Русское отношение к беде
Не знал этой статьи Толстого, к своему стыду. Она как-то совсем "не на слуху" у нас в обществе, и понятно, из-за чего: из-за "русофобии", конечно же. И "очернительства".
Цитата: "В 1891 году Лев Толстой написал, одну из своих самых знаменитых статей - “О голоде”. Толстой поработал как хороший спецкорр. Он ездил по деревням, пострадавшим от неурожая, и разговаривал с крестьянами. Сцены в статье есть тяжелые. Статью долго мытарили, цензура ее не пропускала. И она вышла сначала на английском в Великобритании и в Америке. И только потом и то в урезанном виде - в “Московских ведомостях”. Толстой там, конечно, ругает и власти, и “чистую” публику. Но для меня сейчас важнее другое - то, что писатель говорит о самих крестьянах.
Толстой пишет: “"Какой же голод,- говорят представители администрации,- когда люди отказываются от работы, когда акциз, собранный в осенние месяцы нынешнего года, больше, чем за прошлый, и когда ярмарки торговли крестьянским товаром лучше всех годов. Если только послушать требования земства, то с выдачей продовольствия будет то же, что с выдачей семян в некоторых уездах, где их выдали ненуждающимся и тем только поощрили пьянство",- говорят представители администрации и - собирают подати. Так смотрит на дело администрация. И нельзя не признать справедливости такого взгляда, если рассматривать дело с общей точки зрения. Но не менее справедливы доводы земства, когда на все эти возражения оно отвечает описанием крестьянского имущества по волостям, из которого явствует, что против среднего урожая нынешний урожай ниже вчетверо и впятеро и что средств пропитания у большинства населения нет”.
То есть подступает настоящий голод, а народ, вместо того чтобы собраться со всеми силами, пьет и гуляет на ярмарках. На что он надеется? Неужели все решили дружно вымирать целыми деревнями?
Толстой описывает свой разговор с крестьянами:
“Мужики смеются и очевидно что-то такое знают, но не сказывают. Что же это такое? Неужели эти в самом деле не понимают своего положения или так надеются на помощь извне, что не хотят делать никаких усилий? Могу ошибаться, но похоже на это.
И тут я вспомнил двух немного выпивших старых мужичков Ефремовского уезда, ехавших из волостного правления…, которые на вопрос мой, как у них урожай и как они живут, отвечали мне, несмотря на то что они были из самой плохой местности,- что, слава богу, спасибо царю-батюшке, на обсеменение выдали, теперь будут выдавать и на продовольствие до заговен по 30 фунтов на человека, а после заговен - по полтора пуда.
Ведь то, что люди этой епифанской деревни не могут прожить зимы, не померев от голоду, или, по крайней мере, от болезней, происходящих от голода и дурной пищи, если они не предпримут чего-нибудь, так же несомненно, как и то, что колодка пчел без меду и оставленная на зиму, помрет к весне. Но в том-то и вопрос: предпримут они что-нибудь или нет? До сих пор похоже, что нет. Только один из них распродал все и уезжает в Москву. Остальные как будто не понимают своего положения. Ждут ли они, что им помогут извне, или они, как дети, провалившиеся в прорубь или потерявшие дорогу, в первую минуту еще не понимая всей опасности своего положения, смеются над непривычностью его. Может быть, и то и другое. Но несомненно, что эти люди находятся в таком состоянии, при котором они едва ли сделают усилия, чтобы помочь себе”.
А теперь я приведу отрывок из романа Джона Стейнбека “Гроздья гнева” . Пыльная буря уничтожила в Оклахоме весь урожай кукурузы.
“Люди выходили из домов и, потянув ноздрями опаляющий жаром воздух, прикрывали ладонью нос. И дети тоже вышли из домов, но они не стали носиться с криками по двору, как это бывает с ними после дождя. Мужчины стояли у изгородей и смотрели на погибшую кукурузу, которая быстро увядала теперь и только кое-где проглядывала зеленью сквозь слой пыли. Мужчины молчали и не отходили от изгородей. И женщины тоже вышли из домов и стали рядом с мужьями, спрашивая себя, хватит ли у мужчин сил выдержать это. Женщины украдкой приглядывались к лицам мужей, кукурузы не жалко, пусть пропадает, лишь бы сохранить другое, главное... И вот выражение растерянности покинуло лица мужчин, уступило место злобе, ожесточению и упорству. Тогда женщины поняли, что все обошлось, что на этот раз мужчины выдержат. И они спросили: что же теперь делать? И мужчины ответили: не знаем. Но это было не страшно, женщины поняли, что это не страшно, и дети тоже поняли, что это не страшно. Женщины и дети знали твердо: нет такой беды, которую нельзя было бы стерпеть, лишь бы она не сломила мужчин”.
