Алхимики и фальшивомонетчики в Бастилии
П. Брейгель. "Алхимик за работой".
Те и другие в изобилии обнаружились во Франции в начале XVIII столетия, когда из-за длительной и неудачной войны за испанское наследство в стране (1701 - 1714) стала остро ощущаться нехватка звонкой монеты. С этих пор и до смерти Людовика они стали постоянными клиентами Бастилии. Остановимся на двух узниках, - настоящих виртуозах своего дела, принадлежащих к этой категории заключенных.
Крупный мошенник по имени Винахе назван в бастильских протоколах поэтически - чудесным доктором, алхимиком, искателем таинств и философского камня, и прозаически - человеком, занимающимся изготовлением и обрезанием монеты, то есть фальшивомонетчиком.
Винахе был неаполитанец. На родине он нищенствовал; не умел ни читать, ни писать, выучился только машинально подписывать свое имя, да и то не всегда правильно. Тем примечательней, что высший свет Парижа почитал его за великого медика и ученого.
В 1689 году Винахе каким-то образом сумел познакомиться с герцогом Шолнешским, путешествующим по Италии. Герцог привез его с собой во Францию и помог поступить рядовым в королевский Руссильонский полк, откуда в 1691 году Винахе бежал, прихватив с собой несколько офицерских мундиров, отданных в починку портному Никола - его товарищу. Дорогой он был задержан и препровожден в тюрьму, как дезертир. Граф Овернь, по каким-то неизвестным причинам принявший участие в его судьбе, выхлопотал ему помилование и освобождение.
В 1692 году Винахе приехал в Париж и по рекомендации герцога Шолнешского остановился в каком-то грязном трактире, - не имея ни полушки денег, ни работы, ни мало-мальских познаний в каком-нибудь ремесле. Хозяин трактира Булло прежде торговал свечами и разорился на этом деле. Герцог покровительствовал ему, или, лучше сказать, его молодой и щеголеватой дочери. Через полгода герцог бросил ее, и Булло, как добрый отец, желая загладить ее распутство, предложил Винахе жениться на ней. В качестве приданого он обещал 2500 ливров, которых у него не было, и крышу над головой, которая имелась в наличии. Винахе согласился.
До 1697 года он жил с женой, тихо и бедно, пробавляясь случайным заработком от продажи чудодейственных лекарств. Мало-помалу ему стало нравиться ремесло знахаря, особенно он гордился "паранеслоном" - необыкновенным средством собственного изобретения от лихорадки. Разумеется, вскоре он стал утверждать, что лечит все болезни, без исключения. Впрочем он был шарлатаном только наполовину, так как рецепты всех свои чудесных средств брал из медицинских книг, которые читала ему его жена, а он лишь придумывал известным лекарствам собственные небывалые названия, вроде помянутого "паранеслона".
Винахе настолько уверился в своем блестящем будущем (читай: людской глупости), что в разговоре с одним заезжим соотечественником сказал, чтобы тот не удивлялся, если скоро увидит его, едущего в карете, запряженной шестеркой лошадей.
И в самом деле, уехав в следующем году в Бретань, он возвратился оттуда барином: правда, карета была запряжена всего двумя лошадьми. Винахе снял отдельный дом для себя и своей семьи и завел камердинера и двух лакеев.
С 1698 по 1700 год он усиленно занимался алхимией и в 1701 году был уже в большой славе, как обладатель философского камня. Герцог Шолнешский предлагал ему тысячу ливров для постройки печей и приобретения химического оборудования, а какой-то купец готов был дать и 25 тысяч.
Винахе богател не по дням, а по часам. Первое купленное имение обошлось ему в 7-8 тысяч ливров; затем он приобрел еще несколько поместий, которые давали ему вместе 3 тысячи ливров годового дохода - весьма значительные по тем временам деньги. В одном из этих поместий он построил плавильную печь и завел лабораторию, одновременно распустив слух, что имеет в услужении духа, названного им Кобальдом, который якобы доставлял ему счастье во всех предприятиях; дух обитал в подушечке, набитой шерстью, которую он носил на затылке, говоря всем, что Кобальд отметил его знаком вдоль спины в виде змеи. Он показывал также циркуль, одна ножка которого была золотая, четырехугольная, а другая - серебряная, трехугольная. С этим циркулем он, по его словам, мог добиться невозможного в своей науке.
