(no subject)
Читал ли Достоевский Маркса? В "Дневнике писателя" за 1876 год он пишет: "Другой конец - пролетарии, восемь, десять, а пожалуй, и все двенадцать миллионов пролетариев, людей некрещеных и невенчанных, живущих вместо брака, в «разумных ассоциациях», для «избежания тирании». Эти прямо вышвыривают детей на улицы. Родятся Гавроши*… И заметьте: Гавроши уж не французы, но замечательнее всего, что и эти сверху, вот - которые родятся собственниками, по двое и в секрете, - тоже ведь не французы. По крайней мере, я осмеливаюсь утверждать это, так что два конца и две противуположности сходятся. Вот уж и первый результат: Франция начинает переставать быть Францией. (Ну возможно ли сказать, чтоб эти 10 миллионов считали Францию за отечество!) Я знаю, найдутся, что скажут, тем лучше: уничтожатся французы - останутся люди. Но ведь люди ли? Люди-то, положим, но это будущие дикие, которые проглотят Европу. Из них изготовляется исподволь, но твердо и неуклонно, будущая бесчувственная мразь. Что поколение вырождается физически, бессилеет, пакостится, по-моему, нет уже никакого сомнения".
Почти сто пятьдесят лет прошло, а Европа, включая Францию, всё гибнет и гибнет, перестает быть собой.
Если заменить пролетариев на мигрантов, "разумные ассоциации" на право членов сексуальных меньшинств заключать браки, то получится очень современная мысль. Нынешняя борьба с мигрантами есть не что иное, как классовая борьба. С одной стороны, капитал нуждается в дешевой рабочей силе. С другой, пролетариат, представляющий собой национальное меньшинство, находящиеся во враждебной среде, склонен к большей самоорганизации. Отсюда и апелляция буржуазии к национальным чувствам и стремление превратить классовый конфликт в межнациональный, в котором буржуазия якобы выступает в роли защитницы национального большинства.
Но даже не то интересно, что Достоевский пророчествовал гибель Европы, а то, что в полном соответствии с положениями "Манифеста коммунистической партии" он утверждает, что у пролетариев нет отечества. Работа Энгельса "О положении рабочего класса в Англии" упоминалась на страницах журнала "Время", который издавали братья Достоевские. Вопрос: был ли Достоевский знаком с другими произведениями Маркса и Энгельса, требует своего исследователя. Но как бы там ни было, с кругом социалистических идей Достоевский был знаком. Но будучи их противником, вовсе не считал их ложными. Он рассматривал их как угрозу, с которой надо бороться. При этом Достоевский ни в коей мере не сочувствовал либеральным идеям, не видя в них альтернативу идеям социалистическим. Но если либералов он презирал, то социалистов ненавидел. Собственно, он пытался сформулировать некую идею, которую можно было бы противопоставить как либерализму, так и социализму. Причем не ограничивался только идеологической сферой, но и предлагал меры практические. Чтобы пролетарий перестал быть пролетарием, его надо сделать собственником чего-либо. Это Достоевский понимал. И вот что он предлагал: "Но пусть каждый фабричный работник знает, что у него где-то там есть Сад, под золотым солнцем и виноградниками, собственный, или, вернее, общинный Сад, и что в этом Саду живет и его жена, славная баба, не с мостовой, которая любит его и ждет, а с женой - его дети, которые играют в лошадки и все знают своего отца". Пусть не под французским ярким солнцем, а в северных широтах. И не Сад с большой буквы с виноградником, а всего лишь 6 соток с помидорами и яблонями, но эта идея нашла свое воплощение. А что такое ипотека в США? Дом, за который надо платить 30 лет, т.е. почти всю трудовую жизнь, и который постоянно дорожает, превращая пролетария во владельца капитала. Что может быть лучшим средством отвлечения рабочих от революционных идей? Пожалуй, нет лучшего способа устроить революцию в США, чем обвалить там рынок недвижимости, вслед за падением которого обанкротятся пенсионные фонды. Такая угроза возникла в 2008 году, но её купировали. И если она возникнет в будущем, то американское правительство вместе с ФРС напечатают ровно столько денег, сколько нужно, чтобы не допустить цепочки банкротств банков, пенсионных фондов.
Капитализм в том виде, в каком он существовал во времена Достоевского, давно приказал долго жить. И призывать к его воскрешению - сущая нелепость. Хотя многим, может быть, и приятны воспоминания о славном прошлом. На этих чувствах играет Дональд Трамп, только вряд ли он выиграет. А если и выиграет, то ничего сделать не сможет. Противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения никуда не делось. Но научно-технический прогресс разрывает эту форму подобно тому, как трава прорастает сквозь асфальт. Кто такие Билл Гейтс, Илон Маск, Марк Цукерберг? Они лишь символы, призванные демонстрировать существование того, чего на самом деле давно уже нет. И они неплохо справляются со своей ролью, если достаточно большое количество людей верят в существование хорошего, правильного капитализма.
