Пару слов в защиту первого Минска. Часть первая.
«В XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись - идут не по привычному нам шаблону».
Военно-промышленный курьер: http://www.vpk-news.ru/articles/14632
1.
Военная кампания 2014 года на Донбассе стала одним из кровопролитнейших конфликтов на просторах СНГ XXI века. Она же послужила величайшим информационным поводом для разного рода противоречий и споров, не утихающих по сей день.
Главным вопросом остаётся: стоило ли подписывать Минский протокол от 5 сентября (так называемое «минское перемирие» или «первый Минск»), дополненный Меморандумом от 19 сентября? Быть может, это было ошибкой и ополченческие, иррегулярные формирования Донбасса могли нанести большее поражение вооружённым силам Украины (ВСУ)? И - стоило ли останавливаться на достигнутом?
В обществе возникла эйфория, подобная той, что появилась в Ставке Верховного Главнокомандования после трудной победы под Москвой в битве 1941-1942 годов. Последствия подобной эйфории оказались широко известны.
Главная претензия к «отцам-основателям» «первого Минска» заключалась в том, что не был взят штурмом Мариуполь. Город с почти полумиллионным населением (с учетом агломерации), крупный промышленный центр и порт на Азовском море, мог стать жемчужиной в короне двух молодых донбасских республик. Жители, среди которых было много потомков причерноморских греков, втайне ждали своих освободителей.
Однако действительно ли ополчение (тогда только-только начал появляться термин «ВСН» - вооружённые силы Новороссии) могло освободить Мариуполь? И не могло ли дальнейшее продолжение кампании иметь последствия, несколько обратные ожидаемым?
2.
Деградация ВСУ началась задолго до Донбасского конфликта. При официальной численности в 184 тысяч военнослужащих реально в декабре 2013 года оказалось боеготово порядка 49 тысяч че-ловек. К апрелю 2014 года это количество сократилось до 17 тысяч штыков.
Причины тому разные. Как майдан или «революция достоинства» 2013 года (приведшая к развалу управляющих структур), так и вялотекущий распад ВСУ, продолжавшийся с момента провозглашения независимости государства в 1991 году (что довольно типично для большинства пост-советских стран) и дополненный начатой в 2013 году реорганизацией армии (например, принятием новых штатных расписаний, так и не поступивших или поступивших лишь частично в войска).
Как следствие, к так и несостоявшемуся походу на Крым к 12-13 марта 2014 года была собрана «армия», насчитывавшая, по разным данным, от 5 до 6 тысяч бойцов (включая тыловые подразделения). В конце апреля 2014 года всего 7 тысяч человек готовы были начать операцию в «зоне АТО» - антитеррористической операции (территория Луганской и Донецкой областей). Из них лишь поло-вина (около 3500 солдат и офицеров) находилось в боевых частях (притом, что в Киеве опасались всего лишь 10-тысячной группировки российских войск, дислоцированной вдоль границы).
Всё это, вкупе с усложнившейся политической обстановкой, создало основу для успеха выступлений на Востоке Украины. Репрессивный аппарат государства был повреждён (традиционно для государства, переживающего распад, как в России 1917 года), на начальном этапе у него отсутствовали должные ресурсы для подавления таких восстаний, новые властные механизмы только формировались.
(Вооружённые захваты власти в апреле 2014 года в Донецке и Луганске, захват Славянска 12 апреля производились малыми силами при слабом противодействии. Протесты имели место быть в Одессе и Мариуполе, ранее (в марте) - в Харькове. Многие военнослужащие ВСУ дезертировали или переходили на сторону повстанцев, на Донбасс потянулись добровольцы из России).
Вооружение, техника, хранившаяся на складах, находилась в небоеготовом состоянии. Так, из 189 танков, захваченных в Крыму, только 15 единицы оказались более-менее исправны. Мотивация личного состава отсутствовала, дезертирство превышало все допустимые пределы.
В таких условиях исполняющий обязанности президента Украины Александр Турчинов объявил о создании антикризисного штаба и о начале проведения антитеррористических мероприятий на Востоке Украины.
Последствием стала необходимость создания новой армии. Как и в любой революции, она включала в себя как восстановление старых структур, так и формирование новой, на базе лояльного новой власти элемента.
В первую очередь были созданы территориальные части Национальной гвардии Украины (НГУ), получившие в итоге пышное наименование - батальоны территориальной обороны. Их количество на начальном этапе составляло 30 единиц, по 100 штыков в каждом (итого около 3000 солдат, по факту имел место быть некомплект и ещё меньшее число). К концу августа 2014 года это были уже трёх- четырёхротные монстры, по 340-550 бойцов в каждом, при общем количестве в 54-60 батальонов (по разным источникам).
Пробелы в военном строительстве также заполнялись разными националистическими и ведомственными формированиями (Добровольческого украинского корпуса, МВД). Их личный состав, как правило, не превышал 90-250 человек, хотя тот же «Азов», заявленный как «спецподразделение МВД», располагал к концу августа - началу сентября 2014 года не менее, чем 600-700 бойцами, а вскоре после «Первого Минска» оказался развёрнут в полк с 800 штыками в своих рядах.
Ключевыми стали вопросы реорганизации армии. И здесь в самом начале в устройство ВСУ оказалась заложена та болезнь, что поразила украинские командные и организационные структуры и что продолжала влиять на весь ход боевых действий до самого перемирия и далее. Это - создание некоей россыпи подразделений и сводных групп, как рейдовых, так и «тяжёлых».
