Тартуская школа
СЛИПАНИЕ ВСЕХ ПИСАТЕЛЕЙ
Опыт структурного-прикладного анализа романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин».
«Она представляет собой лишь графический адекват».
Ю.М. Лотман
Вот уже многие годы идет спор - в чем же подлинная суть сюжета бессмертного романа в стихах А.С. Пушкина, «Евгения Онегина»? Используя научные методы для построения сложного графика взаимоотношений героев этого классического произведения русской литературы, мы легко можем увидеть доселе скрытые от нас закономерности.
Итак, сам Онегин будет обозначен доминирующей, по классификации Бауэрбаха - Калитвинцева, литерой Y. Его дядя, как и всякая суггестивная сущность - функцией от X. Татьяна, что естественно вытекает из ее изменчивой судьбы - переменной Q. Прочие мелкие персонажи - в том числе гувернер, Загорецкий, обезьяна и Симон Петрович - дискретные величины, оказывающие воздействие на основную функцию только в точках эпициклов. Они будут описываться (по терминологии академика Сергея Марковича Жермена) как «изометрические куклы».
Вопрос об Ольге и Ленском будет рассмотрен позже и отдельно. Почему - станет ясно довольно скоро.
Теперь мы имеем в руках весь необходимый инструментарий для того, чтобы задействовать строго математическую модель. Однако сначала необходимо сказать буквально два слова о методике нашей научной работы. Эксперимент проводился в условиях точного хронометража - отсчет времени начался, как только артист приступил к делу. Интересно заметить, что в ключевых местах (письмо Татьяны, «Встав поутру, я Кюхельбекер»») наблюдался малоизвестный и не часто воспроизводимый эффект «расширения времени».
Дадим же слово науке.
В течении первого часа функция Х (дядя), отклоняясь от оси абсцисс на два деления, приближается к точке преломления луча. Однако не достигает цели - ибо оказывается захваченной литерой Y (Онегин). Что это означает? Обсчитывая график, мы получаем единственно возможный ответ - математическая среда автоматически подавляет стихийные топологические возмущения. (Интересно, что именно в этом месте артист неожиданно запнулся - в момент произнесения строчки «Где стало быть бывал и я»).
Час второй: Функция от X, обрабатывая дифференциал коренных преобразований, постепенно затухает. (Артист, как будто преодолев мешающую ему преграду, ускоряет темп чтения). Литера Y становится доминантой оси симметрии. Топологический ландшафт не меняется на протяжении двадцати восьми минут - когда происходит первый, еще не столь значительный, но знаменательный эпицикл («И в Летний Сад идем гулять»). Неожиданный пик кривой графика впервые указывает на исподволь прорастающий сюжет. (Артист непроизвольно делает паузу).
Час третий: произнесение текста осуществляется с перебоями, места пересечения сюжетообразующих линий механически выделяются актером с помощью кашля, мигания и мускульных спазм. Особенно характерны действия актера в узловые моменты проявлений лейтмотивных полей - при слове «няня» актер хлопает в ладоши, при слове «столик» - пожимает плечами и замолкает на три минуты. График плавен, с редкими затуханиями. Наблюдается стихийное возмущение на оси Y-Q.
Час четвертый: Введено понятие «Ольги». Актер медленно оседает в течении получаса. График, совершив резкий скачок в условной плоскости X, симметрично выстроился вокруг Y и Q. При первой попытке введения в текст составного понятия «Ленский» как факультативного фабульного фактора актер неожиданно умер (восемнадцать минут). График при этом пересекает симметрию Y-Q и переходит в неявно выраженную область X, составив сложную ортогональную проекцию в системе параллельных координат.
Таким образом, можно считать математически доказанным, что реальное развитие сюжета в романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин» останавливается на строчке «Такой был Ленский, мой приятель». Условная фигура Ленского свертывает романное время в своеобразный кокон, побеждая первозданную энтропийность литературного произведения. Именно в этом умении преодолеть ограниченные рамки жанра и кроются истоки силы и масштаба личности Пушкина, надолго опередившего свою эпоху.