Но возвратимся к Достоевскому. В романе Пелевина "Generation P" главный герой пытается сформулировать русскую идею. И у него ничего не получается. Получилось ли это у Достоевского? В целостном виде, пожалуй, тоже нет. Да и вряд ли это возможно в принципе. Но кое-что у него получилось. В своих поисках он шел от противного. Если марксизм провозглашает интернационализм и классовую борьбу, то ему нужно противопоставить национализм. И не просто противопоставить, но и обосновать. Доказать себе и другим, что русские - это особенный, единственный и неповторимый народ, наделенный такими качествами, которые позволяют ему играть всемирно-историческую роль. В "Бесах" Шатов произносит страстный монолог на тему Russland Über Alles. Эта всемирно-историческая роль русского народа заключается в освобождении Константинополя, объединении славянства и в перспективе - создание всемирной конфедерации народов, построенной исключительно на христианских началах. Странным и причудливым образом национализм Достоевского сочетался со всечеловечностью, которую он находил в русском народе. Точнее, русский - он потому русский, что является православным и всечеловеком. И как же он обижался на Европу за то, что та не способна понять бескорыстия тогдашней русской внешней политики. Вообще, для Достоевского отношения между Россией и Европой - невроз да и только. Мы вас любим, а вы нас нет. Но мы большие европейцы, чем вы. А вы нас считаете азиатами и отказываетесь считать равными себе. Отсюда и пророчества Достоевского о гибели Европы, отказавшейся от христианских ценностей, оплотом которых является Россия, и зараженной идеями либерализма и социализма.
Обо всем этом, пожалуй, и не стоило писать, если бы современная Россия не страдала тем же неврозом, которым страдал Достоевский. Официальная пропаганда, похоже, черпает идеи в его сочинениях. В советские времена этот невроз отсутствовал напрочь. Спор между социализмом, каким бы он ни был, и капитализмом - был спором между будущим и прошлым. И это соревнование двигало человечество вперед. Но стоило социализму вновь стать призраком, как на поверхность поднялись, казалось, давно забытые идеи. Вновь стали актуальными давно разрешенные вопросы. Если бы чудесным образом Достоевскому было суждено дожить до 1917 года, то как бы он удивился той легкости, с которой обожествляемый им русский народ отказался и от царя, и от бога, и от свой всемирно-исторической миссии - водружение креста над Св. Софией. Но многие современники тогдашних событий, придерживавшиеся взглядов, которые разделял Достоевский, были очень удивлены. В произошедшем они винили кто проклятых большевиков, кто - русский народ в целом. Их духовные потомки продолжают это делать до сих пор. Достоевский критиковал Европу справа. Он был реакционером, хотя и гениальным. Достоевский мечтал о конце времен. А о чем еще должен мечтать христианин? Но, по сути, это означает и конец жизни, смерть. Поскольку жизнь - это бесконечное развитие, осуществляющееся по законам диалектики.
Современные реакционеры не обладают гениальностью Достоевского, но хотят, сами того не понимая, того же самого - прекращения прогресса, смерти. И если подобные идеи овладевают правящим классом, то это симптом его скорой гибели. Так было во времена Достоевского, так происходит и сейчас. Важно лишь чтобы гибнущий класс не утащил с собой в могилу всё человечество или значительную его часть.
Почти сто пятьдесят лет прошло, а Европа, включая Францию, всё гибнет и гибнет, перестает быть собой.
Если заменить пролетариев на мигрантов, "разумные ассоциации" на право членов сексуальных меньшинств заключать браки, то получится очень современная мысль. Нынешняя борьба с мигрантами есть не что иное, как классовая борьба. С одной стороны, капитал нуждается в дешевой рабочей силе. С другой, пролетариат, представляющий собой национальное меньшинство, находящиеся во враждебной среде, склонен к большей самоорганизации. Отсюда и апелляция буржуазии к национальным чувствам и стремление превратить классовый конфликт в межнациональный, в котором буржуазия якобы выступает в роли защитницы национального большинства.
Но даже не то интересно, что Достоевский пророчествовал гибель Европы, а то, что в полном соответствии с положениями "Манифеста коммунистической партии" он утверждает, что у пролетариев нет отечества. Работа Энгельса "О положении рабочего класса в Англии" упоминалась на страницах журнала "Время", который издавали братья Достоевские. Вопрос: был ли Достоевский знаком с другими произведениями Маркса и Энгельса, требует своего исследователя. Но как бы там ни было, с кругом социалистических идей Достоевский был знаком. Но будучи их противником, вовсе не считал их ложными. Он рассматривал их как угрозу, с которой надо бороться. При этом Достоевский ни в коей мере не сочувствовал либеральным идеям, не видя в них альтернативу идеям социалистическим. Но если либералов он презирал, то социалистов ненавидел. Собственно, он пытался сформулировать некую идею, которую можно было бы противопоставить как либерализму, так и социализму. Причем не ограничивался только идеологической сферой, но и предлагал меры практические. Чтобы пролетарий перестал быть пролетарием, его надо сделать собственником чего-либо. Это Достоевский понимал. И вот что он предлагал: "Но пусть каждый фабричный работник знает, что у него где-то там есть Сад, под золотым солнцем и виноградниками, собственный, или, вернее, общинный Сад, и что в этом Саду живет и его жена, славная баба, не с мостовой, которая любит его и ждет, а с женой - его дети, которые играют в лошадки и все знают своего отца". Пусть не под французским ярким солнцем, а в северных широтах. И не Сад с большой буквы с виноградником, а всего лишь 6 соток с помидорами и яблонями, но эта идея нашла свое воплощение. А что такое ипотека в США? Дом, за который надо платить 30 лет, т.е. почти всю трудовую жизнь, и который постоянно дорожает, превращая пролетария во владельца капитала. Что может быть лучшим средством отвлечения рабочих от революционных идей? Пожалуй, нет лучшего способа устроить революцию в США, чем обвалить там рынок недвижимости, вслед за падением которого обанкротятся пенсионные фонды. Такая угроза возникла в 2008 году, но её купировали. И если она возникнет в будущем, то американское правительство вместе с ФРС напечатают ровно столько денег, сколько нужно, чтобы не допустить цепочки банкротств банков, пенсионных фондов.