Теперь Винахе предпочитал иметь дело только с высокопоставленными особами. Так, он предлагал адмиралу Деспондю, если тот согласится проделать с ним некоторые обряды, отправиться к нему на корабль и с помощью своего духа сделать судно непотопляемым и непобедимым. На это предложение он получил ответ бравого моряка, что искусство Винахе слишком противоречит искусству самого адмирала, так что он обойдется без его услуг, как до сих пор обходился без них во множестве сражений. А герцог Наваррский уверял, что Винахе обманул его на 8 тысяч ливров, вызвавшись обучать тайнам своей науки, и так ничему и не научив. На него также жаловался некий дворянин, которому Винахе за 5 тысяч ливров пообещал констеллировать (от фр. consteller - усыпать, усеивать драгоценностями) алмаз, обладающий способностью помогать своему владельцу выигрывать в карты; по прошествии года дворянин, чьи проигрыши и выигрыши примерно уравновесили друг друга, потребовал деньги обратно и получил их, правда, при этом утратив доверие к ученым. Подобный алмаз желал приобрести и герцог Орлеанский - будущий регент.
Самым близким друзьям Винахе говорил, что знает тайну философского камня, и если бы мог надеяться, что король и министры не потребуют ее раскрыть, то обязался бы доставить казне 300 миллионов так же легко, как три луидора.
Протоколы допросов Винахе показывают, что он действительно должен был держать в секрете тайну своего "философского камня".
Уже за два года до ареста полиция подозревала Винахе в изготовлении фальшивой монеты. Его жена на допросах показала, что не раз видела, как муж растапливал золото и серебро, которые целыми коробами доставлялись ему на дом; он также обрезал ходячую монету. Его сообщниками в этом деле были известный банкир Самуэль Бернар и его кассир Тронен, Менажер - королевский секретарь и контролер торговли в Руане, голландский банкир Вандергульц и его сын. Золотые слитки Винахе продавал ростовщикам и золотых дел мастерам по 52-70 ливров за унцию, в зависимости от качества металла. Самые крупные покупатели переплавленного золота находились в Женеве. За день до отъезда в Швейцарию Тронен приходил на дом к Винахе, и они проводили вместе всю ночь, пряча в чемоданах золотые слитки. В Женеве слитки смешивали с медью и продавали как золото низкой пробы.
Это преступление наказывалось смертью, но Винахе вел дело очень искусно и несколько лет безнаказанно торговал золотыми слитками в Женеве, Страсбурге, разных городах Дофине и Савойи. Правда, слуги Винахе часто находили в его комнате и лаборатории золотые слитки и куски луидоров, которые они продавали ростовщикам и получали таким способом солидную прибавку к жалованью. Чтобы отвести от себя подозрения, Винахе говорил им, что имеет королевское разрешение на переплавку монеты. Но, разумеется, эти отговорки мало помогали. Его жена однажды застала слуг за разговором о несметном богатстве их господ, и так взволновалась, что уговорила мужа дать им несколько луидоров, чтобы они молчали. В 1703 году, опасаясь разоблачения, Винахе отослал троих слуг (из имеющихся у него семи) в Руан, Фландрию и Рим и назначил им хорошее содержание.
Химик Туриати, принятый Винахе на работу в августе 1702 года, рассказал следствию немало интересного о методах работы фальшивомонетчика. Винахе велел ему купить две плавильные печи, несколько стеклянных сосудов и отвезти все это в одно из своих поместий. Две недели спустя он прибыл туда сам. По словам Туриати, Винахе велел перенести обе плавильные печи в свою спальню, куда слуги должны были принести много угольев и колодезной воды; последние три дня второй недели, пока продолжались работы, Винахе заперся в этой комнате и не оставлял ее. Он сам брал у дверей ведро с водой у людей из рук, никода не впускал туда никого, кроме Тронена, который несколько раз в день входил и выходил, а вечером еще долее там оставался. В конце третьей недели горничная и лакей показали Туриати кусок золота весом более фунта, множество золотых кружочков, несколько кусков серебра, двойной луидор, - все это горничная нашла у печки под пеплом; лакей, в свою очередь, нашел в печке среди крупинок золота полурастопленный полулуидор. Туриати, заметив, что Винахе не потребовал у прислуги их находок, при первом удобном случае обследовал спальню, когда горничная убирала ее, и, осмотрев печи, нашел в них золотые крупинки и куски серебра, смешанного с золотом.
