АВТОРЫ СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ (3)
«…На десятилетия вперед за сотрудниками органов прочно закрепилось название чекисты. Иными словами, история, опыт и традиции, которые отражаются в этом наименовании, не ограничиваются только периодом существования ВЧК или […] “карающего меча революции”. Она гораздо шире. И открещиваться от слова “чекист” - это все равно что предавать забвению поколения наших предшественников».
Генерал А.В. БОРТНИКОВ,
директор ФСБ РФ.
Фильм Фридриха Эрмлера «Перед судом истории» был не единственным проектом использования старого эмигранта и многолетнего узника ГУЛАГа. Практически одновременно с ним те же структуры предприняли еще одну попытку.
В 1967 г. вышел другой фильм, на этот раз художественный, снятый, однако, в документальной манере - «Операция “Трест”». Картина была основана на романе, автор которого Лев Никулин встречался и консультировался с В.В. Шульгиным.
Участие и в этом проекте владимiрских чекистов видно хотя бы из того, что свое развернутое письмо автору романа Льву Никулину от 22 апреля 1963 г. Василий Витальевич диктовал стенографистке, предоставленной ему заместителем начальника УКГБ по Владимiрской области полковником В.И. Шевченко, о котором мы писали в первом нашем по́сте.
При этом следует учитывать, что операция «Трест» была весьма болезненной для В.В. Шульгина. По существу она обернулась для него уходом из политической жизни. Допрашивавшим его в 1945 г. следователям госбезопасности он заявил: «“Трест” был разъяснен как политическая провокация. Значит, меня обманули, как ребенка. Дети не должны заниматься политикой».
Что касается автора романа, то он был человеком всё из той же когорты, что и описанные нами ранее сотрудники поневоле Василия Витальевича.
Родился он в черте оседлости, в Житомире, в семье актера Вениамина Олькеницкого, иудея, перешедшего в лютеранство, и Сабины Розенталь.
Сын их Лев, закончив сначала коммерческое училище в Одессе, а затем Московский коммерческий институт, не избрал торговую или актерскую стезю, сообразив, что, держа нос по ветру и заведя нужные связи, гораздо выгоднее продавать слово.
Государственные перевороты в России в 1917 г., сначала февральский, а затем и октябрьский, предоставили таким, как он, большие возможности.
Названия первых его книжек, вышедших в это время, говорят сами за себя.
Издательская обложка первой книжки Льва Никулина (укрывшегося под псевдонимом «Анжелика Сафьянова») «О старце Григории и русской истории. Сказка наших дней». Москва. Книгоиздательство «Свобода». 1917.
Издательская обложка книги «О русской разрухе и Гессенской мухе. Политическая сказка Льва Никулина». Москва. Типография товарищества «Кооперативный мiр». 1917.
Мелькавшие, словно в калейдоскопе, события манили таких людей, как Лев Никулин, всё дальше и дальше, закручивая в воронку событий. Менялись псевдонимы, возникали новые темы. Жизнь же, становясь всё строже, тянула за собой.
Чтобы удержаться на плаву требовалось быть чутким к переменам, ни на йоту не уклоняться от магистральной линии. Лишь только тогда достаток, положение да и сама жизнь могли считаться более или менее обезпеченными.
Лев Вениаминович Никулин.
Чтобы пробиться, пришлось работать без перчаток, что понятно из краткого послужного листа: 1919 г. - бюро печати Украины и агитпросветуправление Кавказского военного округа; 1919-1921 гг. - начальник политпросветчасти Политуправления Балтфлота, участие в подавлении Кронштадтского мятежа; 1921-1922 гг. - секретарь советского генконсульства в Кабуле…
В 1927 г. в Москве в издательстве «Молодая гвардия» тремя изданиями подряд вышел считавшийся тогда сенсационным, а ныне прочно забытый, роман-хроника «Адъютанты Господа Бога».
О страшных и совсем не художественных последствиях этой публикации написал в своем романе «Вишера» Варлам Шаламов. С одним из выведенных в нем героев - Иваном Зиновьевичем Осипенко, секретарем митрополита Петроградского Питирима (Окнова) и знакомым Г.Е. Распутина - Варлам Тихонович в 1929-1931 гг. сидел в лагере.
Арестован же тот был после знакомства в ОГПУ с романом-хроникой Льва Никулина - по словам Варлама Шаламова, «старым сотрудником ЧК, допущенным и всегда допускавшимся к секретным архивам чекистов».
История эта была уже нами отчасти описана:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/34908.html
Издательская обложка книги Льва Никулина «Адъютанты Господа Бога. Роман-хроника». М., «Молодая гвардия». 1927.
Но, как оказалось, В.Т. Шаламов, еще до своей «Вишеры», созданной им в 1970-1971 гг., рассказал об этом и в написанном в самом начале 1960-х эссе, до недавних пор остававшимся неопубликованным.
Само его название - «Вторжение писателя в жизнь» - представляется нам (особенно в связи с нашей темой) весьма точным.
