Славянская душа
Один из наиболее странных положительных персонажей у Диккенса - Марк Тэпли из "Мартина Чезлвита". Свое кредо он излагает в пятой главе: он хочет испытать свою природную весёлость в таких обстоятельствах, которые другого человека вогнали бы в тоску; иначе какая же в ней заслуга? В течение всего романа он старается заработать дополнительные баллы. Для начала уходит из таверны "Синий дракон", где был всеобщим любимцем и покидает любимую женщину - хозяйку "Дракона", в поисках места с самой тяжелой, тоскливой и неблагодарной работой.
Что толку оставаться в «Драконе»? Для меня там вовсе не место. Когда я приехал из Лондона (я ведь родом из Кента) и поступил на эту должность, я думал, что в таком глухом углу скучища должна быть зверская, что другой такой дыры нигде в Англии не сыскать, а значит, и быть веселым здесь не очень легко; есть чем похвалиться. А какая же в «Драконе» скука, где там! Кегли, крикет, лапта, городки, хоровое пение, комические куплеты; зимой каждый божий вечер собирается у очага целая компания, - кто угодно будет веселым в «Драконе». Чем тут особенно хвалиться! (...) Нынче утром я собираюсь поискать что-нибудь другое, более подходящее, - сказал он, кивая в сторону Солсбери.
- Что же именно? - спросил мистер Пинч.
- Я подумывал, - отвечал Марк, - насчет какой-нибудь должности вроде могильщика.
- Господь с вами, Марк! - воскликнул мистер Пинч.
- Отличная должность, сударь, в смысле сырости и червей, - сказал Марк, убежденно кивая головой, - и быть веселым при таком занятии - дело нелегкое; одно только меня пугает, что могильщики, как на грех, ребята веселые. Не знаете ли вы, сэр, отчего это так бывает?
- Нет, - сказал мистер Пинч, - право, не знаю. Никогда над этим не задумывался.
- На случай, ежели с этим ничего не выйдет, - продолжал Марк размышлять вслух, - имеются, знаете ли, и другие занятия. Гробовщика хотя бы. Невеселая штука. Тогда еще было бы чем похвалиться. Служить у закладчика в бедном квартале, пожалуй, тоже недурно. Тюремщик видит немало горя. Лакей у доктора тоже - у него на глазах постоянно людей морят. У судебного пристава тоже не очень-то веселая должность. Даже и сборщику налогов бывает тошно глядеть на чужое горе.
В конце концов он нанимается слугой к Мартину-младшему, самовлюбленному эгоисту без гроша за душой, и едет с ним в Америку, где оба они чуть не погибают от болотной лихорадки и лишений - всё ради дополнительных баллов.
В отличие от других диккенсовских героев, Марк Тэпли был списан с натуры. В книге "Генеалогия семейства Тэпли", вышедшей в 1900 году в Дэнверсе, штат Массачусетс, в приложении есть глава "Семья Марка Тэпли в Чикаго", где говорится следующее:
Около 1828 года мистер Диккенс, тогда еще молодой человек, остановился в городке Сэндгейт, в шестидесяти милях к югу от Лондона, на канале возле Фолькестонского курорта. Наша семья, - говорит Марк Тэпли-сын, - всегда жила в этих окрестностях Дувра, я и сам там родился. На вершинах меловых утесов разбит парк, и там-то мой отец впервые увидел Диккенса, занятого чтением; он и не мечтал, что скромный молодой джентльмен потом прославится и прославит его самого. Я думаю, что американские испытания Мартина не слишком преувеличены в романе. Старый джентльмен рассказывал нам о лихорадке и малярии в низовьях Миссисипи, и, бывало, часами усмехался над "Чезлвитом".
Марк Тэпли подружился с Диккенсом, и в 1900 году в семье еще хранились диккенсовские письма и реликвии. В конце 19 века один из его сыновей посетил Лондон, чтобы выяснить происхождение семьи. Оказалось, что предки Тэпли попали в Англию из Чехии, спасаясь от религиозных преследований: они были гуситами. В Чехии их фамилия была Теплый.
Что толку оставаться в «Драконе»? Для меня там вовсе не место. Когда я приехал из Лондона (я ведь родом из Кента) и поступил на эту должность, я думал, что в таком глухом углу скучища должна быть зверская, что другой такой дыры нигде в Англии не сыскать, а значит, и быть веселым здесь не очень легко; есть чем похвалиться. А какая же в «Драконе» скука, где там! Кегли, крикет, лапта, городки, хоровое пение, комические куплеты; зимой каждый божий вечер собирается у очага целая компания, - кто угодно будет веселым в «Драконе». Чем тут особенно хвалиться! (...) Нынче утром я собираюсь поискать что-нибудь другое, более подходящее, - сказал он, кивая в сторону Солсбери.
- Что же именно? - спросил мистер Пинч.
- Я подумывал, - отвечал Марк, - насчет какой-нибудь должности вроде могильщика.
- Господь с вами, Марк! - воскликнул мистер Пинч.
- Отличная должность, сударь, в смысле сырости и червей, - сказал Марк, убежденно кивая головой, - и быть веселым при таком занятии - дело нелегкое; одно только меня пугает, что могильщики, как на грех, ребята веселые. Не знаете ли вы, сэр, отчего это так бывает?
- Нет, - сказал мистер Пинч, - право, не знаю. Никогда над этим не задумывался.
- На случай, ежели с этим ничего не выйдет, - продолжал Марк размышлять вслух, - имеются, знаете ли, и другие занятия. Гробовщика хотя бы. Невеселая штука. Тогда еще было бы чем похвалиться. Служить у закладчика в бедном квартале, пожалуй, тоже недурно. Тюремщик видит немало горя. Лакей у доктора тоже - у него на глазах постоянно людей морят. У судебного пристава тоже не очень-то веселая должность. Даже и сборщику налогов бывает тошно глядеть на чужое горе.
В конце концов он нанимается слугой к Мартину-младшему, самовлюбленному эгоисту без гроша за душой, и едет с ним в Америку, где оба они чуть не погибают от болотной лихорадки и лишений - всё ради дополнительных баллов.
В отличие от других диккенсовских героев, Марк Тэпли был списан с натуры. В книге "Генеалогия семейства Тэпли", вышедшей в 1900 году в Дэнверсе, штат Массачусетс, в приложении есть глава "Семья Марка Тэпли в Чикаго", где говорится следующее:
Около 1828 года мистер Диккенс, тогда еще молодой человек, остановился в городке Сэндгейт, в шестидесяти милях к югу от Лондона, на канале возле Фолькестонского курорта. Наша семья, - говорит Марк Тэпли-сын, - всегда жила в этих окрестностях Дувра, я и сам там родился. На вершинах меловых утесов разбит парк, и там-то мой отец впервые увидел Диккенса, занятого чтением; он и не мечтал, что скромный молодой джентльмен потом прославится и прославит его самого. Я думаю, что американские испытания Мартина не слишком преувеличены в романе. Старый джентльмен рассказывал нам о лихорадке и малярии в низовьях Миссисипи, и, бывало, часами усмехался над "Чезлвитом".
Марк Тэпли подружился с Диккенсом, и в 1900 году в семье еще хранились диккенсовские письма и реликвии. В конце 19 века один из его сыновей посетил Лондон, чтобы выяснить происхождение семьи. Оказалось, что предки Тэпли попали в Англию из Чехии, спасаясь от религиозных преследований: они были гуситами. В Чехии их фамилия была Теплый.