О том, как я провел лето (четвертый Ориген).
Доклад Федора сам по себе "говорящий". Добавить могу лишь немногое. Ну, во-первых, само ощущение некоего легкого бриза, сопутствовавшее выступлению: на фоне достаточно тяжеловесного слога обычных философско-теологических выступлений, речь Федора лилась как легкий ручеек. Говорю это и с улыбкой и совершенно серьезно, слушать доклад было легко и весело. Во-вторых, здесь стоит упомянуть о паре курьезов, в текст Федора не попавших: Ф. демонстрирует писанную Кругом икону Серафима и говорит о том, что она, как и сам старец, и его почитание оказались чрезвычайно близкими западным христианам и получили распространение в Европе. Почему-то задетый этим о. Кирилл замечает с чаадаевским холодком - это только в последнее десятилетье пропиарили :)); с отцом же Кириллом связан и куда более содержательный разговор: в качестве примера современной западной "ревности не по разуму" Федор демонстрирует изображение Страшного Суда (в византийско-русской манере письма) на восточной стене одного из современных католических(?) храмов: прозрачный стул для священника виден прямо на фоне диавола и его присных... понятно, что, представив богослужение в таких декорациях, православные веселятся (это нет среди нас еще тяжелоглавых и узколобых дятлов, которые подняли бы несомненно вопль об апостасии...) Ну так или иначе... Тут о.Кирилл весьма глубокомысленно замечает, что если в Восточной традиции престол мыслится частью царства небесного, преображенного космоса, то в западной - это артефакт, принадлежащий всецело церкви борющейся и земной - место, где сейчас будут резать жертву. Потому и картина разделения праведников и грешников, и жуткие натуралистические алтарные распятия как раз к тому и призваны, чтобы обострить это ощущение здесь и теперь происходящей битвы и борьбы. Сказано очень точно и (для меня) неожиданно. Да, это не опиум для народа, а ломки - вмазка в царстве небесном! :))
Это из забавного и поучительного. Теперь, в письменном изложении стерлась блестяще показанная Федором картина разнообразия ранней, "доканонической" иконописи, бросающаяся в глаза вариативность разработки иконописных сюжетов. Это жаль, ибо совершенно справедливый тезис конца работы: средневековая иконопись не знает категории копирования - теснейшим образом с ней связан. Этот тезис правилен не только для европейского средневековья, но и для любой культуры в расцвете. Вот откройте Библию: если вы будете читать ее учитывая время написания книг, вы увидите по несколько различных образов всех основных действующих лиц иудейской истории, и несколько интерпретаций самой этой истории и каждого ее события. Там слой так же ложится на слой, текст постоянно "поновляется" и начинает восприниматься как артефакт не раньше времен ямнийского синедриона - крушения яхвизма и появления иудаизма ( I-II в. н.э.)- времени запрещения греческого языка, оформления массоретского канона, признания необязательности Храма и т.д. и т.п. Но да хватит об этом.
Слушая доклад, я поражался нашему неумению вообще говорить об иконе (пытался в конце что-то об этом сказать, но получилось невразумительно). Тактичности Федора хватило, чтобы не впасть в искусствоведческое занудство, житейские истории, и вообще, связь стилистики с историческими условиями написания и т.п. бесконечно обогащают изложение, НО.. все мы знаем, что икона артефакт магический, что она существует, как и многие другие вещи церковного обихода, только в общине верующих и только для верующих является собственно иконой - путем к изображенному на ней "товарищу". При всем том, мы реально не умеем говорить об иконе как об иконе, но говорим как о картине. Основой для такого говорения является сравнение икон и школ друг с другом - этот модус мысли совершенно уводит от иконичности иконы и осаживает мысль на картинности артефакта. Мы чем-то напоминаем собрание врачей, исследующих погруженного в глубокую медитацию йога, сравнивая его с другими лицами, сидевшими в той же позе... Мы - христиане - народ священников - должны бы говорить друг с другом как шаманы, обсуждая внутренние и знакомые лишь нам реалии языком, похожим одновременно на острый запах брошенных в костер трав и диалог Платона... И вот к этому нужно, ох как нужно, первее всего нужно стремиться! Нужно менять, так сказать, точку сборки, задерживаться на ней, давать ей место в языке, закреплять как место, в которое можно вернуться. В этом будущее нашего христианства, дай нам Бог дерзновенья! Аминь! Аминь!
Это из забавного и поучительного. Теперь, в письменном изложении стерлась блестяще показанная Федором картина разнообразия ранней, "доканонической" иконописи, бросающаяся в глаза вариативность разработки иконописных сюжетов. Это жаль, ибо совершенно справедливый тезис конца работы: средневековая иконопись не знает категории копирования - теснейшим образом с ней связан. Этот тезис правилен не только для европейского средневековья, но и для любой культуры в расцвете. Вот откройте Библию: если вы будете читать ее учитывая время написания книг, вы увидите по несколько различных образов всех основных действующих лиц иудейской истории, и несколько интерпретаций самой этой истории и каждого ее события. Там слой так же ложится на слой, текст постоянно "поновляется" и начинает восприниматься как артефакт не раньше времен ямнийского синедриона - крушения яхвизма и появления иудаизма ( I-II в. н.э.)- времени запрещения греческого языка, оформления массоретского канона, признания необязательности Храма и т.д. и т.п. Но да хватит об этом.
Слушая доклад, я поражался нашему неумению вообще говорить об иконе (пытался в конце что-то об этом сказать, но получилось невразумительно). Тактичности Федора хватило, чтобы не впасть в искусствоведческое занудство, житейские истории, и вообще, связь стилистики с историческими условиями написания и т.п. бесконечно обогащают изложение, НО.. все мы знаем, что икона артефакт магический, что она существует, как и многие другие вещи церковного обихода, только в общине верующих и только для верующих является собственно иконой - путем к изображенному на ней "товарищу". При всем том, мы реально не умеем говорить об иконе как об иконе, но говорим как о картине. Основой для такого говорения является сравнение икон и школ друг с другом - этот модус мысли совершенно уводит от иконичности иконы и осаживает мысль на картинности артефакта. Мы чем-то напоминаем собрание врачей, исследующих погруженного в глубокую медитацию йога, сравнивая его с другими лицами, сидевшими в той же позе... Мы - христиане - народ священников - должны бы говорить друг с другом как шаманы, обсуждая внутренние и знакомые лишь нам реалии языком, похожим одновременно на острый запах брошенных в костер трав и диалог Платона... И вот к этому нужно, ох как нужно, первее всего нужно стремиться! Нужно менять, так сказать, точку сборки, задерживаться на ней, давать ей место в языке, закреплять как место, в которое можно вернуться. В этом будущее нашего христианства, дай нам Бог дерзновенья! Аминь! Аминь!