Тамо далеко
Как раз в конце апреля 2013 года в Сербии происходили весьма печально-неоднозначные события.
Но перед этим, наверное, стоит вспомнить одни правда очень печальные события. Как известно, в конце 2000-х гг. Косово после десяти лет протектората со стороны ООН провозгласило свою независимость от Сербии и стало окончательно самостоятельным государством (все происходило не без кровопролитий и вообще травматичных ситуаций).
Моя Сербская знакомая (русская по национальности, переехавшая в Сербию) Татьяна достаточно жестко, но вполне правдоподобно описала истоки ситуации: из Косова на протяжении многих-многих лет выезжали коренные сербы на заработки (благо Югославия была не Советским Союзом, и там такой фокус срабатывал). Выезжали в Европу. Выезжали не на год и не на два. Выезжали надолго. Постепенно коренные сербы-косовары окапывались в Европе, приобретали домики и квартирки там, где была работа и где были достаток и благополучие. А в Косово оставались их дома, хорошие дома, которые стоили немалых денег. Забрасывать дома или продавать их за бесценок уже по-европейски прагматичные выходцы из Сербии не хотели. В итоге очень много недвижимости было скуплено теми, кто мог и был готов платить за них хорошие деньги - албанцами. И в какой-то момент албанцы решили, что они не зря тратили бешеные деньги, скупая дома и домики, и как-то собрались и попросили автономии. Что было потом - известно. (это со слов Татьяны, субъективное мнение).
Татьяна не скрывала сочувствия тем сербам, по кому проехались колеса войны. Но она обвиняла во всей ситуации тех, кто уехал в Европу за хорошей жизнью и пытался удачно спустить свою недвижимость без потери в деньгах.
Так или иначе, но в апреле 2013 года Сербию мировое сообщество призывало признать официально сепарацию Косово и наладить с косоварами мирные и братские отношений.
Простым сербам по понятным причинам это не нравилось, однозначно. Они воспринимали это как добивание раненого. И люди вышли на улицу. Праведный гнев и обида за державу объединили самых разных людей: панков, спортсменов, тихих полу-партизан, националистов и демократов, православных и отчаянных атеистов, почтенных старцев и татуированных подростков, откровенных крестьян и людей, претендующих на принадлежность к интеллигенции. Люди самых разных возрастов стекались к центральной площади, пели патриотические песни, махали флагами и несли плакатики с лозунгами.
По мере приближения к центру потоки людей становились гуще, объединяясь между собой. Знакомые встречали знакомых, радостно их приветствовали, начинали идти рядом, являя собой единение народа.
Если в Москве, как минимум, для любого мало-мальски приличного митинга, тем более согласованного и утвержденного властями, перекрывают все дороги, ставят стены решетчатых заграждений и выводят на сверхурочные всех милиционеров, то есть полицейских, города, то в Сербии все проходит подозрительно неорганизованно. Люди просто идут по улице, по тротуарам вдоль проезжих частей (тротуары в Сербии значительно шире, чем в Москве). Машины едут рядом. Полиции нет как класса.
Проспекты и улицы не перекрываются. И даже машины продолжают по ним ехать. Загорается светофор - колонна манифестантов переходит на зеленый через дорогу. Само собой, за один цикл перейти вся колонна не успевает. Но ничего, в какой-то момент она прерывается, машины проезжают по своим делам, а колонная продолжает свой прерванный путь.
Между тем, манифестация в те дни была очевидно масштабной. На Площади Республики, около памятника Михаила Обреновича поставили сцену, на которой пели песни и с которой выкрикивали лозунги и говорили речи. Пришедшие люди поразили своей разношерстностью: студенты и пенсионеры, пролетарии и инженеры, анархисты и тихие клерки, богема и креативный класс. Люди размахивали флагами, раздавали листовки.
Было много тех, кто знал друг друга. Большой дог (собака) меланхолично стоял рядом со своим хозяином, а его по-дружески трепали по голове знакомые тетушки, возводя его в ранг маскотов их маленькой группы.
Немолодой, небогатый и, видимо, очень одинокий и с очень маленькой зоной комфорта, человечек делился запасливо захваченным с собой печеньем с тетушкой и пожилым господином, обрадовавшись этим старым знакомым как родным.
А люди все приходили и приходили….
Именно в этот момент особенно чувствуешь всю боль этого маленького несчастного народца, на чью долю выпало слишком большая концентрация набегов, завоеваний, разделов, оккупаций и вообще несчастий.
Тамо далеко, далеко од мора,
(там далеко, далеко от моря,)
Тамо је село моје, тамо је Србија.
(там - моя деревня, там - Сербия.) *
*Песня Тамо Далеко, аналог нашего «Прощания славянки». Концентрация боли сербского народа.
