62. ЭПИЛОГ ВТОРОЙ (ОСТАЛСЯ ПОСЛЕДНИЙ) / как мы продлили этой зимой
… На следующий день после затмения команда победителей затмения двинулась на снегоходах назад, в столицу острова, по тому же пути.
Небо было голубым, солнцу не мешали светить облака, и изумительные бескрайние горные пространства с искрящимся снегом поражали воображение. Мы сфотографировались с нашим флагом на одном из перевалов (ненужные буквы в слове «мая» остались незамеченными), потом остановились у следов медведя. По нетронутому снегу одинокий медведь прошёл совсем недавно, и мы сфотографировали цепочку его глубоких чётких следов. Свежие следы уходили вдаль, в бесконечность… Это были те самые следы того самого молодого медведя, которые на самом деле уходили не вдаль, а приводили через несколько километров к палаточному городку, где нерадивые чешские туристы не поставили защиту, в результате чего медведь нашёл там свою погибель… Я явственно представил себе, как он шёл - неторопливо, иногда поглядывая по сторонам. Это был его мир, в котором он был хозяин, а люди - не более чем гости. Или потенциальная пища. Или убийцы.
… В уже знакомой базе «Арктикугля» в Лонгйире был организован для нас куриный обед - заедали куриный бульон кусочками курицы и вареными яйцами (естественно, тоже куриными). О причинах и подробностях куриной диеты выспрашивать не стали - и так всё было ясно. И спустя час выдвинулись в Баренцбург. Буквально на выезде из Лонгйира нас ожидало испытание. Пожалуй, самое серьезное за всю историю нашего путешествия.
… Мы начали подъём по очень крутому склону. Склон был явно популярен - навстречу нам по лощине скатывались один за другим многочисленные лыжники и снегоходы. Скорость была небольшой (в гору). Что произошло, я не очень понял - похоже, наша левая лыжа попала в какую-то канаву. Снегоход начал медленно заваливаться налево. Мы с Димой накренились вправо, смещая центр тяжести, но это не помогло. Снегоход опрокинулся, я вылетел налево в снег… Упал мягко, и тут же поднялся. Дима не поднимался.
- Как ты? - спросил я.
- Нога сломана, - глухо отозвался Дима.
- Точно? - в ужасе переспросил я.
- Да, - ответил Дима, - и стало ясно, что - точно. Дима всегда старается смягчить ситуацию, но если уж он говорит - «да», то это значит - да. Завалившись, тяжелая машина переломила ногу, как тростинку.
Он сказал о противошоковом препарате, но это средство было в рюкзаке Меркулова, который (рюкзак) уехал на санях, прицепленных к снегоходу флагмана, а тот был далеко впереди, наверху.
…Флагман с карабином за спиной спустился на ногах нам навстречу, вниз по крутому склону. Мы с ним, ухватившись за лыжу, поставили снегоход (он по-прежнему лежал на боку). Флагман достал телефон.
- Сейчас подъедет врач! - сообщил он. - Страховка есть?..
Мы стояли вокруг по колено в снегу. Дима лежал на боку, упершись в снег локтем и подперев голову рукой. Сломанная левая нога лежала на правой. Перелом был не открытый (кровь, по его ощущениям, не текла). Дима вёл себя, как всегда мужественно. А мы вели себя странно - тоже, впрочем, как всегда.
Чекулаев навёл на него видеокамеру.
- А чего это ты тут разлегся? - спрашивал он.
- Да вот, отдыхаю пока что, - натужно отзывался Дима.
Снизу вскарабкался по крутом склону, тяжело дыша, Меркулов, лег с размаху в снег рядом с раненым. Мы непрерывно несли какую-то чушь.
- Я специально - объяснил Меркулов позже. - Смотрел ему в глаза, - зрачки не расширены, болевого шока нет… Нужно было всё время его отвлекать!...
Снизу поднимался какой-то снегоход, за ним волочились сани с прозрачным блистером. Мы закричали, думая, что это врач, - но это оказался всего лишь норвежский папа, который вез в закрытых санях пару норвежских детей. Они, не останавливаясь, проплыли мимо нас, поднимаясь в гору.
Впрочем, врач появился вскоре. От момента аварии прошло не больше двадцати пяти минут (к счастью, от Лонгйира мы ушли совсем недалеко). Санитарные сани были незакрытыми - просто площадка с невысокими бортиками, на лыжах. Флагман помог общению (на норвежском). Врач скомандовал, мужики, оступаясь в снегу и мешая друг другу, склонились над Димой.
