Возраст безудержной радости сменяется возрастом задумчивости, тщетно скрываемой за будничной рутиной дел.
Этому последнему на смену приходит возраст скорби, которая, возможно, представляет собой лишь доходчивую попытку подготовить носителя возраста к изменениям, связанным с грядущим полным отсутствием последнего.