Конкретика - враг идеологии
Едва ли надо обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить, что всякая «специальная» идеология, норовящая заставить публику поверить в некоторую идею, жутко не любит всякой там «эмпирики» (массового материала, цифр, списков, сколько-то полного свода относящихся к предмету фактов, основанных на них сравнений, сопоставлений и т.д.). У теории, основанной не на наблюдениях над тем, «что есть» и «как бывает», а на измышлениях о том, «как надо», (а именно таковы все теории от «естественного права» до политкорректности) реальная жизнь («эмпирика») как бы постоянно мешается под ногами, порождая нежелательные сомнения в состоятельности идеи.
Стихия идеологии - оперирование нетипичными примерами, неправомерными обобщениями, подача исключений как правил, а правил - как исключений, игнорирование количественных соотношений, забивание сознания эффектными штампами, крайняя неконкретность («Списочек-то дайте» - не дают «списочка»). Такие явления, как, напр., юзер corporatelie (недавно отваявший подробнейшее исследование о положении и питании заключенных в РИ и СССР) до сих пор относительно редки не только в ЖЖ, но и за его пределами. Да и никому, кроме себе подобных, особенно не интересны.
Поскольку же число носителей «конкретного знания» ничтожно мало, то и почти всякая дискуссия (вне узко-специализированного научного сообщества) неизбежно приобретает соответствующий характер. Яркий пример против скучных цифр тут всегда побеждает, а эффектный образ затмевает факт. Публика предпочитает «аргументировать» при помощи высказываний известных лиц (хотя при ближайшем рассмотрении они обычно оказываются выдумкой: Гоголь не писал о «дураках и дорогах», Мария Антуанетта не говорила про «пирожные», а Черчиль про Сталина, соху и атомную бомбу, Николай 2-й при переписи не именовал себя «хозяином земли русской», слова Людовика Х1У про государство, которое «Я» в реальном контексте противоположны привычно вкладываемому в них смыслу и т.д.).
Вот сказал известный пустобрех про «первое непоротое поколение» (это, значит, телесные наказания для высших сословий отменили) - и масса пустобрехов малоизвестных принялась повторять на все лады (о, как это верно!). Предшествующее поколение, надо понимать, было «поротое», и то, что 99,9% его представителей по факту никогда пороты не были, как бы значения не имеет. (Я вот вырос до того, как при Ельцине перестали применять смертную казнь, стало быть, принадлежу к «расстрелянному поколению».) Сказать о тех же событиях, что там на сцену выступила «аристократия» или «дворянство» или «армия» при таком подходе тоже, кстати, считается совершенно нормальным, хотя бы «выступившие» по отношению к соответствующим общностям и составляли от 1 до 0,01%.
Человеческая натура такова, что вне собственного шкурного опыта в конкретизировании не нуждается. Когда человека это непосредственно не касается, он склонен воспринимать те же самые вещи достаточно абстрактно («идеологически»). Ну было нечто. А «сколько» - какая разница. Когда приводишь цифры для сравнения, обычная реакция - ну подумаешь: больше-меньше, «было же». А вот если ему самому, допустим, на треть жалованья прибавить (или убавить) - едва ли он этого не заметит. А если в 2 раза? А в 5, в 10 раз? Посмотрел бы я на такого, которому это «без разницы» (ну платят и платят). Или там пробыть под арестом 15 суток - или полгода (все равно сидеть) конкретному человеку едва ли «не принципиально».
Когда же кто-то впечатляется, напр., тем, что во время ВОВ была расстреляна «за воинские преступления» по численности чуть не целая армия, ему отвечают, что «и при царе расстреливали». Ну да, расстреливали (порядка 100 чел. за всю войну 1914-1917) - с незначительной такой разницей в ТЫСЯЧУ РАЗ. Да и вообще «ужасы» разными бывают. Всякая власть имеет обыкновение казнить своих противников, однако если то же самое число их истребляется при одном режиме за 100 лет, а при другом - за сутки, то эта конкретная разница режим, наверное, как-то характеризует. Но «идеологически» (тем паче для человека, которому не довелось выступать ни против «царизма», ни против «сталинизма») ее вроде как и нет.