Ранний этап действий на Востоке Украины показал, что в силу развала вооружённых сил, распада снабжения предел ударных возможностей войск - формирование тактических «кулаков» из сводных групп. Численность таких групп, как правило, не превышала 500 человек из бригады (в мартовском «походе» на Крым), хотя на Донбассе данные показатели со стороны ВСУ не были достигнуты до лета.
Это заставило спешно собирать батальонные группы, как настоящие маленькие армии - имеющие в своих рядах и собственную довольно мощную артиллерию, и даже танковые части. В июле-августе эти формирования представляли собой как «лёгкие» (250-350 солдат и офицеров, созданные на базе десантных-аэромобильных, специальных и прочих частей, обладающих лёгким вооружением), так и «тяжёлые» (из танковых и механизированных бригад, с дивизионами артиллерии в каче-стве средств усиления - по 600-700 бойцов в своих рядах, хотя реально бывало не более 500-600 человек). Имело место быть также создание ротных тактических групп из подразделений различных частей.
Иными авторами в данных преобразованиях оказалась увидена так называемая «модульная схема», применявшаяся в американских войсках, однако это было не совсем верно. Скорее, имело место создание «батальонов с частями усиления» по советским уставам: неполное боеготовое «ядро» батальона какой-либо бригады пополнялось частями из других бригад, для придания ему боеспособного вида.
На деле эта экстренная мера, вызванная невозможностью в силу слабости логистики и низкой боеспособности оперировать сразу бригадами, приводила просто к катастрофическим последствиям. Не обладая должными АСУВ (армейскими системами управления войсками), средствами связи, хотя бы отдалённо сопоставимыми с американскими, архитекторы нового устройства армии в «зоне АТО» обеспечили такую ситуацию, при которой украинские командиры сами не знали, кому подчиняются, и часто плохо представляли, кто их «сосед». Более того: армейские соединения имели своё руководство, прочие формирования - своё, - отчего подчинение в «зоне АТО» напоминало хаос.
Снабжение же оказалось в изрядной степени децентрализовано (в том числе возложено на раз-личные волонтёрские организации). Следствием стала неспособность командования ВСУ проводить масштабные наступательные операции крупными силами (например, под Иловайск из всей многочисленной Волновахско-Амвросиевской группировки оказался брошен разрозненный набор отдельных рот и купированных террбатов, 15-тысячная группировка войск ВСУ в Дебальцево к сентябрю 2014 года так и не предприняла решительного наступления, осуществив только разовые рейды от-дельными частями).
Ситуация усугублялась ещё довоенным стремлением ориентироваться на Европу и отказаться от «устарелого» призыва. Однако приток добровольцев на непопулярную войну (юридически к тому же войной не являвшуюся) был ограничен, а низкое финансирование не позволяло восполнить пробел за счёт наёмных солдат (контрактников). Три же волны мобилизации (март-сентябрь 2014 года) - вынужденная мера! - в силу высокого дезертирства, некомплекта, кратковременности (45-90 дней) не дали из 105 тысяч поставленных под ружьё достаточного призывного материала.
Аналогично с военной техникой. Серийный выпуск новых вооружений так и не был налажен, большая часть вооружений представляла собой снятую с консервации (и фактически небоеготовую) и, соответственно, работа оборонной промышленности являлась прежде всего сборочной (из двух-трёх образцов делался один «на ходу»), восстановительной, а местное кустарное производство напоминало «творчество» в различных арабских странах, охваченных интервенциями и гражданскими войнами.
В целом, военное строительство на Украине напоминало аналогичное в переживших революционные (или контрреволюционные) потрясения странах - Франции на стыке 18-19 столетий, Иране в ходе ирано-иракской войны 1980-1988 годов. Тем не менее, определённый военный механизм - громоздкий, трудно управляемый, аморфный - к июлю 2014 года был создан.
3.
2 мая произошли печально известные события в Одессе. В тот же день примерно 2-тысячная группировка ВСУ, почти наполовину состоящая из различных националистических формирований, начала наступление на Славянск. Военная кампания началась.
Боевые действия в мае носили вялотекущий характер. Они концентрировались в этот период во-круг Славянско-Краматорской агломерации, ситуации с боем в Донецком аэропорту, рейдом Безлера на Волноваху 18 числа, а также Лисичанска и Северодонецка.
Мариуполь стоял открытый. В город наезжали с набегами группы националистических формирований, местное ополчение так и не было сформировано (отряд в несколько десятков человек с охотничьими ружьями вряд ли можно было считать таковым). Поход «Востока» Ходаковского с целью занять город, начатый 9 мая, по какой-то причине так и не состоялся, бригада «Искры» (120 человек) также пошла под Донецк, где была разгромлена в печально известном бою 26 мая в Донецком аэропорту.
Украинские войска «в зоне АТО» в мае 2014 года насчитывали около 11 тысяч человек. В значительной мере эти силы составляли различные тыловые и охранные структуры, количество действительно боеспособных активных штыков оставалось невелико.
В июне 2014 года положение вещей ещё более ухудшилось для самопровозглашённых республик (как их тогда называли в СМИ) ДНР и ЛНР. 5 июня в попытке пробить «коридор» через границу у КПП в Мариновке был разбит отряд Ходаковского. 13 июня после проведённой операции пал Мариуполь, 14 июня механизированная группа ВСУ (преимущественно из батальона «Айдар»), пройдя по трассе на Луганск, после короткого боя заняла город Счастье и стратегически важный мост через Северский Донец.