«…Пример книги-доносчицы, - пишет Шаламов, - не мемуар, не “Записки жандарма”, а русский “исторический” роман небезызвестного писателя Льва Никулина “Адъютанты Господа Бога”. Этот, вышедший в 1925 году сенсационный толстый роман на тему последних дней Романовых, изданный в ЗИФе, посвящен был в значительной своей части изображению жизни тогдашних хозяев России - митрополита Питирима, Распутина, Варнавы. Роман написан был по материалам, в нем было огромное количество действующих лиц. Несколько строк было отдано описанию секретаря митрополита Питирима, розового молодого человека Ивана Осипенко. Через этого Осипенко и был связан Питирим с Распутиным.
Книга вышла в 1925 году. Тотчас она поступила в “разработку”, в “проверку”. […] …Прошло более 10 лет - часть действующих лиц романа бежала заграницу, часть отдала душу Богу.
Но не все бежали заграницу и не все умерли.
Нашелся, в частности, секретарь митрополита Питирима - Иван Зиновьевич Осипенко. Он и не думал уезжать ни из Петрограда, ни из Ленинграда. Но будучи человеком и остроумным, и опытным, Осипенко решил, что прятаться надо в большом городе, в бывшей столице - там, где его меньше всего будут искать. Осипенко не менял имени, не менял документов - он, по его словам, не чувствовал себя “столпом самодержавия”. После революции он все время работал и без большой беды перенес гражданскую войну, “разруху”. Он работал и выбрал роль, заботясь о личной безопасности, старшего делопроизводителя Управления милиции города Ленинграда - ни много, ни мало.
Все следствия по делу царских чиновников, министров и монахов давно закончились, закончились и дела сотрудников Временного правительства. Осипенко все работал аккуратно и исполнительно в Ленинградской милиции.
Он уже задумывал обзаводиться новой семьей и присматривал себе невесту […] Таковые на примете были, должность у Ивана Зиновьевича была хорошая, надежная - и вдруг этот роман. […] “Адъютанты Господа Бога” читались если не нарасхват, то охотно.
Ю.П. Анненков. Портрет Льва Никулина. 1929 г.
Вскоре после выхода книги арестовали Ивана Зиновьевича, который давно уже не был розовым молодым человеком, а был поседевшим, серебряноволосым, только голос - высокий тенор, которым так славно когда-то выводил он на клиросе “Исайия, ликуй”, Иван Зиновьевич сохранил в полной мере. Запевая теперь с не меньшим воодушевлением “Мы, кузнецы, и труд наш молот” - Иван Зиновьевич смело “ковал грядущего ключи”.[…]
Верная служба митрополиту Питириму была приравнена к службе в царской охранке, и Иван Зиновьевич Осипенко получил срок. Пять лет концентрационных лагерей. Срок большой по тем временам - детству русских лагерей. […]
Иван Зиновьевич редко удостаивал соседей рассказами о Распутине и Питириме. Он застенчиво улыбался, шутил, переводил разговор на что-либо другое - следствие Иван Зиновьевич запомнил хорошо. Но на прямой вопрос: - А как тебя, Иван Зиновьевич, поймали? - поднял белесые брови - Иван Зиновьевич был “альбинос” - и высоким тенором ответил:
- Да всё этот подлец Никулин. “Адъютанты Господа Бога”. С этого романа все и началось…
Иван Зиновьевич Осипенко - действующее лицо исторического романа - действительное лицо. Страницы беллетристического произведения привели к возобновлению интереса к делам и людям давно минувших дней.
Для Осипенко роман “Адъютанты Господа Бога” оказался книгой-доносчицей. Право писателя на использование фактов жизни решительно оспаривалось Иваном Зиновьевичем Осипенко».
https://shalamov.ru/library/21/68.html
Лев же Вениаминович не унимался, не останавливался на достигнутом, продолжая творить в соответствии с линией партии, твердо, не уклоняясь и не глядя по сторонам.
Он был одним из авторов знаменитой книги о Канале имени Сталина, воспевавшей рабский труд заключенных.
Издательский коленкоровый переплет книги «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства», вышедшей под редакцией М. Горького, Л.Л. Авербаха, С.Г. Фирина в московском Государственном издательстве «История фабрик и заводов» в 1934 г.
Вместе с братом Юрием Никулиным они написали сценарий вышедшего в 1938 г. художественного фильма «Честь» - о вредителях-троцкистах на железной дороге.
Живущие ныне потомки и родственники Льва Никулина всеми силами пытаются отрицать все эти позорные деяния писателя. Их, конечно, можно понять.
Только, что бы ни говорили, а людская память многое сохранила…
Среди собратьев-литераторов ходили эпиграммы:
Каин, где твой Авель?
Лёва, где твой Бабель?
Или:
Никулин Лев - стукач-надомник
Опять свой выпустил двухтомник
И это все читать должны
России верные сыны.
(«России верные сыны» - так назвал, почувствовав новый «патриотический» разворот власти, свой новый, вышедший в 1950-м, роман Лев Никулин, за который получил Сталинскую премию.)
А вот такое название носил роман Льва Никулина, изданный в 1928 году.