А вот когда сравнение затрагивает личный опыт, эффект бывает весьма забавным. Помню, какое впечатление произвел купринский «Поединок» на наших офицеров: та жизнь (еженедельные балы в Офицерском собрании, полковые обеды, выезды всем обществом на пикники и т.п.), которую автор подавал как описание гарнизонной скуки, вынужденному взаперти спиваться на железной койке в общаге советскому офицеру казалась просто сказкой.
Или взять такую сферу, как «мультикультуризм». «Преступник не имеет национальности» - это идеология. А национальность (которую он все-таки имеет) - конкретика. Которая, если к ней обратиться, от идеологии просто ничего не оставляет. Мне, напр., занятно было узнать, что в конце 80-х в США 73% грабежей - грабежи белых черными и 2% - наоборот (25% - «однорасовые»), а из 83 тыс. годовых изнасилований ни в одном случае (!) белые не покушались на черных, тогда как 28% всех изнасилований - белых черными. В середине 90-х гг. 90% межрасовых преступлений совершались черными, т.е. вероятность совершения ими таковых была в 50 раз выше, чем белыми (причем группового нападения или изнасилования - выше в 100-250 раз). В Англии в то же время «меньшинства» совершали расовые преступления в 25 раз чаще англичан.
Мне всегда казалось, что на треть, на половину, тем более в 2 раза - это уже ОЧЕНЬ большая разница, десятикратная - и говорить не о чем. Но когда 25-50 и выше, понятно, что говорить и НЕЛЬЗЯ. И в таких случаях на констатацию очевидности ответной реакции чаще всего просто не бывает. Никакой. (Ну у нас-то какие-нибудь упертые совки все равно облают, но в сколько-то пристойной среде спорить не станут, а просто «не услышат»).
Что поделать, «массовое общество» (этот тип еще не изжит) - всегда общество идеологическое, «властителями дум» в нем неизбежно будут не «конкретологи», а идеологи. То, что конкретное знание при этом никуда не исчезает (а даже и распространяется) является уже достаточным утешением.
Стихия идеологии - оперирование нетипичными примерами, неправомерными обобщениями, подача исключений как правил, а правил - как исключений, игнорирование количественных соотношений, забивание сознания эффектными штампами, крайняя неконкретность («Списочек-то дайте» - не дают «списочка»). Такие явления, как, напр., юзер corporatelie (недавно отваявший подробнейшее исследование о положении и питании заключенных в РИ и СССР) до сих пор относительно редки не только в ЖЖ, но и за его пределами. Да и никому, кроме себе подобных, особенно не интересны.
Поскольку же число носителей «конкретного знания» ничтожно мало, то и почти всякая дискуссия (вне узко-специализированного научного сообщества) неизбежно приобретает соответствующий характер. Яркий пример против скучных цифр тут всегда побеждает, а эффектный образ затмевает факт. Публика предпочитает «аргументировать» при помощи высказываний известных лиц (хотя при ближайшем рассмотрении они обычно оказываются выдумкой: Гоголь не писал о «дураках и дорогах», Мария Антуанетта не говорила про «пирожные», а Черчиль про Сталина, соху и атомную бомбу, Николай 2-й при переписи не именовал себя «хозяином земли русской», слова Людовика Х1У про государство, которое «Я» в реальном контексте противоположны привычно вкладываемому в них смыслу и т.д.).