18 июня в бою под Ямполем потерпел поражение отряд из состава сил, защищавших Славянск (окружение которого после чего, по словам руководителя обороны, небезызвестного И. Стрелкова, «стало лишь вопросом времени»). Правда, 14 июня был сбит один из трёх военно-транспортных самолётов Ил-76, осуществлявших замену десантников 25-й воздушно-десантной бригады ВСУ, охранявшей луганский аэропорт (49 погибших), однако на изменение стратегической обстановки это не повлияло никак.
Главным же (и во многом определившим ход дальнейшей кампании) стал знаменитый «бросок вдоль границы». В начале июня ВСУ, действуя по оси Волноваха-Амвросиевка-приграничная полоса, с загибом вдоль границы на север, на Изварино, с рубежа реки Кальмиус начали поход по отсечению ДНР и ЛНР от сообщений с Россией, надеясь прервать поток добровольцев и различной прочей помощи. Общая численность задействованных подразделений возросла с 4-5 тысяч человек в начале июня до 9-10 тысяч бойцов в середине июля, из которых примерно половина осталась в районе Амвросиевки (куда также был перенесён штаб группировки в «секторе Д»), а прочие продолжили марш на восток.
Тем самым, образовалась вытянутая к востоку «кишка» шириной около 8-10 километров, протянувшаяся вдоль границы. Стоит, впрочем, заметить, что размотавшийся таран вторжения ВСУ здесь был остановлен лишь у Изварино, костяк защитников которого составили беглецы из оставленного Славянска.
Относительно Приграничного похода ВСУ иными авторами находились некоторые сходства с западной военной моделью. Соответствия, впрочем, весьма сомнительные, на базе сравнительного анализа с действиями американской военной машины в Ираке в 2003 году в правобережье Евфрата:
1. Глубина операции. Достигала почти 200 километров у ВСУ, уступая аналогичным показателям у американских войск в первые сутки войны (до 350 километров). Вместе с тем разница в состоянии логистики сделала наступление войск США одноэтапным - и разбитым на этапы у ВСУ, которые буквально переваливались «от точки до точки».
2. Темпы продвижения. Средняя скорость продвижения украинских войск составляла в среднем 4-5 километров в сутки (что определялось рельефом местности, слабой логистикой, малой развитостью дорожной сети - основные магистрали шли поперёк, на не вдоль, - и степенью механизации ВСУ). Американские войска в среднем проходили в первые 4 суток Второй войны в Заливе по 90 километров по прекрасным иракским дорогам.
3. Рельеф (специфика местности). Американские войска двигались, стараясь привязываться к отличным иракским дорогам, обеспечивая фланги справа - водной преградой Евфрата, слева - пустыней (что обеспечивало скорость и относительную безопасность марша). Украинские войска следовали, имея с одной стороны открытую местность, с другой стороны - российскую границу. Их маршрут был пересечен глубокими балками, сбегавшими с севера на юг с Донецкого кряжа по степи, а также водной преградой Миуса. Все эти факторы обеспечивали разрубание «коридора вдоль границы» ударами и набегами с флангов и затрудняли сообщения между отдельными элементами приграничной группировки ВСУ.
4. Организация снабжения. Американские оперативно-тактические расчеты строились на создании каждые 100 километров огромных складов - баз снабжения - вдоль коммуникационной линии, по которой происходило питание войск. Грузы между этими точками, звеньями в огромной цепи, пере-гонялись громадными механизированными конвоями, без дробления на мелкие группки, при солидном наземном и воздушном прикрытии. В «Секторе Д» командованием ВСУ была предпринята попытка создания чего-то подобного, однако из-за недостатков в организации всё провалилось (техника и припасы часто вываливались при минимальном прикрытии и захватывались или уничтожались ополченцами Донбасса, в Зеленополье подобный склад бронетехники вообще был уничтожен обстрелом, конвои проводились «ротами снабжения» по 45-48 человек при сопровождении одного-двух взводов механизированной пехоты - то есть, маленькими группками без воздушной поддержки, уязвимыми для обстрелов и атак).
В течение июля численность ВСУ в зоне конфликта неуклонно возрастала и на последний день месяца составила 31 тысячу человек. Однако, по-видимому, это были неполные данные: на 32 тысячи украинских военных, заявленных Генштабом ВСУ на следующий день 1 августа, имелось «7-8 тысяч» человек из различных ведомственных (прежде всего МВД) подразделений. Общее количество задействованных в боях лиц на 1 августа 2014 года было определено в 40 тысяч штыков (ещё 10 тысяч солдат стояло против Крыма, в составе Перекопской группировки).
В июле ситуация для ополчения Новороссии ещё более ухудшилась. Кольцо сил, брошенных новым правительством Украины, продолжало сжиматься: местами механизированные колонны ВСУ двигались, не встречая ни малейшего сопротивления.
Наиболее знаковым событием стало оставление Славянско-Краматорской агломерации. После серии боёв ВСУ (до 10 тысяч бойцов) обжали данный городской район, из которого ополчение вынуждено было 5 июля прорываться по узкому простреливаемому коридору (так, из 1200 человек, выходивших непосредственно из Славянска, боевые потери при прорыве могли составлять до 10%, по сообщениям руководителя обороны И. Стрелкова). Всего со всех городов и поселков агломерации вышло около 2000 бойцов: придя в Донецк, они по пути также успешно миновали окружения под Артемовском.
