Свист Гекаты. Ч. I
Собрание волшебных вещей, как медиаторное место встречи с нуминозным. Собрание вещей, как магический ритуал. Но как работает ритуальная машина? Как устроена экстатическая онтология? Тема настолько огромная, что я решусь показать лишь несколько примеров. Воспользуюсь античным материалом.
Удобней всего иметь дело с поздним неоплатонизмом, как наиболее артикулированной магической системой. Начиная с Ямвлиха, неоплатонизм из добропорядочной созерцательно-умозрительной системы превращается в корибантствующую теургию - в теорию и практику магии, достигая своей вершины у Прокла Диадоха. Сменилась сама духовная техника. Если ещё Плотин практиковал вполне себе платонические по происхождению медитации, то уже Ямвлих в своём трактате «О египетских мистериях» заговорил совсем о другом:
«…ведь не мысль связывает теургов с богами: в таком случае что препятствовало бы людям, занимающимся теоретической философией, вступать в теургическое единение с богами? На самом же деле это не так. Теургическое единение дают свершение неизреченных и богоугодно осуществляющихся превыше всякого мышления дел и сила мыслимых только богами невыразимых символов. Именно потому мы и не свершаем эти дела при помощи мышления. Ведь тогда их осуществление будет чисто умным и зависящим от нас, а ни то ни другое не является истинным. Ибо, даже когда мы не мыслим, синфемы сами по себе делают свое дело, и неизреченная сила богов, к которым восходят эти знаки, узнает свои изображения сама по себе, но не потому, что побуждается нашим мышлением.»
Что такое синфемы поясню позже, а пока стоит уточнить, что такое «неизреченное». Какие-нибудь неизреченные восторги под сенью пенных струй тут совершенно ни при чём. Слово «неизреченное» (απόρρητος), помимо житейских смыслов, имело чёткое мистериальное значение. Во-первых, это нечто запрещённое к разглашению, табуированное, помещённое под обет молчания. Например, то, что происходило в эпоптее Элевсинских мистерий. А во-вторых, это то, что и невозможно выразить ни словами, ни образами. Например, то, что происходило в эпоптее Элевсинских мистерий, хмм…
В XIX веке среди учёных модно было пренебрежительно отзываться о магических увлечениях поздних неоплатоников. Дескать, рациональная античная философия на старости лет впала в маразм и предалась постыдным суевериям. Сейчас, конечно, никто так уже не считает в научном мейнстриме. Изучение теургии в её связи с эллинистическим религиозным синкретизмом - ныне бурно развивающая область религиоведения и антиковедения. Написано большое количество научной литературы, но останавливаться на всём этом я не стану, даже бегло. Как я уже сказал, попробую осветить лишь некоторые моменты.
Как известно, определяющее влияние на поздний неоплатонизм оказали так называемые «Халдейские оракулы». Это собрание религиозно-философских речений второй половины II века, созданных при любопытных обстоятельствах. Некий маг Юлиан Халдей ввёл своего сына - Юлиана Теурга - в медиумический транс и явившаяся тому душа самого Платона надиктовала священную истину. Для позднего неоплатонизма «Халдейские оракулы» стали в прямом смысле Священным Писанием. Этакий языческий «ответ Чемберлену» - тогдашним христианам с Библией. Речения оракулов, естественно, загадошные, многие места тёмные, да и сами «Халдейские оракулы» отдельным текстом не сохранились, мы их знаем по фрагментам у других авторов - Прокла, Дамаския, Синезия Киренского, Михаила Пселла и прочих.
Онтология «Халдейских оракулов» вполне платоническая по структуре. Это всё та же триада: Единое (в оракулах - Отец), Ум-Нус и Мировая Душа, которая в оракулах представлена богиней Гекатой. Ниже расположен материальный космос, который объемлется Мировой Душой. Геката, и раньше-то бывшая богиней лиминальной, ко временам II века общепризнано стала богиней колдовства и магии. По «Халдейским оракулам» нашим миром заведует богиня магии. Мы живём в её колдовском мире.
