Что за убойные цифры про засилье иностранного капитала в России до 1917 и проедание богатств дворяна
http://mysliwiec.livejournal.com/1069542.html
статья из журнала "Наука и Жизнь" №1 за 1988 год:
ОЧЕРК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ РУССКОЙ БУРЖУАЗИИ
Автор очерка - Александр Петрович Спундэ A892-1962) - активный участник Октябрьской революции, делегат II Всероссийского съезда Советов. В качестве главного комиссара Народного (государственного) банка в 1918 году входил в состав Советского правительства, был одним из организаторов нашей финансовой системы, принимал участие в разработках первого пятилетнего плана.
Уже в двадцатых годах он со все возрастающим беспокойством вглядывается в процессы экономического развития страны в условиях, когдв она уже не может рассчитывать на европейскую революцию. Поспе глубоких раздумий он становится на точку зрения, которую в 1921-1923 гг. в разных формах настойчиво отстаивал Ленин. («...Мы должны одержать победу медленным, постепенным - быстрым нельзя - но неуклонным повышением н движением вперед»).
Внутренняя необходимость понять происходящее н его последствия привела автора к началу работы над большим экономическим исследованием, частью которого стали «Очерки экономической истории русской буржуазии», написанные в 1948- 1951 гг. (он в это время служил кассиром в Мосторге).
Данная публикация - весьма краткие выдержки из той части «Очерков», которая посвящена эпохе Петра Первого, в последнее время ставшей объектом не только экономических, но даже и поэтических реминисценций. Несколько крвткнх замечаний, связанных с именами Пушкине, Лермонтова н Гогопя, носят отчетливо выраженную социальную окраску, которая к сожалению, в свое время была в нашем литературо- ведении определяющей, а сейчас, тоже к сожалению, рассматривается многими (вероятно, как реакция на горькое прошлое) лишь как ограниченность.
Полный текст «Очерков» (около 200 стр. машинописи) хранится в архиве Института истории СССР АН СССР.
Я позволил себе предпослать публикации строчки известного стихотворения А. К. Толстого, которые пюбип повторять автор.
Я. А. СПУНДЭ, заведующий
кафедрой транспортных газотурбинных двигатепей
Московского автомеханического института.
"... В феврале 1917 года началась русская революция, которая оказалась крутым переломом в истории человечества. По достигнутому уровню экономического и культурного развития Россия созрела только для перехода к капиталистической экономике. Но в результате своеобразных условий исторического развития в России в 1917 году сложилось такое соотношение сил, при котором буржуазная революция должна была либо немедленно начать гнить на корню, либо немедленно перерасти в социалистическую, хотя для перехода к социалистической экономике база была ничтожно слабой.
Это объяснялось главным образом тем, что в России, где остро назрела потребность в буржуазных преобразованиях, возглавить их было некому. Российская буржуазия родилась и умерла рахитичной, неспособной к активной политической борьбе.
Еще в 1884 году Лев Тихомиров, пытаясь осмыслить причины распада «Народной воли», писал: «Какими средствами, какими силами буржуазия может захватить власть и удержать ее? Численно ничтожная, нравственно разрозненная,экономически слабая - какими чудесными способами может она стать во главе государственного правления». Примерно в то же время Михайловский совершенно отчетливо констатировал политическую зависимость русской буржуазии от царизма: «Европейской буржуазии самодержавие - помеха, нашей буржуазии - опора».
Полстолетия пореформенного развития России не внесли в эти оценки существенных изменений.
К отмене крепостного права в 1861 году Россия подошла в состоянии промотавшегося дворянина. В государственном кошельке было пусто, в дворянском - не менее пусто. Были, разумеется, огромные, веками накопленные материальные ценности - в их числе такие дивные архитектурные ансамбли, как центральная часть Петербурга, дорогие царские дворцы, часто также весьма дорогие дворянские усадьбы, были миллионы убогих крестьянских лачуг. Но все это почти исключительно потребительские фонды. Каковы же были производственные фонды России в то время, когда даже дворянские верхи, монопольно осуществившие крестьянскую реформу, признавали, что страна должна начать, притом капиталистическими методами, соревнование с бурно индустриализирующейся Европой?
Эти фонды представляли собою миллионы голов разношерстного скота, деревянные телеги, сохи и бороны, непроезжие в мало-мальски плохую погоду дороги. Все технически современное оборудование накануне 1861 г. состояло из 1,6 тыс. км железных дорог и из нескольких (единицами исчис- ляемых) заводов и фабрик с новыми паровыми двигателями и станками.