Клинья украинских войск буквально резали молодые республики. Около тысячи человек украинской механизированной пехоты заняли без боя Артёмовск, откуда могли пройти дальше и захватить также Дебальцево, стратегически важный перекрёсток, угрожая трассам, обеспечивавшим сообщения Донецка с Луганском и Россией (по сути, выходя к самому сердцу Донбасса).
На юге ВСУ продолжали катиться, отсекая ЛНР и ДНР от границы с Россией. 11 июля в Зеленополье на важнейшем шоссе из Ростова-на Дону в Харьков они попытались сделать опорный пункт и склад хранения техники и ГСМ, однако эта попытка оказалась пресечена обстрелом. Официально погибло от 19 до 35 военнослужащих ВСУ, автор настоящей статьи по различным материалам в своё время насчитал 41 убитого.
13 июля, совершив дерзкий танковый прорыв к осаждённому Луганскому аэропорту, ВСУ охватили Луганск с запада и юга. Теперь столица ЛНР находилась в полном окружении и блокаде, из неё сбежали многие повстанческие формирования.
Прорвавшаяся славянско-краматорская группировка цементировала сопротивление в ДНР. В се-редине июля часть сил этого соединения (около 680 человек) попыталась отсечь южную (приграничную) группировку украинских войск у самого основания «кишки», однако достигла лишь частичного успеха (были заняты селения Степановка и Мариновка, причем отвлекающая атака на Кожевню провалилась, а пропускной пункт на границе с Россией «Мариновка» так и не был занят). В дальнейшем эти силы оказались оттеснены к Снежному (потери с начала операции составили 250 убитых и раненых, половина - за первые два дня боев).
17 июля произошёл инцидент со сбитием «Боинга» (при этом 3-й полк специального назначения ВСУ, шедший к месту падения, понёс просто катастрофические потери - до 40% своего боевого со-става), 22 июля были оставлены Лисичанск и Северодонецк (оказавшиеся на опасно выпиравшем к северу выступе). Теперь ВСУ получили возможность пронизать новоявленные государственные образования Донбасса на всю глубину (сильно уменьшившуюся).
Эффект «Южного котла» сильно преувеличивался в российских СМИ. Фактически, от «мариновской горловины» группировка славянцев и оплотовцев была оттеснена. И хотя до 500 украинских военнослужащих вышло на территорию России, до 120 солдат и офицеров оказалось убито, 150 человек перешло на сторону ополчения и не менее 300 бойцов попало в плен, от 1500 до 2000 штыков (из 4-тысячной группировки) смогло развернуться и ударить фронтом на север (по коммуникациям ЛНР и ДНР), а 200 бойцов вышло к своим в районе Амвросиевки или было вывезено в качестве раненых, плюс часть сил осталась на своих позициях вдоль границы.
С 25 по 31 июля случилось знаменитое сражение за Шахтёрск. Украинские войска, заняв силами тысячной группировки Дебальцево, бросили в рейд на юг две батальонные группы (около 600 штыков), пытаясь оседлать одну из жизненно важных для Донецка дорог.
Со стороны ополчения Новороссии на начальном этапе участвовало, по разным данным, от 150 до 180 бойцов, которые впоследствии (за счёт входивших с запада подразделений) возросли до 600-700 человек, украинские силы уменьшились (так и не войдя в населённый пункт сразу в полном числе) с 600 до 240-350 штыков (за счет отчленения рейдовой группы) и оказались разгромлены за счет изменившегося таким образом соотношения сил. Рейдовая группа, отделившаяся от главных сил и ушедшая в набег на юг, на Саур-Могилу, также подверглась поражению артиллерией и была разбита.
Бои продолжались. По сути, во второй декаде августа ДНР и ЛНР оказались в полном оперативном окружении.
Все дороги были заняты, за единственную неоседланную ВСУ трассу из Донецка в Торез шли бои, карты оперативной обстановки той поры с российской стороны, к сожалению, мало отвечали действительности. Численность ВСУ неуклонно росла и к 24 августа достигла 50 тысяч человек «в зоне АТО» (включая 10 тысяч в различных ведомственных подразделениях). Количественно ополчение Донбасса уступало им и к середине августа составляло (оценочно) 10 тысяч только донецких повстанцев (половина - из разросшейся «славянской бригады»), не считая некоторого числа «диких» (неучтённых и непонятно, кому подчинявшихся) и 5-6 тысяч луганских.
Недостатком в планировании и осуществлении операций со стороны ВСУ стало то, что из наращиваемых кулаков в районе Амвросиевки, Волновахи и Дебальцево в бой оказались введены только отдельные части, ударившие растопыренными пальцами навстречу друг другу. Фактически, вместо «ближнего» охвата с массированием войск, концентрированным ударом на обжатие и окружение Донецка по окраинам по аналогии с Луганском произошло невнятное распыление сил (возможно, связанное с упомянутыми проблемами в логистике).
Тем не менее, в этот момент (время затяжных сражений за Иловайск, Красный Луч и прочие позволявшие контролировать транспортные магистрали пункты) начали происходить достаточно интересные события. События, фактически оформившие переворот в Донбасской войне и приведшие к современному состоянию (многими оспариваемому). Венцом данных событий стал вопрос о принадлежности Мариуполя.