И тут важнейший для нас момент. Огрубляя, можно сказать, что любой платонизм это иерархическая, эманационная система: от верхнего Первоначала вниз нисходят истечения (ἀπορροί) с уровень на уровень. Каждая нижняя онтологическая ступень является следствием предыдущего уровня-своей причины. Этажей может быть много, каждый из них организован, как правило, по принципу триад. Так вот. В платонизме от Платона до Плотина основным мироустрояющим принципом были идеи. Идеи, эйдосы, логосы, которые сеял в мир демиург, оформляя его. Это световидные, умные энергии Первоединого, которые как раз и ухватывались в медитативном созерцании, буквально умо-зрением. Таким образом, медитирующий философ и возвращался умом к Нусу, в свою духовную отчизну. Ведущим каналом восприятия был визуальный, пусть это был и взгляд ума. Но в «Халдейских оракулах» всё радикально меняется. Этими речениями утверждается следующее: «Отчий Ум, который мыслит умопостигаемое и облекается в невыразимую красоту, рассеял по миру символы» (108). И далее: «Отчий ум не принимает во внимание желание души вернуться к нему до тех пор, пока она не выйдет из забвения и не изречет слово (ῥῆμα), припомнив (μνήμην ἐνθεμένη) Отчую священную синфему» (109).
Пора пояснять. Греческое слово «σύμβολα», «σύμβολον» переводится дословно как «вместе брошенное», в значениях «знак», «условный сигнал» (например, дым сигнального костра). Но ещё одно из значений этого древнегреческого слова - «пароль». Симболонами, среди прочего, у эллинов назывались особые преломленные пополам дощечки, используемые в качестве паролей. Соединяя половинки, можно было понять, что перед тобой «свой». Симболоны использовались также в обычае ксении (ξένια), в котором представители двух родов, как правило, из разных полисов обязывались оказывать гостеприимство друг другу и всяческую помощь. А поскольку ксения передавалась по наследству в роду, то необходимо было узнавать незнакомых ксенов из другого рода. Для этого и нужны были пароли-симболы. В древнегреческой магии-гоэтии «симболы» получили ещё одно конкретное значение. Это были какие-нибудь минералы, субстанции, особые растения, животные, которые использовались в ритуалах симпатической магии. Это пароли, по которым призываемые боги узнают своих. В этом качестве симболон перешёл в теургию.
Теперь о синфемах. Слово «συνθήμα» дословно значит «вместе сказанное», «совместное речение». Использовалось в древнегреческом языке в следующих значениях: «условные письмена», «шифр», «отличительный знак», «примета», «знамение» и хмм… «условный сигнал» и «пароль». Но синфема не вполне синоним символа, хотя в позднем неоплатонизме они всегда используются в одном контексте, вплоть до того, что часто отождествляются. Тут дело тонкое. У них разный конкретно-ритуальный смысл, а философский смысл почти один и тот же. И тут начинается самое интересное. У Прокла в «Комментарии на Алкивиада I» есть параллельное место на вышеприведённый 108-й фрагмент оракулов: «По словам теургов, невыразимые имена богов (ἄρρητα ὀνόματα τῶν θεῶν) наполняют целый космос». Ясно, что синфемы суть имена богов, которыми можно воспользоваться, как паролями, чтобы вернуться к богам. Но эти имена душа забыла, и их следует вспомнить в платоновском анамнесисе.