- Вы только за ногу меня не хватайте! - попросил он. Как бы в шутку.
Семёнова уложили на сани. Парень из «Арктикугля» достал длинный канат, и Диму привязали к саням. Дима заявил, что будет упираться здоровой ногой в бортик, а рукой держаться. Парень сказал, что ляжет на сани рядом и будет Диму придерживать.
- Подождите!..
Меркулов, запыхавшись, притащил димину страховку. Дима упаковал в карманы своего скафандра мобильник, документы, страховку, что-то ещё, что могло бы потребоваться. Его серый парижский чемодан для полётов на Цереру был упакован в каких-то санях. В одних из двух. Но сейчас это было неактуально.
Парень из «Артикугля» сказал, что всё будет в порядке, Семёнова увезут в больницу Лонгйира, осмотрят, сделают снимки, если надо, наложат гипс, а завтра мы вернёмся из Баренцбурга и на месте будем решать, как быть дальше… Нет, никому не надо с ним ехать - всё будет нормально, не переживайте, не бросим его…
Норвежский врач скомандовал, мы расступились, и он, стоя за рулём своего снегохода, тронул с места, спускаясь по крутому склону, по лощине, мимо стоявших снегоходов, и вся наша команда стояла, провожая взглядами нашего товарища, которого в санях галопом повлекли по снегу. В Лонгйир.
… Сутки спустя мы вернулись в Лонгйир из Баренцбурга. Дима оказался на базе Арктикугля - в комнатке на втором этаже, где стояли две двухэтажные кровати. На сломанной ноге был гипс, сверху тёплый носок, а сам Дима читал толстую книгу про Нансена (…слушайте, очень интересная книга!..).
В больнице Лонгйира ему сделали рентген (Дима переснял на телефон получившиеся снимки в трёх проекциях и отправил их в Иркутск, знакомому (надёжному) врачу, который недавно извлекал из диминой ключицы застарелый шуруп - на самом деле извлечь его (шуруп) следовало ещё года два, если не три, назад. Врач отозвался из Иркутска, что перелом малой берцовой кости, в общем, оказался сравнительно удачным.
И был теперь Дима оснащён костылями и гипсом. Он уже освоился и неплохо перемещался по коридору - до туалета.
Мы похитили его с базы Арктикугла и увезли в ещё полгода назад оплаченный отель, где нам предстояло переночевать, - а завтра вылетать на материк.
У Димы был билет до Вены через Тромсё. В Австрии он планировал присоединиться к компании иркутских горнолыжников и покататься там несколько дней. Теперь это было слегка проблематично. Я вообще не очень понимал, зачем лететь с костылями на горнолыжный курорт. Разве что кататься на санях - первый опыт у Димы уже появился…
- Семёнов, а что ты будешь делать на горнолыжном курорте? - спросили мы. - Меняй билет и лети в Иркутск!
Дима отказался. Всё было не так просто - в Австрии его ждала невеста Саша… Они прилетели туда вместе, а потом он на несколько дней прервал горнолыжные упражнения - на дни затмения. И теперь собирался вернуться.
- Вот только чемодан мне будет трудно таскать на костылях! - сказал он. - С кем можно поменяться: мой чемодан - на небольшой рюкзак?
Вариантов не было - поменялись со мной… Я освободил свой маленький рюкзак, предупредив, что он по объёму меньше пресловутого чемодана. В итоге часть вещей из чемодана была перегружена в большой рюкзак Меркулова (тот после нашего путешествия по континентальной Норвегии должен был тоже отправиться в Вену и присоединиться к горнолыжной команде), -остальное было упаковано в мой рюкзак. Мои вещи - включая компьютер с кучей зарядных устройств - легли в серый чемоданчик. Надо прямо сказать, что я с огромным своим маскировочным военным рюкзаком и легким пижонским парижским чемоданом выглядел как не скажу кто. Но выбора вариантов, как я уже сказал выше, не было.
… На следующий день к отелю прибыл автобус-шаттл, и пришёл он вовремя. Мы загрузились и снова проехали через весь Лонгйир, и светило солнце, и столица острова уже не казалась мрачной и потерянной. Мы прибыли в аэропорт, и ждали регистрации, и сдали багаж, и затем шли на ветру садиться в самолёт, а Дима уже довольно ловко перемещался на костылях по ледяному летному полю.