Илья Топчий
Из набросков возможной книги о вооружённом конфликте на Донбассе
Военно-промышленный курьер: http://www.vpk-news.ru/articles/14632
1.
Военная кампания 2014 года на Донбассе стала одним из кровопролитнейших конфликтов на просторах СНГ XXI века. Она же послужила величайшим информационным поводом для разного рода противоречий и споров, не утихающих по сей день.
Главным вопросом остаётся: стоило ли подписывать Минский протокол от 5 сентября (так называемое «минское перемирие» или «первый Минск»), дополненный Меморандумом от 19 сентября? Быть может, это было ошибкой и ополченческие, иррегулярные формирования Донбасса могли нанести большее поражение вооружённым силам Украины (ВСУ)? И - стоило ли останавливаться на достигнутом?
В обществе возникла эйфория, подобная той, что появилась в Ставке Верховного Главнокомандования после трудной победы под Москвой в битве 1941-1942 годов. Последствия подобной эйфории оказались широко известны.
Главная претензия к «отцам-основателям» «первого Минска» заключалась в том, что не был взят штурмом Мариуполь. Город с почти полумиллионным населением (с учетом агломерации), крупный промышленный центр и порт на Азовском море, мог стать жемчужиной в короне двух молодых донбасских республик. Жители, среди которых было много потомков причерноморских греков, втайне ждали своих освободителей.
Однако действительно ли ополчение (тогда только-только начал появляться термин «ВСН» - вооружённые силы Новороссии) могло освободить Мариуполь? И не могло ли дальнейшее продолжение кампании иметь последствия, несколько обратные ожидаемым?
2.
Деградация ВСУ началась задолго до Донбасского конфликта. При официальной численности в 184 тысяч военнослужащих реально в декабре 2013 года оказалось боеготово порядка 49 тысяч че-ловек. К апрелю 2014 года это количество сократилось до 17 тысяч штыков.
Причины тому разные. Как майдан или «революция достоинства» 2013 года (приведшая к развалу управляющих структур), так и вялотекущий распад ВСУ, продолжавшийся с момента провозглашения независимости государства в 1991 году (что довольно типично для большинства пост-советских стран) и дополненный начатой в 2013 году реорганизацией армии (например, принятием новых штатных расписаний, так и не поступивших или поступивших лишь частично в войска).
Как следствие, к так и несостоявшемуся походу на Крым к 12-13 марта 2014 года была собрана «армия», насчитывавшая, по разным данным, от 5 до 6 тысяч бойцов (включая тыловые подразделения). В конце апреля 2014 года всего 7 тысяч человек готовы были начать операцию в «зоне АТО» - антитеррористической операции (территория Луганской и Донецкой областей). Из них лишь поло-вина (около 3500 солдат и офицеров) находилось в боевых частях (притом, что в Киеве опасались всего лишь 10-тысячной группировки российских войск, дислоцированной вдоль границы).
Всё это, вкупе с усложнившейся политической обстановкой, создало основу для успеха выступлений на Востоке Украины. Репрессивный аппарат государства был повреждён (традиционно для государства, переживающего распад, как в России 1917 года), на начальном этапе у него отсутствовали должные ресурсы для подавления таких восстаний, новые властные механизмы только формировались.
(Вооружённые захваты власти в апреле 2014 года в Донецке и Луганске, захват Славянска 12 апреля производились малыми силами при слабом противодействии. Протесты имели место быть в Одессе и Мариуполе, ранее (в марте) - в Харькове. Многие военнослужащие ВСУ дезертировали или переходили на сторону повстанцев, на Донбасс потянулись добровольцы из России).
Вооружение, техника, хранившаяся на складах, находилась в небоеготовом состоянии. Так, из 189 танков, захваченных в Крыму, только 15 единицы оказались более-менее исправны. Мотивация личного состава отсутствовала, дезертирство превышало все допустимые пределы.
В таких условиях исполняющий обязанности президента Украины Александр Турчинов объявил о создании антикризисного штаба и о начале проведения антитеррористических мероприятий на Востоке Украины.
Последствием стала необходимость создания новой армии. Как и в любой революции, она включала в себя как восстановление старых структур, так и формирование новой, на базе лояльного новой власти элемента.
В первую очередь были созданы территориальные части Национальной гвардии Украины (НГУ), получившие в итоге пышное наименование - батальоны территориальной обороны. Их количество на начальном этапе составляло 30 единиц, по 100 штыков в каждом (итого около 3000 солдат, по факту имел место быть некомплект и ещё меньшее число). К концу августа 2014 года это были уже трёх- четырёхротные монстры, по 340-550 бойцов в каждом, при общем количестве в 54-60 батальонов (по разным источникам).
Пробелы в военном строительстве также заполнялись разными националистическими и ведомственными формированиями (Добровольческого украинского корпуса, МВД). Их личный состав, как правило, не превышал 90-250 человек, хотя тот же «Азов», заявленный как «спецподразделение МВД», располагал к концу августа - началу сентября 2014 года не менее, чем 600-700 бойцами, а вскоре после «Первого Минска» оказался развёрнут в полк с 800 штыками в своих рядах.
Ключевыми стали вопросы реорганизации армии. И здесь в самом начале в устройство ВСУ оказалась заложена та болезнь, что поразила украинские командные и организационные структуры и что продолжала влиять на весь ход боевых действий до самого перемирия и далее. Это - создание некоей россыпи подразделений и сводных групп, как рейдовых, так и «тяжёлых».
