Еще один рассказ о любви
Навеяно позапрошлым постом, получилось длинновато. Жалко, совсем не умею выдумывать, все рассказы получаются автобиографичными. Именно поэтому из меня никогда не получится писателя... Буду рада любой критике...
Новый год был за окном ее квартиры, а она, как предполагалось, будет спать… Но засыпаться не засыпалось, так как вовсю громыхали фейерверки… Щемящее чувство одиночества, казалось, достигло предела. Хотелось выть от тоски.
Всеобщая радость - уж искренняя она была или нет - казалась ей верхом глупости, а послеразводная депрессия, с которой она уже почти справилась, подступила с новой силой. Хорошо где-то было написано: одиночество - это когда у тебя много друзей, но у каждого из них есть кто-то ближе тебя. У всех ее друзей был кто-то ближе…
----
На следующий день раздался звонок от Ленки.
- Привет! Тебе, может, папу дать? (Ленка работала под начальством у папы, была почти одного возраста с ней, и они по-дружески пару раз общались).
- Нет, у меня к тебе дело. Ты не могла бы с моим двоюродным братом позаниматься английским? С тем, который приехал ко мне в гости, в отпуск, из Севастополя, помнишь, я тебе рассказывала про него?
- Нет, - ответила она неохотно, одним глазом глядя в сериал с Джорджем Клуни, которого она на тот момент считала красавцем номер один. - У меня нет настроения, и вообще…
- Ну пожалуйста, - упрашивала Ленка, и в этом упрашивании она заподозрила что-то неладное…
Пришлось согласиться, потому что были нужны деньги, а этот человек согласился на самую высокую оплату, которую она предложила.
- Странное решение провести отпуск, изучая английский, - подумала она.
----
Первый урок закончился, и он решил проводить ее до остановки, потому что было уже темно. Весь урок она изучала своего собеседника, который поразил ее своим сходством с Джорджем Клуни.
- А много ли у тебя учеников? - расспрашивал он, спускаясь по заснеженной дорожке.
- Да нет, не очень, - ответила она, и удивленно оглянулась - ее собеседник вдруг исчез… Она опустила глаза и увидела, что он лежит на спине. Конечно, в таких кроссовочках, да по свежему снежку!
Она расхохоталась, а он смущенно оправдывался, что не привык к такому снегу и пытался встать. С третьей попытки ему это удалось, и то пришлось помогать.
- Ты что, не можешь себе сапоги зимние купить?
- А у нас их никто не носит.
- А почему? - искренне удивилась она, хотя и догадывалась.
- Так в Крыму снег бывает только раз в год, и то один день!
Ей трудно было представить такую зиму и поверить, как это - зима без снега и мороза, и она хотела что-то сказать, как вдруг снова он грохнулся рядом с ней.
Она засмеялась и взяла его под руку. Так и дошли они до остановки. Вся куртка у него была в снегу…
----
На остановке он спросил, можно ли проводить ее до дома, и стал пунцовым, под цвет своей шапки...
Среди подавляющего большинства людей в меховых шапках, дубленках и теплых сапогах он выглядел, как пацан, в своей легкой кожаной курточке, кроссовочках и вязаной шапке красно-пожарного цвета… Да еще и краснел и смущался, как пацан. Ей было весело наблюдать за столь мучительным процессом ухаживания, ожили веселые огоньки, которые уже давно не мелькали в глазах.
----
На второй день он снова краснел, но уже меньше, уже по дороге домой в маршрутке. Они ехали вместе, и ей надо было выходить раньше на одну остановку.
- Пойдем в кино?
- Нет, я не пойду. Я завтра занята, - отказывалась она, не желая иметь ничего общего с мужчинами, которые вызывали у нее только лишь презрение и, если копнуть глубже, страх. Такая дикая ненависть ко всем мужчинам появилась у нее после развода, раны после которого еще не успели затянуться.
- Ну пойдем, я буду ждать! Давай пойдем послезавтра, - пытался он пробить стену.
- Нет, я же сказала, я не хочу, - ей было неприятно, что его уговоры слышало полмаршрутки.
