Повторяем пройденное-4
Это последнее повторение, следующая часть будет полностью новой.
https://vk.com/@marche_des_femmes-predislovie-k-nenapisannomu-ucheniu-neobolshevizma-ch-4
Лучше читать там, там оформлено, для остальных дублирую тут.
3. Недоработанность классовой теории. Классовая теория неотделима от формационной, и проблемы у них похожие. Суть классовой теории такова. Люди, вступая в определённые производственные отношения, образуют вследствие этого большие социальные группы, каждая из которых обладает характерными именно для неё экономическими и иными интересами. Поскольку интересы разных групп различаются, это приводит к конфликтам между ними - конфликтам, которые способствуют изменению производственных отношений и служат главной движущей силой развития общества. Группы эти называются классами, межгрупповые конфликты - классовой борьбой. Довольно общо и неконкретно, не правда ли? А это неспроста - если бы я взялся пересказывать классовую теорию точнее и полнее прямо в этом абзаце, то немедленно наткнулся бы на бесчисленные тёмные места и спорные моменты, что никак не годится для разъяснения существа вопроса тем читателям, кто совсем не в курсе наших коммунистических дел. Увы, общепринятого и всеми понятого в классовой теории едва ли не меньше, чем в формационной, и практической работе это страшно мешает.
а). Неудовлетворительное определение класса. Начать следует с того, что классы и классовую борьбу открыли ещё Смит и Рикардо, и понятие это использовалось экономистами, историками, философами, политиками уже в первой половине XIX века. Поэтому не слишком удивляет, что определения класса у Маркса и Энгельса нет - всю дорогу они пользовались им скорее как интуитивно ясным понятием, уже привычным в общественным науках. В ранний же период (до 1848 года) понятие класса применялось ими настолько без разбора, что в работах того времени можно обнаружить не то что «класс бюрократии» (на радость троцкистам и прочей подобной публике), но даже «класс коммивояжёров» (обрадованные было троцкисты, добравшись до статьи Энгельса «Коммунисты и Карл Гейнцен», начинают задумчиво почёсывать репу). Это к вопросу о начётничестве…
Что сделал Маркс, так это объяснил, что классы исторически преходящи и происходят они из материальных условий жизни общества, из способа производства, господствующего в данном обществе. Определения класса как такового можно было бы ожидать в «Капитале», но Маркс только-только к нему подобрался и умер именно на этом месте. И теперь одна страничка главы под названием «Классы» - 52-й главы III тома «Капитала» - завершает каноническое издание этой книги (в финале стоит печальная фраза «Здесь рукопись обрывается»), а талмудисты радостно ныряют в любимое болото - выясняют, что сказал бы в этой главе Маркс, если бы успел. Оставим их за этим занятием, а сами перейдём к более полезным делам.
Существующее ныне в марксизме определение классов дал Ленин. «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают». Нетрудно заметить, что прежде всего это определение не слишком понятное - что подразумевает Ленин под первым признаком, да и под третьим тоже, перечислено ли тут всё в порядке уменьшения важности или ещё в каком порядке, обобщает ли последняя строка первые три признака или нет - короче, широкий простор для всевозможной каббалистики.
На помощь пытаются прийти учебники. Так, в учебнике Константинова нам поясняют, что первый признак, про «исторически определённую систему», означает класс, характерный для той или иной формации: «каждый класс связан с тем или иным исторически определённым способом производства». Скажем, при рабовладении существует особый класс рабовладельцев, и это даже так называемый «основной класс», а при капитализме либо рабовладение вовсе запрещено, либо рабовладелец есть помещик или капиталист и никакого специального статуса по факту владения рабами не имеет. Со вторым признаком всё понятно и так, а третий признак либо предполагает дополнительное деление по таким специфическим занятиям, как управление или умственный труд, либо (гораздо чаще) указывает, что господствующие классы забирают себе определённые общественные функции (например, управления производством), оставляя угнетённым классам другие функции (например, непосредственного производства). Последнюю же строку определения учебник считает просто четвёртым признаком классового деления: например, капиталист получает свой доход в виде прибыли, и он больше, а рабочий - в виде зарплаты, и доход рабочего меньше, и в этом заключена некая классовая разница. Из всего изложенного в общем-то следует, что «роль в общественной организации труда» и «способы получения общественного богатства» - это некие вспомогательные признаки, нужные лишь для того, чтобы лучше отличать пролетариев от буржуев, и только.
Я бы не сказал, что оказанная учебниками помощь снимает все вопросы. Для меня лично снят лишь один вопрос - как понимать первый признак; а всё остальное более чем дискуссионно. Иначе говоря, вместо более ясного и удачного определения мы видим в учебниках толкование ленинской мудрости; но, простите, для науки определение, которое приходится толковать и которое допускает самые разные толкования, никуда не годится. Естественно, полноценно пользоваться таким определением не удаётся: для иллюстрации можно вспомнить, например, глупые современные интернет-споры о классовой принадлежности топ-менеджера, программиста или футболиста. Хорошо, может быть, это их участники глупые, а умным людям всё понятно: но вот передо мной учебник научного коммунизма Федосеева 1982 года, из которого следует неспособность теории справиться даже с очень простым классовым составом социалистического общества. По мнению учебника, советское общество на тот момент состояло из рабочего класса, кооперированного крестьянства и трудовой интеллигенции, причём последняя, как специально подчёркивается, являла собой не класс, а не пойми что такое - объяснения никакого нет и даже слово «прослойка» не употребляется, что не помешало авторам выделить трудовую интеллигенцию наравне с классами и рассматривать по существу тоже как класс. С таким положением дел жить, безусловно, нельзя.
Подводя первый итог, по факту мы имеем один совершенно несомненный признак класса, он же и главный - отношение к средствам производства. Этот же признак определяет «основные классы» каждой формации - главных угнетателей и главных угнетённых, борьба которых приводит к общественному развитию (на самом деле там тоже всё не так однозначно, но пока что пусть). В самой простой форме этого даже может быть достаточно для наиболее общего понимания исторических процессов и предсказания будущего, но годилось бы это только для инопланетян, живущих по тысяче лет и лениво наблюдающих за Землёй как за совершенно рядовой и ничем не примечательной планетой, к тому же не слишком заинтересованных в точности сделанного прогноза. Для практической же работы этого очень мало. Какое нам нужно определение? Пока что я скажу, что в качестве основы для действительно хорошего определения ленинский вариант годится, но его форма нуждается в серьёзной переделке, да и к содержанию можно кое-что добавить. Итого, нам нужно качественное определение класса, послужившее бы основой для развития практической марксистской социологии.
б). Забытый смысл выделения классов. Ещё один маленький пункт, в котором я не только ставлю вопрос, но сразу даю ответ.
Когда я наблюдаю за нашими сетевыми дискуссиями, у меня создаётся полное впечатление, что люди думают, будто понятие класса существует просто для прикола, чтобы можно было на каждого человека навесить ещё один ярлычок (помимо национального, профессионального, гендерного) - классовый. Или что классовое деление - сродни биологическому: вот есть такие-то виды живых существ, и каждую встречную особь, стало быть, надо отнести к какому-то виду, каковые виды существуют плюс-минус объективно, а не просто в сознании биологов.