Далее. В «Халдейских оракулах» сказано: «Не изменяй варварских имён (ονοματα βαρβαρα)» (150). Имеются в виду имена богов. Но почему они варварские? А это вот ключевая штука. Во-первых, потому что это буквальная демонстрация их невыразимости (ἄρρητα) и непонятности душе, которая их забыла. А во-вторых, потому что у варварских имён богов было конкретное историческое значение. Это так называемые voces magicae. У магических имён богов в античном мире славная история. Они использовались в «Греческих магических папирусах», на дефексионах с проклятиями, и появлялись в эллинистическом религиозном синтезе, например у гностиков с их Йалдабаофом и Барбело. Вот, например, замечательное из «Большого Парижского магического папируса» (цитировать это надо обязательно сплошным куском, чтобы была ясна специфика):
«Прислушайся ко мне, слушай меня, такого-то, [сына] такой-то, Господи, связавший духом огненные засовы, вращающийся в огне, пентитероуни, стяжавший свет Семесилам, огнедышащий псюринфеу, огнедухий Иао, духовный свет оаи, радующийся свету елоуре, свет прекрасный азаи, Эон ахба, властитель света пеппер препемпипи, огнетелый фноуэниох, светодавец, огнесемянный Арей еикита, приводящий в смятение огнем галлабалба, сила света иаиаио, огневорот пюрихи боосэйа, светодвижец санхероб, приводящий в смятение молнией иэ оэ иоэио, слава света бесгенэте, световзраститель соусинефи аренбарадзей мармарентеу астродама, отвори мне, пропрофеггэ, сметейре мориомотюрэфилба, потому что я призываю ради настоятельной, и острой, и вынужденной необходимости не имеющие нигде места в смертной природе и невыразимые членораздельно человеческим языком или смертной речью или смертным голосом бессмертные, живые и честные имена: hew ohew iww oh hew hew oh ew iww ohhe whe woh ih hw ow oh iew oh woh iew oh ieew eh iw oh ioh whw eoh oew wih wih ew oi iii hoh wuh hwohe ew hia aha eha heeh eeh eeh iew hew oheeoh hew huw oh eiw hw wh wh ee ooo uiwh» (PGM, IV, 467-849).
Восходят все эти божественные дыр бул щылы, судя по всему, к так называемым Эфесским письменам (Ἐφέσα γράμματα), которые были нанесены на знаменитую статую Артемиды Эфесской. Вот эти письмена: «ἄσκιον κατάσκιον λὶξ τετρὰξ δαμναμενεὺς αἴσιον». Литературный перевод такой: аскион катаскион ликс тетракс дамнаменеус аисион. Ничего это не значит, пустые слова. Однако в античности Эфесским письменам приписывалась исключительная чудодейственная сила.
Молитвы и заклинания Греческих магических папирусов и дефексионов лишь на первый взгляд выглядят безумно. На самом деле, всё сложнее. Во-первых, во многих voces magicae вполне сознательно использованы древнеегипетские и семитские корни. Это, собственно, и делает истинные имена богов варварскими. Во-вторых, даже древнегреческие корни, намешанные, казалось бы, хаотично, и, как правило, намеренно искажённые, несут определённую семантику. Например, в «Вызывании Афродиты с помощью сосуда» (PGM, IV, 3209-3254) встречаем: «Радуйся, богиня многославная Илараоух (ἱλαρά - буквально «веселая»)». В-третьих, на дефексионах и магических папирусах часто используется технический приём «технопегнион» (τεχνοπαιγνιον) - графическое написание слов в виде букв, образующих какую-либо фигуру (треугольник, сердце и так далее). В-четвёртых, в voces magicae нередко присутствуют палиндромы, которые, вообще говоря, обычное дело для магии (достаточно вспомнить знаменитое «Sator arepo tenet opera rotas»). В-пятых, часто использовались устойчивые магические формулы. Например, «Маскелли маскелло» (μασκελλι μασκελλω), палиндром Абераменто (αβεραμενθωου λερθε ξαναξ εθρελ υοωθνεμαρεβα), вариации Эфесских письмен и т.д. В-шестых, многие варварские имена богов имеют чёткий изопсефический смысл. Изопсефия (ἰσοψηφία) - древнегреческая нумерология.
Короче говоря, совершенно ясно, что античная магия - продуманное искусство, требующее специальных знаний от посвящённых. Всё это магическое словотворчество технично и обладает изощрённой структурной логикой. Казалось бы, проще понять происхождение спонтанных ритуальных восклицаний и междометий - «иэою», «иэи», «оаи» и прочих. Наговорили в трансе, подумаешь. Нет, не проще. Именно этот волшебный шум является ключом к пониманию позднеантичной теургической онтологии. Но о Гекате Ключнице мы поговорим в другой раз.