Туриати раскрыл г-же Винахе намерение слуг отнести найденное золото и серебро на монетный двор и донести на хозяев. Супруги позвали всех людей и отобрали у них найденное. Винахе сказал им в присутствии Туриати, что он намеревался сделать золото, годное для добавления в лекарства; причем он сослался на химика, как на знатока, который должен был подтвердить его слова; при этом вынул между прочим из кармана горсть золотых монет величиною с талер, желая доказать своим слугам, что то были не французские луидоры, но иностранная монета. Но слуги дерзко ответили, что уверены в противном и пообещали сделать на него донос, если он не согласится "составить их счастие". Винахе смягчил тон и добился того, что они выдали ему большой кусок золота и несколько золотых крупинок, после чего приказал пригласить к себе на ужин Тронена и Менажера.
В одиннадцать часов вечера Винахе послал карету за комиссаром полиции Сокартом, который приехал через полчаса в мундире и был введен на второй этаж, где хозяин с гостями еще сидели за столом. Винахе приказал подать на стол для комиссара, который просидел с ним почти час, выслушивая жалобы фальшивомонетчика на своих слуг. Затем допросили лакея и горничную, нашедших золото. Когда наступила очередь Туриати, г-жа Винахе предупредила его, чтобы на все вопросы комиссара он отвечал утвердительно и выдавал себя за ювелира, а не за химика; в противном же случае она угрожала химику большими неприятностями. Напуганный Туриати сделал все так, как от него требовали. Допрос кончился в час пополуночи, и комиссар в той же карете отъехал домой. На другое утро прочие слуги давали также свои показания, но теперь уже в доме комиссара. Все допрашиваемые не решились обвинять Винахе и подтвердили его версию происхождения золотых слитков в камине.
После допросов Винахе сделался самоувереннее и гордо сказал слугам, что более не боится их, ибо если бы им когда-нибудь придет мысль говорить противное их показаниям комиссару, то он велит повесить нас, как лжесвидетелей.
Забегая вперед, скажем, что Сокарт впоследствии также был посажен в Бастилию, так как власти сочли его поступок в высшей степени преступным.
Через две недели после описанных событий Туриати увидел у дома телегу, нагруженную мешками, в каждом из которых находилось тысяча ливров. На его вопрос, кому предназначены эти деньги, Винахе ответил, что хочет дать взаймы городскому начальству. Здесь надо сказать, что самому Туриати не платили ничего, а на его жалобу предложили уехать в Вест-Индию, где он, по словам Винахе, будет так же доволен, как другие слуги, отправленные им в Рим, Руан и Фландрию. Туриати отверг это предложение, "потому что питал большое отвращение к морским путешествиям".
Примечательно, что Винахе, ведя столь обширную торговлю, не держал приходно-расходной книги: память заменяла ему ее. Между тем через его руки проходили огромные суммы. Так, он купил на одном аукционе брилиантов на 60 тысяч ливров; его жена носила на себе драгоценностей еще на 40 тысяч. Золото у него в доме было столь обычным явлением, что в январе 1704 года, за месяц до ареста, в его комнате стояли мешки с луидорами, и еще 15-20 мешков находились в шкафу с грязным бельем; в каждом мешке было 10 тысяч ливров. Винахе купил себе роскошный дом, где принимал высшее парижское общество; он имел карету с четверкой лошадей, и трех верховых лошадей, лучших в Париже. Незадолго до ареста он хотел приобрести за 25 тысяч ливров поместье Эрмоновиль, известное впоследствии тем, что в нем жил Руссо.
Винахе жил с блеском, зато посредники его сделок получали жалкие крохи. Следствием этого явился донос, поданный в декабре 1703 года уже не какому-то жалкому полицейскому комиссару, а самой г-же де Ментенон. Фаворитка Людовика XIV послала к Винахе своего шталмейстера Мансо, чтобы он под видом покупки алмазов для иностранной княгини осмотрел дом. Вернувшись, Мансо доложил, что видел в картинной галерее полотен более чем на 25 тысяч луидоров, чайный столик с серебряной и золотой посудой, которую он оценил в 10 тысяч луидоров и т. д.