Капитализм в том виде, в каком он существовал во времена Достоевского, давно приказал долго жить. И призывать к его воскрешению - сущая нелепость. Хотя многим, может быть, и приятны воспоминания о славном прошлом. На этих чувствах играет Дональд Трамп, только вряд ли он выиграет. А если и выиграет, то ничего сделать не сможет. Противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения никуда не делось. Но научно-технический прогресс разрывает эту форму подобно тому, как трава прорастает сквозь асфальт. Кто такие Билл Гейтс, Илон Маск, Марк Цукерберг? Они лишь символы, призванные демонстрировать существование того, чего на самом деле давно уже нет. И они неплохо справляются со своей ролью, если достаточно большое количество людей верят в существование хорошего, правильного капитализма.
Но возвратимся к Достоевскому. В романе Пелевина "Generation P" главный герой пытается сформулировать русскую идею. И у него ничего не получается. Получилось ли это у Достоевского? В целостном виде, пожалуй, тоже нет. Да и вряд ли это возможно в принципе. Но кое-что у него получилось. В своих поисках он шел от противного. Если марксизм провозглашает интернационализм и классовую борьбу, то ему нужно противопоставить национализм. И не просто противопоставить, но и обосновать. Доказать себе и другим, что русские - это особенный, единственный и неповторимый народ, наделенный такими качествами, которые позволяют ему играть всемирно-историческую роль. В "Бесах" Шатов произносит страстный монолог на тему Russland Über Alles. Эта всемирно-историческая роль русского народа заключается в освобождении Константинополя, объединении славянства и в перспективе - создание всемирной конфедерации народов, построенной исключительно на христианских началах. Странным и причудливым образом национализм Достоевского сочетался со всечеловечностью, которую он находил в русском народе. Точнее, русский - он потому русский, что является православным и всечеловеком. И как же он обижался на Европу за то, что та не способна понять бескорыстия тогдашней русской внешней политики. Вообще, для Достоевского отношения между Россией и Европой - невроз да и только. Мы вас любим, а вы нас нет. Но мы большие европейцы, чем вы. А вы нас считаете азиатами и отказываетесь считать равными себе. Отсюда и пророчества Достоевского о гибели Европы, отказавшейся от христианских ценностей, оплотом которых является Россия, и зараженной идеями либерализма и социализма.
Обо всем этом, пожалуй, и не стоило писать, если бы современная Россия не страдала тем же неврозом, которым страдал Достоевский. Официальная пропаганда, похоже, черпает идеи в его сочинениях. В советские времена этот невроз отсутствовал напрочь. Спор между социализмом, каким бы он ни был, и капитализмом - был спором между будущим и прошлым. И это соревнование двигало человечество вперед. Но стоило социализму вновь стать призраком, как на поверхность поднялись, казалось, давно забытые идеи. Вновь стали актуальными давно разрешенные вопросы. Если бы чудесным образом Достоевскому было суждено дожить до 1917 года, то как бы он удивился той легкости, с которой обожествляемый им русский народ отказался и от царя, и от бога, и от свой всемирно-исторической миссии - водружение креста над Св. Софией. Но многие современники тогдашних событий, придерживавшиеся взглядов, которые разделял Достоевский, были очень удивлены. В произошедшем они винили кто проклятых большевиков, кто - русский народ в целом. Их духовные потомки продолжают это делать до сих пор. Достоевский критиковал Европу справа. Он был реакционером, хотя и гениальным. Достоевский мечтал о конце времен. А о чем еще должен мечтать христианин? Но, по сути, это означает и конец жизни, смерть. Поскольку жизнь - это бесконечное развитие, осуществляющееся по законам диалектики.
Современные реакционеры не обладают гениальностью Достоевского, но хотят, сами того не понимая, того же самого - прекращения прогресса, смерти. И если подобные идеи овладевают правящим классом, то это симптом его скорой гибели. Так было во времена Достоевского, так происходит и сейчас. Важно лишь чтобы гибнущий класс не утащил с собой в могилу всё человечество или значительную его часть.