лет, наверно, стоит рассказать, что это за Великая Салма, кто такой Перцов и почему мне нужно было в море.
В далекие времена, о которых помнят только динозавры, прекрасный человек Николай Андреевич Перцов был директором Беломорской Биологической Станции МГУ, расположенной на берегу пролива Великая Салма, на которой проходили практику студенты биофака.
(только сейчас обнаружила, что на этой фотографии моего одноклассника Леньки Ентова есть не только Директор, но и кусочек меня, мягко скажем:спина.Узнала по свитеру и прическе. В тот первый год Директор дал мне прозвище "Косички")
Николай Андреевич построил настоящий коммунизм (в самом неиспорченном смысле: от каждого по способностям, каждому по потребностям) на одной отдельно взятой биостанции. В частности, жизнедеятельность станции (строительство, ремонт и т.д) обеспечивал стройотряд. Впрочем, в стране тогда было много стройотрядов, но этот был особенный. Сюда никого не посылали силком, наоборот, попасть было непросто. Работали в стройотряде не только студенты, люди приезжали сюда и после окончания ВУЗа, в свой отпуск. А еще в стройотряд брали старших школьников. Другой замечательный человек, Николай Николаевич Константинов, занимавшийся в Москве матклассами, считал, что для создания хорошей математической среды не достаточно учить математику и решать задачи, нужна и другая объединяющая деятельность. И он договорился с Перцовым, что в стройотряды будут включать группу матшкольников из разных математических школ Москвы (а их тогда было совсем немного). Так мне и моим одноклассникам повезло в 85-м году после 9-го класса попасть в июльский стройотряд ББС. До сих пор считаю, что это одно из самых больших везений в моей жизни.
Вряд ли удастся хоть какими-то словами описать как это было. Мы работали после завтрака и после обеда, после полдника работали только желающие (очень многие, особенно, если осталось что-то недоделанное), после ужина работать не полагалось, бригадиры шли к Директору на планерку, потом Директор приходил к стойотряду в Теремок петь песни.
Кода Директор уходил спать и не мог увидеть, самые неугомонные могли пойти еще поработать, помню, один раз даже пилораму ночью включили. Но большинство все же продолжало петь и играть в теремке, а потом, когда полумрак рассеивался (сосем темно никогда не было - белые ночи), шли гулять по окрестностям ББС: на Биофильтры, на Кинду, к «пещере»… Возвращались часа за два до завтрака. А как же спать? Лично я на завтрак никогда не ходила и спала на плоту, стоявшем на берегу, считала, что так можно выспаться за 2-3 часа. И так весь месяц…
Потом я была в стройотряде в августе 86-го. В 87-м у меня не получилось поехать, и в это лето умер Директор. И биостанция понемногу начала меняться. Но я была еще раз в 88-м. Не помню уже, как так вышло, но в июльский сторйотряд я не попала и поехала на кухню посудомойкой. А в августе отмечали пятидесятилетие станции. И собирался огромный сборный стройотряд для всех желающих. Я в нем осталась. И это был последний раз. Видимо, показалось, что ББС без Директора не та. Потом родился Оська, и снова хотелось, но не было возможности, а потом биостанция пришла в упадок. Возродилась она уже без стройотряда. Можно было бы просто съездить. Но мне было страшно «не найти того, что ищем», часто об этом думала, но приходила к выводу: «туда я ехать не могу, там нет плота на берегу». Потом это прошло, но как-то не было случая. Пару лет назад даже пыталась узнать, не планируется ли праздновать восьмидесятилетие станции, но так и не узнала (или ничего не планировалось). И вот этим летом я вдруг отчетливо поняла, что больше ничего не боюсь, ничего не рассчитываю найти и никого не ожидаю встретить, просто мне надо в это место. На встречу с собой. Так и родился план этого похода.
Дальше можно опять переписывать бортовой журнал.
11.08.2020
Этот день наступил, пока я гуляла старыми тропами. Ушла вчера после ужина тропой на Биофильтры, а вернулась на Кинду уже сегодня другой тропой.
Розовые полосы на воде ребят, ветер дышит в волосы. Холодно. Закат.
(все подписи к фотографиям, отдаленно напоминающие стихотворные строки, были сочинены в последнем пятнадцатилетии прошлого века на Белом море и относятся к бесконечному циклу "Из ненаписанного").