Продолжение, надеюсь, следует…
Удобней всего иметь дело с поздним неоплатонизмом, как наиболее артикулированной магической системой. Начиная с Ямвлиха, неоплатонизм из добропорядочной созерцательно-умозрительной системы превращается в корибантствующую теургию - в теорию и практику магии, достигая своей вершины у Прокла Диадоха. Сменилась сама духовная техника. Если ещё Плотин практиковал вполне себе платонические по происхождению медитации, то уже Ямвлих в своём трактате «О египетских мистериях» заговорил совсем о другом:
«…ведь не мысль связывает теургов с богами: в таком случае что препятствовало бы людям, занимающимся теоретической философией, вступать в теургическое единение с богами? На самом же деле это не так. Теургическое единение дают свершение неизреченных и богоугодно осуществляющихся превыше всякого мышления дел и сила мыслимых только богами невыразимых символов. Именно потому мы и не свершаем эти дела при помощи мышления. Ведь тогда их осуществление будет чисто умным и зависящим от нас, а ни то ни другое не является истинным. Ибо, даже когда мы не мыслим, синфемы сами по себе делают свое дело, и неизреченная сила богов, к которым восходят эти знаки, узнает свои изображения сама по себе, но не потому, что побуждается нашим мышлением.»
Что такое синфемы поясню позже, а пока стоит уточнить, что такое «неизреченное». Какие-нибудь неизреченные восторги под сенью пенных струй тут совершенно ни при чём. Слово «неизреченное» (απόρρητος), помимо житейских смыслов, имело чёткое мистериальное значение. Во-первых, это нечто запрещённое к разглашению, табуированное, помещённое под обет молчания. Например, то, что происходило в эпоптее Элевсинских мистерий. А во-вторых, это то, что и невозможно выразить ни словами, ни образами. Например, то, что происходило в эпоптее Элевсинских мистерий, хмм…
В XIX веке среди учёных модно было пренебрежительно отзываться о магических увлечениях поздних неоплатоников. Дескать, рациональная античная философия на старости лет впала в маразм и предалась постыдным суевериям. Сейчас, конечно, никто так уже не считает в научном мейнстриме. Изучение теургии в её связи с эллинистическим религиозным синкретизмом - ныне бурно развивающая область религиоведения и антиковедения. Написано большое количество научной литературы, но останавливаться на всём этом я не стану, даже бегло. Как я уже сказал, попробую осветить лишь некоторые моменты.
Как известно, определяющее влияние на поздний неоплатонизм оказали так называемые «Халдейские оракулы». Это собрание религиозно-философских речений второй половины II века, созданных при любопытных обстоятельствах. Некий маг Юлиан Халдей ввёл своего сына - Юлиана Теурга - в медиумический транс и явившаяся тому душа самого Платона надиктовала священную истину. Для позднего неоплатонизма «Халдейские оракулы» стали в прямом смысле Священным Писанием. Этакий языческий «ответ Чемберлену» - тогдашним христианам с Библией. Речения оракулов, естественно, загадошные, многие места тёмные, да и сами «Халдейские оракулы» отдельным текстом не сохранились, мы их знаем по фрагментам у других авторов - Прокла, Дамаския, Синезия Киренского, Михаила Пселла и прочих.
Онтология «Халдейских оракулов» вполне платоническая по структуре. Это всё та же триада: Единое (в оракулах - Отец), Ум-Нус и Мировая Душа, которая в оракулах представлена богиней Гекатой. Ниже расположен материальный космос, который объемлется Мировой Душой. Геката, и раньше-то бывшая богиней лиминальной, ко временам II века общепризнано стала богиней колдовства и магии. По «Халдейским оракулам» нашим миром заведует богиня магии. Мы живём в её колдовском мире.