Непонимание проблемы спорщиками усугубляется тем, что никто им её толком не разъясняет. Ведь ответ на вопрос: «Зачем нужно выделять классы?» в явном виде не встречается и в учебниках. Не то чтобы его не было там совсем - в принципе, вдумчивый читатель как минимум может сообразить, что без выделения классов мы не поймём, по каким законам функционировал и функционирует общественно-экономический механизм человечества - но, судя по текущему состоянию массового сознания, люди, задающие подобные вопросы, должны получать ответ только в чёткой и недвусмысленной форме. Кроме того, неявный ответ учебников ещё и неполон: нам же не просто надо понять, как работает оный механизм, нам надо, поняв, использовать его в своих интересах - для скорейшего сознательного построения социалистического общества и победы над империализмом в мировом масштабе.
А вот когда вы поймёте, зачем требуется выделять классы, то не только избавитесь от болезненного стремления запихнуть каждого встречного в классовый шаблон (или же обличить марксистов, что раз вот этот конкретный встречный запихивается плоховато, то ваша теория никуда не годится), но даже догадаетесь, зачем нужно искать определение поточнее. Ведь чем точнее вы сможете идентифицировать классы, тем лучше сможете понять их интересы, предсказать их поведение и, самое главное, научиться сознательно с ними работать, корректируя своими расчётливыми действиями их поведение в интересах социалистической революции.
в). Упрощённая и неточная модель. Выше уже говорилось, что простое определение класса позволяет установить лишь основные классы (а этого недостаточно), а сложное определение несколько туманно (и, что любопытно, учебники склонны толковать Ленина тоже упрощённо). Как следствие, учебники не проявляют большого желания так уж глубоко проанализировать классовую структуру каждой из формаций, включая капиталистическую, и вполне обходятся моделью с основными классами и парой дополнений. Тем более они не стремятся прилагать свои модели к конкретным странам, обходясь лишь фрагментарными, с мясом выдранными из случайных стран примерами.
Учебник Константинова пользуется примерно таким шаблоном: «При рабовладении основными классами являлись рабовладельцы и рабы, ну и ещё там крестьяне с ремесленниками стояли рядом и немножко влияли на процессы». Допустим, пёс с ним, рабовладением - пусть им вплотную занимаются историки (хотя уместно спросить - а разве историки не должны поголовно вырастать на богатой почве истмата?). Но ведь нынешнее положение дел с определением класса само по себе провоцирует обходиться упрощённой моделью вообще всегда, а упрощённый анализ классовой структуры рабовладельческого и феодального общества тоже провоцирует применять упрощённый метод и к капиталистическому обществу, что уж совсем недопустимо с точки зрения практики. Константиновский учебник действительно так и делает («при капитализме, кроме буржуазии и пролетариата, бывают ещё помещики и мелкая буржуазия, городская и сельская»). А мы уже имели неоднократную возможность убедиться, что так примитивно подходить к вопросу нельзя. Пока вы у власти, вы бесславно сольёте всю борьбу с капитализмом (как говорил один древний китаец - вместо которого, как и вместо всего остального, конечно же, нужно «изучать Гегеля» - «Если не знаешь ни себя, ни врага, то в каждом сражении будешь терпеть поражение»), а оказавшись на обочине жизни, будете ежедневно выслушивать от граждан поучения об устарелости классового подхода в новом сложном мире и «каверзные» вопросики о классовом статусе профессионального футболиста - и даже не будете знать, что на это ответить.
Впрочем, не всё в теории настолько грустно. Константиновский учебник всё же понимает, что реальность несколько сложнее простой модели, а потому делает очень смелый шаг: не только упоминает, что, помимо классов, существуют и «общественные прослойки», но даже рискует дать «прослойкам» нечто похожее на определение («это такие группы, которые не занимают самостоятельного положения в производстве материальных благ, а потому не составляют и особого класса»). Как такое определение стыкуется с ленинским, непонятно, но пока оставим это в сторонке: тут достаточно понимать, что сама попытка определить прослойки - это пик в разработке классовой теории, ведь федосеевский учебник научного коммунизма даже и определение прослойкам давать не стал, и так сойдёт. С конкретикой, однако, всё по-прежнему бедно: в качестве прослоек названы, само собой разумеется, интеллигенция и люмпен-пролетариат, а также говорится, что ещё и какие-то там другие бывают. На этом всё. (У Корнфорта вместо «прослоек» говорится о выделяемых господствующими классами специализированных группах, иногда могущих выдвигать свои особые интересы - и это, я считаю, значительно вернее и ближе к истине; ниже мы поговорим об этом важном вопросе более подробно).
Мне лично кажется, что такая попытка соответствовать сложной реальности по большому счёту только запутывает дело: определения класса и прослойки не стыкуются друг с другом, термин «прослойка» с учётом вкладываемого в него смысла выбран очень неудачно (это ведь не подкласс и не некая междуклассовая прокладка - а лишь в этих случаях в воображении человека вызывались бы нужные образы), суть дела не раскрыта до конца («какие ещё “другие прослойки”? небось класс бюрократов хотите спрятать, грязные изменники делу революции!»). Далее отмечу, что подкласс как отдельное понятие в учебнике Константинова не определён вообще, зато как нечто интуитивно ясное присутствуют «слои интеллигенции» и «слои крестьянства» (ни в коем случае не перепутайте «слои» с «прослойками», дорогие товарищи!). Вместе с ленинской цитатой на страницы учебника попал «полупролетарий» - без малейшей попытки объяснить, что это за зверь и как он соответствует «классам», «прослойкам» и «слоям». Наконец, разум почти всякого неофита жестоко пострадает от самого контринтуитивного определения из возможных, которое торчит в классовой теории на самом видном месте: «буржуазия» и «мелкая буржуазия» - это отчего-то никакие не «слои», как совершенно логично было бы подумать, а совершенно разные классы!
Ну а когда даже с терминологией дело швах, не логично ли обычному человеку сделать вывод, что теория в корне неверна и что именно поэтому она не заходит дальше упрощённых и плохо работающих моделей? Ведь кто ясно мыслит, тот ясно излагает, а когда вместо ясной структуры теории вам вываливают как божественное откровение некую туманную полупереваренную мешанину недоработанных идей и начальных набросков, вы либо примете для себя эту мешанину без рассуждений и станете сектантом, либо отвергнете и станете врагом марксизма. Не очень приятный выбор, вам не кажется? И поэтому нам предстоит многое сделать, чтобы классовая теория не порождала у людей столь ошибочных мыслей.
Интерлюдия
Какое определение дать классу и как построить правильную классовую теорию - вопросы отнюдь не для предисловия, в котором я лишь обозначаю имеющиеся проблемы, а не решаю их. Но конкретно эти вопросы настолько важны, что оставлять их сейчас совсем без ответа было бы неверно. Так что давайте в этом специальном пункте быстренько взглянем, почему с классовой теорией всё так получилось и в каком направлении я предлагаю разрабатывать модель классовой структуры капиталистического общества.