Г-жа де Ментенон поручила министру Шамилляру лично побеседовать с подозрительным богачем. Тот вызвал Винахе в Версаль якобы для того, чтобы посоветоваться с прославленным медиком о каких-то лекарствах и незаметно направил беседу на причину приезда Винахе во Францию. Винахе, желая придать себе важности, начал рассказывать нелепицы, вроде того, что он вельможа из Неаполя и приехал в Париж с герцогом Шолнешским, которого удостоил дружбой, что женился по его рекомендации и получил 40 тысяч ливров приданого, что глубокие познания в медицине принесли ему всемирную славу и огромное состояние, потому что своими химическими опытами он довел действенность изготовляемых им лекарств до совершенства и т. д. Шамилляр простился с ним весьма благосклонно.
Через три дня после этого разговора Винахе был арестован и посажен в Бастилию. Его сообщники остались на свободе.
В тюрьме он пробыл недолго: после второго допроса его нашли зарезавшимся в своей камере. Его жене, без помех вступившей во владение наследством, сказали, что ее муж умер от сердечного удара.
Возможно, в этом деле была какая-то неизвестная нам изнанка, на что указывают записи в журнале бастильского коменданта Дюжонка:
"Великий четверг, 20 марта 1704 года. Во втором часу ночи, в присутствии тюремщика Лабатоньера и капрала Мишеля Гирланка, умер Винахе, итальянец, который был заключен в Бастилии в третьей комнате башни, называемой Бертодьер. Как скоро он умер, то два стража сии уведомили о том майора Розаржа, который тотчас встал и пошел в комнату умершего Винахе, который погиб от собственной руки, сделав на шее под подбородком большую и глубокую рану своим ножом вчера, в среду, в час или два пополуночи. Всякая помощь и скорая перевязка не в состоянии были спасти его; когда же он несколько приходил в память и, казалось, хотел говорить, то священник наш все возможное употреблял, чтобы исповедовать его, но труд его остался напрасен. В девять часов вечера объявили об этом несчастье д`Аржансону, который тотчас сам пришел видеть сего несчастного, погубившего самого себя".
"Суббота, 22 марта. Вчера около шести часов вечера похоронили Винахе под именем Стефана Дюрана в ограде церкви св. Павла. Прежде, чем положили его в гроб, пришел в субботу же в четыре часа пополудни еще раз д`Аржансон в замок, чтобы видеть и осмотреть труп".
В этих наивных записях настораживает странная настойчивость начальника полиции д`Аржансона, дважды осматривающего труп, чтобы убедиться в самоубийстве Винахе: обычно д`Аржансон не проявлял такого внимания к умершим заключенным Бастилии. Непонятно также, зачем понадобилось хоронить Винахе под чужим именем, к тому же скрыв его настоящий возраст - в церковной книге значится, что покойному было 60 лет, хотя на самом деле Винахе было 38. Возможно, Винахе не покончил самоубийством, а был убит из-за того, что через него обогащались слишком высокопоставленные лица, имена которых могли всплыть на допросах. Смерть Винахе - одна из тех тайн Бастилии, которые никогда не будут разгаданы.
***
Жан Труен, по прозвищу Делиль, оружейный мастер, тридцати девяти лет, был арестован 4 марта 1711 года. Он уверял следователей, что знает тайну превращения металлов; между тем он был совершенно безграмотен. Его жизнь можно проследить по материалам протоколов допросов.
Делиль родился где-то на юге Франции и в юности обучался оружейному делу. Двадцати девяти он уехал в Ниццу, где познакомился с итальянцем Дионисием, который приохотил его к занятиям химией или, точнее, алхимией. В течение восьми месяцев они собирали в горах необходимые травы и минералы, а затем переехали в Авиньон. Там Дионисий продемонстрировал Делилю свое искусство в изготовлении золота. Используя свинец, известь, некоторые минералы, а также травы lunaria major и lunaria minor, он извлекал из них что-то вроде ртути, из которой затем получал "металлический порошок"; последний помещался в бутылку, заливался специально изготовленным "маслом" (известковое золото, соки трав и селитра), содержимое бутылки перемешивалось и ставилось на солнце до тех пор, пока не исчезнет вся жидкость: в зависимости от климата приходилось ждать год или даже два. Опыт не всегда удавался, а почему - Делиль не умел объяснить. Долгие годы он работал под руководством итальянца, получая в виде вознаграждения кусочки золота, серебра и "металлический порошок" для самостоятельной практики.