Казалось, что его терпение вот-вот лопнет, и он обидится на тебя за то, что ему пришлось упрашивать. Он продолжал настаивать так упрямо, и так отчаянно краснел при этом, что даже водитель улыбнулся и покачал головой. Ей тоже стало смешно. Она засмеялась и вышла…
---
На третий день они ехали уже до дома, и говорили еще больше, и еще раскованнее чувствовали себя друг с другом. Ей было все интереснее с ним общаться, он был как на ладони перед ней. Застенчивый, но не робкий, простой и без камня за пазухой, в то же время упрямый и немного властный - тяжело с таким жить, ни с того, ни с сего подумала она.
---
На четвертый день она уже думала только о нем, ловила себя на мысли, что ждет следующих уроков, что невыносимо быть одной, когда хочется быть рядом с ним и говорить, говорить, говорить… о чем угодно… Они совпадали почти во всем - и взгляды на жизнь, и любимые книги, и переживания были похожи.
---
Еще через три дня было последнее занятие. Урок не клеился. Говорили о чем угодно, а думали оба об одном, - что послезавтра ему уезжать. Она думала о том, что снова будет одна в этой холодной пустой квартире, наедине со своими мыслями и кошкой…
Посмотрели фотки, попили фанты, стали прощаться.
- Давай я тебя провожу до остановки, - сказала она.
- А давай!
Они прошли до остановки, беседуя о чем-то важном, что и вспомнить-то невозможно, ибо было важно только то, что они говорили, смотрели друг на друга, а не то, о чем они говорили… Автобуса не было, поэтому они прошли до другой остановки, потом прошли еще одну, и еще одну… Потом они зашли так далеко, что ему уже надо было провожать ее обратно. Так и пошли они назад. Попрощаться у подъезда было почему-то сложно, решено было расстаться на нейтральной территории, посередине между подъездом и остановкой, на перекрестке.
----
Она запомнила то мгновение навсегда. Они стояли возле светофора, мигал желтый свет, освещая ее лицо. Они посмотрели друг другу в глаза, и она с ужасом поняла, что - все, он уезжает, и это будет навсегда. В этом взгляде глаза в глаза уже была предопределена их дальнейшая жизнь на многие годы вперед.
- Это так ужасно, что ты уезжаешь, - непослушным голосом сказала она. Голос выдавал ее волнение.
Это была минута откровенности и тишины. Падал снег, была ночь и было очень тихо - ни машин, ни людей.
- Можно, я тебя поцелую на прощание?
- Можно, - сказала не она, а кто-то за нее, а она только успела удивиться такой своей смелости.
Поцелуй отозвался дрожью во всем теле. Она почувствовала его руку на своей талии.
- Можно, я тебя провожу до подъезда? А то уже очень поздно.
- Да…
Они снова пошли в двадцатый раз той же дорогой, потом долго прощались у подъезда и снова целовались. Он обнимал ее, целовал и уговаривал поехать с ним. Но это было невозможно, нереально, глупо и опрометчиво - бросить все и уехать навсегда в другую страну, с человеком, которого она знала всего десять дней. На «попробовать» не было денег. Надо было решать раз и навсегда.
Теперь уже они перешли какую-то определенную дозволенную грань, и ей уже хотелось убежать домой, закрыться там и ничего не решать. Не поддаваться на соблазн пуститься в авантюру - ведь это очень ответственный шаг. Если даже ее первый муж, которого она очень хорошо знала до свадьбы - два года были знакомы - оказался такой сволочью, то что говорить про человека, которого знаешь пять минут? Нет, это все не для нее.
----
Теперь она искала предлога уйти…
- Ого! Ты знаешь, сколько времени, - удивленно вскинул он брови. - Теперь я и вовсе не попаду на маршрутку. Теперь мне надо будет пешком идти на другой конец города, в моих-то кроссовочках! - и он жалобно посмотрел сначала на кроссовки, потом - на нее. - Слушай, я так замерз, я просто не дойду. Напои меня хотя бы чаем.
И он жалобно продолжал ныть. Ее доброе сердце не выдержало, и можно ли вообще в 25 лет быть такой идиоткой, чтобы поверить в то, что ему реально захотелось чаю? Но опыта в сердечных делах у нее было с гулькин нос, поэтому вместо того, чтобы посмеяться и попрощаться, она пригласила его «на чай».
Она ставила чайник, а он смотрел на ее спину. От этого взгляда руки дрожали, и она никак не могла зажечь спичку.