Для начала разберёмся, почему под умелой рукой, вооружённой классовой теорией, вместо чёткой структуры общества возникает какая-то мерзкая невнятица. Ответ тут очевиден для всякого, кто имеет представление о формальной логике и сообразит применить её требования к классовой теории. Мы поставили перед собой задачу произвести операцию деления над некоторым понятием. (К слову, уже здесь возникает некоторая путаница: делимое понятие в существующей парадигме - это скорее «политико-экономически активная часть общества»; но наряду с ней имеется некоторая тенденция брать для деления всё общество целиком, и, я думаю, второй подход правильнее). Первоначально мы попытались соблюсти одно из главных правил деления и выбрали единственное основание - отношение к средствам производства; в результате мы получили такие классы, которые позволяют нам понять общественно-экономический механизм лишь в предельно общих чертах и которые редко имеют общий интерес внутри себя, вследствие чего с такими обобщёнными классами почти невозможно работать практически. Не удовлетворившись таким результатом, мы это правило нарушили, поделили ОДНОВРЕМЕННО по нескольким основаниям (текущая формация, отношение к средствам производства, место в общественном производстве) - и, естественно, получился винегрет, тем более винегретный, что «место в общественном производстве» (хорошенько заметьте себе это, дорогие товарищи!) - это на самом деле несколько признаков, почему-то преподносимых как один (физический/умственный труд, городской/сельский труд, основной/обеспечивающий труд [пояснение см. далее], активное/пассивное владение капиталом, труд ядра/труд периферии). Стихийные попытки упорядочить винегрет и этим поправить дело (изобретение «прослойки» или «специализированной группы») оказались плохи именно стихийностью - никто не вспомнил о формальной логике и не попытался целенаправленно исправить деление таким образом, чтобы соответствовать её правилам. А без этого картина выглядит так, словно у теоретика что-то вертится на языке, он вроде подбирается к существу дела, но всё равно в итоге ничего у него толком не получается.
Распутаем узел с другого конца. Согласно хвосту ленинского определения, классы различаются по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Это - так сказать, существо понятия класса, фундамент под его определение, собирательный его признак, использовать который непосредственно для деления невозможно ввиду собирательности, но зато он помогает понять, зачем требуется само понятие класса. Поскольку этот хвост без толкования тоже не понять, я переформулировал его в однозначном виде:
а) смысл вычленения классов - в том, чтобы с максимально возможной точностью типизировать реакции класса как целого (а равно и представляющего тот или иной класс человека) на экономические, политические, общественные ситуации, в которых он оказывается;
б) важнейшим фактором, определяющим поведение в обществе класса как целого (и, следовательно, психику и интересы основной массы его элементов), служит степень его доступа ко всем возможным общественным благам (материальным и нематериальным) по сравнению с прочими классами, существующими в данное время.
Итак, хвост выведен за рамки состава определения - теперь он просто объясняет, зачем нам нужна классовая теория и почему она работает.
Переходим собственно к практическому делению на классы. Здесь нам нужно выстроить лестницу признаков, по которым следует делить, чтобы верно вычленять классы, а равно нижестоящие или родственные им социальные группы. Основной признак деления всем прекрасно известен - это отношение к средствам производства, поскольку именно через таковое отношение доступ членов класса к общественным благам в первую очередь и открывается. Совсем грубо говоря, либо класс владеет средствами производства (господствующий класс, эксплуататоры), либо не владеет (угнетённый класс, эксплуатируемые). Говоря несколько более тонко (но всё равно очень приблизительно) - либо класс владеет достаточным объёмом средств производства, чтобы управлять обществом напрямую (доступ к благу верховной власти), либо владеет таким их объёмом, который недостаточен для прямого доступа к верховной власти, но зато достаточен, чтобы принуждать нижестоящие классы работать на себя (отсюда вытекает само понятие личного богатства - богатство без бедности не существует, как тень без света), либо класс владеет минимумом средств производства (таким их количеством, которое позволяет члену класса выживать самостоятельно), либо не владеет ими вовсе (пролетариат), либо сам является средством производства (рабы).
Далее идёт второй признак - временной. Формационная теория говорит нам, что каждой формации соответствует своя специфика производственных отношений, и это означает, что классы исторически преходящи. Это выражается отнюдь не только в том, что со сменой формации отживший класс исчезает - если класс не отживший, то у него есть и другие возможности. Во-первых, может измениться сравнительная степень его доступа к благам. Во-вторых, класс может приобретать и терять статус основного. В-третьих, из прогрессивного он может стать реакционным (хотя это больше относится к смене фаз внутри формации, но не будем углубляться). Приняв всё это во внимание, мы увидим, что, например, феодальная буржуазия и капиталистическая буржуазия по всем перечисленным моментам суть две разные буржуазии. Таким образом, классовое деление пока ещё можно проводить последовательно, без скачка: в каждой формации есть такой класс, который владеет средствами производства, в каждой эксплуататорской формации есть ещё и такой класс, который ими не владеет, но со сменой формации эти роли будут играть другие классы - другие если не всегда по названию, то всегда по существу.
Далее, если того потребует ситуация, мы можем разделить классы на подклассы. Так, крестьянство может быть бедным, средним и зажиточным, оставаясь при этом крестьянством и пока что не превращаясь в батраков и кулаков, пусть и имея к тому предпосылки. Подкласс - это не более чем дробление класса по вспомогательному признаку (например, по степени состоятельности, по особенностям деятельности, по характеру собственности, которой подкласс обладает). Выражаясь социологическим языком, мы выделяем страты внутри класса. Подклассы (они же страты - впредь я буду использовать этот термин) не мешают нашему последовательному делению: скажем, рассматриваемое деление крестьянства можно применять не только к раннекапиталистической, но и к феодальной, и к рабовладельческой эпохе, если в этом делении заключён какой-то практический смысл.
Тем не менее, здесь уже понемногу начинает возникать проблема неоднозначности деления: один и тот же класс можно поделить на страты различным образом (буржуазию можно делить на крупную и среднюю, а можно - на торговую и промышленную, а можно - на национальную и иностранную, и так далее; иногда это можно делать одновременно, а иногда и нет). А дальше мы опять смотрим в ленинское определение и с ужасом понимаем, что комплекс признаков, обозначенный у Ильича как «место в общественном производстве», может относиться и к классам, а не только к стратам, а сверх того привносит в деление ещё ряд сложностей - и мечта о стройном классификационном дереве собирается полететь к чертям. Впрочем, всё не так страшно - с этими сложностями пусть не в полной мере, но можно справиться.
О каких сложностях я говорю? Иногда в некой точке пропадает сам смысл деления по тому или иному признаку. Так, до известного момента можно успешно разделять городского и сельского пролетария, городского и сельского капиталиста - у них будут несколько различная психология и несколько различные интересы. Затем же, по мере развития капитализма, эти страты сольются до полной неразличимости - останутся просто пролетарий и капиталист. (На самом деле всё не так просто, поскольку капитализм не преодолевает противоположности между городом и деревней, а лишь создаёт в мировом ядре «мировой город», а на мировой периферии - «мировую деревню»; но, однако, когда мы проведём классовый анализ, допустим, общества современной ФРГ, то никакой значимой разницы между пролетарием в сельском хозяйстве и в промышленности нам увидеть не удастся).