Со временем Делиль превзошел своего учителя, и слава о нем распространилась по всему Провансу. Какие-то купцы дали ему три тысячи ливров, чтобы он мог получить большое количество дорогостоящего "металлического порошка"; барыши должны были делиться пополам. (Впоследствии купцы заявили, что лишились своих денег.) Но главное - в него поверил местный епископ, известивший двор о чудесных познаниях Делиля. По словам епископа, он сам занимался химией, почему и решил лично понаблюдать за его опытами. Делиль у него на глазах превратил в очаге несколько железных гвоздей в кусочки серебра, которые епископ отослал в Экс к золотых дел мастеру Амперу, признавшему эти кусочки за чистое серебро. Окончательно епископ удостоверился в истинности метода Делиля, когда сам, под его руководством, с успехом проделал тот же опыт.
Канцлер граф де Поншартрен заинтересовался алхимиком и попросил епископа прислать его в Версаль. В ответном письме епископ сообщил, что Делиль дал согласие на поездку не ранее, чем через два года, так как нынешний, 1710 год, выдался холодным и дождливым, из-за чего "металлический порошок" не получился; в заключение он добавил, что Делиль ведет допропорядочную жизнь и упрекнуть его не в чем, но "философ сей" весьма упрям и несговорчив и постоянно твердит пословицу, что поспешность не ведет к добру.
В течение следующего года в Прованс приезжали чиновники, имевшие поручение собрать достоверные сведения о Делиле и его опытах. Один из них писал в Париж статс-секретарю Ноантелю: "Сим имею честь сообщить Вам довольно темные понятия о нашем философе; в пользе его искусства я никогда не был совершенно уверен; что же касается опытов, которые я сам действительно производил (под руководством Делиля. - С.Ц.), то должен в сем случае отдать ему полную справедливость". По его словам, он был свидетелем того, как Делиль сделал золотую палочку в три унции весом, а потом из пистолетных пуль получил золотую бляху и несколько кусочков золота.
Эти проверки тем не менее кончились арестом Делиля. В письме епископу от 10 марта 1711 года последний известил своего покровителя, что арестован в Ницце по приказу короля и просил его незамедлительно ехать в Париж, взяв с собой пузырек "металлического порошка", чтобы он, Делиль, мог "открыть королю тайну". Епископ в письме Ноантелю от 14 марта выразил свое недоумение по поводу случившегося, уверяя, что враги и завистники таким образом нарочно хотят ожесточить "философа", чтобы он "умер от досады" или сошел с ума, будучи от природы недоверчивым и чувствительным. Добрый прелат добавлял, что через сутки выедет в Париж, чтобы добиться аудиенции у короля.
11 апреля Делиля доставили в Бастилию. С ним обращались хорошо, давая понять, что король хочет видеть продолжение его опытов здесь, в Бастилии, для чего ему будет доставлено все необходимое. Волей-неволей Делиль взялся за дело.
В течение всего лета и начала осени он под наблюдением нескольких чиновников (в том числе и приехавшего епископа) изготавливал "металлический порошок". Было замечено, что он использует ртуть, селитру, мышьяк и серу. 29 октября в комнату коменданта поставили маленькую печь, и началась переплавка порошка в золото. Комендант должен был собственноручно заносить все подробности опытов в протокол. Что касается епископа, то он был так уверен в познаниях Делиля, что часто во время работ падал на колени и просил Бога о благословении его трудов и даровании успеха.
Несмотря на эти горячие молитвы, опыты не удались. 27 января 1712 года было решено устроить Делилю первый допрос по всей форме. С этого времени Делиль сделался приметно грустен и не говорил ни о чем, кроме смерти.
Утром 30 января у него сделалась сильная рвота, под вечер он почувствовал слабость, потерял способность речи и умер так тихо, что его смерть обнаружили только на следующий день.
Все использовавшиеся им материалы вместе с описанием метода его работы были сданы начальнику полиции д`Аржансону. При повторении опытов было получено золото 22 пробы. Д`Аржансон переслал его генеральному контролеру финансов при письме, где называл Делиля обманщиком, употребившим во зло доверие многих особ.