Петровские горные заводы, технически почти не обновлявшиеся, успели уже весьма устареть.
Словом, России нужны были огромные средства на капиталовложения. А в стране только торговый капитал пришел к 1861 году не с пустым карманом. Его перерастание в промышленный капитал после реформы значительно ускорилось. Однако через всю реформу красной нитью проходило стремление любой ценой сохранить помещичий паразитизм. Поэтому национальный русский капитал даже в условиях, обеспечивающих особо высокую норму эксплуатации, не мог компенсировать миллиарды, проедаемые помещиками, сановниками, полицейской машиной. Реформасделала капиталистическое накопление лишь относительно небольшим ручейком, удовлетворяющим весьма малую долю потребностей страны в капиталах. Через 12 лет после реформы из всей суммы акционерных капиталов (200 миллионов рублей) в промышленность было вложено только 130 млн. рублей. Таких средств еле хватало на развитие лишь некоторых отраслей легкой промышленности. Черная металлургия и вообще горная промышленность развивались преимущественно по мере того, как туда внедрялся иностранный капитал.
В 1916 году капитал (акционерный и облигационный) в горном деле (включая добычу нефти) составлял 917,8 млн. руб.
Из них иностранного капитала было 834,3 млн. рублей, или 91%.
Пока Россия жила под властью дворянской монархии, приток иностранного капитала был все же лучше, чем паразитизм «своего» дворянства.
Иностранный капитал на грабительских началах, но строил, а дворянство почти всю дань, получаемую с народа, проедало. Но для развития отече- ственной буржуазии приток иностранного
капитала был явным злом. Высокая доля прибавочной стоимости, полученной за счет иностранных капиталовложений, уходила из страны. На расширенное воспроизводст- во иностранные капиталисты шли лишь постольку, поскольку в России имелся дешевый труд и, следовательно, лишь в той степени, которая обеспечивала сохранение России в качестве отсталой страны. Так, например, после того как с самого богатого в мире Бакинского месторождения сливки были сняты и требовался переход на глубокое бурение, добыча нефти упала с 11,6 млн. тонн в 1901 году до 9,2 млн. тонн в 1913 году.
В 1916-1917 годах капиталы русской промышленности распределялись между отечественным и иностранным следующим образом. В горном деле весь капитал 917,8 млн. руб (иностранный 91%), в обра- ботке металлов - 937,8 млн. руб(иностран-ный 42%), в химической промышленности 169 млн. руб. (иностранный 50%), в текстильной промышленности из 658 млн. руб. 28% составляли иностранные вложения. Особенно сильно развитие и самоопределение русской буржуазии страдало от того, что регулирующая финансовая система России уже через два десятилетия после реформы также попала в сильную зависимость от иностранного капитала.
Из основного акционерного капитала восемнадцати главных акционерных банков, составлявшего в 1914 году 435,6 млн. рублей, иностранному капиталу принадлежало 185,5 млн. рублей.
В крупнейших петербургских банках доля иностранного капитала достигала 90%. Самостоятельность русской буржуазии в этих условиях была явно ограничена.
Иногда для доказательства быстрого капиталистического развития предреволюционной России указывают на высокие темпы роста ее промышленности. В период от 1860 до 1913 года среднегодовой прирост выплавки чугуна составил 5,1%, добычи каменного угля - 9,2%, нефти - 14%, протя- женности железных дорог - 7,4%.
Но при анализе этих цифр надо принимать во внимание не только чрезвычайно низкий начальный уровень отсчета. С точки зрения оценки того, насколько и как возрастала сила русской буржуазии, не менее важно и другое.
Темпы роста русской промышленности в том случае, если она имела целью догнать Запад или хотя бы перестать отставать отнего, должны были многие годы непрерывно возрастать. Условия для этого (территория, население, дешевые рабочие руки) были. На самом деле имело место обратное.
Если разбить все пореформенное время на два периода: 1860-1880 и 1880-1913 годы, то обнаруживается, что ускоряют свой среднегодовой рост только выплавка чугуна 1,4% в первый период и 7,35% во второй) и производство хлопка 3,5% и 4,7%).
Остальные отрасли замедляют свой рост (добыча золота - 2,9% и 0,4%, добыча угля-12,7% и 8%, добыча нефти-19,7% и 3,2%, производство сахара- 11,7% и 5,5%). В результате к 1913 году разрыв в промышленном развитии Европы и России не уменьшился, а увеличился. Если в 1800 году Россия по выплавке на душу населения (4,15 кг) находилась на одном уровне с далеко не передовой в промышленном отношении Францией (4,0 кг), то в 1900 году она уже отставала от Франции в 3 раза (22 и 69 кг), а в 1913 году - почти в 5
раз (27 и 120 кг). Встать на собственные ноги русская буржуазия не смогла и после реформы.