Иногда члены деления перестают исключать друг друга и начинают перекрещиваться между собой. Самый простой пример - тот самый ленинский полупролетарий: земля у него ещё есть, но она не обеспечивает ему полной возможности выживания, и он вынужден, помимо обработки собственной земли, время от времени наниматься батрачить к кулаку или отправляться в город на дополнительные заработки. В современном обществе его место занимает полупролетарий-полурантье - некий доход со сдачи второй квартиры или с банковского вклада гражданин имеет, но этот доход недостаточно велик, чтобы избавить своего счастливого обладателя от необходимости ещё и работать на какого-нибудь владельца средств производства.
Иногда возникает деление по двум основаниям одновременно. Самый очевидный пример связан с особым статусом умственного труда: так, программист на службе у корпораций - типичный рабочий аристократ и одновременно интеллигент (ныне он понемногу деградирует из рабочей элиты в рядовые пролетарии, но работником умственного труда при этом остаётся).
Есть и совсем сложный случай, сочетающий черты двух предыдущих и сверх того обладающий собственными совершенно особыми чертами. Я говорю о группах, занятых обеспечивающим трудом (вспоминаем, что говорил Корнфорт о «специализированных группах»); и этому вопросу тоже придётся посвятить несколько абзацев прямо здесь, поскольку обычно его либо не формализуют, либо обращаются с ним самым варварским образом, подобно каким-нибудь троцкистам или семёновцам. [Здесь имеются в виду последователи видного (анти)советского историка и философа Юрия Семёнова, ненавидевшего клятую сталинскую бюрократию настолько люто, что он причислял СССР и государства Древней Месопотамии к одной и той же формации - «политаризм», где господствует - оцените слог! - «общеклассовая частная собственность», а её хозяева-бюрократы непрерывно подвергают кровавым репрессиям всё прочее население, ибо по злобности своей не могут обеспечивать своё господство иным способом].
Итак, я предлагаю применить следующую модель. Господствующему классу для обеспечения своего господства в обществе необходимо выполнять следующие специфические функции: государственного управления, пропаганды и подавления. Выполнение этих функций («обеспечивающего труда») делегируется особым группам, члены которых, как следствие, обладают особыми правами, психологией и интересами - но при этом они тотально зависимы от господствующего класса и в обычных спокойных условиях неотделимы от него. Далее, дело осложняется тем, что низовые члены этих групп сложноотличимы от угнетённых классов и отдаляются от них лишь постепенно, с течением времени, а верховные члены - напротив, практически неотличимы от господствующего класса и сливаются с ним. Эти специфические группы невозможно признать классами как таковыми (у них не только нет своего явно особого отношения к собственности, но это отношение у верхов и низов групп ещё и различно), однако в то же время они выделяются в обществе своей несомненной обособленностью.
Я считаю нужным ввести здесь понятие разряда - автономной общественной группы, которой господствующий класс делегировал выполнение некоторой функции, обеспечивающей его господство.
Если мы говорим о капитализме, то функцию государственного управления осуществляет бюрократия (она же - чиновничество), функцию пропаганды - журналисты и священники (а также часть деятелей искусства), функцию подавления - армия и правоохранительные структуры. Соответственно, мы имеем здесь три разряда, причём многие низовые члены этих групп больше остаются пролетариями, чем, допустим, чиновниками (а для случая призывной массовой армии крестьянская/пролетарская ипостась солдата и вовсе абсолютно доминирует над ипостасью воинской), а высшие члены этих групп благодаря наличию в их руках капитала и рычагов управления обществом являются капиталистами с добавочными общественными функциями. Средние же страты разрядов имеют скорее собственное сознание членов неких полузакрытых каст (особенно это характерно для офицерства и среднего священства), а экономически, помимо зарплаты и ренты, они могут располагать своеобразными именно для них источниками обогащения, сомнительными или запретными с точки зрения закона, но стабильно существующими в буржуазном обществе (подношения священникам от верующих и чиновникам от граждан, эксплуатация солдатского труда на генеральской даче, журналистский шантаж, крышевание бизнеса полицейскими) - и всё это основательно отграничивает их даже от высшей и низшей страт их собственных разрядов. Громоздко? Ещё бы. Но я не вижу возможности описать данное общественное явление как-то иначе.
Добавлю ещё, что не все разряды связаны с обеспечением господства через государственный механизм. Так, при капитализме буржуазия выделяет ещё и функцию коммерческого управления: непосредственно капиталом владеют одни люди, а управление их предприятиями осуществляют другие - и возникает менеджерский разряд. И ещё есть такой своеобразный разряд, как домохозяйки: они прилагаются даже не к какому-то классу, а ко всему обществу, через институт семьи обеспечивая общественное воспроизводство, а равно и общественный труд членов своих семей. В известной мере это тоже выделенная функция управления - управления домашним хозяйством; но в данном случае управленец получает от своего статуса больше ущерба, чем выгод (вспоминаем понятие «неоплаченный домашний труд»).
Наконец, есть ещё одна крупная проблема, на которую мы натыкаемся при попытке детального анализа классовой структуры общества. Существует понятие «деклассированных групп» (применяемых к весьма разным лицам, от безработных до профессиональных преступников), и оно 1) носит явно негативный характер, 2) подразумевает динамику - у человека был класс, а потом он его потерял. Одновременно подразумевается наличие «естественно бесклассовых» групп, преимущественно иждивенцев - детей, учащихся, пенсионеров, тех же домохозяек и так далее. А ещё сегодня модно двигать в массы понятие «прекариата» - лиц, находящихся на полпути между классом (пролетариатом или мелкой буржуазией) и деклассированием. Эта дикая мешанина явно требует детального разбирательства - ведь очень многие такие группы имеют внутри себя единый интерес и способны своими действиями активно влиять на общество в целом. Пока что я этим заниматься не буду, но обозначу некоторые направления разрешения вопроса:
- необходимо значительно лучше определиться с терминологией (например, можно и нужно рассматривать профессиональных преступников как класс с дополнительной спецификой - этот класс принципиально деструктивен, но при этом в ленинское определение класса отлично укладывается);
- необходимо переосмыслить статус некоторых таких групп в современном обществе (так, пенсионеров в развитых странах на сегодняшний день следовало бы рассматривать скорее как государственных рантье);
- необходимо обратить внимание на фактор семейного влияния (скажем, если кто-то из членов семьи занимает в обществе высокое положение, то, в сущности, вся семья, пока отношения внутри неё прочны, обладает именно его классовым статусом, включая как иждивенцев, так и формальных пролетариев или мелких буржуа).
Подведу предварительный итог. То, что сказано в этом пункте, на оконченную модернизированную классовую теорию пока не претендует - это лишь наброски, которыми я показываю направление работы моей мысли. Впрочем, предварительную таблицу или схему классовой структуры обобщённого современного капиталистического общества я бы мог составить на основе вышесказанного (дополняя его недосказанным - например, об интеллигенции, о рантье и так далее) уже сейчас, но это совсем не для предисловия, так что этот вопрос оставим на будущее.
Главную же идею повторю ещё раз: современный коммунист должен, во-первых, понимать, что классовая структура реального общества всегда значительно сложнее простейшей модели «пролетарий и буржуй», а во-вторых, при работе с конкретным обществом уметь обрисовать классовую структуру именно этого общества (а она может существенно отличаться даже от общества соседнего), вычислить силу и ближайший интерес каждого класса или аналогичной ему группы, понять, как на эти классы и группы можно воздействовать и каких перспектив при работе с этим обществом можно добиться сегодня, завтра или в более отдалённом будущем.
https://vk.com/@marche_des_femmes-predislovie-k-nenapisannomu-ucheniu-neobolshevizma-ch-4
Лучше читать там, там оформлено, для остальных дублирую тут.
