Натан
В жарком и одиноком техасском июле, заполненном подсолнухами и ожиданием, кажется жаль, что в молодости мы так заняты собой, что не успеваем вникнуть в человека, который возникает на нашем пути. Зубастый и потный Jacques Brel, нервно просящий не покидать его, и слова его другой песни «il nous fallu bien du talent
pour être vieux sans être adulte!» («нам потребовалось много таланта быть старыми, не будучи взрослыми») напомнили другой парадокс, когда мой поэтический гуру из давнего прошлого, Натан Баазов, позволил дискутировать над его строчками «я старше стал, но не старее» или «я стал старее, но не старше». Знакомство с ним состоялось на почве публикации своих стихов в газете «Закавказские военные ведомости», где на последней странице публиковали сочинения молодых поэтов. Несколько недель тому назад там вышли стихи моей подруги, и она посоветовала обратиться по тому же поводу в эту газету. В те холодные тбилисские дни, мужественно переживая отъезд своего 16-летнего друга, разбудившего музу, в Израиль, собственную тоску приходилось обильно изливать в творчество. Стихов было много, и Натан Герцелович, который ко всем его венценосным регалиям, был также редактором публикаций в военной газете, оказался невероятно дотошным критиком, открывая мне глаза на ремесло в промерзшем издательстве «Ведомостей», помногу зачеркивая и переделывая мой поэтический нонсенс. У него были опрятные усы, особенность произносить слово «что» по дореволюционному, со звуком «ч», называть меня вскользь «моя девочка» и сыпать полными именами коллег-литераторов, которых, видимо, я должна была знать, но не знала. Я знала только, что он физик, который лирик, автор некоторых весьма недурных четверостиший в подражании Омар Хайяму, откуда как раз были строчки про возраст. Он пригласил меня на встречу в Союзе писателей Грузии, где можно было прочитать стихи. Дело проходило в каком-то бывшем дворянском доме, помню, как отец обратил внимание на разваливающуюся лепнину на потолке. Это был 1993-й год, в Тбилиси тогда не было ни газа, ни электричества, ни денег, но каким-то образом писатели и поэты собирались на творческие вечера. Сидели в куртках, пар шел изо рта, и каждому из присутствующих было позволено прочитать два стихотворения. Кто-то спросил Натана Герцеловича, восседавшего чуть ли не на сцене, можно ли считать одним стихотворением венок сонетов, на что он ответил, что тогда венок достанется всем нам. Читали много, аплодировали тоже, всем было холодно и весело. Меня представили как скрипачку, я несла что-то про то, что я «не отсюда» и «невесту императоров», потом попросили прочитать третье стихотворение, недозволенное другим, уже не помню, какое, кажется «Плач скрипки”, помню только что щеки горели несмотря на холод.
Теперь это кажется тенью, но Натан был настоящим общественным деятелем Грузии, ученым, поэтом и переводчиком. Кстати, при его инициативе и поддержке потом я осмелилась сделать несколько переводов Дж. Родари. Так и не помню, на какой строчке мы сошлись, «я старше стал, но не старее» или «я стал старее, но не старше». Обе хороши по-своему. Покойтесь с миром, дорогой сэнсей, и спасибо за те немногие встречи и разделенное время.