На сегодня главный пункт плана - прогулка на ББС. В ту сторону пошли вдоль берега. Идти почти 5 км.
Эта фотография - чистейший и неприкрытый плагиат. Есть такая любимая из тех времен, героиня там другая, а композиция та же.
А вот ношлась фотография с другой композицией, но той же героиней.
Тропинка есть почти везде.
Перед самой станцией родник с очень вкусной водой.
Почти от родника видны постройки :большие двухэтажные новые дома - Староконюшенная улица. Этих домов в мое время не было. А вот пирс все тот же.
Только флот изменился, но старый корабль, на котором нас привозили из Пояконды и увозили обратно, я тоже углядела. На фоне новых судов он выглядит совсем неходяшкой, Вася даже не поверил, что на таком возили людей.
Баня, похоже, все та же.
Столовая тоже. Аквариальный корпус я видела только недостроенным, теперь это главное здание станции, на нем вышка, раздающая интернет. На входе объявление «Чистая зона». Встретили сотрудника, который поинтересовался, кто мы, и сообщил, что на станции строгий карантин, студентов нет, сотрудников почти нет, всех прибывающих изолируют на 10 дней, а туристов категорически гоняют. Я заверила, что мы прошли изоляцию в походе и мне, как аборигену, решили сделать исключение. Выдали нам с Васькой маски и разрешили гулять по территории, но внутрь зданий нельзя, особенно аквариалки. А мне так хотелось увидеть наши стройотрядовские доски. Но они теперь висят в аквариальном. Девушка-сотрудница сказала, что большее, что может для меня сделать - пойти и сфотографировать нужные мне доски. Я назвала годы и месяцы. Доску за 88 год девушка не нашла. За 85-й сфотографировала июнь вместо июля. Доска 86-го года была та, что нужно, но найти свою фамилию на ней я не могу…
Да и вообще, фотографии - не то, доски хочется долго разглядывать. Придется еще туда выбраться.
Потом мы с Васькой обошли всю биостанцию.
Крест на мысу и ветряк на месте.
Огарки все те же.
Что-то с памятью моей стало.Вот на одной фотографии Большие огарки, на второй Малые огарки, а эта комната, перед которой я на лавочке, как называлась? Что-то не могу вспомнить. Фотография, кстати, тоже ремейк - была моя из тех времен на этой же лавочке.
Вот, прислали, ремейк не точен, лавочка другая, но у Огарков.
А вот Теремок совсем другой, от нашего только название и место осталось.
Пилорама та же, не знаю, работает ли.
Наткнулась на родную малярку (в 85 и 86 я была маляром, в 86-м даже бригадиром), я и забыла про нее, а она ничуть не изменилась.
Зашли на могилу Директора.
На месте, где был плот, стоит небольшой домик с вывеской «Домик легенд». Выглядит, как жилой. Что за легенды? Есть у меня версия, но нужно уточнить.
И взглянув окрест, попадаешь в даль. И печален плеск слова "литораль".
Назад шли через Ботанический сад
Радикулит, озера Верхнее и Водопроводное.
Потом пошли на гору. Мне кажется, я нашла нашу смотровую сосну и «пещеру», но твердо уверенной быть не могу, все же за 32 года сосна явно менялась.
Зашли на Биофильтры, показала Ваське мамонта.
Сейчас везде висят информационные таблички, а тропы промаркированы. Как-то мы и без маркера никогда не блудились…
Вернулись в лагерь, поужинали и поплыли ловить рыбу. Когда мы проходили бухту Биофильтров, там под скалами стояло много рыбаков, но не заметили, чтобы у них что-то ловилось. Сейчас рыбаков не было, а у нас не было ни одной поклевки. Только под конец я вытянула маленького глупого бычка, который даже на крючок не насадился, а просто от жадности не хотел выпускать изо рта хвост силиконовой наживки. Ужинали уже в темноте.
Водный поход Котозеро-Пояконда. Часть 5-я. А все кончается. кончается, кончается...
Водный поход Котозеро-Пояконда. Часть 2-я. Выходим в море
Водный поход Котозеро-Пояконда. Часть 3-я. Не спокойно наше северное море...