3. Недоработанность классовой теории. Классовая теория неотделима от формационной, и проблемы у них похожие. Суть классовой теории такова. Люди, вступая в определённые производственные отношения, образуют вследствие этого большие социальные группы, каждая из которых обладает характерными именно для неё экономическими и иными интересами. Поскольку интересы разных групп различаются, это приводит к конфликтам между ними - конфликтам, которые способствуют изменению производственных отношений и служат главной движущей силой развития общества. Группы эти называются классами, межгрупповые конфликты - классовой борьбой. Довольно общо и неконкретно, не правда ли? А это неспроста - если бы я взялся пересказывать классовую теорию точнее и полнее прямо в этом абзаце, то немедленно наткнулся бы на бесчисленные тёмные места и спорные моменты, что никак не годится для разъяснения существа вопроса тем читателям, кто совсем не в курсе наших коммунистических дел. Увы, общепринятого и всеми понятого в классовой теории едва ли не меньше, чем в формационной, и практической работе это страшно мешает.
а). Неудовлетворительное определение класса. Начать следует с того, что классы и классовую борьбу открыли ещё Смит и Рикардо, и понятие это использовалось экономистами, историками, философами, политиками уже в первой половине XIX века. Поэтому не слишком удивляет, что определения класса у Маркса и Энгельса нет - всю дорогу они пользовались им скорее как интуитивно ясным понятием, уже привычным в общественным науках. В ранний же период (до 1848 года) понятие класса применялось ими настолько без разбора, что в работах того времени можно обнаружить не то что «класс бюрократии» (на радость троцкистам и прочей подобной публике), но даже «класс коммивояжёров» (обрадованные было троцкисты, добравшись до статьи Энгельса «Коммунисты и Карл Гейнцен», начинают задумчиво почёсывать репу). Это к вопросу о начётничестве…
Что сделал Маркс, так это объяснил, что классы исторически преходящи и происходят они из материальных условий жизни общества, из способа производства, господствующего в данном обществе. Определения класса как такового можно было бы ожидать в «Капитале», но Маркс только-только к нему подобрался и умер именно на этом месте. И теперь одна страничка главы под названием «Классы» - 52-й главы III тома «Капитала» - завершает каноническое издание этой книги (в финале стоит печальная фраза «Здесь рукопись обрывается»), а талмудисты радостно ныряют в любимое болото - выясняют, что сказал бы в этой главе Маркс, если бы успел. Оставим их за этим занятием, а сами перейдём к более полезным делам.
Существующее ныне в марксизме определение классов дал Ленин. «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают». Нетрудно заметить, что прежде всего это определение не слишком понятное - что подразумевает Ленин под первым признаком, да и под третьим тоже, перечислено ли тут всё в порядке уменьшения важности или ещё в каком порядке, обобщает ли последняя строка первые три признака или нет - короче, широкий простор для всевозможной каббалистики.
На помощь пытаются прийти учебники. Так, в учебнике Константинова нам поясняют, что первый признак, про «исторически определённую систему», означает класс, характерный для той или иной формации: «каждый класс связан с тем или иным исторически определённым способом производства». Скажем, при рабовладении существует особый класс рабовладельцев, и это даже так называемый «основной класс», а при капитализме либо рабовладение вовсе запрещено, либо рабовладелец есть помещик или капиталист и никакого специального статуса по факту владения рабами не имеет. Со вторым признаком всё понятно и так, а третий признак либо предполагает дополнительное деление по таким специфическим занятиям, как управление или умственный труд, либо (гораздо чаще) указывает, что господствующие классы забирают себе определённые общественные функции (например, управления производством), оставляя угнетённым классам другие функции (например, непосредственного производства). Последнюю же строку определения учебник считает просто четвёртым признаком классового деления: например, капиталист получает свой доход в виде прибыли, и он больше, а рабочий - в виде зарплаты, и доход рабочего меньше, и в этом заключена некая классовая разница. Из всего изложенного в общем-то следует, что «роль в общественной организации труда» и «способы получения общественного богатства» - это некие вспомогательные признаки, нужные лишь для того, чтобы лучше отличать пролетариев от буржуев, и только.
Я бы не сказал, что оказанная учебниками помощь снимает все вопросы. Для меня лично снят лишь один вопрос - как понимать первый признак; а всё остальное более чем дискуссионно. Иначе говоря, вместо более ясного и удачного определения мы видим в учебниках толкование ленинской мудрости; но, простите, для науки определение, которое приходится толковать и которое допускает самые разные толкования, никуда не годится. Естественно, полноценно пользоваться таким определением не удаётся: для иллюстрации можно вспомнить, например, глупые современные интернет-споры о классовой принадлежности топ-менеджера, программиста или футболиста. Хорошо, может быть, это их участники глупые, а умным людям всё понятно: но вот передо мной учебник научного коммунизма Федосеева 1982 года, из которого следует неспособность теории справиться даже с очень простым классовым составом социалистического общества. По мнению учебника, советское общество на тот момент состояло из рабочего класса, кооперированного крестьянства и трудовой интеллигенции, причём последняя, как специально подчёркивается, являла собой не класс, а не пойми что такое - объяснения никакого нет и даже слово «прослойка» не употребляется, что не помешало авторам выделить трудовую интеллигенцию наравне с классами и рассматривать по существу тоже как класс. С таким положением дел жить, безусловно, нельзя.
Подводя первый итог, по факту мы имеем один совершенно несомненный признак класса, он же и главный - отношение к средствам производства. Этот же признак определяет «основные классы» каждой формации - главных угнетателей и главных угнетённых, борьба которых приводит к общественному развитию (на самом деле там тоже всё не так однозначно, но пока что пусть). В самой простой форме этого даже может быть достаточно для наиболее общего понимания исторических процессов и предсказания будущего, но годилось бы это только для инопланетян, живущих по тысяче лет и лениво наблюдающих за Землёй как за совершенно рядовой и ничем не примечательной планетой, к тому же не слишком заинтересованных в точности сделанного прогноза. Для практической же работы этого очень мало. Какое нам нужно определение? Пока что я скажу, что в качестве основы для действительно хорошего определения ленинский вариант годится, но его форма нуждается в серьёзной переделке, да и к содержанию можно кое-что добавить. Итого, нам нужно качественное определение класса, послужившее бы основой для развития практической марксистской социологии.
б). Забытый смысл выделения классов. Ещё один маленький пункт, в котором я не только ставлю вопрос, но сразу даю ответ.
Когда я наблюдаю за нашими сетевыми дискуссиями, у меня создаётся полное впечатление, что люди думают, будто понятие класса существует просто для прикола, чтобы можно было на каждого человека навесить ещё один ярлычок (помимо национального, профессионального, гендерного) - классовый. Или что классовое деление - сродни биологическому: вот есть такие-то виды живых существ, и каждую встречную особь, стало быть, надо отнести к какому-то виду, каковые виды существуют плюс-минус объективно, а не просто в сознании биологов.