Нет, женщины не думают о том, что правительство поможет, выдаст кукурузу на посев и на прокорм. Они, затаив дыхание, ждут того счастливого момента, когда “выражение растерянности покинет лица мужчин, уступит место злобе, ожесточению и упорству”
И мужчины берут на себя ответственность. И не важно, что мужчины не знают, что делать. Они придумают. Они спасут и женщин, и детей, и себя, лишь бы только прошла растерянность.
Замечу, что после того как Толстовская статья вышла в Америке, из-за океана пришла помощь. “В Соединенных Штатах Америки также был организован сбор средств, деятельное участие в нем принимала переводчица Изабелла Хэпгуд. 19 ноября Толстой сообщил В. В. Рахманову, что из Америки отправлены в Россию семь пароходов, груженных кукурузой. 13 (25) января 1892 г. Мак Рив, секретарь Комитета мировой торговли штата Миннесота, сообщал Толстому об организации среди мукомолов Америки сбора пожертвований мукой.” (Примечание к статье)
Наверно, и эти самые оклахомские мужчины отрывали от себя и от своих семей кукурузу и муку, чтобы послать ее в Россию, потому что они хорошо знали, что такое голод".
http://novymirjournal.ru/index.php/blogs/entry/o-pravde-i-sile-leviafan-andreya-zvyagintseva#.VL1OtidiEUk.facebook
Статья, кстати, из "Нового Мира". Жив еще курилка, оказывается!
Сама статья очень мощная, просто на удивление. Это реально уровень "Нового Мира" - каким он был когда-то. Мысль о Силе, которой почему-то нет у наших "хороших мужиков" - глубока.
Цитата: "В 1891 году Лев Толстой написал, одну из своих самых знаменитых статей - “О голоде”. Толстой поработал как хороший спецкорр. Он ездил по деревням, пострадавшим от неурожая, и разговаривал с крестьянами. Сцены в статье есть тяжелые. Статью долго мытарили, цензура ее не пропускала. И она вышла сначала на английском в Великобритании и в Америке. И только потом и то в урезанном виде - в “Московских ведомостях”. Толстой там, конечно, ругает и власти, и “чистую” публику. Но для меня сейчас важнее другое - то, что писатель говорит о самих крестьянах.
Толстой пишет: “"Какой же голод,- говорят представители администрации,- когда люди отказываются от работы, когда акциз, собранный в осенние месяцы нынешнего года, больше, чем за прошлый, и когда ярмарки торговли крестьянским товаром лучше всех годов. Если только послушать требования земства, то с выдачей продовольствия будет то же, что с выдачей семян в некоторых уездах, где их выдали ненуждающимся и тем только поощрили пьянство",- говорят представители администрации и - собирают подати. Так смотрит на дело администрация. И нельзя не признать справедливости такого взгляда, если рассматривать дело с общей точки зрения. Но не менее справедливы доводы земства, когда на все эти возражения оно отвечает описанием крестьянского имущества по волостям, из которого явствует, что против среднего урожая нынешний урожай ниже вчетверо и впятеро и что средств пропитания у большинства населения нет”.
То есть подступает настоящий голод, а народ, вместо того чтобы собраться со всеми силами, пьет и гуляет на ярмарках. На что он надеется? Неужели все решили дружно вымирать целыми деревнями?
Толстой описывает свой разговор с крестьянами:
“Мужики смеются и очевидно что-то такое знают, но не сказывают. Что же это такое? Неужели эти в самом деле не понимают своего положения или так надеются на помощь извне, что не хотят делать никаких усилий? Могу ошибаться, но похоже на это.