Ранний этап действий на Востоке Украины показал, что в силу развала вооружённых сил, распада снабжения предел ударных возможностей войск - формирование тактических «кулаков» из сводных групп. Численность таких групп, как правило, не превышала 500 человек из бригады (в мартовском «походе» на Крым), хотя на Донбассе данные показатели со стороны ВСУ не были достигнуты до лета.
Это заставило спешно собирать батальонные группы, как настоящие маленькие армии - имеющие в своих рядах и собственную довольно мощную артиллерию, и даже танковые части. В июле-августе эти формирования представляли собой как «лёгкие» (250-350 солдат и офицеров, созданные на базе десантных-аэромобильных, специальных и прочих частей, обладающих лёгким вооружением), так и «тяжёлые» (из танковых и механизированных бригад, с дивизионами артиллерии в каче-стве средств усиления - по 600-700 бойцов в своих рядах, хотя реально бывало не более 500-600 человек). Имело место быть также создание ротных тактических групп из подразделений различных частей.
Иными авторами в данных преобразованиях оказалась увидена так называемая «модульная схема», применявшаяся в американских войсках, однако это было не совсем верно. Скорее, имело место создание «батальонов с частями усиления» по советским уставам: неполное боеготовое «ядро» батальона какой-либо бригады пополнялось частями из других бригад, для придания ему боеспособного вида.
На деле эта экстренная мера, вызванная невозможностью в силу слабости логистики и низкой боеспособности оперировать сразу бригадами, приводила просто к катастрофическим последствиям. Не обладая должными АСУВ (армейскими системами управления войсками), средствами связи, хотя бы отдалённо сопоставимыми с американскими, архитекторы нового устройства армии в «зоне АТО» обеспечили такую ситуацию, при которой украинские командиры сами не знали, кому подчиняются, и часто плохо представляли, кто их «сосед». Более того: армейские соединения имели своё руководство, прочие формирования - своё, - отчего подчинение в «зоне АТО» напоминало хаос.
Снабжение же оказалось в изрядной степени децентрализовано (в том числе возложено на раз-личные волонтёрские организации). Следствием стала неспособность командования ВСУ проводить масштабные наступательные операции крупными силами (например, под Иловайск из всей многочисленной Волновахско-Амвросиевской группировки оказался брошен разрозненный набор отдельных рот и купированных террбатов, 15-тысячная группировка войск ВСУ в Дебальцево к сентябрю 2014 года так и не предприняла решительного наступления, осуществив только разовые рейды от-дельными частями).
Ситуация усугублялась ещё довоенным стремлением ориентироваться на Европу и отказаться от «устарелого» призыва. Однако приток добровольцев на непопулярную войну (юридически к тому же войной не являвшуюся) был ограничен, а низкое финансирование не позволяло восполнить пробел за счёт наёмных солдат (контрактников). Три же волны мобилизации (март-сентябрь 2014 года) - вынужденная мера! - в силу высокого дезертирства, некомплекта, кратковременности (45-90 дней) не дали из 105 тысяч поставленных под ружьё достаточного призывного материала.
Аналогично с военной техникой. Серийный выпуск новых вооружений так и не был налажен, большая часть вооружений представляла собой снятую с консервации (и фактически небоеготовую) и, соответственно, работа оборонной промышленности являлась прежде всего сборочной (из двух-трёх образцов делался один «на ходу»), восстановительной, а местное кустарное производство напоминало «творчество» в различных арабских странах, охваченных интервенциями и гражданскими войнами.
В целом, военное строительство на Украине напоминало аналогичное в переживших революционные (или контрреволюционные) потрясения странах - Франции на стыке 18-19 столетий, Иране в ходе ирано-иракской войны 1980-1988 годов. Тем не менее, определённый военный механизм - громоздкий, трудно управляемый, аморфный - к июлю 2014 года был создан.
3.
2 мая произошли печально известные события в Одессе. В тот же день примерно 2-тысячная группировка ВСУ, почти наполовину состоящая из различных националистических формирований, начала наступление на Славянск. Военная кампания началась.
Боевые действия в мае носили вялотекущий характер. Они концентрировались в этот период во-круг Славянско-Краматорской агломерации, ситуации с боем в Донецком аэропорту, рейдом Безлера на Волноваху 18 числа, а также Лисичанска и Северодонецка.
Мариуполь стоял открытый. В город наезжали с набегами группы националистических формирований, местное ополчение так и не было сформировано (отряд в несколько десятков человек с охотничьими ружьями вряд ли можно было считать таковым). Поход «Востока» Ходаковского с целью занять город, начатый 9 мая, по какой-то причине так и не состоялся, бригада «Искры» (120 человек) также пошла под Донецк, где была разгромлена в печально известном бою 26 мая в Донецком аэропорту.
Украинские войска «в зоне АТО» в мае 2014 года насчитывали около 11 тысяч человек. В значительной мере эти силы составляли различные тыловые и охранные структуры, количество действительно боеспособных активных штыков оставалось невелико.
В июне 2014 года положение вещей ещё более ухудшилось для самопровозглашённых республик (как их тогда называли в СМИ) ДНР и ЛНР. 5 июня в попытке пробить «коридор» через границу у КПП в Мариновке был разбит отряд Ходаковского. 13 июня после проведённой операции пал Мариуполь, 14 июня механизированная группа ВСУ (преимущественно из батальона «Айдар»), пройдя по трассе на Луганск, после короткого боя заняла город Счастье и стратегически важный мост через Северский Донец.