Непонимание проблемы спорщиками усугубляется тем, что никто им её толком не разъясняет. Ведь ответ на вопрос: «Зачем нужно выделять классы?» в явном виде не встречается и в учебниках. Не то чтобы его не было там совсем - в принципе, вдумчивый читатель как минимум может сообразить, что без выделения классов мы не поймём, по каким законам функционировал и функционирует общественно-экономический механизм человечества - но, судя по текущему состоянию массового сознания, люди, задающие подобные вопросы, должны получать ответ только в чёткой и недвусмысленной форме. Кроме того, неявный ответ учебников ещё и неполон: нам же не просто надо понять, как работает оный механизм, нам надо, поняв, использовать его в своих интересах - для скорейшего сознательного построения социалистического общества и победы над империализмом в мировом масштабе.
А вот когда вы поймёте, зачем требуется выделять классы, то не только избавитесь от болезненного стремления запихнуть каждого встречного в классовый шаблон (или же обличить марксистов, что раз вот этот конкретный встречный запихивается плоховато, то ваша теория никуда не годится), но даже догадаетесь, зачем нужно искать определение поточнее. Ведь чем точнее вы сможете идентифицировать классы, тем лучше сможете понять их интересы, предсказать их поведение и, самое главное, научиться сознательно с ними работать, корректируя своими расчётливыми действиями их поведение в интересах социалистической революции.
в). Упрощённая и неточная модель. Выше уже говорилось, что простое определение класса позволяет установить лишь основные классы (а этого недостаточно), а сложное определение несколько туманно (и, что любопытно, учебники склонны толковать Ленина тоже упрощённо). Как следствие, учебники не проявляют большого желания так уж глубоко проанализировать классовую структуру каждой из формаций, включая капиталистическую, и вполне обходятся моделью с основными классами и парой дополнений. Тем более они не стремятся прилагать свои модели к конкретным странам, обходясь лишь фрагментарными, с мясом выдранными из случайных стран примерами.
Учебник Константинова пользуется примерно таким шаблоном: «При рабовладении основными классами являлись рабовладельцы и рабы, ну и ещё там крестьяне с ремесленниками стояли рядом и немножко влияли на процессы». Допустим, пёс с ним, рабовладением - пусть им вплотную занимаются историки (хотя уместно спросить - а разве историки не должны поголовно вырастать на богатой почве истмата?). Но ведь нынешнее положение дел с определением класса само по себе провоцирует обходиться упрощённой моделью вообще всегда, а упрощённый анализ классовой структуры рабовладельческого и феодального общества тоже провоцирует применять упрощённый метод и к капиталистическому обществу, что уж совсем недопустимо с точки зрения практики. Константиновский учебник действительно так и делает («при капитализме, кроме буржуазии и пролетариата, бывают ещё помещики и мелкая буржуазия, городская и сельская»). А мы уже имели неоднократную возможность убедиться, что так примитивно подходить к вопросу нельзя. Пока вы у власти, вы бесславно сольёте всю борьбу с капитализмом (как говорил один древний китаец - вместо которого, как и вместо всего остального, конечно же, нужно «изучать Гегеля» - «Если не знаешь ни себя, ни врага, то в каждом сражении будешь терпеть поражение»), а оказавшись на обочине жизни, будете ежедневно выслушивать от граждан поучения об устарелости классового подхода в новом сложном мире и «каверзные» вопросики о классовом статусе профессионального футболиста - и даже не будете знать, что на это ответить.
Впрочем, не всё в теории настолько грустно. Константиновский учебник всё же понимает, что реальность несколько сложнее простой модели, а потому делает очень смелый шаг: не только упоминает, что, помимо классов, существуют и «общественные прослойки», но даже рискует дать «прослойкам» нечто похожее на определение («это такие группы, которые не занимают самостоятельного положения в производстве материальных благ, а потому не составляют и особого класса»). Как такое определение стыкуется с ленинским, непонятно, но пока оставим это в сторонке: тут достаточно понимать, что сама попытка определить прослойки - это пик в разработке классовой теории, ведь федосеевский учебник научного коммунизма даже и определение прослойкам давать не стал, и так сойдёт. С конкретикой, однако, всё по-прежнему бедно: в качестве прослоек названы, само собой разумеется, интеллигенция и люмпен-пролетариат, а также говорится, что ещё и какие-то там другие бывают. На этом всё. (У Корнфорта вместо «прослоек» говорится о выделяемых господствующими классами специализированных группах, иногда могущих выдвигать свои особые интересы - и это, я считаю, значительно вернее и ближе к истине; ниже мы поговорим об этом важном вопросе более подробно).
Мне лично кажется, что такая попытка соответствовать сложной реальности по большому счёту только запутывает дело: определения класса и прослойки не стыкуются друг с другом, термин «прослойка» с учётом вкладываемого в него смысла выбран очень неудачно (это ведь не подкласс и не некая междуклассовая прокладка - а лишь в этих случаях в воображении человека вызывались бы нужные образы), суть дела не раскрыта до конца («какие ещё “другие прослойки”? небось класс бюрократов хотите спрятать, грязные изменники делу революции!»). Далее отмечу, что подкласс как отдельное понятие в учебнике Константинова не определён вообще, зато как нечто интуитивно ясное присутствуют «слои интеллигенции» и «слои крестьянства» (ни в коем случае не перепутайте «слои» с «прослойками», дорогие товарищи!). Вместе с ленинской цитатой на страницы учебника попал «полупролетарий» - без малейшей попытки объяснить, что это за зверь и как он соответствует «классам», «прослойкам» и «слоям». Наконец, разум почти всякого неофита жестоко пострадает от самого контринтуитивного определения из возможных, которое торчит в классовой теории на самом видном месте: «буржуазия» и «мелкая буржуазия» - это отчего-то никакие не «слои», как совершенно логично было бы подумать, а совершенно разные классы!
Ну а когда даже с терминологией дело швах, не логично ли обычному человеку сделать вывод, что теория в корне неверна и что именно поэтому она не заходит дальше упрощённых и плохо работающих моделей? Ведь кто ясно мыслит, тот ясно излагает, а когда вместо ясной структуры теории вам вываливают как божественное откровение некую туманную полупереваренную мешанину недоработанных идей и начальных набросков, вы либо примете для себя эту мешанину без рассуждений и станете сектантом, либо отвергнете и станете врагом марксизма. Не очень приятный выбор, вам не кажется? И поэтому нам предстоит многое сделать, чтобы классовая теория не порождала у людей столь ошибочных мыслей.
Интерлюдия
Какое определение дать классу и как построить правильную классовую теорию - вопросы отнюдь не для предисловия, в котором я лишь обозначаю имеющиеся проблемы, а не решаю их. Но конкретно эти вопросы настолько важны, что оставлять их сейчас совсем без ответа было бы неверно. Так что давайте в этом специальном пункте быстренько взглянем, почему с классовой теорией всё так получилось и в каком направлении я предлагаю разрабатывать модель классовой структуры капиталистического общества.