- Иди ко мне, - он обнял ее, посадил на колени, и стал целовать. Потом он поднял ее на руки и понес в комнату. Конечно, все можно было повернуть вспять, вплоть до этого момента, но, видимо, у нее не было ни сил, ни желания сопротивляться. Все можно в своей жизни изменить, все подчинить своим решениям. Но иногда что-то влечет нас куда-то так, что сопротивляться мы не в силах, несмотря на свои тщательно продуманные решения. Кто это делает? Бог? Сатана? Ей, спустя даже 12 лет, так и не стало это до конца понятно…
Дальше она просто утонула в чувствах и мало что помнила. Запомнила только ощущение блаженства и счастья и то, что мыслей в голове никаких не было. Кроме одной: а у него красивое тело…
Ей было умопомрачительно хорошо - он был нежным, ласковым, страстным, а от застенчивости и робости не осталось и следа.
Потом они снова разговаривали, потом снова растворялись друг в друге, потом она сидела на подоконнике, и ей было страшно: а что дальше?
------
Следующую ночь она провела одна, в размышлениях, в слезах и страхе.
Не зря ведь чувства подсказывали: не ладно что-то с этим звонком. Она перенеслась на десять дней назад…
Нет, не зря ее интуиция предупреждала - не надо было соглашаться на эти уроки… Вот чем все закончилось…
------
Какой же хэппиэнд у этой сказки?
Было бы здорово написать, что он поматросил и бросил. Тем более, что был матросом. А еще круче - что она родила, не сказав ему, а потом он приехал через пять лет и сошел с ума от того, что у него прекрасный сын, и было бы, как в любовном сериале… Нет, наш герой не оказался Дон Хуаном, и хэппиэнд оказался более приземленным - он просто увез ее с собой и жил долго и счастливо. А как жила она? На этот вопрос ответить сложнее: она часто вспоминала эту встречу, сотни тысяч раз снова и снова анализировала ее, и когда все было плохо и она снова сидела на подоконнике, то думала, что все это было одной большой ошибкой. Когда все было замечательно, то благодарила Бога и верилось ей в то, что все это было чудом - и почти случайная встреча, и любовь с первого взгляда, и то, как два человека из разных стран нашли друг друга, и то, как снова поверилось в любовь, и то, как стало реальностью иметь семью, на которую она уже и не надеялась.
Новый год был за окном ее квартиры, а она, как предполагалось, будет спать… Но засыпаться не засыпалось, так как вовсю громыхали фейерверки… Щемящее чувство одиночества, казалось, достигло предела. Хотелось выть от тоски.
Всеобщая радость - уж искренняя она была или нет - казалась ей верхом глупости, а послеразводная депрессия, с которой она уже почти справилась, подступила с новой силой. Хорошо где-то было написано: одиночество - это когда у тебя много друзей, но у каждого из них есть кто-то ближе тебя. У всех ее друзей был кто-то ближе…
----
На следующий день раздался звонок от Ленки.
- Привет! Тебе, может, папу дать? (Ленка работала под начальством у папы, была почти одного возраста с ней, и они по-дружески пару раз общались).
- Нет, у меня к тебе дело. Ты не могла бы с моим двоюродным братом позаниматься английским? С тем, который приехал ко мне в гости, в отпуск, из Севастополя, помнишь, я тебе рассказывала про него?
- Нет, - ответила она неохотно, одним глазом глядя в сериал с Джорджем Клуни, которого она на тот момент считала красавцем номер один. - У меня нет настроения, и вообще…
- Ну пожалуйста, - упрашивала Ленка, и в этом упрашивании она заподозрила что-то неладное…
Пришлось согласиться, потому что были нужны деньги, а этот человек согласился на самую высокую оплату, которую она предложила.
- Странное решение провести отпуск, изучая английский, - подумала она.
----
Первый урок закончился, и он решил проводить ее до остановки, потому что было уже темно. Весь урок она изучала своего собеседника, который поразил ее своим сходством с Джорджем Клуни.
- А много ли у тебя учеников? - расспрашивал он, спускаясь по заснеженной дорожке.
- Да нет, не очень, - ответила она, и удивленно оглянулась - ее собеседник вдруг исчез… Она опустила глаза и увидела, что он лежит на спине. Конечно, в таких кроссовочках, да по свежему снежку!
