просто так.

Sep 17, 2012 10:02

Все, я приехал. Это была очень длинная, очень удивительная и очень глубокая странная неделя. Конечно, это были не дети, это были уже вполне взрослые маленькие дети из вполне взрослого Эжвинского психоневрологического интерната, в котором живут уже до самой смерти. Их первый раз в жизни привезли на море. Пять ребят и одна девушка. Олигофрены. То есть, «умственно отсталые», хотя я теперь сильно сомневаюсь в точности подобной формулировки. Я их всей душой полюбил за эту неделю, и они тоже плакали, когда мы с игуменом S. и иеромонахом K. от них в три утра уезжали. Надо сказать, что и я тихонько загрустил на заднем сиденье, пока мы выезжали оттуда на трассу. Хорошие замечательные маленькие взрослые, шестилетние небритые дети, взрослые, какими должны быть все мы, христиане.

Мне пришлось читать проповеди с амвона ихнего храма в честь Иакова, брата Господня, в виде эдакой огромной палатки с куполом наверху. Ребята меня внимательно слушали. Воспитатели потом поодиночке бегали ко мне вечером просто поговорить. И это очень хорошо. Отец К. крестил единственную некрещеную Свету - устойчивой средней тяжести, в общем, хуже остальных - у остальных легкой степени или средней к легкому. Все боялись, что она, как шестилетняя девочка, всё бросит и вот-вот убежит - так часто бывало, ребенок же совсем. А она, на вопрос отца иеромонаха: «Отрицаешься ли сатаны и всех дел его, и всех ангелов его, и всего служения его?» вдруг расплакалась как самая настоящая взрослая женщина, из самой груди, из глубины души расплакалась горько-горько. Всё-таки ей же 32. Это единственный раз, когда я вспомнил, что ей не шесть лет.

Отец игумен заставил меня алтарничать. Непередаваемые впечатления, если учесть, что я это делал впервые и впервые, если не считать Вифлеемского храма, был по ту сторону иконостаса в момент Евхаристического канона. Впечатляет. Тем более в такой обстановке. Потом меня отец игумен вытолкал на амвон, и я рассказал ребятам про Иакова брата Господня. Всем, вроде бы, понравилось. Впрочем, не знаю, хотя попы и хвалили. Сказали только, что я зря так сильно и много махал руками и метался между дьяконскими вратами как тигр, раненый в жопу. Однако слова вышли ничего, связные вполне.

Меня позвали приезжать. Они очень просили меня приехать опять. Два Саши по семь лет, Алик и Ваня, хоть он почти и не говорит - восьми, Сережа даже около десяти - умница, а Петя и Света - шестилетки совсем, особенно Света. Со Светой как получилось? Пришел отчим к маме и сказал: нам такая дура не нужна, и они родили себе другую Свету. Другую СВЕТУ! Так и назвали вторую: «Света». А первую, неудачную Свету, от первого папы, кем-то где-то убитого и навсегда канувшего, просто выкинули на улицу. В самом конце ноября. В тайгу в эту, как ее, в тундру, потому что деревня на севере Коми области была.

Я им сказал, особенно Пете сказал и Ване: «Увидимся». «Да когда!?» - промычал Ваня, он не говорит почти, мычит, но всё в общем понятно. «Когда? Бог не зря меня сюда привез. Я точно знаю: увидимся! Я приеду. Гадом буду!» И они засмеялись. По-детски так - так мой Ваня со мной иногда смеется.

Сын воспитательницы Елены Ивановны Женька, настоящий пятилетний мальчик, с первого взгляда поселился на Пете. Он ходил за этим огромным олигофреном с ногами иксом буквально везде, даже в туалет. Петя его кормил на трапезе сам из ложки, уговаривал его есть кашу, постоянно что-то ему полушепотом детское своё рассказывал, что-то невероятное рассказывал, совершенно удивительное, - я однажды случайно подслушал и был сражен совершенно напрочь, а я услышал всего кусочек из этой длинной Петиной повести! Петя жил Женькой, без Женьки терялся как-то, а Женька каждый вечер благодарно засыпал у него на руках, когда мы разговаривали с ребятами, я и ребята. Петя тогда растерянно вставал со стула, держа на руках этого спящего мальчика, такой мощный Петя - спортом занимается, спортсмен, качается в интернате на тренажерах, такой мускулистый Петя, и аккуратно шел в полном испуге к воспитательнице: «Лена, Лена! - умоляюще шептал он, - Женька у меня опять заснул, возьми, а? Только не разбуди!» Петя называл Женьку «сынок». «Сынок, погоди, мне надо дрова в баню перетаскать - Лена сказала…» И т.д.

Если у таких людей получается семья: таких случаев на интернат на сегодня три, им даже выделяют отдельную комнату. Но получающихся детей принудительно и обязательно абортируют. Я не стал ни с кем спорить: они знают, о чем говорят, эти настоящие умные воспитатели, они знают, о чем говорят. Я не стал с ними спорить: это ни к чему. Просто мне стало очень грустно за Петю. Его сынок всегда будет чужой Женька.

Да и им всем, им всем навсегда по шесть-семь лет. Детство на всю жизнь.

И я очень надеюсь, что Бог милостив, что Он и на том свете в Царствии Своем продлит им их детство, но теперь уже навсегда. Теперь уже навсегда там детство. Как хорошо!

Вот такие, ребята, дела. Поклон вам.
Previous post Next post
Up