Буржуазное временное правительство несколько месяцев после свержения самодержавия пользовалось поддержкой подавляющего большинства народа. Вера в то, что царизм был главным и единственным злом, оказалась всеобщей. Возможности у самого Временного правительства также были весьма широкими. В нем участвовали, а на конечной стадии возглавляли его, представители самых левых буржуазных партий - настолько левых, что они даже отказывались считать себя буржуазными.
По своим личным качествам почти все чле- ны Временного правительства были наиболее талантливыми представителями своих партий. Это, несомненно, было самое талантливое правительство, которое только могла создать тогдашняя русская буржуазия. Выполнение этим правительством минимальной программы чисто буржуазных преобразований давало ему гарантию длительной поддержки широких слоев населения. У Временного правительства были налицо и возможности широких политических комбинаций. Достаточно вспомнить, что еще до Февральской революции даже в крайне правых кругах открыто обсуждался вопрос о мире любой ценой.
Жизнь показала, что Временное правительство оказалось не в состоянии сохранить власть для буржуазии и, по сути дела, стало проводником политики царского режима. Это большевики понимали с самого начала, когда словами Ленина брали на себя задачу разъяснить массам, что Временное правительство не даст свободы угнетенным народам России, не отнимет землю у помещиков, не прекратит войны.
В 1913 году население России (в границах
СССР на 1.1.1939 г.) составляло 139 млн. че-
ловек, из которых 82.8% проживало в сель-
ской местности. По переписи 1897 года гра-
мотных в возрасте 9 лет и старше было в
стране 24%. Перед нами маленький проле
тарский островок в гигантском море негра-
мотного крестьянства.
И это объяснялось прежде всего тем положением, которое занимала буржуазия в русской политической и экономической жизни. Здесь меньше всего следует искать причины в личных качествах «министров-социалистов» и рассуждать об «измене» вчерашних политических ссыльных своим идеалам. Для решения самых острых вопросов, поставленных неумолимым ходом истории, Временному правительству опереться было не на кого. Когда весной 1917 года власть попала в руки буржуазии, она сохранила в почти нетронутом виде и дворянскую бюрократию, и дворянскую верхушку армии..."
статья из журнала "Наука и Жизнь" №1 за 1988 год:
ОЧЕРК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ РУССКОЙ БУРЖУАЗИИ
Автор очерка - Александр Петрович Спундэ A892-1962) - активный участник Октябрьской революции, делегат II Всероссийского съезда Советов. В качестве главного комиссара Народного (государственного) банка в 1918 году входил в состав Советского правительства, был одним из организаторов нашей финансовой системы, принимал участие в разработках первого пятилетнего плана.
Уже в двадцатых годах он со все возрастающим беспокойством вглядывается в процессы экономического развития страны в условиях, когдв она уже не может рассчитывать на европейскую революцию. Поспе глубоких раздумий он становится на точку зрения, которую в 1921-1923 гг. в разных формах настойчиво отстаивал Ленин. («...Мы должны одержать победу медленным, постепенным - быстрым нельзя - но неуклонным повышением н движением вперед»).
Внутренняя необходимость понять происходящее н его последствия привела автора к началу работы над большим экономическим исследованием, частью которого стали «Очерки экономической истории русской буржуазии», написанные в 1948- 1951 гг. (он в это время служил кассиром в Мосторге).
Данная публикация - весьма краткие выдержки из той части «Очерков», которая посвящена эпохе Петра Первого, в последнее время ставшей объектом не только экономических, но даже и поэтических реминисценций. Несколько крвткнх замечаний, связанных с именами Пушкине, Лермонтова н Гогопя, носят отчетливо выраженную социальную окраску, которая к сожалению, в свое время была в нашем литературо- ведении определяющей, а сейчас, тоже к сожалению, рассматривается многими (вероятно, как реакция на горькое прошлое) лишь как ограниченность.
Полный текст «Очерков» (около 200 стр. машинописи) хранится в архиве Института истории СССР АН СССР.
Я позволил себе предпослать публикации строчки известного стихотворения А. К. Толстого, которые пюбип повторять автор.
Я. А. СПУНДЭ, заведующий
кафедрой транспортных газотурбинных двигатепей
Московского автомеханического института.