Она расхохоталась, а он смущенно оправдывался, что не привык к такому снегу и пытался встать. С третьей попытки ему это удалось, и то пришлось помогать.
- Ты что, не можешь себе сапоги зимние купить?
- А у нас их никто не носит.
- А почему? - искренне удивилась она, хотя и догадывалась.
- Так в Крыму снег бывает только раз в год, и то один день!
Ей трудно было представить такую зиму и поверить, как это - зима без снега и мороза, и она хотела что-то сказать, как вдруг снова он грохнулся рядом с ней.
Она засмеялась и взяла его под руку. Так и дошли они до остановки. Вся куртка у него была в снегу…
----
На остановке он спросил, можно ли проводить ее до дома, и стал пунцовым, под цвет своей шапки...
Среди подавляющего большинства людей в меховых шапках, дубленках и теплых сапогах он выглядел, как пацан, в своей легкой кожаной курточке, кроссовочках и вязаной шапке красно-пожарного цвета… Да еще и краснел и смущался, как пацан. Ей было весело наблюдать за столь мучительным процессом ухаживания, ожили веселые огоньки, которые уже давно не мелькали в глазах.
----
На второй день он снова краснел, но уже меньше, уже по дороге домой в маршрутке. Они ехали вместе, и ей надо было выходить раньше на одну остановку.
- Пойдем в кино?
- Нет, я не пойду. Я завтра занята, - отказывалась она, не желая иметь ничего общего с мужчинами, которые вызывали у нее только лишь презрение и, если копнуть глубже, страх. Такая дикая ненависть ко всем мужчинам появилась у нее после развода, раны после которого еще не успели затянуться.
- Ну пойдем, я буду ждать! Давай пойдем послезавтра, - пытался он пробить стену.
- Нет, я же сказала, я не хочу, - ей было неприятно, что его уговоры слышало полмаршрутки.
Казалось, что его терпение вот-вот лопнет, и он обидится на тебя за то, что ему пришлось упрашивать. Он продолжал настаивать так упрямо, и так отчаянно краснел при этом, что даже водитель улыбнулся и покачал головой. Ей тоже стало смешно. Она засмеялась и вышла…
---
На третий день они ехали уже до дома, и говорили еще больше, и еще раскованнее чувствовали себя друг с другом. Ей было все интереснее с ним общаться, он был как на ладони перед ней. Застенчивый, но не робкий, простой и без камня за пазухой, в то же время упрямый и немного властный - тяжело с таким жить, ни с того, ни с сего подумала она.
---
На четвертый день она уже думала только о нем, ловила себя на мысли, что ждет следующих уроков, что невыносимо быть одной, когда хочется быть рядом с ним и говорить, говорить, говорить… о чем угодно… Они совпадали почти во всем - и взгляды на жизнь, и любимые книги, и переживания были похожи.
---
Еще через три дня было последнее занятие. Урок не клеился. Говорили о чем угодно, а думали оба об одном, - что послезавтра ему уезжать. Она думала о том, что снова будет одна в этой холодной пустой квартире, наедине со своими мыслями и кошкой…
Посмотрели фотки, попили фанты, стали прощаться.
- Давай я тебя провожу до остановки, - сказала она.
- А давай!
Они прошли до остановки, беседуя о чем-то важном, что и вспомнить-то невозможно, ибо было важно только то, что они говорили, смотрели друг на друга, а не то, о чем они говорили… Автобуса не было, поэтому они прошли до другой остановки, потом прошли еще одну, и еще одну… Потом они зашли так далеко, что ему уже надо было провожать ее обратно. Так и пошли они назад. Попрощаться у подъезда было почему-то сложно, решено было расстаться на нейтральной территории, посередине между подъездом и остановкой, на перекрестке.
----
Она запомнила то мгновение навсегда. Они стояли возле светофора, мигал желтый свет, освещая ее лицо. Они посмотрели друг другу в глаза, и она с ужасом поняла, что - все, он уезжает, и это будет навсегда. В этом взгляде глаза в глаза уже была предопределена их дальнейшая жизнь на многие годы вперед.
- Это так ужасно, что ты уезжаешь, - непослушным голосом сказала она. Голос выдавал ее волнение.
Это была минута откровенности и тишины. Падал снег, была ночь и было очень тихо - ни машин, ни людей.
- Можно, я тебя поцелую на прощание?
