Деревья на Лиговском. Реквием.
Вдоль развороченных трамвайных путей напротив моего дома спилили первые деревья. Все то время, что прошло после начала демонтажа трамвайных путей, я проходил мимо и думал, когда же это начнется. Все почему-то не мог поверить в саму возможность подобного. И вот, кажется, дождался. Тополя, на которых после зимы только-только появились первые зеленые листочки, были распилены на бревна и свалены посреди дороги. Знали ли они об уготованной им судьбе? Быть может, им и вовсе не стоило просыпаться?
С начала бурных девяностых деревья на Лиговке истреблялись регулярно. Сперва было спилено все вдоль тротуара по нечетной стороне. Еще долго торчали там печальные пеньки, пока их не закатали новым асфальтом. Потом, когда началась великая стройка у Московского вокзала, дошла очередь и до стороны четной. Зеленые насаждения не вписывались в масштабные планы тогдашних хозяев жизни. С течением времени хозяева потихоньку сдулись и ушли куда-то в небытие, оставив после себя лишь огороженный забором котлован. Но новых деревьев никто сажать и не собирался. Далее деревья вырубались точечно, в небольших скверах между зданиями. А теперь их не станет вообще. И самое страшное, что это навсегда. Лиговский превратится в сплошную зловонную автомобильную зону, и уже никому и никогда не придет в голову мысль сократить столь нужную самодвижущимся железкам проезжую часть ради какой-то зелени. Что еще осталось? Садик Сангалли? Во имя благоустройства проспекта предлагаю немедленно превратить его в современный паркинг!
Тополиный пух. Снег посреди лета. Его больше не будет. Не будет, потому что он нерационален. Он не приносит доход. А все, что не приносит доход, должно умереть.
Под новый год на эти деревья вешали светящиеся гирлянды. Ночью они горели разноцветными огоньками. Сквозь ветви проглядывали ночные силуэты питерских домов. Это было похоже на сказку. Но мы не в сказке. Так давайте не будем тешить себя иллюзиями. А если кто-то из нас вдруг случайно забудется и уйдет в непозволительный романтизм, вездесущая и всевидящая тетя Валя напомнит нам о том, кто мы есть и где наше место.
Я живу на Лиговке пятнадцать лет. И теперь, выходя утром из-под арки своего дома, я все сильнее страшусь новых перемен. Я боюсь потерять, боюсь не застать еще чего-то, что мне дорого, что дарило мне когда-то душевный покой. Но я постепенно свыкаюсь с мыслью о том, что глупо и наивно ожидать чего-то хорошего.
Деревьев на Лиговском больше не будет.
Это одна из последних фотографий.
С начала бурных девяностых деревья на Лиговке истреблялись регулярно. Сперва было спилено все вдоль тротуара по нечетной стороне. Еще долго торчали там печальные пеньки, пока их не закатали новым асфальтом. Потом, когда началась великая стройка у Московского вокзала, дошла очередь и до стороны четной. Зеленые насаждения не вписывались в масштабные планы тогдашних хозяев жизни. С течением времени хозяева потихоньку сдулись и ушли куда-то в небытие, оставив после себя лишь огороженный забором котлован. Но новых деревьев никто сажать и не собирался. Далее деревья вырубались точечно, в небольших скверах между зданиями. А теперь их не станет вообще. И самое страшное, что это навсегда. Лиговский превратится в сплошную зловонную автомобильную зону, и уже никому и никогда не придет в голову мысль сократить столь нужную самодвижущимся железкам проезжую часть ради какой-то зелени. Что еще осталось? Садик Сангалли? Во имя благоустройства проспекта предлагаю немедленно превратить его в современный паркинг!
Тополиный пух. Снег посреди лета. Его больше не будет. Не будет, потому что он нерационален. Он не приносит доход. А все, что не приносит доход, должно умереть.
Под новый год на эти деревья вешали светящиеся гирлянды. Ночью они горели разноцветными огоньками. Сквозь ветви проглядывали ночные силуэты питерских домов. Это было похоже на сказку. Но мы не в сказке. Так давайте не будем тешить себя иллюзиями. А если кто-то из нас вдруг случайно забудется и уйдет в непозволительный романтизм, вездесущая и всевидящая тетя Валя напомнит нам о том, кто мы есть и где наше место.
Я живу на Лиговке пятнадцать лет. И теперь, выходя утром из-под арки своего дома, я все сильнее страшусь новых перемен. Я боюсь потерять, боюсь не застать еще чего-то, что мне дорого, что дарило мне когда-то душевный покой. Но я постепенно свыкаюсь с мыслью о том, что глупо и наивно ожидать чего-то хорошего.
Деревьев на Лиговском больше не будет.
Это одна из последних фотографий.