"... В феврале 1917 года началась русская революция, которая оказалась крутым переломом в истории человечества. По достигнутому уровню экономического и культурного развития Россия созрела только для перехода к капиталистической экономике. Но в результате своеобразных условий исторического развития в России в 1917 году сложилось такое соотношение сил, при котором буржуазная революция должна была либо немедленно начать гнить на корню, либо немедленно перерасти в социалистическую, хотя для перехода к социалистической экономике база была ничтожно слабой.
Это объяснялось главным образом тем, что в России, где остро назрела потребность в буржуазных преобразованиях, возглавить их было некому. Российская буржуазия родилась и умерла рахитичной, неспособной к активной политической борьбе.
Еще в 1884 году Лев Тихомиров, пытаясь осмыслить причины распада «Народной воли», писал: «Какими средствами, какими силами буржуазия может захватить власть и удержать ее? Численно ничтожная, нравственно разрозненная,экономически слабая - какими чудесными способами может она стать во главе государственного правления». Примерно в то же время Михайловский совершенно отчетливо констатировал политическую зависимость русской буржуазии от царизма: «Европейской буржуазии самодержавие - помеха, нашей буржуазии - опора».
Полстолетия пореформенного развития России не внесли в эти оценки существенных изменений.
К отмене крепостного права в 1861 году Россия подошла в состоянии промотавшегося дворянина. В государственном кошельке было пусто, в дворянском - не менее пусто. Были, разумеется, огромные, веками накопленные материальные ценности - в их числе такие дивные архитектурные ансамбли, как центральная часть Петербурга, дорогие царские дворцы, часто также весьма дорогие дворянские усадьбы, были миллионы убогих крестьянских лачуг. Но все это почти исключительно потребительские фонды. Каковы же были производственные фонды России в то время, когда даже дворянские верхи, монопольно осуществившие крестьянскую реформу, признавали, что страна должна начать, притом капиталистическими методами, соревнование с бурно индустриализирующейся Европой?
Эти фонды представляли собою миллионы голов разношерстного скота, деревянные телеги, сохи и бороны, непроезжие в мало-мальски плохую погоду дороги. Все технически современное оборудование накануне 1861 г. состояло из 1,6 тыс. км железных дорог и из нескольких (единицами исчис- ляемых) заводов и фабрик с новыми паровыми двигателями и станками.
Петровские горные заводы, технически почти не обновлявшиеся, успели уже весьма устареть.
Словом, России нужны были огромные средства на капиталовложения. А в стране только торговый капитал пришел к 1861 году не с пустым карманом. Его перерастание в промышленный капитал после реформы значительно ускорилось. Однако через всю реформу красной нитью проходило стремление любой ценой сохранить помещичий паразитизм. Поэтому национальный русский капитал даже в условиях, обеспечивающих особо высокую норму эксплуатации, не мог компенсировать миллиарды, проедаемые помещиками, сановниками, полицейской машиной. Реформасделала капиталистическое накопление лишь относительно небольшим ручейком, удовлетворяющим весьма малую долю потребностей страны в капиталах. Через 12 лет после реформы из всей суммы акционерных капиталов (200 миллионов рублей) в промышленность было вложено только 130 млн. рублей. Таких средств еле хватало на развитие лишь некоторых отраслей легкой промышленности. Черная металлургия и вообще горная промышленность развивались преимущественно по мере того, как туда внедрялся иностранный капитал.
В 1916 году капитал (акционерный и облигационный) в горном деле (включая добычу нефти) составлял 917,8 млн. руб.
Из них иностранного капитала было 834,3 млн. рублей, или 91%.
Пока Россия жила под властью дворянской монархии, приток иностранного капитала был все же лучше, чем паразитизм «своего» дворянства.
Иностранный капитал на грабительских началах, но строил, а дворянство почти всю дань, получаемую с народа, проедало. Но для развития отече- ственной буржуазии приток иностранного
капитала был явным злом. Высокая доля прибавочной стоимости, полученной за счет иностранных капиталовложений, уходила из страны. На расширенное воспроизводст- во иностранные капиталисты шли лишь постольку, поскольку в России имелся дешевый труд и, следовательно, лишь в той степени, которая обеспечивала сохранение России в качестве отсталой страны. Так, например, после того как с самого богатого в мире Бакинского месторождения сливки были сняты и требовался переход на глубокое бурение, добыча нефти упала с 11,6 млн. тонн в 1901 году до 9,2 млн. тонн в 1913 году.
