(no subject)
Позабавил Михалков. Фильма нового я не видел (sapojnik смотрел, говорит, хороший, я склонен верить), но видел интервью творца, ему посвященное. Там он с прелестной непосредственностью выразил самопонимание обслуживаемой им власти, видящей себя как ПРИНЦИПИАЛЬНО несменяемую: оппозиция, конечно, должна быть - чтобы указывать на ошибки и недостатки власти, но если она сама хочет стать властью - это совсем другое дело и совершенно недопустимо. Если кому-то кажется естественным, что люди, предлагающие альтернативу ошибкам и недостаткам, желают сами их исправить, полагая, что лучше, чем люди их совершавшие, знают, как это сделать, то «оппозиция - не для борьбы за власть», это, понятно, из серии «парламент - не место для дискуссий».
Впрочем, за этим стоит известная, по большому счету сектантская, психология («если не мы, то все остальное - равное зло»), не только не позволяющая, но и не желающая отличать одних соперников от других, реформаторов от революционеров и т.д. Между тем, от того, что к власти в тех или иных странах приходили разные силы, политика менялась, но даже при очень крупных изменениях эти страны не переставали существовать (Франция и после ВФР оставалась Францией и великой державой). Принципиально меняет дело только такая оппозиция, идеология которой выходит за пределы национальных границ и интересов. Но все это людям михалковского мышления не интересно. Поэтому они (а этот взгляд доминирует во власти) в принципе не способны выстроить устойчивую политическую систему, которая бы на протяжении сколько-то продолжительного времени сочетала внутреннее благополучие с внешнеполитической конкурентоспособностью.
Впрочем, за этим стоит известная, по большому счету сектантская, психология («если не мы, то все остальное - равное зло»), не только не позволяющая, но и не желающая отличать одних соперников от других, реформаторов от революционеров и т.д. Между тем, от того, что к власти в тех или иных странах приходили разные силы, политика менялась, но даже при очень крупных изменениях эти страны не переставали существовать (Франция и после ВФР оставалась Францией и великой державой). Принципиально меняет дело только такая оппозиция, идеология которой выходит за пределы национальных границ и интересов. Но все это людям михалковского мышления не интересно. Поэтому они (а этот взгляд доминирует во власти) в принципе не способны выстроить устойчивую политическую систему, которая бы на протяжении сколько-то продолжительного времени сочетала внутреннее благополучие с внешнеполитической конкурентоспособностью.