Никто из моих деликатных читателей до сих пор не спросил: "И за каким чертом занесло вас на эту галеру?" Меж тем сын мой старший воскликнул: «По морю? С ума сошла!», друг детства, который знает меня с семи лет, сказал: «Вдвоем? На лодке по морю? Сразила, такого я даже от тебя не ждал!» А руководитель нашей походной группы вспомнил, что Перцов говорил, что по Великой Салме на байдарках ходят только смертники. Так что тем, кто знает меня меньше тридцати с лишним лет, наверно, стоит рассказать, что это за Великая Салма, кто такой Перцов и почему мне нужно было в море.
В далекие времена, о которых помнят только динозавры, прекрасный человек Николай Андреевич Перцов был директором Беломорской Биологической Станции МГУ, расположенной на берегу пролива Великая Салма, на которой проходили практику студенты биофака.
(только сейчас обнаружила, что на этой фотографии моего одноклассника Леньки Ентова есть не только Директор, но и кусочек меня, мягко скажем:спина.Узнала по свитеру и прическе. В тот первый год Директор дал мне прозвище "Косички")
Николай Андреевич построил настоящий коммунизм (в самом неиспорченном смысле: от каждого по способностям, каждому по потребностям) на одной отдельно взятой биостанции. В частности, жизнедеятельность станции (строительство, ремонт и т.д) обеспечивал стройотряд. Впрочем, в стране тогда было много стройотрядов, но этот был особенный. Сюда никого не посылали силком, наоборот, попасть было непросто. Работали в стройотряде не только студенты, люди приезжали сюда и после окончания ВУЗа, в свой отпуск. А еще в стройотряд брали старших школьников. Другой замечательный человек, Николай Николаевич Константинов, занимавшийся в Москве матклассами, считал, что для создания хорошей математической среды не достаточно учить математику и решать задачи, нужна и другая объединяющая деятельность. И он договорился с Перцовым, что в стройотряды будут включать группу матшкольников из разных математических школ Москвы (а их тогда было совсем немного). Так мне и моим одноклассникам повезло в 85-м году после 9-го класса попасть в июльский стройотряд ББС. До сих пор считаю, что это одно из самых больших везений в моей жизни.
Вряд ли удастся хоть какими-то словами описать как это было. Мы работали после завтрака и после обеда, после полдника работали только желающие (очень многие, особенно, если осталось что-то недоделанное), после ужина работать не полагалось, бригадиры шли к Директору на планерку, потом Директор приходил к стойотряду в Теремок петь песни.
Кода Директор уходил спать и не мог увидеть, самые неугомонные могли пойти еще поработать, помню, один раз даже пилораму ночью включили. Но большинство все же продолжало петь и играть в теремке, а потом, когда полумрак рассеивался (сосем темно никогда не было - белые ночи), шли гулять по окрестностям ББС: на Биофильтры, на Кинду, к «пещере»… Возвращались часа за два до завтрака. А как же спать? Лично я на завтрак никогда не ходила и спала на плоту, стоявшем на берегу, считала, что так можно выспаться за 2-3 часа. И так весь месяц…
Потом я была в стройотряде в августе 86-го. В 87-м у меня не получилось поехать, и в это лето умер Директор. И биостанция понемногу начала меняться. Но я была еще раз в 88-м. Не помню уже, как так вышло, но в июльский сторйотряд я не попала и поехала на кухню посудомойкой. А в августе отмечали пятидесятилетие станции. И собирался огромный сборный стройотряд для всех желающих. Я в нем осталась. И это был последний раз. Видимо, показалось, что ББС без Директора не та. Потом родился Оська, и снова хотелось, но не было возможности, а потом биостанция пришла в упадок. Возродилась она уже без стройотряда. Можно было бы просто съездить. Но мне было страшно «не найти того, что ищем», часто об этом думала, но приходила к выводу: «туда я ехать не могу, там нет плота на берегу». Потом это прошло, но как-то не было случая. Пару лет назад даже пыталась узнать, не планируется ли праздновать восьмидесятилетие станции, но так и не узнала (или ничего не планировалось). И вот этим летом я вдруг отчетливо поняла, что больше ничего не боюсь, ничего не рассчитываю найти и никого не ожидаю встретить, просто мне надо в это место. На встречу с собой. Так и родился план этого похода.
Дальше можно опять переписывать бортовой журнал.
11.08.2020
Этот день наступил, пока я гуляла старыми тропами. Ушла вчера после ужина тропой на Биофильтры, а вернулась на Кинду уже сегодня другой тропой.