18 июня в бою под Ямполем потерпел поражение отряд из состава сил, защищавших Славянск (окружение которого после чего, по словам руководителя обороны, небезызвестного И. Стрелкова, «стало лишь вопросом времени»). Правда, 14 июня был сбит один из трёх военно-транспортных самолётов Ил-76, осуществлявших замену десантников 25-й воздушно-десантной бригады ВСУ, охранявшей луганский аэропорт (49 погибших), однако на изменение стратегической обстановки это не повлияло никак.
Главным же (и во многом определившим ход дальнейшей кампании) стал знаменитый «бросок вдоль границы». В начале июня ВСУ, действуя по оси Волноваха-Амвросиевка-приграничная полоса, с загибом вдоль границы на север, на Изварино, с рубежа реки Кальмиус начали поход по отсечению ДНР и ЛНР от сообщений с Россией, надеясь прервать поток добровольцев и различной прочей помощи. Общая численность задействованных подразделений возросла с 4-5 тысяч человек в начале июня до 9-10 тысяч бойцов в середине июля, из которых примерно половина осталась в районе Амвросиевки (куда также был перенесён штаб группировки в «секторе Д»), а прочие продолжили марш на восток.
Тем самым, образовалась вытянутая к востоку «кишка» шириной около 8-10 километров, протянувшаяся вдоль границы. Стоит, впрочем, заметить, что размотавшийся таран вторжения ВСУ здесь был остановлен лишь у Изварино, костяк защитников которого составили беглецы из оставленного Славянска.
Относительно Приграничного похода ВСУ иными авторами находились некоторые сходства с западной военной моделью. Соответствия, впрочем, весьма сомнительные, на базе сравнительного анализа с действиями американской военной машины в Ираке в 2003 году в правобережье Евфрата:
1. Глубина операции. Достигала почти 200 километров у ВСУ, уступая аналогичным показателям у американских войск в первые сутки войны (до 350 километров). Вместе с тем разница в состоянии логистики сделала наступление войск США одноэтапным - и разбитым на этапы у ВСУ, которые буквально переваливались «от точки до точки».
2. Темпы продвижения. Средняя скорость продвижения украинских войск составляла в среднем 4-5 километров в сутки (что определялось рельефом местности, слабой логистикой, малой развитостью дорожной сети - основные магистрали шли поперёк, на не вдоль, - и степенью механизации ВСУ). Американские войска в среднем проходили в первые 4 суток Второй войны в Заливе по 90 километров по прекрасным иракским дорогам.
3. Рельеф (специфика местности). Американские войска двигались, стараясь привязываться к отличным иракским дорогам, обеспечивая фланги справа - водной преградой Евфрата, слева - пустыней (что обеспечивало скорость и относительную безопасность марша). Украинские войска следовали, имея с одной стороны открытую местность, с другой стороны - российскую границу. Их маршрут был пересечен глубокими балками, сбегавшими с севера на юг с Донецкого кряжа по степи, а также водной преградой Миуса. Все эти факторы обеспечивали разрубание «коридора вдоль границы» ударами и набегами с флангов и затрудняли сообщения между отдельными элементами приграничной группировки ВСУ.
4. Организация снабжения. Американские оперативно-тактические расчеты строились на создании каждые 100 километров огромных складов - баз снабжения - вдоль коммуникационной линии, по которой происходило питание войск. Грузы между этими точками, звеньями в огромной цепи, пере-гонялись громадными механизированными конвоями, без дробления на мелкие группки, при солидном наземном и воздушном прикрытии. В «Секторе Д» командованием ВСУ была предпринята попытка создания чего-то подобного, однако из-за недостатков в организации всё провалилось (техника и припасы часто вываливались при минимальном прикрытии и захватывались или уничтожались ополченцами Донбасса, в Зеленополье подобный склад бронетехники вообще был уничтожен обстрелом, конвои проводились «ротами снабжения» по 45-48 человек при сопровождении одного-двух взводов механизированной пехоты - то есть, маленькими группками без воздушной поддержки, уязвимыми для обстрелов и атак).
В течение июля численность ВСУ в зоне конфликта неуклонно возрастала и на последний день месяца составила 31 тысячу человек. Однако, по-видимому, это были неполные данные: на 32 тысячи украинских военных, заявленных Генштабом ВСУ на следующий день 1 августа, имелось «7-8 тысяч» человек из различных ведомственных (прежде всего МВД) подразделений. Общее количество задействованных в боях лиц на 1 августа 2014 года было определено в 40 тысяч штыков (ещё 10 тысяч солдат стояло против Крыма, в составе Перекопской группировки).
В июле ситуация для ополчения Новороссии ещё более ухудшилась. Кольцо сил, брошенных новым правительством Украины, продолжало сжиматься: местами механизированные колонны ВСУ двигались, не встречая ни малейшего сопротивления.
Наиболее знаковым событием стало оставление Славянско-Краматорской агломерации. После серии боёв ВСУ (до 10 тысяч бойцов) обжали данный городской район, из которого ополчение вынуждено было 5 июля прорываться по узкому простреливаемому коридору (так, из 1200 человек, выходивших непосредственно из Славянска, боевые потери при прорыве могли составлять до 10%, по сообщениям руководителя обороны И. Стрелкова). Всего со всех городов и поселков агломерации вышло около 2000 бойцов: придя в Донецк, они по пути также успешно миновали окружения под Артемовском.