… Я включил режим видеосъёмки и снимал, как мы оторвались от полосы и начали быстро набирать высоту, и внизу простирались белоснежные, с розовым оттенком, снега Шпицбергена, и тёмно-синие причудливые тени высоких пиков выстраивались в странный мозаичный орнамент….
Я понимал, что не вернусь сюда уже никогда, и старался побольше запомнить, записать в мозгу, зафиксировать в матрице фотоаппарата, не отрываясь от иллюминатора.
А вот Гаврилов уже знал, что может вернуться. И вернулся летом, на конференцию, где сделал наш с ним совместный доклад о результатах экспедиции. Но это была уже совсем другая история.
… А в той, мартовской истории, в Тромсё мы расстались с Семёновым, одетым в мой маленький рюкзак, сопровождаемый двумя костылями. Для него это была промежуточная посадка рейса Лонгйир-Тромсё-Осло, где ему предстояло регистрироваться на Вену. Мы отправились в отель, пожелав ему удачи, а он остался ждать посадки в очередной самолет. Это был его выбор - что тут поделаешь.
…На обратном пути, после Бергена, мы снова совершили посадку в Осло, и на этот раз уже потеряли Меркулова. Он должен был воссоединиться с Семёновым, но лететь ему следовало почему-то через Хельсинки. Наша команда таяла на глазах - как в страшном рассказе про десять негритят (интересно, как теперь политкорректно должен называться этот детектив? десять маленьких африканцев?..). В перелете до Москвы участвовали уже четверо (Гаврилов, Женя, Чекулаев и я (у отпавшего Виктора Рябенко были билеты на другие рейсы). В перелете на Иркутск остались уже трое - Гаврилов попрощался с нами в Москве.
Утром 29 марта Женя, Чекулаев и я прибыли в Иркутск. Для нас экспедиция была завершена. Меркулов и Семёнов появились дома уже в апреле.
А зарегистрировались (уже не на рейс, и уже в отсутствие костылей) Саша с Димой спустя полгода - 10 сентября…
Команда. На пути из Пирамиды в Лонгйир. Снимки Сергея Язева
Путь к гибели. Следы ТОГО САМОГО медведя. Снимок Михаила Меркулова
Возвращаясь в Лонгйир. Снимок Михаила Гаврилова
Чудеса Заполярья. Снимок Михаила Гаврилова
Тени - как на Луне. Снимок Сергея Язева
Прощаясь со Шпицбергеном. Снимок Сергея Язева
Небо было голубым, солнцу не мешали светить облака, и изумительные бескрайние горные пространства с искрящимся снегом поражали воображение. Мы сфотографировались с нашим флагом на одном из перевалов (ненужные буквы в слове «мая» остались незамеченными), потом остановились у следов медведя. По нетронутому снегу одинокий медведь прошёл совсем недавно, и мы сфотографировали цепочку его глубоких чётких следов. Свежие следы уходили вдаль, в бесконечность… Это были те самые следы того самого молодого медведя, которые на самом деле уходили не вдаль, а приводили через несколько километров к палаточному городку, где нерадивые чешские туристы не поставили защиту, в результате чего медведь нашёл там свою погибель… Я явственно представил себе, как он шёл - неторопливо, иногда поглядывая по сторонам. Это был его мир, в котором он был хозяин, а люди - не более чем гости. Или потенциальная пища. Или убийцы.
… В уже знакомой базе «Арктикугля» в Лонгйире был организован для нас куриный обед - заедали куриный бульон кусочками курицы и вареными яйцами (естественно, тоже куриными). О причинах и подробностях куриной диеты выспрашивать не стали - и так всё было ясно. И спустя час выдвинулись в Баренцбург. Буквально на выезде из Лонгйира нас ожидало испытание. Пожалуй, самое серьезное за всю историю нашего путешествия.
… Мы начали подъём по очень крутому склону. Склон был явно популярен - навстречу нам по лощине скатывались один за другим многочисленные лыжники и снегоходы. Скорость была небольшой (в гору). Что произошло, я не очень понял - похоже, наша левая лыжа попала в какую-то канаву. Снегоход начал медленно заваливаться налево. Мы с Димой накренились вправо, смещая центр тяжести, но это не помогло. Снегоход опрокинулся, я вылетел налево в снег… Упал мягко, и тут же поднялся. Дима не поднимался.
- Как ты? - спросил я.
- Нога сломана, - глухо отозвался Дима.
- Точно? - в ужасе переспросил я.