В 1916-1917 годах капиталы русской промышленности распределялись между отечественным и иностранным следующим образом. В горном деле весь капитал 917,8 млн. руб (иностранный 91%), в обра- ботке металлов - 937,8 млн. руб(иностран-ный 42%), в химической промышленности 169 млн. руб. (иностранный 50%), в текстильной промышленности из 658 млн. руб. 28% составляли иностранные вложения. Особенно сильно развитие и самоопределение русской буржуазии страдало от того, что регулирующая финансовая система России уже через два десятилетия после реформы также попала в сильную зависимость от иностранного капитала.
Из основного акционерного капитала восемнадцати главных акционерных банков, составлявшего в 1914 году 435,6 млн. рублей, иностранному капиталу принадлежало 185,5 млн. рублей.
В крупнейших петербургских банках доля иностранного капитала достигала 90%. Самостоятельность русской буржуазии в этих условиях была явно ограничена.
Иногда для доказательства быстрого капиталистического развития предреволюционной России указывают на высокие темпы роста ее промышленности. В период от 1860 до 1913 года среднегодовой прирост выплавки чугуна составил 5,1%, добычи каменного угля - 9,2%, нефти - 14%, протя- женности железных дорог - 7,4%.
Но при анализе этих цифр надо принимать во внимание не только чрезвычайно низкий начальный уровень отсчета. С точки зрения оценки того, насколько и как возрастала сила русской буржуазии, не менее важно и другое.
Темпы роста русской промышленности в том случае, если она имела целью догнать Запад или хотя бы перестать отставать отнего, должны были многие годы непрерывно возрастать. Условия для этого (территория, население, дешевые рабочие руки) были. На самом деле имело место обратное.
Если разбить все пореформенное время на два периода: 1860-1880 и 1880-1913 годы, то обнаруживается, что ускоряют свой среднегодовой рост только выплавка чугуна 1,4% в первый период и 7,35% во второй) и производство хлопка 3,5% и 4,7%).
Остальные отрасли замедляют свой рост (добыча золота - 2,9% и 0,4%, добыча угля-12,7% и 8%, добыча нефти-19,7% и 3,2%, производство сахара- 11,7% и 5,5%). В результате к 1913 году разрыв в промышленном развитии Европы и России не уменьшился, а увеличился. Если в 1800 году Россия по выплавке на душу населения (4,15 кг) находилась на одном уровне с далеко не передовой в промышленном отношении Францией (4,0 кг), то в 1900 году она уже отставала от Франции в 3 раза (22 и 69 кг), а в 1913 году - почти в 5
раз (27 и 120 кг). Встать на собственные ноги русская буржуазия не смогла и после реформы.
Буржуазное временное правительство несколько месяцев после свержения самодержавия пользовалось поддержкой подавляющего большинства народа. Вера в то, что царизм был главным и единственным злом, оказалась всеобщей. Возможности у самого Временного правительства также были весьма широкими. В нем участвовали, а на конечной стадии возглавляли его, представители самых левых буржуазных партий - настолько левых, что они даже отказывались считать себя буржуазными.
По своим личным качествам почти все чле- ны Временного правительства были наиболее талантливыми представителями своих партий. Это, несомненно, было самое талантливое правительство, которое только могла создать тогдашняя русская буржуазия. Выполнение этим правительством минимальной программы чисто буржуазных преобразований давало ему гарантию длительной поддержки широких слоев населения. У Временного правительства были налицо и возможности широких политических комбинаций. Достаточно вспомнить, что еще до Февральской революции даже в крайне правых кругах открыто обсуждался вопрос о мире любой ценой.
Жизнь показала, что Временное правительство оказалось не в состоянии сохранить власть для буржуазии и, по сути дела, стало проводником политики царского режима. Это большевики понимали с самого начала, когда словами Ленина брали на себя задачу разъяснить массам, что Временное правительство не даст свободы угнетенным народам России, не отнимет землю у помещиков, не прекратит войны.
В 1913 году население России (в границах
СССР на 1.1.1939 г.) составляло 139 млн. че-
ловек, из которых 82.8% проживало в сель-
ской местности. По переписи 1897 года гра-
мотных в возрасте 9 лет и старше было в
стране 24%. Перед нами маленький проле
тарский островок в гигантском море негра-
мотного крестьянства.
И это объяснялось прежде всего тем положением, которое занимала буржуазия в русской политической и экономической жизни. Здесь меньше всего следует искать причины в личных качествах «министров-социалистов» и рассуждать об «измене» вчерашних политических ссыльных своим идеалам. Для решения самых острых вопросов, поставленных неумолимым ходом истории, Временному правительству опереться было не на кого. Когда весной 1917 года власть попала в руки буржуазии, она сохранила в почти нетронутом виде и дворянскую бюрократию, и дворянскую верхушку армии..."