Клинья украинских войск буквально резали молодые республики. Около тысячи человек украинской механизированной пехоты заняли без боя Артёмовск, откуда могли пройти дальше и захватить также Дебальцево, стратегически важный перекрёсток, угрожая трассам, обеспечивавшим сообщения Донецка с Луганском и Россией (по сути, выходя к самому сердцу Донбасса).
На юге ВСУ продолжали катиться, отсекая ЛНР и ДНР от границы с Россией. 11 июля в Зеленополье на важнейшем шоссе из Ростова-на Дону в Харьков они попытались сделать опорный пункт и склад хранения техники и ГСМ, однако эта попытка оказалась пресечена обстрелом. Официально погибло от 19 до 35 военнослужащих ВСУ, автор настоящей статьи по различным материалам в своё время насчитал 41 убитого.
13 июля, совершив дерзкий танковый прорыв к осаждённому Луганскому аэропорту, ВСУ охватили Луганск с запада и юга. Теперь столица ЛНР находилась в полном окружении и блокаде, из неё сбежали многие повстанческие формирования.
Прорвавшаяся славянско-краматорская группировка цементировала сопротивление в ДНР. В се-редине июля часть сил этого соединения (около 680 человек) попыталась отсечь южную (приграничную) группировку украинских войск у самого основания «кишки», однако достигла лишь частичного успеха (были заняты селения Степановка и Мариновка, причем отвлекающая атака на Кожевню провалилась, а пропускной пункт на границе с Россией «Мариновка» так и не был занят). В дальнейшем эти силы оказались оттеснены к Снежному (потери с начала операции составили 250 убитых и раненых, половина - за первые два дня боев).
17 июля произошёл инцидент со сбитием «Боинга» (при этом 3-й полк специального назначения ВСУ, шедший к месту падения, понёс просто катастрофические потери - до 40% своего боевого со-става), 22 июля были оставлены Лисичанск и Северодонецк (оказавшиеся на опасно выпиравшем к северу выступе). Теперь ВСУ получили возможность пронизать новоявленные государственные образования Донбасса на всю глубину (сильно уменьшившуюся).
Эффект «Южного котла» сильно преувеличивался в российских СМИ. Фактически, от «мариновской горловины» группировка славянцев и оплотовцев была оттеснена. И хотя до 500 украинских военнослужащих вышло на территорию России, до 120 солдат и офицеров оказалось убито, 150 человек перешло на сторону ополчения и не менее 300 бойцов попало в плен, от 1500 до 2000 штыков (из 4-тысячной группировки) смогло развернуться и ударить фронтом на север (по коммуникациям ЛНР и ДНР), а 200 бойцов вышло к своим в районе Амвросиевки или было вывезено в качестве раненых, плюс часть сил осталась на своих позициях вдоль границы.
С 25 по 31 июля случилось знаменитое сражение за Шахтёрск. Украинские войска, заняв силами тысячной группировки Дебальцево, бросили в рейд на юг две батальонные группы (около 600 штыков), пытаясь оседлать одну из жизненно важных для Донецка дорог.
Со стороны ополчения Новороссии на начальном этапе участвовало, по разным данным, от 150 до 180 бойцов, которые впоследствии (за счёт входивших с запада подразделений) возросли до 600-700 человек, украинские силы уменьшились (так и не войдя в населённый пункт сразу в полном числе) с 600 до 240-350 штыков (за счет отчленения рейдовой группы) и оказались разгромлены за счет изменившегося таким образом соотношения сил. Рейдовая группа, отделившаяся от главных сил и ушедшая в набег на юг, на Саур-Могилу, также подверглась поражению артиллерией и была разбита.
Бои продолжались. По сути, во второй декаде августа ДНР и ЛНР оказались в полном оперативном окружении.
Все дороги были заняты, за единственную неоседланную ВСУ трассу из Донецка в Торез шли бои, карты оперативной обстановки той поры с российской стороны, к сожалению, мало отвечали действительности. Численность ВСУ неуклонно росла и к 24 августа достигла 50 тысяч человек «в зоне АТО» (включая 10 тысяч в различных ведомственных подразделениях). Количественно ополчение Донбасса уступало им и к середине августа составляло (оценочно) 10 тысяч только донецких повстанцев (половина - из разросшейся «славянской бригады»), не считая некоторого числа «диких» (неучтённых и непонятно, кому подчинявшихся) и 5-6 тысяч луганских.
Недостатком в планировании и осуществлении операций со стороны ВСУ стало то, что из наращиваемых кулаков в районе Амвросиевки, Волновахи и Дебальцево в бой оказались введены только отдельные части, ударившие растопыренными пальцами навстречу друг другу. Фактически, вместо «ближнего» охвата с массированием войск, концентрированным ударом на обжатие и окружение Донецка по окраинам по аналогии с Луганском произошло невнятное распыление сил (возможно, связанное с упомянутыми проблемами в логистике).
Тем не менее, в этот момент (время затяжных сражений за Иловайск, Красный Луч и прочие позволявшие контролировать транспортные магистрали пункты) начали происходить достаточно интересные события. События, фактически оформившие переворот в Донбасской войне и приведшие к современному состоянию (многими оспариваемому). Венцом данных событий стал вопрос о принадлежности Мариуполя.
Илья Топчий
Из набросков возможной книги о вооружённом конфликте на Донбассе