- Можно, - сказала не она, а кто-то за нее, а она только успела удивиться такой своей смелости.
Поцелуй отозвался дрожью во всем теле. Она почувствовала его руку на своей талии.
- Можно, я тебя провожу до подъезда? А то уже очень поздно.
- Да…
Они снова пошли в двадцатый раз той же дорогой, потом долго прощались у подъезда и снова целовались. Он обнимал ее, целовал и уговаривал поехать с ним. Но это было невозможно, нереально, глупо и опрометчиво - бросить все и уехать навсегда в другую страну, с человеком, которого она знала всего десять дней. На «попробовать» не было денег. Надо было решать раз и навсегда.
Теперь уже они перешли какую-то определенную дозволенную грань, и ей уже хотелось убежать домой, закрыться там и ничего не решать. Не поддаваться на соблазн пуститься в авантюру - ведь это очень ответственный шаг. Если даже ее первый муж, которого она очень хорошо знала до свадьбы - два года были знакомы - оказался такой сволочью, то что говорить про человека, которого знаешь пять минут? Нет, это все не для нее.
----
Теперь она искала предлога уйти…
- Ого! Ты знаешь, сколько времени, - удивленно вскинул он брови. - Теперь я и вовсе не попаду на маршрутку. Теперь мне надо будет пешком идти на другой конец города, в моих-то кроссовочках! - и он жалобно посмотрел сначала на кроссовки, потом - на нее. - Слушай, я так замерз, я просто не дойду. Напои меня хотя бы чаем.
И он жалобно продолжал ныть. Ее доброе сердце не выдержало, и можно ли вообще в 25 лет быть такой идиоткой, чтобы поверить в то, что ему реально захотелось чаю? Но опыта в сердечных делах у нее было с гулькин нос, поэтому вместо того, чтобы посмеяться и попрощаться, она пригласила его «на чай».
Она ставила чайник, а он смотрел на ее спину. От этого взгляда руки дрожали, и она никак не могла зажечь спичку.
- Иди ко мне, - он обнял ее, посадил на колени, и стал целовать. Потом он поднял ее на руки и понес в комнату. Конечно, все можно было повернуть вспять, вплоть до этого момента, но, видимо, у нее не было ни сил, ни желания сопротивляться. Все можно в своей жизни изменить, все подчинить своим решениям. Но иногда что-то влечет нас куда-то так, что сопротивляться мы не в силах, несмотря на свои тщательно продуманные решения. Кто это делает? Бог? Сатана? Ей, спустя даже 12 лет, так и не стало это до конца понятно…
Дальше она просто утонула в чувствах и мало что помнила. Запомнила только ощущение блаженства и счастья и то, что мыслей в голове никаких не было. Кроме одной: а у него красивое тело…
Ей было умопомрачительно хорошо - он был нежным, ласковым, страстным, а от застенчивости и робости не осталось и следа.
Потом они снова разговаривали, потом снова растворялись друг в друге, потом она сидела на подоконнике, и ей было страшно: а что дальше?
------
Следующую ночь она провела одна, в размышлениях, в слезах и страхе.
Не зря ведь чувства подсказывали: не ладно что-то с этим звонком. Она перенеслась на десять дней назад…
Нет, не зря ее интуиция предупреждала - не надо было соглашаться на эти уроки… Вот чем все закончилось…
------
Какой же хэппиэнд у этой сказки?
Было бы здорово написать, что он поматросил и бросил. Тем более, что был матросом. А еще круче - что она родила, не сказав ему, а потом он приехал через пять лет и сошел с ума от того, что у него прекрасный сын, и было бы, как в любовном сериале… Нет, наш герой не оказался Дон Хуаном, и хэппиэнд оказался более приземленным - он просто увез ее с собой и жил долго и счастливо. А как жила она? На этот вопрос ответить сложнее: она часто вспоминала эту встречу, сотни тысяч раз снова и снова анализировала ее, и когда все было плохо и она снова сидела на подоконнике, то думала, что все это было одной большой ошибкой. Когда все было замечательно, то благодарила Бога и верилось ей в то, что все это было чудом - и почти случайная встреча, и любовь с первого взгляда, и то, как два человека из разных стран нашли друг друга, и то, как снова поверилось в любовь, и то, как стало реальностью иметь семью, на которую она уже и не надеялась.