«Своим положением в советской литературе, - совершенно определенно пишет современный немецкий славист Вольфганг Казак, - Никулин обязан лишь своей административной деятельности в Союзе писателей и близости к органам НКВД».
Именно этот человек в начале 1960-х годов, используя свои никогда не прерывавшиеся связи с органами, и обратился к В.В. Шульгину за помощью.
По словам артиста Николая Коншина, Лев Никулин с Василием Витальевичем «долго беседовал - его интересовала история загадочного “Треста”. Затем он написал свою знаменитую “Мёртвую зыбь”, по которой сняли фильм “Операция Трест”. Но когда я Василию Витальевичу прочел книгу, он страшно возмутился и сказал: “Здесь же нет ни слова правды”. Потом он даже написал гневное письмо Никулину».
http://smolnarod.ru/politroom/nikolaj-konshin-shulgin-byl-dlya-menya-kak-rodnoj-dedushka/
Лев Никулин в последние годы жизни.
Подробнее о том же вспоминал писатель Д.А. Жуков. По его словам, Шульгин отправил сначала автору романа «большое письмо с описанием лиц, связанных с “Трестом”», а 23 апреля 1963 г. Лев Никулин навестил Василия Витальевича в доме творчества в Голицыно, где тот тогда находился.
Однако, получив нужные сведения, пишет далее Дмитрий Анатольевич, писатель, «по мнению Шульгина, воспользовался ими скверно. “Мертвая зыбь” - название хорошее. “Это волна, - писал он, - что еще волнуется и качает корабли, но это качка по инерции… Ложь, обман, провокация. Эти приемы когда-то принесли плоды, но они оказались ядовитыми ягодами. Они отравили прежде всего тех, кто их выращивал. Они разлагали государственный аппарат, превращая правительственных агентов в преступников”».
«По выходе “Мертвой зыби”, - читаем далее у Д.А. Жукова, - Шульгин написал Никулину “заметку” […]
Шульгин писал, что Никулин воспевает провокаторов.
“Главный из них - Феликс Дзержинский - ‘Золотое Сердце’. […]
Он создал, если верить автору ‘Мертвой зыби’, организацию ‘Трест’ путем провокации и, использовав ее, ликвидировал свое создание, подобно богу Хроносу, который пожирал своих детей, исполнивших поставленные им задания.
‘Les agents provocateurs’ хорошо известны французской юридической доктрине. Последняя считает их деятельность преступной, поскольку провокаторы заставляют своих жертв совершать преступления, которых они не совершили бы, предоставленные самим себе. […]
Вот что такое провокация. Она заводит самих провокаторов гораздо дальше, чем они сами того хотят.
Я сделал этот вывод для себя. Но Л.В. Никулин, через сорок лет после краха этой системы, возвеличивает ее в книге ‘Мертвая зыбь’. Нам явно не по дороге, и поэтому оказывать содействие этой акции в форме книги, пьесы или экранного воспроизведения мне невозможно”».
В это время у В.В. Шульгина, по свидетельству Д.А. Жукова, была возможность писать письма Л.Ф. Ильичеву, секретарю ЦК, председателю Идеологической комиссии.
В связи с готовившимся к съемкам фильмом по книге Льва Никулина в одном из писем Василий Витальевич ставил вопрос ребром: «Допустима ли правительственная провокация, как метод политической борьбы в государстве правовом, иначе сказать закономерном? Если провокация допустима, то это следовало бы как-нибудь выразить в Конституции. Если нет, то отрицательное отношение к провокации должно быть провозглашено в основных законах или в нарочитом декрете».
Партийный бонза не снизошел до ответа, но всё же дал устное указание: «Принять во внимание возражения Шульгина».
Роман «Мёртвая зыбь» вышел в 1965 году, премьера его экранизации - четырехсерийный «художественный исторический телефильм» «Операция “Трест”» - прошла 22 мая 1968 г. Романиста уже не было в живых: Лев Никулин скончался в Москве 9 марта 1967 г.
В состав фильма - вероятно, для большей убедительности - включены подлинные документальные кадры, в том числе и рассказ В.В. Шульгина, снятый для фильма «Перед судом истории». Однако само имя его в титрах не было упомянуто, видимо потому, что Василий Витальевич наотрез отказался иметь дело с фальсификаторами и пропагандистами.
В.В. Шульгин. Эпизод из фильма «Операция “Трест”».
Фильм был снят режиссером Сергеем Николаевичем Колосовым (1921-2012) по сценарию Александра Яковлевича Юровского (1921-2003) - кинодраматурга, профессора журналистики МГУ, автора первого в СССР учебника по телевизионной журналистике.
Его жена утверждает: «…В родстве с цареубийцей Яковом Юровским не состоял, хотя был полным тезкой сына мрачного чекиста - адмирала Александра Яковлевича Юровского».
http://berkovich-zametki.com/2005/Starina/Nomer6/Shergova1.htm
Александр Яковлевич Юровский. 1961 г.
Впрочем, это не является, строго говоря, доказательством отсутствия родства: семья Юровских была, как известно, весьма разветвленной.
Окончание следует.