И тут я вспомнил двух немного выпивших старых мужичков Ефремовского уезда, ехавших из волостного правления…, которые на вопрос мой, как у них урожай и как они живут, отвечали мне, несмотря на то что они были из самой плохой местности,- что, слава богу, спасибо царю-батюшке, на обсеменение выдали, теперь будут выдавать и на продовольствие до заговен по 30 фунтов на человека, а после заговен - по полтора пуда.
Ведь то, что люди этой епифанской деревни не могут прожить зимы, не померев от голоду, или, по крайней мере, от болезней, происходящих от голода и дурной пищи, если они не предпримут чего-нибудь, так же несомненно, как и то, что колодка пчел без меду и оставленная на зиму, помрет к весне. Но в том-то и вопрос: предпримут они что-нибудь или нет? До сих пор похоже, что нет. Только один из них распродал все и уезжает в Москву. Остальные как будто не понимают своего положения. Ждут ли они, что им помогут извне, или они, как дети, провалившиеся в прорубь или потерявшие дорогу, в первую минуту еще не понимая всей опасности своего положения, смеются над непривычностью его. Может быть, и то и другое. Но несомненно, что эти люди находятся в таком состоянии, при котором они едва ли сделают усилия, чтобы помочь себе”.
А теперь я приведу отрывок из романа Джона Стейнбека “Гроздья гнева” . Пыльная буря уничтожила в Оклахоме весь урожай кукурузы.
“Люди выходили из домов и, потянув ноздрями опаляющий жаром воздух, прикрывали ладонью нос. И дети тоже вышли из домов, но они не стали носиться с криками по двору, как это бывает с ними после дождя. Мужчины стояли у изгородей и смотрели на погибшую кукурузу, которая быстро увядала теперь и только кое-где проглядывала зеленью сквозь слой пыли. Мужчины молчали и не отходили от изгородей. И женщины тоже вышли из домов и стали рядом с мужьями, спрашивая себя, хватит ли у мужчин сил выдержать это. Женщины украдкой приглядывались к лицам мужей, кукурузы не жалко, пусть пропадает, лишь бы сохранить другое, главное... И вот выражение растерянности покинуло лица мужчин, уступило место злобе, ожесточению и упорству. Тогда женщины поняли, что все обошлось, что на этот раз мужчины выдержат. И они спросили: что же теперь делать? И мужчины ответили: не знаем. Но это было не страшно, женщины поняли, что это не страшно, и дети тоже поняли, что это не страшно. Женщины и дети знали твердо: нет такой беды, которую нельзя было бы стерпеть, лишь бы она не сломила мужчин”.
Нет, женщины не думают о том, что правительство поможет, выдаст кукурузу на посев и на прокорм. Они, затаив дыхание, ждут того счастливого момента, когда “выражение растерянности покинет лица мужчин, уступит место злобе, ожесточению и упорству”
И мужчины берут на себя ответственность. И не важно, что мужчины не знают, что делать. Они придумают. Они спасут и женщин, и детей, и себя, лишь бы только прошла растерянность.
Замечу, что после того как Толстовская статья вышла в Америке, из-за океана пришла помощь. “В Соединенных Штатах Америки также был организован сбор средств, деятельное участие в нем принимала переводчица Изабелла Хэпгуд. 19 ноября Толстой сообщил В. В. Рахманову, что из Америки отправлены в Россию семь пароходов, груженных кукурузой. 13 (25) января 1892 г. Мак Рив, секретарь Комитета мировой торговли штата Миннесота, сообщал Толстому об организации среди мукомолов Америки сбора пожертвований мукой.” (Примечание к статье)
Наверно, и эти самые оклахомские мужчины отрывали от себя и от своих семей кукурузу и муку, чтобы послать ее в Россию, потому что они хорошо знали, что такое голод".
http://novymirjournal.ru/index.php/blogs/entry/o-pravde-i-sile-leviafan-andreya-zvyagintseva#.VL1OtidiEUk.facebook
Статья, кстати, из "Нового Мира". Жив еще курилка, оказывается!
Сама статья очень мощная, просто на удивление. Это реально уровень "Нового Мира" - каким он был когда-то. Мысль о Силе, которой почему-то нет у наших "хороших мужиков" - глубока.