БОТИНКИ И ГЕНДАНГИ
Я купил себе ботинки больше двух лет тому назад - в октябре 2013 года.
Ботинки военные (в магазине мне сказали, что это офицерские берцы). Помнится, продавщица спросила, зачем они мне, - я тогда был еще проректором, существовал в галстуке (через пару дней после этого написал заявление о переводе меня обратно в астрономическую обсерваторию), и с точки зрения продавца, эти ботинки со мной совершенно не сочетались.
Я ответил, что - в Африку.
Продавец тогда сказала - носите на здоровье! Желаю, чтобы мы вас увидели… - и запнулась.
Я подсказал - …живым?
Она облегченно засмеялась, и смеялась долго, пока я уходил по длинному темному коридору с ботинками в пакете. И почему-то так получилось, что именно эти секунды мне запомнились, как точка отсечки, момент принятия решения, пункт невозврата. Начинался новый этап жизни, и приближавшаяся Африка являлась тогда важным элементом этого этапа.
Я надел ботинки, и если честно говорить, не снимал их почти два года.
Я был именно в них, когда мы на джипе пересекали экватор в Кении. Было прохладно (высота над уровнем моря составляла три тысячи метров, и высота эта явно побеждала широту в борьбе за результирующую приповерхностную температуру).
А потом был остров Шпицберген, и был я всё в тех же ботинках. Так получилось, что в Африке в них было не жарко, зато удобно и надёжно перемещаться по осыпям из рыжих вулканических камней, где мы наблюдали полное солнечное затмение. И на архипелаге Шпицберген в Северном Ледовитом океане, среди бескрайних скрипящих снегов, в тех же ботинках (но, конечно, в теплых носках) мне совсем не было холодно. Почему-то.
Супруга мне много раз говорила, что это неприлично - ходить в таких ботинках на занятия к студентам, и на официальные мероприятия, и вообще носить их где бы то ни было, кроме леса. Но я продолжал их эксплуатировать, снимая только на лето.
В декабре 2015 года, на обратном пути из образовательного центра «Сириус» в Сочи, в Москве я впервые почувствовал что-то неладное. Осторожно ступая по бесконечным глубоким и скользким лужам после только что прошедшего зимнего дождя, растопившего ранее выпавший столичный снег, я с недоумением ощутил воду в ботинке. Оказалось, что одна подошва, наконец, треснула.
Всему на свете приходит конец.
В январе 2016-го я отправился покупать новые ботинки. Такие же. Оказалось, что магазин переехал. Но девушка из киоска напротив подсказала мне, куда.
Вчера я туда сходил.
Место было новое, но продавец - всё та же. И ассортимент - тот же.
Я сказал, что пришла пора сменить ботинки, - хотелось бы на такие же (я был по-прежнему в них, и мне было несложно показать, что же именно мне нужно). На прилавке немедленно появилась такая же пара - померить, и ботинки так же, как почти два с половиной года назад, подошли.
Продавщица меня вспомнила. Она спросила, куда я собираюсь на этот раз. И я сказал, что близится очередное затмение, и добавил, где оно будет на этот раз.
Она снова искренне пожелала мне удачи. Я запихнул пакет с ботинками в рюкзак, застегнул молнию и вышел на улицу.
Светило солнце, вокруг искрился иркутский снег, а сверху было синее морозное небо. Но, как и в октябре 2013 года, мне показалось, что это был важный момент. Возможно даже, снова начало нового этапа. И почудилось мне, что тихо, еле различимо, на фоне городского шума и непрерывной звуковой какофонии, производимой сплошным потоком автомобилей, зазвучали - как приглушенный бой тамтамов из-под песка в фильме «Джуманджи» - далекие барабаны. И я уже знал, что это, конечно, генданги. Этот кажущийся звук доносился, судя по всему, из-за спины, из небольшого моего рюкзака, где лежали еще ненадеванные новые ботинки.
Вот к чему приводит возраст и, как следствие, неадекватная работа мозга. Или просто шум в ушах.
Я помотал головой и пошёл быстрее.
И это было очередное н а ч а л о.