- Да, - ответил Дима, - и стало ясно, что - точно. Дима всегда старается смягчить ситуацию, но если уж он говорит - «да», то это значит - да. Завалившись, тяжелая машина переломила ногу, как тростинку.
Он сказал о противошоковом препарате, но это средство было в рюкзаке Меркулова, который (рюкзак) уехал на санях, прицепленных к снегоходу флагмана, а тот был далеко впереди, наверху.
…Флагман с карабином за спиной спустился на ногах нам навстречу, вниз по крутому склону. Мы с ним, ухватившись за лыжу, поставили снегоход (он по-прежнему лежал на боку). Флагман достал телефон.
- Сейчас подъедет врач! - сообщил он. - Страховка есть?..
Мы стояли вокруг по колено в снегу. Дима лежал на боку, упершись в снег локтем и подперев голову рукой. Сломанная левая нога лежала на правой. Перелом был не открытый (кровь, по его ощущениям, не текла). Дима вёл себя, как всегда мужественно. А мы вели себя странно - тоже, впрочем, как всегда.
Чекулаев навёл на него видеокамеру.
- А чего это ты тут разлегся? - спрашивал он.
- Да вот, отдыхаю пока что, - натужно отзывался Дима.
Снизу вскарабкался по крутом склону, тяжело дыша, Меркулов, лег с размаху в снег рядом с раненым. Мы непрерывно несли какую-то чушь.
- Я специально - объяснил Меркулов позже. - Смотрел ему в глаза, - зрачки не расширены, болевого шока нет… Нужно было всё время его отвлекать!...
Снизу поднимался какой-то снегоход, за ним волочились сани с прозрачным блистером. Мы закричали, думая, что это врач, - но это оказался всего лишь норвежский папа, который вез в закрытых санях пару норвежских детей. Они, не останавливаясь, проплыли мимо нас, поднимаясь в гору.
Впрочем, врач появился вскоре. От момента аварии прошло не больше двадцати пяти минут (к счастью, от Лонгйира мы ушли совсем недалеко). Санитарные сани были незакрытыми - просто площадка с невысокими бортиками, на лыжах. Флагман помог общению (на норвежском). Врач скомандовал, мужики, оступаясь в снегу и мешая друг другу, склонились над Димой.
- Вы только за ногу меня не хватайте! - попросил он. Как бы в шутку.
Семёнова уложили на сани. Парень из «Арктикугля» достал длинный канат, и Диму привязали к саням. Дима заявил, что будет упираться здоровой ногой в бортик, а рукой держаться. Парень сказал, что ляжет на сани рядом и будет Диму придерживать.
- Подождите!..
Меркулов, запыхавшись, притащил димину страховку. Дима упаковал в карманы своего скафандра мобильник, документы, страховку, что-то ещё, что могло бы потребоваться. Его серый парижский чемодан для полётов на Цереру был упакован в каких-то санях. В одних из двух. Но сейчас это было неактуально.
Парень из «Артикугля» сказал, что всё будет в порядке, Семёнова увезут в больницу Лонгйира, осмотрят, сделают снимки, если надо, наложат гипс, а завтра мы вернёмся из Баренцбурга и на месте будем решать, как быть дальше… Нет, никому не надо с ним ехать - всё будет нормально, не переживайте, не бросим его…
Норвежский врач скомандовал, мы расступились, и он, стоя за рулём своего снегохода, тронул с места, спускаясь по крутому склону, по лощине, мимо стоявших снегоходов, и вся наша команда стояла, провожая взглядами нашего товарища, которого в санях галопом повлекли по снегу. В Лонгйир.
… Сутки спустя мы вернулись в Лонгйир из Баренцбурга. Дима оказался на базе Арктикугля - в комнатке на втором этаже, где стояли две двухэтажные кровати. На сломанной ноге был гипс, сверху тёплый носок, а сам Дима читал толстую книгу про Нансена (…слушайте, очень интересная книга!..).
В больнице Лонгйира ему сделали рентген (Дима переснял на телефон получившиеся снимки в трёх проекциях и отправил их в Иркутск, знакомому (надёжному) врачу, который недавно извлекал из диминой ключицы застарелый шуруп - на самом деле извлечь его (шуруп) следовало ещё года два, если не три, назад. Врач отозвался из Иркутска, что перелом малой берцовой кости, в общем, оказался сравнительно удачным.
И был теперь Дима оснащён костылями и гипсом. Он уже освоился и неплохо перемещался по коридору - до туалета.
Мы похитили его с базы Арктикугла и увезли в ещё полгода назад оплаченный отель, где нам предстояло переночевать, - а завтра вылетать на материк.