Спасибо за внимание.
Опыт структурного-прикладного анализа романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин».
«Она представляет собой лишь графический адекват».
Ю.М. Лотман
Вот уже многие годы идет спор - в чем же подлинная суть сюжета бессмертного романа в стихах А.С. Пушкина, «Евгения Онегина»? Используя научные методы для построения сложного графика взаимоотношений героев этого классического произведения русской литературы, мы легко можем увидеть доселе скрытые от нас закономерности.
Итак, сам Онегин будет обозначен доминирующей, по классификации Бауэрбаха - Калитвинцева, литерой Y. Его дядя, как и всякая суггестивная сущность - функцией от X. Татьяна, что естественно вытекает из ее изменчивой судьбы - переменной Q. Прочие мелкие персонажи - в том числе гувернер, Загорецкий, обезьяна и Симон Петрович - дискретные величины, оказывающие воздействие на основную функцию только в точках эпициклов. Они будут описываться (по терминологии академика Сергея Марковича Жермена) как «изометрические куклы».
Вопрос об Ольге и Ленском будет рассмотрен позже и отдельно. Почему - станет ясно довольно скоро.
Теперь мы имеем в руках весь необходимый инструментарий для того, чтобы задействовать строго математическую модель. Однако сначала необходимо сказать буквально два слова о методике нашей научной работы. Эксперимент проводился в условиях точного хронометража - отсчет времени начался, как только артист приступил к делу. Интересно заметить, что в ключевых местах (письмо Татьяны, «Встав поутру, я Кюхельбекер»») наблюдался малоизвестный и не часто воспроизводимый эффект «расширения времени».
Дадим же слово науке.
В течении первого часа функция Х (дядя), отклоняясь от оси абсцисс на два деления, приближается к точке преломления луча. Однако не достигает цели - ибо оказывается захваченной литерой Y (Онегин). Что это означает? Обсчитывая график, мы получаем единственно возможный ответ - математическая среда автоматически подавляет стихийные топологические возмущения. (Интересно, что именно в этом месте артист неожиданно запнулся - в момент произнесения строчки «Где стало быть бывал и я»).
Час второй: Функция от X, обрабатывая дифференциал коренных преобразований, постепенно затухает. (Артист, как будто преодолев мешающую ему преграду, ускоряет темп чтения). Литера Y становится доминантой оси симметрии. Топологический ландшафт не меняется на протяжении двадцати восьми минут - когда происходит первый, еще не столь значительный, но знаменательный эпицикл («И в Летний Сад идем гулять»). Неожиданный пик кривой графика впервые указывает на исподволь прорастающий сюжет. (Артист непроизвольно делает паузу).
Час третий: произнесение текста осуществляется с перебоями, места пересечения сюжетообразующих линий механически выделяются актером с помощью кашля, мигания и мускульных спазм. Особенно характерны действия актера в узловые моменты проявлений лейтмотивных полей - при слове «няня» актер хлопает в ладоши, при слове «столик» - пожимает плечами и замолкает на три минуты. График плавен, с редкими затуханиями. Наблюдается стихийное возмущение на оси Y-Q.
Час четвертый: Введено понятие «Ольги». Актер медленно оседает в течении получаса. График, совершив резкий скачок в условной плоскости X, симметрично выстроился вокруг Y и Q. При первой попытке введения в текст составного понятия «Ленский» как факультативного фабульного фактора актер неожиданно умер (восемнадцать минут). График при этом пересекает симметрию Y-Q и переходит в неявно выраженную область X, составив сложную ортогональную проекцию в системе параллельных координат.
Таким образом, можно считать математически доказанным, что реальное развитие сюжета в романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин» останавливается на строчке «Такой был Ленский, мой приятель». Условная фигура Ленского свертывает романное время в своеобразный кокон, побеждая первозданную энтропийность литературного произведения. Именно в этом умении преодолеть ограниченные рамки жанра и кроются истоки силы и масштаба личности Пушкина, надолго опередившего свою эпоху.
Спасибо за внимание.