Часть 4
Другие записи: Two moms and their kids looking through the glass at the Staten Island | mLIGE #3 | В среду вечером | Но он схватил ее за волосы и с силой
И снова обо мне. Представьте девушку 19-ти лет, которая приходит в Церковь. У меня было много всяких мыслей о подвигах и славе. Я, конечно, хотела стать монахиней, хотела стяжать непрестанную молитву и т.д. Но самым мощным, пусть и невысказанным самой себе, было, естественно, желание любви. Это можно назвать своеобразной шизофренией. С утра и практически до следующего утра я молилась, постилась, трудилась. Абсолютно одновременно с этим я напропалую влюблялась и отчаянно хотела секса. Да. Я считала себя грязной, мерзкой, низкой скотиной, зловонной, падшей женщиной. Напомню, что я была при этом невинной девушкой. То отношение, которое я испытывала к себе, не на пустом месте возникло. Во многом оно было отображением реакции моего духовника на мои исповеди. Его отвращение к этой стороне жизни ощущалось прямо кожей, и я прочно его себе усвоила.
Как я говорила, я постоянно влюблалась (ксати, ни разу я не влюбилась ни в одного священника, хотя некоторые искушения на эту тему тоже были). Влюблялась во всех и в каждого, и периодически мне казалось, что небезответно. Конечно же, я всегда рассказывала обо всем отцу N. Мои нечистые помыслы и мои влюбленности были постоянным предметом исповеди, а с определенных пор прибавилось и постоянное исповедание помысла "о желании замужества". Это сейчас я понимаю, что нормальный священник сказал бы - девочка, милая, то, что с тобой происходит, абсолютно нормально, ты молодая, в самом,так сказать, соку:), тебе надо найти свою любовь и выйти замуж. Ха, не таким был наш о N. Этот богомудрый поп каждый раз без устали объяснял мне, что я никому, конечно же, не нравлюсь, что мне все кажется, что я настолько греховная и испорченная и так сильно хочу найти мужа, что выдаю желаемое за действительное, думая то про одного, то про другого человека, что я им нравлюсь. Также он поучал, что в браке нет никакой радости, что брак придуман не для того, чтобы удовлетворять страсти, и сперва надо их победить, а потом уж выходить замуж. И что если найдется (дословно) "хоть кто-нибудь", кто захочет на мне жениться, он тут же нас обвенчает. Надо ли объяснять, что в приходе все матримониальные дела находились исключительно в юрисдикции о. N. Никто не мог в обход него общаться с противоположным полом на предмет семьи и брака, не могло быть никаких предложений руки и сердца без его благословения и т.д. Что нам патриаршие энциклики? Мы сами лучше всех все знаем.
Из моего желания выйти замуж тоже неоспоримо выводились моя глупость, падшесть и греховность.
Я, бывало, робко возражала - как же, батюшка, ведь Господь сказал Еве "к мужу влечение твое". А теперь, друзья, если вы стоите, сядьте. Приготовьтесь. Слушайте. Мне отвечали - это сказано было Еве, а не тебе. Конец цитаты. Можно ржать.
Напомню - мне постоянно внушалось, что я никому не нравлюсь. Запомните этот момент, мы к нему еще вернемся.
Шли годы. Мое пребывание в приходе можно разделить на несколько этапов, границей между которыми являлись мои страшные падения. Их было несколько, они были разнообразны по фактуре, но одинаково страшны.
Как я уже рассказывала, постоянно шла игра в монастырь. В определенный момент батя заигрался до такой степени, что устроил в храме монашеское общежитие, где я и поселилась и о судьбе которого расскажу ниже. Через несколько месяцев состоялось мое первое падение. Я, как всегда пребывала в бесконечных мечтах о любви, не оставляя при этом пост, молитву и, паче того, послушание. Однажды я ждала письма от подруги, которое должен был привезти ее знакомый. Он все не звонил и не звонил, время шло. Наконец, ближе к ночи, отзвонился и сказал, что будет проезжать мимо храма на автобусе, и я должна подойти к остановке, чтобы забрать письмо. Время 12 часов, на улице темно и дождь. Естественно, молодой симпатичный сторож меня к остановке проводил, да еще, при переходе через дорогу, за руку держал. На следующий день из общежития я была вы-гна-та:)))))).
Тут о. N, надо отдать ему должное, проявил истинную прозорливость - на исповеди он высказал сомнение в возможности продолжения мною духовной жизни. И действительно, история со сторожем не обошлась одной ночной прогулкой, была еще парочка. Такие же невинные, даже за руки больше никто никого не хватал. За что последовало адекватное наказание - я была выгнана из воскресной школы и с клироса, а также, ествественно, не допущена к причастию.
Следующие два-три года прошли без потрясений (не считая того, что плотские желания, вот странные, не только не оставляли меня, а наоборот, разгорались все сильнее). Я работала на той самой прихрамовой государственной работе, тяжелой, изматывающей, гробящей мое психическое и физической здоровье просто на фиг. Однажды так получилось, что всех "наших" перебросили в другое место, а у нас осталась я одна (из верующих). Меня забыли. Работать стало некому. Мы с моим напарником были вынуждены, кроме полной рабочей недели, брать еще двое суток - на буднях и на выходных. Работы было просто выше крыши. Через месяц она, крыша, и без того не прочно стоявшая на месте, съехала окончательно. Представьте - ощущение, что с работы вообще не ухордишь. Один и тот же симпачитчный молодой человек, с которым бок о бок, день за днем и ночь за ночью решаешь проблемы и выходишь из трудностей. А мне 23 года, и я все еще девушка. Ну да, поцеловались, пообнимались. И это было мое второе страшное падение. Там тоже было долгосрочное отлучение от причастия и ежедневные 40 поклонов в течении 40 дней. Меня перевели на другую работу. В храме появляться было трудно, в каждом взгляде читалось бесконечное презрение и осуждение, самые продвинутые не брезговали и в глаза обличать.
Но и это я пережила. И даже поступила в Богословский институт, что меня очень приободрило. Как всегда, я выбрала престижный факультет, и, несмотря на несколько подработок, несмотря на совершенно по-идиотски организованный учебный процесс и полное отсутствие профессионалов среди преподавателей, три года довольно успешно справлялась, и учиться мне нравилось. Но тут до батюшки наконец дошло, какая я умная:). На меня был возложен огромный объем преподавания в нашем прихрамовом учебном заведении - с престижным факультетом пришлось распрощаться и забуриться на самый затрапезный, иначе я с учебой уже не могла справляться. Тут я прерву свою печльную и поучительную повесть, чтобы сделать отсутпление, которое можно озаглавить так: "Духовник-работодатель , или Денежный фактор в жизни современного настоятеля-подвижника".
Продолжение следует.