Сергей Язев и Михаил Гаврилов на экваторе. Я в упомянутых ботинках.
Ботинки военные (в магазине мне сказали, что это офицерские берцы). Помнится, продавщица спросила, зачем они мне, - я тогда был еще проректором, существовал в галстуке (через пару дней после этого написал заявление о переводе меня обратно в астрономическую обсерваторию), и с точки зрения продавца, эти ботинки со мной совершенно не сочетались.
Я ответил, что - в Африку.
Продавец тогда сказала - носите на здоровье! Желаю, чтобы мы вас увидели… - и запнулась.
Я подсказал - …живым?
Она облегченно засмеялась, и смеялась долго, пока я уходил по длинному темному коридору с ботинками в пакете. И почему-то так получилось, что именно эти секунды мне запомнились, как точка отсечки, момент принятия решения, пункт невозврата. Начинался новый этап жизни, и приближавшаяся Африка являлась тогда важным элементом этого этапа.
Я надел ботинки, и если честно говорить, не снимал их почти два года.
Я был именно в них, когда мы на джипе пересекали экватор в Кении. Было прохладно (высота над уровнем моря составляла три тысячи метров, и высота эта явно побеждала широту в борьбе за результирующую приповерхностную температуру).
А потом был остров Шпицберген, и был я всё в тех же ботинках. Так получилось, что в Африке в них было не жарко, зато удобно и надёжно перемещаться по осыпям из рыжих вулканических камней, где мы наблюдали полное солнечное затмение. И на архипелаге Шпицберген в Северном Ледовитом океане, среди бескрайних скрипящих снегов, в тех же ботинках (но, конечно, в теплых носках) мне совсем не было холодно. Почему-то.
Супруга мне много раз говорила, что это неприлично - ходить в таких ботинках на занятия к студентам, и на официальные мероприятия, и вообще носить их где бы то ни было, кроме леса. Но я продолжал их эксплуатировать, снимая только на лето.
В декабре 2015 года, на обратном пути из образовательного центра «Сириус» в Сочи, в Москве я впервые почувствовал что-то неладное. Осторожно ступая по бесконечным глубоким и скользким лужам после только что прошедшего зимнего дождя, растопившего ранее выпавший столичный снег, я с недоумением ощутил воду в ботинке. Оказалось, что одна подошва, наконец, треснула.
Всему на свете приходит конец.
В январе 2016-го я отправился покупать новые ботинки. Такие же. Оказалось, что магазин переехал. Но девушка из киоска напротив подсказала мне, куда.
Вчера я туда сходил.
Место было новое, но продавец - всё та же. И ассортимент - тот же.
Я сказал, что пришла пора сменить ботинки, - хотелось бы на такие же (я был по-прежнему в них, и мне было несложно показать, что же именно мне нужно). На прилавке немедленно появилась такая же пара - померить, и ботинки так же, как почти два с половиной года назад, подошли.
Продавщица меня вспомнила. Она спросила, куда я собираюсь на этот раз. И я сказал, что близится очередное затмение, и добавил, где оно будет на этот раз.
Она снова искренне пожелала мне удачи. Я запихнул пакет с ботинками в рюкзак, застегнул молнию и вышел на улицу.
Светило солнце, вокруг искрился иркутский снег, а сверху было синее морозное небо. Но, как и в октябре 2013 года, мне показалось, что это был важный момент. Возможно даже, снова начало нового этапа. И почудилось мне, что тихо, еле различимо, на фоне городского шума и непрерывной звуковой какофонии, производимой сплошным потоком автомобилей, зазвучали - как приглушенный бой тамтамов из-под песка в фильме «Джуманджи» - далекие барабаны. И я уже знал, что это, конечно, генданги. Этот кажущийся звук доносился, судя по всему, из-за спины, из небольшого моего рюкзака, где лежали еще ненадеванные новые ботинки.
Вот к чему приводит возраст и, как следствие, неадекватная работа мозга. Или просто шум в ушах.
Я помотал головой и пошёл быстрее.
И это было очередное н а ч а л о.
Сергей Язев и Михаил Гаврилов на экваторе. Я в упомянутых ботинках.