Вот сказал известный пустобрех про «первое непоротое поколение» (это, значит, телесные наказания для высших сословий отменили) - и масса пустобрехов малоизвестных принялась повторять на все лады (о, как это верно!). Предшествующее поколение, надо понимать, было «поротое», и то, что 99,9% его представителей по факту никогда пороты не были, как бы значения не имеет. (Я вот вырос до того, как при Ельцине перестали применять смертную казнь, стало быть, принадлежу к «расстрелянному поколению».) Сказать о тех же событиях, что там на сцену выступила «аристократия» или «дворянство» или «армия» при таком подходе тоже, кстати, считается совершенно нормальным, хотя бы «выступившие» по отношению к соответствующим общностям и составляли от 1 до 0,01%.
Человеческая натура такова, что вне собственного шкурного опыта в конкретизировании не нуждается. Когда человека это непосредственно не касается, он склонен воспринимать те же самые вещи достаточно абстрактно («идеологически»). Ну было нечто. А «сколько» - какая разница. Когда приводишь цифры для сравнения, обычная реакция - ну подумаешь: больше-меньше, «было же». А вот если ему самому, допустим, на треть жалованья прибавить (или убавить) - едва ли он этого не заметит. А если в 2 раза? А в 5, в 10 раз? Посмотрел бы я на такого, которому это «без разницы» (ну платят и платят). Или там пробыть под арестом 15 суток - или полгода (все равно сидеть) конкретному человеку едва ли «не принципиально».
Когда же кто-то впечатляется, напр., тем, что во время ВОВ была расстреляна «за воинские преступления» по численности чуть не целая армия, ему отвечают, что «и при царе расстреливали». Ну да, расстреливали (порядка 100 чел. за всю войну 1914-1917) - с незначительной такой разницей в ТЫСЯЧУ РАЗ. Да и вообще «ужасы» разными бывают. Всякая власть имеет обыкновение казнить своих противников, однако если то же самое число их истребляется при одном режиме за 100 лет, а при другом - за сутки, то эта конкретная разница режим, наверное, как-то характеризует. Но «идеологически» (тем паче для человека, которому не довелось выступать ни против «царизма», ни против «сталинизма») ее вроде как и нет.
А вот когда сравнение затрагивает личный опыт, эффект бывает весьма забавным. Помню, какое впечатление произвел купринский «Поединок» на наших офицеров: та жизнь (еженедельные балы в Офицерском собрании, полковые обеды, выезды всем обществом на пикники и т.п.), которую автор подавал как описание гарнизонной скуки, вынужденному взаперти спиваться на железной койке в общаге советскому офицеру казалась просто сказкой.
Или взять такую сферу, как «мультикультуризм». «Преступник не имеет национальности» - это идеология. А национальность (которую он все-таки имеет) - конкретика. Которая, если к ней обратиться, от идеологии просто ничего не оставляет. Мне, напр., занятно было узнать, что в конце 80-х в США 73% грабежей - грабежи белых черными и 2% - наоборот (25% - «однорасовые»), а из 83 тыс. годовых изнасилований ни в одном случае (!) белые не покушались на черных, тогда как 28% всех изнасилований - белых черными. В середине 90-х гг. 90% межрасовых преступлений совершались черными, т.е. вероятность совершения ими таковых была в 50 раз выше, чем белыми (причем группового нападения или изнасилования - выше в 100-250 раз). В Англии в то же время «меньшинства» совершали расовые преступления в 25 раз чаще англичан.
Мне всегда казалось, что на треть, на половину, тем более в 2 раза - это уже ОЧЕНЬ большая разница, десятикратная - и говорить не о чем. Но когда 25-50 и выше, понятно, что говорить и НЕЛЬЗЯ. И в таких случаях на констатацию очевидности ответной реакции чаще всего просто не бывает. Никакой. (Ну у нас-то какие-нибудь упертые совки все равно облают, но в сколько-то пристойной среде спорить не станут, а просто «не услышат»).
Что поделать, «массовое общество» (этот тип еще не изжит) - всегда общество идеологическое, «властителями дум» в нем неизбежно будут не «конкретологи», а идеологи. То, что конкретное знание при этом никуда не исчезает (а даже и распространяется) является уже достаточным утешением.