И тут важнейший для нас момент. Огрубляя, можно сказать, что любой платонизм это иерархическая, эманационная система: от верхнего Первоначала вниз нисходят истечения (ἀπορροί) с уровень на уровень. Каждая нижняя онтологическая ступень является следствием предыдущего уровня-своей причины. Этажей может быть много, каждый из них организован, как правило, по принципу триад. Так вот. В платонизме от Платона до Плотина основным мироустрояющим принципом были идеи. Идеи, эйдосы, логосы, которые сеял в мир демиург, оформляя его. Это световидные, умные энергии Первоединого, которые как раз и ухватывались в медитативном созерцании, буквально умо-зрением. Таким образом, медитирующий философ и возвращался умом к Нусу, в свою духовную отчизну. Ведущим каналом восприятия был визуальный, пусть это был и взгляд ума. Но в «Халдейских оракулах» всё радикально меняется. Этими речениями утверждается следующее: «Отчий Ум, который мыслит умопостигаемое и облекается в невыразимую красоту, рассеял по миру символы» (108). И далее: «Отчий ум не принимает во внимание желание души вернуться к нему до тех пор, пока она не выйдет из забвения и не изречет слово (ῥῆμα), припомнив (μνήμην ἐνθεμένη) Отчую священную синфему» (109).
Пора пояснять. Греческое слово «σύμβολα», «σύμβολον» переводится дословно как «вместе брошенное», в значениях «знак», «условный сигнал» (например, дым сигнального костра). Но ещё одно из значений этого древнегреческого слова - «пароль». Симболонами, среди прочего, у эллинов назывались особые преломленные пополам дощечки, используемые в качестве паролей. Соединяя половинки, можно было понять, что перед тобой «свой». Симболоны использовались также в обычае ксении (ξένια), в котором представители двух родов, как правило, из разных полисов обязывались оказывать гостеприимство друг другу и всяческую помощь. А поскольку ксения передавалась по наследству в роду, то необходимо было узнавать незнакомых ксенов из другого рода. Для этого и нужны были пароли-симболы. В древнегреческой магии-гоэтии «симболы» получили ещё одно конкретное значение. Это были какие-нибудь минералы, субстанции, особые растения, животные, которые использовались в ритуалах симпатической магии. Это пароли, по которым призываемые боги узнают своих. В этом качестве симболон перешёл в теургию.
Теперь о синфемах. Слово «συνθήμα» дословно значит «вместе сказанное», «совместное речение». Использовалось в древнегреческом языке в следующих значениях: «условные письмена», «шифр», «отличительный знак», «примета», «знамение» и хмм… «условный сигнал» и «пароль». Но синфема не вполне синоним символа, хотя в позднем неоплатонизме они всегда используются в одном контексте, вплоть до того, что часто отождествляются. Тут дело тонкое. У них разный конкретно-ритуальный смысл, а философский смысл почти один и тот же. И тут начинается самое интересное. У Прокла в «Комментарии на Алкивиада I» есть параллельное место на вышеприведённый 108-й фрагмент оракулов: «По словам теургов, невыразимые имена богов (ἄρρητα ὀνόματα τῶν θεῶν) наполняют целый космос». Ясно, что синфемы суть имена богов, которыми можно воспользоваться, как паролями, чтобы вернуться к богам. Но эти имена душа забыла, и их следует вспомнить в платоновском анамнесисе.