Для начала разберёмся, почему под умелой рукой, вооружённой классовой теорией, вместо чёткой структуры общества возникает какая-то мерзкая невнятица. Ответ тут очевиден для всякого, кто имеет представление о формальной логике и сообразит применить её требования к классовой теории. Мы поставили перед собой задачу произвести операцию деления над некоторым понятием. (К слову, уже здесь возникает некоторая путаница: делимое понятие в существующей парадигме - это скорее «политико-экономически активная часть общества»; но наряду с ней имеется некоторая тенденция брать для деления всё общество целиком, и, я думаю, второй подход правильнее). Первоначально мы попытались соблюсти одно из главных правил деления и выбрали единственное основание - отношение к средствам производства; в результате мы получили такие классы, которые позволяют нам понять общественно-экономический механизм лишь в предельно общих чертах и которые редко имеют общий интерес внутри себя, вследствие чего с такими обобщёнными классами почти невозможно работать практически. Не удовлетворившись таким результатом, мы это правило нарушили, поделили ОДНОВРЕМЕННО по нескольким основаниям (текущая формация, отношение к средствам производства, место в общественном производстве) - и, естественно, получился винегрет, тем более винегретный, что «место в общественном производстве» (хорошенько заметьте себе это, дорогие товарищи!) - это на самом деле несколько признаков, почему-то преподносимых как один (физический/умственный труд, городской/сельский труд, основной/обеспечивающий труд [пояснение см. далее], активное/пассивное владение капиталом, труд ядра/труд периферии). Стихийные попытки упорядочить винегрет и этим поправить дело (изобретение «прослойки» или «специализированной группы») оказались плохи именно стихийностью - никто не вспомнил о формальной логике и не попытался целенаправленно исправить деление таким образом, чтобы соответствовать её правилам. А без этого картина выглядит так, словно у теоретика что-то вертится на языке, он вроде подбирается к существу дела, но всё равно в итоге ничего у него толком не получается.
Распутаем узел с другого конца. Согласно хвосту ленинского определения, классы различаются по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Это - так сказать, существо понятия класса, фундамент под его определение, собирательный его признак, использовать который непосредственно для деления невозможно ввиду собирательности, но зато он помогает понять, зачем требуется само понятие класса. Поскольку этот хвост без толкования тоже не понять, я переформулировал его в однозначном виде:
а) смысл вычленения классов - в том, чтобы с максимально возможной точностью типизировать реакции класса как целого (а равно и представляющего тот или иной класс человека) на экономические, политические, общественные ситуации, в которых он оказывается;
б) важнейшим фактором, определяющим поведение в обществе класса как целого (и, следовательно, психику и интересы основной массы его элементов), служит степень его доступа ко всем возможным общественным благам (материальным и нематериальным) по сравнению с прочими классами, существующими в данное время.
Итак, хвост выведен за рамки состава определения - теперь он просто объясняет, зачем нам нужна классовая теория и почему она работает.
Переходим собственно к практическому делению на классы. Здесь нам нужно выстроить лестницу признаков, по которым следует делить, чтобы верно вычленять классы, а равно нижестоящие или родственные им социальные группы. Основной признак деления всем прекрасно известен - это отношение к средствам производства, поскольку именно через таковое отношение доступ членов класса к общественным благам в первую очередь и открывается. Совсем грубо говоря, либо класс владеет средствами производства (господствующий класс, эксплуататоры), либо не владеет (угнетённый класс, эксплуатируемые). Говоря несколько более тонко (но всё равно очень приблизительно) - либо класс владеет достаточным объёмом средств производства, чтобы управлять обществом напрямую (доступ к благу верховной власти), либо владеет таким их объёмом, который недостаточен для прямого доступа к верховной власти, но зато достаточен, чтобы принуждать нижестоящие классы работать на себя (отсюда вытекает само понятие личного богатства - богатство без бедности не существует, как тень без света), либо класс владеет минимумом средств производства (таким их количеством, которое позволяет члену класса выживать самостоятельно), либо не владеет ими вовсе (пролетариат), либо сам является средством производства (рабы).
Далее идёт второй признак - временной. Формационная теория говорит нам, что каждой формации соответствует своя специфика производственных отношений, и это означает, что классы исторически преходящи. Это выражается отнюдь не только в том, что со сменой формации отживший класс исчезает - если класс не отживший, то у него есть и другие возможности. Во-первых, может измениться сравнительная степень его доступа к благам. Во-вторых, класс может приобретать и терять статус основного. В-третьих, из прогрессивного он может стать реакционным (хотя это больше относится к смене фаз внутри формации, но не будем углубляться). Приняв всё это во внимание, мы увидим, что, например, феодальная буржуазия и капиталистическая буржуазия по всем перечисленным моментам суть две разные буржуазии. Таким образом, классовое деление пока ещё можно проводить последовательно, без скачка: в каждой формации есть такой класс, который владеет средствами производства, в каждой эксплуататорской формации есть ещё и такой класс, который ими не владеет, но со сменой формации эти роли будут играть другие классы - другие если не всегда по названию, то всегда по существу.
Далее, если того потребует ситуация, мы можем разделить классы на подклассы. Так, крестьянство может быть бедным, средним и зажиточным, оставаясь при этом крестьянством и пока что не превращаясь в батраков и кулаков, пусть и имея к тому предпосылки. Подкласс - это не более чем дробление класса по вспомогательному признаку (например, по степени состоятельности, по особенностям деятельности, по характеру собственности, которой подкласс обладает). Выражаясь социологическим языком, мы выделяем страты внутри класса. Подклассы (они же страты - впредь я буду использовать этот термин) не мешают нашему последовательному делению: скажем, рассматриваемое деление крестьянства можно применять не только к раннекапиталистической, но и к феодальной, и к рабовладельческой эпохе, если в этом делении заключён какой-то практический смысл.
Тем не менее, здесь уже понемногу начинает возникать проблема неоднозначности деления: один и тот же класс можно поделить на страты различным образом (буржуазию можно делить на крупную и среднюю, а можно - на торговую и промышленную, а можно - на национальную и иностранную, и так далее; иногда это можно делать одновременно, а иногда и нет). А дальше мы опять смотрим в ленинское определение и с ужасом понимаем, что комплекс признаков, обозначенный у Ильича как «место в общественном производстве», может относиться и к классам, а не только к стратам, а сверх того привносит в деление ещё ряд сложностей - и мечта о стройном классификационном дереве собирается полететь к чертям. Впрочем, всё не так страшно - с этими сложностями пусть не в полной мере, но можно справиться.
О каких сложностях я говорю? Иногда в некой точке пропадает сам смысл деления по тому или иному признаку. Так, до известного момента можно успешно разделять городского и сельского пролетария, городского и сельского капиталиста - у них будут несколько различная психология и несколько различные интересы. Затем же, по мере развития капитализма, эти страты сольются до полной неразличимости - останутся просто пролетарий и капиталист. (На самом деле всё не так просто, поскольку капитализм не преодолевает противоположности между городом и деревней, а лишь создаёт в мировом ядре «мировой город», а на мировой периферии - «мировую деревню»; но, однако, когда мы проведём классовый анализ, допустим, общества современной ФРГ, то никакой значимой разницы между пролетарием в сельском хозяйстве и в промышленности нам увидеть не удастся).
Иногда члены деления перестают исключать друг друга и начинают перекрещиваться между собой. Самый простой пример - тот самый ленинский полупролетарий: земля у него ещё есть, но она не обеспечивает ему полной возможности выживания, и он вынужден, помимо обработки собственной земли, время от времени наниматься батрачить к кулаку или отправляться в город на дополнительные заработки. В современном обществе его место занимает полупролетарий-полурантье - некий доход со сдачи второй квартиры или с банковского вклада гражданин имеет, но этот доход недостаточно велик, чтобы избавить своего счастливого обладателя от необходимости ещё и работать на какого-нибудь владельца средств производства.