Розовые полосы на воде ребят, ветер дышит в волосы. Холодно. Закат.
(все подписи к фотографиям, отдаленно напоминающие стихотворные строки, были сочинены в последнем пятнадцатилетии прошлого века на Белом море и относятся к бесконечному циклу "Из ненаписанного").
На сегодня главный пункт плана - прогулка на ББС. В ту сторону пошли вдоль берега. Идти почти 5 км.
Эта фотография - чистейший и неприкрытый плагиат. Есть такая любимая из тех времен, героиня там другая, а композиция та же.
А вот ношлась фотография с другой композицией, но той же героиней.
Тропинка есть почти везде.
Перед самой станцией родник с очень вкусной водой.
Почти от родника видны постройки :большие двухэтажные новые дома - Староконюшенная улица. Этих домов в мое время не было. А вот пирс все тот же.
Только флот изменился, но старый корабль, на котором нас привозили из Пояконды и увозили обратно, я тоже углядела. На фоне новых судов он выглядит совсем неходяшкой, Вася даже не поверил, что на таком возили людей.
Баня, похоже, все та же.
Столовая тоже. Аквариальный корпус я видела только недостроенным, теперь это главное здание станции, на нем вышка, раздающая интернет. На входе объявление «Чистая зона». Встретили сотрудника, который поинтересовался, кто мы, и сообщил, что на станции строгий карантин, студентов нет, сотрудников почти нет, всех прибывающих изолируют на 10 дней, а туристов категорически гоняют. Я заверила, что мы прошли изоляцию в походе и мне, как аборигену, решили сделать исключение. Выдали нам с Васькой маски и разрешили гулять по территории, но внутрь зданий нельзя, особенно аквариалки. А мне так хотелось увидеть наши стройотрядовские доски. Но они теперь висят в аквариальном. Девушка-сотрудница сказала, что большее, что может для меня сделать - пойти и сфотографировать нужные мне доски. Я назвала годы и месяцы. Доску за 88 год девушка не нашла. За 85-й сфотографировала июнь вместо июля. Доска 86-го года была та, что нужно, но найти свою фамилию на ней я не могу…
Да и вообще, фотографии - не то, доски хочется долго разглядывать. Придется еще туда выбраться.
Потом мы с Васькой обошли всю биостанцию.
Крест на мысу и ветряк на месте.
Огарки все те же.
Что-то с памятью моей стало.Вот на одной фотографии Большие огарки, на второй Малые огарки, а эта комната, перед которой я на лавочке, как называлась? Что-то не могу вспомнить. Фотография, кстати, тоже ремейк - была моя из тех времен на этой же лавочке.
Вот, прислали, ремейк не точен, лавочка другая, но у Огарков.
А вот Теремок совсем другой, от нашего только название и место осталось.
Пилорама та же, не знаю, работает ли.
Наткнулась на родную малярку (в 85 и 86 я была маляром, в 86-м даже бригадиром), я и забыла про нее, а она ничуть не изменилась.
Зашли на могилу Директора.
На месте, где был плот, стоит небольшой домик с вывеской «Домик легенд». Выглядит, как жилой. Что за легенды? Есть у меня версия, но нужно уточнить.
И взглянув окрест, попадаешь в даль. И печален плеск слова "литораль".
Назад шли через Ботанический сад
Радикулит, озера Верхнее и Водопроводное.
Потом пошли на гору. Мне кажется, я нашла нашу смотровую сосну и «пещеру», но твердо уверенной быть не могу, все же за 32 года сосна явно менялась.
Зашли на Биофильтры, показала Ваське мамонта.
Сейчас везде висят информационные таблички, а тропы промаркированы. Как-то мы и без маркера никогда не блудились…
Вернулись в лагерь, поужинали и поплыли ловить рыбу. Когда мы проходили бухту Биофильтров, там под скалами стояло много рыбаков, но не заметили, чтобы у них что-то ловилось. Сейчас рыбаков не было, а у нас не было ни одной поклевки. Только под конец я вытянула маленького глупого бычка, который даже на крючок не насадился, а просто от жадности не хотел выпускать изо рта хвост силиконовой наживки. Ужинали уже в темноте.
Водный поход Котозеро-Пояконда. Часть 5-я. А все кончается. кончается, кончается...