Далее. В «Халдейских оракулах» сказано: «Не изменяй варварских имён (ονοματα βαρβαρα)» (150). Имеются в виду имена богов. Но почему они варварские? А это вот ключевая штука. Во-первых, потому что это буквальная демонстрация их невыразимости (ἄρρητα) и непонятности душе, которая их забыла. А во-вторых, потому что у варварских имён богов было конкретное историческое значение. Это так называемые voces magicae. У магических имён богов в античном мире славная история. Они использовались в «Греческих магических папирусах», на дефексионах с проклятиями, и появлялись в эллинистическом религиозном синтезе, например у гностиков с их Йалдабаофом и Барбело. Вот, например, замечательное из «Большого Парижского магического папируса» (цитировать это надо обязательно сплошным куском, чтобы была ясна специфика):
«Прислушайся ко мне, слушай меня, такого-то, [сына] такой-то, Господи, связавший духом огненные засовы, вращающийся в огне, пентитероуни, стяжавший свет Семесилам, огнедышащий псюринфеу, огнедухий Иао, духовный свет оаи, радующийся свету елоуре, свет прекрасный азаи, Эон ахба, властитель света пеппер препемпипи, огнетелый фноуэниох, светодавец, огнесемянный Арей еикита, приводящий в смятение огнем галлабалба, сила света иаиаио, огневорот пюрихи боосэйа, светодвижец санхероб, приводящий в смятение молнией иэ оэ иоэио, слава света бесгенэте, световзраститель соусинефи аренбарадзей мармарентеу астродама, отвори мне, пропрофеггэ, сметейре мориомотюрэфилба, потому что я призываю ради настоятельной, и острой, и вынужденной необходимости не имеющие нигде места в смертной природе и невыразимые членораздельно человеческим языком или смертной речью или смертным голосом бессмертные, живые и честные имена: hew ohew iww oh hew hew oh ew iww ohhe whe woh ih hw ow oh iew oh woh iew oh ieew eh iw oh ioh whw eoh oew wih wih ew oi iii hoh wuh hwohe ew hia aha eha heeh eeh eeh iew hew oheeoh hew huw oh eiw hw wh wh ee ooo uiwh» (PGM, IV, 467-849).
Восходят все эти божественные дыр бул щылы, судя по всему, к так называемым Эфесским письменам (Ἐφέσα γράμματα), которые были нанесены на знаменитую статую Артемиды Эфесской. Вот эти письмена: «ἄσκιον κατάσκιον λὶξ τετρὰξ δαμναμενεὺς αἴσιον». Литературный перевод такой: аскион катаскион ликс тетракс дамнаменеус аисион. Ничего это не значит, пустые слова. Однако в античности Эфесским письменам приписывалась исключительная чудодейственная сила.
Молитвы и заклинания Греческих магических папирусов и дефексионов лишь на первый взгляд выглядят безумно. На самом деле, всё сложнее. Во-первых, во многих voces magicae вполне сознательно использованы древнеегипетские и семитские корни. Это, собственно, и делает истинные имена богов варварскими. Во-вторых, даже древнегреческие корни, намешанные, казалось бы, хаотично, и, как правило, намеренно искажённые, несут определённую семантику. Например, в «Вызывании Афродиты с помощью сосуда» (PGM, IV, 3209-3254) встречаем: «Радуйся, богиня многославная Илараоух (ἱλαρά - буквально «веселая»)». В-третьих, на дефексионах и магических папирусах часто используется технический приём «технопегнион» (τεχνοπαιγνιον) - графическое написание слов в виде букв, образующих какую-либо фигуру (треугольник, сердце и так далее). В-четвёртых, в voces magicae нередко присутствуют палиндромы, которые, вообще говоря, обычное дело для магии (достаточно вспомнить знаменитое «Sator arepo tenet opera rotas»). В-пятых, часто использовались устойчивые магические формулы. Например, «Маскелли маскелло» (μασκελλι μασκελλω), палиндром Абераменто (αβεραμενθωου λερθε ξαναξ εθρελ υοωθνεμαρεβα), вариации Эфесских письмен и т.д. В-шестых, многие варварские имена богов имеют чёткий изопсефический смысл. Изопсефия (ἰσοψηφία) - древнегреческая нумерология.
Короче говоря, совершенно ясно, что античная магия - продуманное искусство, требующее специальных знаний от посвящённых. Всё это магическое словотворчество технично и обладает изощрённой структурной логикой. Казалось бы, проще понять происхождение спонтанных ритуальных восклицаний и междометий - «иэою», «иэи», «оаи» и прочих. Наговорили в трансе, подумаешь. Нет, не проще. Именно этот волшебный шум является ключом к пониманию позднеантичной теургической онтологии. Но о Гекате Ключнице мы поговорим в другой раз.
Продолжение, надеюсь, следует…