У Димы был билет до Вены через Тромсё. В Австрии он планировал присоединиться к компании иркутских горнолыжников и покататься там несколько дней. Теперь это было слегка проблематично. Я вообще не очень понимал, зачем лететь с костылями на горнолыжный курорт. Разве что кататься на санях - первый опыт у Димы уже появился…
- Семёнов, а что ты будешь делать на горнолыжном курорте? - спросили мы. - Меняй билет и лети в Иркутск!
Дима отказался. Всё было не так просто - в Австрии его ждала невеста Саша… Они прилетели туда вместе, а потом он на несколько дней прервал горнолыжные упражнения - на дни затмения. И теперь собирался вернуться.
- Вот только чемодан мне будет трудно таскать на костылях! - сказал он. - С кем можно поменяться: мой чемодан - на небольшой рюкзак?
Вариантов не было - поменялись со мной… Я освободил свой маленький рюкзак, предупредив, что он по объёму меньше пресловутого чемодана. В итоге часть вещей из чемодана была перегружена в большой рюкзак Меркулова (тот после нашего путешествия по континентальной Норвегии должен был тоже отправиться в Вену и присоединиться к горнолыжной команде), -остальное было упаковано в мой рюкзак. Мои вещи - включая компьютер с кучей зарядных устройств - легли в серый чемоданчик. Надо прямо сказать, что я с огромным своим маскировочным военным рюкзаком и легким пижонским парижским чемоданом выглядел как не скажу кто. Но выбора вариантов, как я уже сказал выше, не было.
… На следующий день к отелю прибыл автобус-шаттл, и пришёл он вовремя. Мы загрузились и снова проехали через весь Лонгйир, и светило солнце, и столица острова уже не казалась мрачной и потерянной. Мы прибыли в аэропорт, и ждали регистрации, и сдали багаж, и затем шли на ветру садиться в самолёт, а Дима уже довольно ловко перемещался на костылях по ледяному летному полю.
… Я включил режим видеосъёмки и снимал, как мы оторвались от полосы и начали быстро набирать высоту, и внизу простирались белоснежные, с розовым оттенком, снега Шпицбергена, и тёмно-синие причудливые тени высоких пиков выстраивались в странный мозаичный орнамент….
Я понимал, что не вернусь сюда уже никогда, и старался побольше запомнить, записать в мозгу, зафиксировать в матрице фотоаппарата, не отрываясь от иллюминатора.
А вот Гаврилов уже знал, что может вернуться. И вернулся летом, на конференцию, где сделал наш с ним совместный доклад о результатах экспедиции. Но это была уже совсем другая история.
… А в той, мартовской истории, в Тромсё мы расстались с Семёновым, одетым в мой маленький рюкзак, сопровождаемый двумя костылями. Для него это была промежуточная посадка рейса Лонгйир-Тромсё-Осло, где ему предстояло регистрироваться на Вену. Мы отправились в отель, пожелав ему удачи, а он остался ждать посадки в очередной самолет. Это был его выбор - что тут поделаешь.
…На обратном пути, после Бергена, мы снова совершили посадку в Осло, и на этот раз уже потеряли Меркулова. Он должен был воссоединиться с Семёновым, но лететь ему следовало почему-то через Хельсинки. Наша команда таяла на глазах - как в страшном рассказе про десять негритят (интересно, как теперь политкорректно должен называться этот детектив? десять маленьких африканцев?..). В перелете до Москвы участвовали уже четверо (Гаврилов, Женя, Чекулаев и я (у отпавшего Виктора Рябенко были билеты на другие рейсы). В перелете на Иркутск остались уже трое - Гаврилов попрощался с нами в Москве.
Утром 29 марта Женя, Чекулаев и я прибыли в Иркутск. Для нас экспедиция была завершена. Меркулов и Семёнов появились дома уже в апреле.
А зарегистрировались (уже не на рейс, и уже в отсутствие костылей) Саша с Димой спустя полгода - 10 сентября…
Команда. На пути из Пирамиды в Лонгйир. Снимки Сергея Язева
Путь к гибели. Следы ТОГО САМОГО медведя. Снимок Михаила Меркулова
Возвращаясь в Лонгйир. Снимок Михаила Гаврилова
Чудеса Заполярья. Снимок Михаила Гаврилова
Тени - как на Луне. Снимок Сергея Язева
Прощаясь со Шпицбергеном. Снимок Сергея Язева