Но перед этим, наверное, стоит вспомнить одни правда очень печальные события. Как известно, в конце 2000-х гг. Косово после десяти лет протектората со стороны ООН провозгласило свою независимость от Сербии и стало окончательно самостоятельным государством (все происходило не без кровопролитий и вообще травматичных ситуаций).
Моя Сербская знакомая (русская по национальности, переехавшая в Сербию) Татьяна достаточно жестко, но вполне правдоподобно описала истоки ситуации: из Косова на протяжении многих-многих лет выезжали коренные сербы на заработки (благо Югославия была не Советским Союзом, и там такой фокус срабатывал). Выезжали в Европу. Выезжали не на год и не на два. Выезжали надолго. Постепенно коренные сербы-косовары окапывались в Европе, приобретали домики и квартирки там, где была работа и где были достаток и благополучие. А в Косово оставались их дома, хорошие дома, которые стоили немалых денег. Забрасывать дома или продавать их за бесценок уже по-европейски прагматичные выходцы из Сербии не хотели. В итоге очень много недвижимости было скуплено теми, кто мог и был готов платить за них хорошие деньги - албанцами. И в какой-то момент албанцы решили, что они не зря тратили бешеные деньги, скупая дома и домики, и как-то собрались и попросили автономии. Что было потом - известно. (это со слов Татьяны, субъективное мнение).
Татьяна не скрывала сочувствия тем сербам, по кому проехались колеса войны. Но она обвиняла во всей ситуации тех, кто уехал в Европу за хорошей жизнью и пытался удачно спустить свою недвижимость без потери в деньгах.
Так или иначе, но в апреле 2013 года Сербию мировое сообщество призывало признать официально сепарацию Косово и наладить с косоварами мирные и братские отношений.
Простым сербам по понятным причинам это не нравилось, однозначно. Они воспринимали это как добивание раненого. И люди вышли на улицу. Праведный гнев и обида за державу объединили самых разных людей: панков, спортсменов, тихих полу-партизан, националистов и демократов, православных и отчаянных атеистов, почтенных старцев и татуированных подростков, откровенных крестьян и людей, претендующих на принадлежность к интеллигенции. Люди самых разных возрастов стекались к центральной площади, пели патриотические песни, махали флагами и несли плакатики с лозунгами.
По мере приближения к центру потоки людей становились гуще, объединяясь между собой. Знакомые встречали знакомых, радостно их приветствовали, начинали идти рядом, являя собой единение народа.
Если в Москве, как минимум, для любого мало-мальски приличного митинга, тем более согласованного и утвержденного властями, перекрывают все дороги, ставят стены решетчатых заграждений и выводят на сверхурочные всех милиционеров, то есть полицейских, города, то в Сербии все проходит подозрительно неорганизованно. Люди просто идут по улице, по тротуарам вдоль проезжих частей (тротуары в Сербии значительно шире, чем в Москве). Машины едут рядом. Полиции нет как класса.
Проспекты и улицы не перекрываются. И даже машины продолжают по ним ехать. Загорается светофор - колонна манифестантов переходит на зеленый через дорогу. Само собой, за один цикл перейти вся колонна не успевает. Но ничего, в какой-то момент она прерывается, машины проезжают по своим делам, а колонная продолжает свой прерванный путь.
Между тем, манифестация в те дни была очевидно масштабной. На Площади Республики, около памятника Михаила Обреновича поставили сцену, на которой пели песни и с которой выкрикивали лозунги и говорили речи. Пришедшие люди поразили своей разношерстностью: студенты и пенсионеры, пролетарии и инженеры, анархисты и тихие клерки, богема и креативный класс. Люди размахивали флагами, раздавали листовки.
Было много тех, кто знал друг друга. Большой дог (собака) меланхолично стоял рядом со своим хозяином, а его по-дружески трепали по голове знакомые тетушки, возводя его в ранг маскотов их маленькой группы.
Немолодой, небогатый и, видимо, очень одинокий и с очень маленькой зоной комфорта, человечек делился запасливо захваченным с собой печеньем с тетушкой и пожилым господином, обрадовавшись этим старым знакомым как родным.
А люди все приходили и приходили….
Именно в этот момент особенно чувствуешь всю боль этого маленького несчастного народца, на чью долю выпало слишком большая концентрация набегов, завоеваний, разделов, оккупаций и вообще несчастий.
Тамо далеко, далеко од мора,
(там далеко, далеко от моря,)
Тамо је село моје, тамо је Србија.
(там - моя деревня, там - Сербия.) *
*Песня Тамо Далеко, аналог нашего «Прощания славянки». Концентрация боли сербского народа.