Иногда возникает деление по двум основаниям одновременно. Самый очевидный пример связан с особым статусом умственного труда: так, программист на службе у корпораций - типичный рабочий аристократ и одновременно интеллигент (ныне он понемногу деградирует из рабочей элиты в рядовые пролетарии, но работником умственного труда при этом остаётся).
Есть и совсем сложный случай, сочетающий черты двух предыдущих и сверх того обладающий собственными совершенно особыми чертами. Я говорю о группах, занятых обеспечивающим трудом (вспоминаем, что говорил Корнфорт о «специализированных группах»); и этому вопросу тоже придётся посвятить несколько абзацев прямо здесь, поскольку обычно его либо не формализуют, либо обращаются с ним самым варварским образом, подобно каким-нибудь троцкистам или семёновцам. [Здесь имеются в виду последователи видного (анти)советского историка и философа Юрия Семёнова, ненавидевшего клятую сталинскую бюрократию настолько люто, что он причислял СССР и государства Древней Месопотамии к одной и той же формации - «политаризм», где господствует - оцените слог! - «общеклассовая частная собственность», а её хозяева-бюрократы непрерывно подвергают кровавым репрессиям всё прочее население, ибо по злобности своей не могут обеспечивать своё господство иным способом].
Итак, я предлагаю применить следующую модель. Господствующему классу для обеспечения своего господства в обществе необходимо выполнять следующие специфические функции: государственного управления, пропаганды и подавления. Выполнение этих функций («обеспечивающего труда») делегируется особым группам, члены которых, как следствие, обладают особыми правами, психологией и интересами - но при этом они тотально зависимы от господствующего класса и в обычных спокойных условиях неотделимы от него. Далее, дело осложняется тем, что низовые члены этих групп сложноотличимы от угнетённых классов и отдаляются от них лишь постепенно, с течением времени, а верховные члены - напротив, практически неотличимы от господствующего класса и сливаются с ним. Эти специфические группы невозможно признать классами как таковыми (у них не только нет своего явно особого отношения к собственности, но это отношение у верхов и низов групп ещё и различно), однако в то же время они выделяются в обществе своей несомненной обособленностью.
Я считаю нужным ввести здесь понятие разряда - автономной общественной группы, которой господствующий класс делегировал выполнение некоторой функции, обеспечивающей его господство.
Если мы говорим о капитализме, то функцию государственного управления осуществляет бюрократия (она же - чиновничество), функцию пропаганды - журналисты и священники (а также часть деятелей искусства), функцию подавления - армия и правоохранительные структуры. Соответственно, мы имеем здесь три разряда, причём многие низовые члены этих групп больше остаются пролетариями, чем, допустим, чиновниками (а для случая призывной массовой армии крестьянская/пролетарская ипостась солдата и вовсе абсолютно доминирует над ипостасью воинской), а высшие члены этих групп благодаря наличию в их руках капитала и рычагов управления обществом являются капиталистами с добавочными общественными функциями. Средние же страты разрядов имеют скорее собственное сознание членов неких полузакрытых каст (особенно это характерно для офицерства и среднего священства), а экономически, помимо зарплаты и ренты, они могут располагать своеобразными именно для них источниками обогащения, сомнительными или запретными с точки зрения закона, но стабильно существующими в буржуазном обществе (подношения священникам от верующих и чиновникам от граждан, эксплуатация солдатского труда на генеральской даче, журналистский шантаж, крышевание бизнеса полицейскими) - и всё это основательно отграничивает их даже от высшей и низшей страт их собственных разрядов. Громоздко? Ещё бы. Но я не вижу возможности описать данное общественное явление как-то иначе.
Добавлю ещё, что не все разряды связаны с обеспечением господства через государственный механизм. Так, при капитализме буржуазия выделяет ещё и функцию коммерческого управления: непосредственно капиталом владеют одни люди, а управление их предприятиями осуществляют другие - и возникает менеджерский разряд. И ещё есть такой своеобразный разряд, как домохозяйки: они прилагаются даже не к какому-то классу, а ко всему обществу, через институт семьи обеспечивая общественное воспроизводство, а равно и общественный труд членов своих семей. В известной мере это тоже выделенная функция управления - управления домашним хозяйством; но в данном случае управленец получает от своего статуса больше ущерба, чем выгод (вспоминаем понятие «неоплаченный домашний труд»).
Наконец, есть ещё одна крупная проблема, на которую мы натыкаемся при попытке детального анализа классовой структуры общества. Существует понятие «деклассированных групп» (применяемых к весьма разным лицам, от безработных до профессиональных преступников), и оно 1) носит явно негативный характер, 2) подразумевает динамику - у человека был класс, а потом он его потерял. Одновременно подразумевается наличие «естественно бесклассовых» групп, преимущественно иждивенцев - детей, учащихся, пенсионеров, тех же домохозяек и так далее. А ещё сегодня модно двигать в массы понятие «прекариата» - лиц, находящихся на полпути между классом (пролетариатом или мелкой буржуазией) и деклассированием. Эта дикая мешанина явно требует детального разбирательства - ведь очень многие такие группы имеют внутри себя единый интерес и способны своими действиями активно влиять на общество в целом. Пока что я этим заниматься не буду, но обозначу некоторые направления разрешения вопроса:
- необходимо значительно лучше определиться с терминологией (например, можно и нужно рассматривать профессиональных преступников как класс с дополнительной спецификой - этот класс принципиально деструктивен, но при этом в ленинское определение класса отлично укладывается);
- необходимо переосмыслить статус некоторых таких групп в современном обществе (так, пенсионеров в развитых странах на сегодняшний день следовало бы рассматривать скорее как государственных рантье);
- необходимо обратить внимание на фактор семейного влияния (скажем, если кто-то из членов семьи занимает в обществе высокое положение, то, в сущности, вся семья, пока отношения внутри неё прочны, обладает именно его классовым статусом, включая как иждивенцев, так и формальных пролетариев или мелких буржуа).
Подведу предварительный итог. То, что сказано в этом пункте, на оконченную модернизированную классовую теорию пока не претендует - это лишь наброски, которыми я показываю направление работы моей мысли. Впрочем, предварительную таблицу или схему классовой структуры обобщённого современного капиталистического общества я бы мог составить на основе вышесказанного (дополняя его недосказанным - например, об интеллигенции, о рантье и так далее) уже сейчас, но это совсем не для предисловия, так что этот вопрос оставим на будущее.
Главную же идею повторю ещё раз: современный коммунист должен, во-первых, понимать, что классовая структура реального общества всегда значительно сложнее простейшей модели «пролетарий и буржуй», а во-вторых, при работе с конкретным обществом уметь обрисовать классовую структуру именно этого общества (а она может существенно отличаться даже от общества соседнего), вычислить силу и ближайший интерес каждого класса или аналогичной ему группы, понять, как на эти классы и группы можно воздействовать и каких перспектив при работе с этим обществом можно добиться сегодня, завтра или в более отдалённом будущем.