еще про старушек
Однажды Родион Рамонович решил просто погулять. Поэтому собрался налегке, не беря с собой ничего лишнего.
Накинул пальто, приладил в петле подмышку топор слева, ледоруб - справа, немножко попрыгал, чтоб устаканилось, да и пошел.
Погода была по-весеннему хороша, из раскрытых окон высовывались любопытные старухи, приветливо здоровались на лету с Родионом Рамоновичем и другими прохожими, и он вспомнил, что надо бы зайти к Даниилу Ивановичу.
"Непорядок это, скажу я ему", - думал Родион Рамонович по дороге. "Нехорошо-с, когда старухи сами падают. Эдак, скажу я ему, и вовсе без дела зачахнуть можно. Вы уж прекратите это, будьте так любезны..."
Но ничего такого сказать ему не довелось, потому как Даниил Иванович сам вывернул из двора ему навстречу с чемоданом и, едва поздоровавшись, замахал руками: спешу, мол, очень, после, после... Влез в прицепной вагон трамвая и укатил в сторону вокзала.
А Родион Рамонович побрел по улице дальше. Смеркалось В пыли пролетали, бряцая цепями, грузовики. Все открытые окна теперь опустели. В каждом из этих окон горел огонь под оранжевым абажуром, и из всех окон, из всех дверей, из всех подворотен, с крыш и чердаков, из подвалов и дворов вырывался драматический тенор: "Мертва!.. А тайны не узнал я... Мертва! Мертва!"
"И там - облом... опоздал, эх...", - с тоской подумал Родион Рамонович. "К цыганам, что ли, закатиться, Изергиль послушать..."
Накинул пальто, приладил в петле подмышку топор слева, ледоруб - справа, немножко попрыгал, чтоб устаканилось, да и пошел.
Погода была по-весеннему хороша, из раскрытых окон высовывались любопытные старухи, приветливо здоровались на лету с Родионом Рамоновичем и другими прохожими, и он вспомнил, что надо бы зайти к Даниилу Ивановичу.
"Непорядок это, скажу я ему", - думал Родион Рамонович по дороге. "Нехорошо-с, когда старухи сами падают. Эдак, скажу я ему, и вовсе без дела зачахнуть можно. Вы уж прекратите это, будьте так любезны..."
Но ничего такого сказать ему не довелось, потому как Даниил Иванович сам вывернул из двора ему навстречу с чемоданом и, едва поздоровавшись, замахал руками: спешу, мол, очень, после, после... Влез в прицепной вагон трамвая и укатил в сторону вокзала.
А Родион Рамонович побрел по улице дальше. Смеркалось В пыли пролетали, бряцая цепями, грузовики. Все открытые окна теперь опустели. В каждом из этих окон горел огонь под оранжевым абажуром, и из всех окон, из всех дверей, из всех подворотен, с крыш и чердаков, из подвалов и дворов вырывался драматический тенор: "Мертва!.. А тайны не узнал я... Мертва! Мертва!"
"И там - облом... опоздал, эх...", - с тоской подумал Родион Рамонович. "К цыганам, что ли, закатиться, Изергиль послушать..."