Звонил Бобер, до синевы любезный.
В седьмого пол, на, в сумерках, часах.
А я храпел, тоже еще не трезвый.
Главой болея в смятых волосах.
Но он звонил. Настойчиво. Рингтоном.
И я был слаб, ответив на звонок.
Он говорил. Как телевизор. Фоном.
А я разглядывал рассветный потолок.
Седьмая шла минута разговора.
От трубки пахло виски и песком.
Секунды
(
Read more... )