Алекс Мустейкис. «Опять дикари!»
Алекс Мустейкис
Опять дикари!
(мультфильм)
Человек! Ты всегда будешь видеть
прежде всего то, что стремишься
увидеть, находить то, что скорее
ожидаешь найти.
(Древнее изречение)
- Опять дикарь, - сказал Макгилан.
Брадис молча отодвинул товарища и выглянул в люк. Не сказав ни слова, он повернулся и ушёл в рубку. Было слышно, как он гремит там кастрюлями.
Макгилан тоже прошёл в рубку и вынул из своего шкафчика лингвист-транслятор.
- Неужели тебе не надоело? - мрачно спросил Брадис. - Двадцать три планеты с дикарями - и на каждой тебе надо обязательно поздороваться за ручку и поговорить о смысле жизни. А я опять вари обед.
- Что за эгоистические мысли! - патетически воскликнул Макгилан. - Да известно ли тебе, что наш прилёт на эту планету оставит у этого туземца и его сородичей незабываемое впечатление! Это для нас каждая встреча с иной цивилизацией обыденное явление. А для этих детей природы, только начинающих прощаться со своей дикостью! Я ясно вижу, как из поколение в поколение, из уст в уста передаётся светлая легенда о людях, прилетевших со звёзд! Тысячи детей, затаив дыхание, будут выслушивать у ночного костра рассказы очевидцев, а потом, глядя в звёздное небо, мечтать о таких же полётах! Тысячи поэтов будут сочинять о том свои песни, тысячи учёных будут разгадывать тайны природы, воодушевлённые нашим примером!
- Ты демагог, - ответил Брадис. - Твоего туземца в данный момент больше интересует, как бы побольше пожрать местной мамонтянины, а вовсе не полёт к звёздам. Если ты уж такой альтруист, то можешь, так и быть, отдать ему свой обед.
- А что? - воскликнул Макгилан. - Угощу его нашими консервами. Пусть передают из поколения в поколение, чем питались люди со звёзд.
Он выгреб из шкафчика несколько тюбиков, с сомнением посмотрел на них, затем засунул один тюбик к себе в карман, а остальные положил обратно.
- Хорошего понемножку, - сказал он себе под нос и потопал к наружному люку.
Дикарь всё ещё стоял на поляне перед звездолётом в той же позе, грациозно оперевшись на дубину внушительных размеров. Макгилан переставил рычажок лингвист-транслятора на деление «примитивные понятия» и спрыгнул в траву. Дикарь проявил некий, но не очень сильный, интерес к особе Макгилана. Макгилан широко улыбнулся. Дикарь тоже. Похоже, он не собирается немедленно бить меня дубиной, решил Макгилан и направился к дикарю. Дикарь положил дубину в траву и улыбнулся ещё шире.
Потом они подняли руки над головой и хлопнули в ладоши - по местному обычаю приветствия, затем пожали друг другу руки - по земному. Контакт был установлен. Наступила пора знакомства.
- Макгилан, - произнёс Макгилан, ударяя себя кулаком в грудь.
- Мхакхилан, - повторил дикарь с дикарским акцентом. Потом он ударил себя в грудь и представился:
- Кгхринс.
- Хринс. Очень приятно.
Затем началось обоюдное изучение языка. Дикарь Хринс с лёту запоминал земные слова, а лингвист-транслятор расшифровывал и обобщал местные. Наконец, запас слов, накопленный обеими сторонами, оказался достаточен для приятной беседы.
- Где твой дом? - спросил Макгилан.
- Здесь, - ответил Хринс, указывая под ветки дерева, напоминающего сосну. - И везде.
Он сделал неопределённый широкий жест.
Как это поэтично, подумал Макгилан. Он считает своим домом всю планету.
- А твой дом? - спросил, в свою очередь, Хринс.
- Сейчас здесь, - кивнул в сторону звездолёта Макгилан, - а раньше был там. - Он указал пальцем в небо. - Мы прилетели со звёзд.
Дикарь не высказал особого удивления. Макгилан подумал, что тот, несомненно, обладает достаточной интеллектуальной гибкостью и не видит, почему бы людям, собственно, и не жить на звёздах. Тут он почему-то вспомнил о консервах, сунул руку в карман, достал тюбик и протянул Хринсу.
- Попробуй, - сказал Макгилан. - Вкусно.
Дикарь повертел тюбик в руках, попробовал оболочку на зуб, но тут же догадался отвернуть пробку и стал выдавливать содержимое себе в рот.
Возможности интеллекта не меньше, чем у нас, думал Макгилан. Ещё семь-восемь тысяч лет эволюции - и начнёт возделывать поля, разводить животных. А там и до космических полётов рукой подать. В языках он всё-таки здорово разбирается. Почти все слова на земном произносит правильно. Впрочем, неудивительно - интеллект простаивает. Да и у них тут, может, в каждом стойбище свой язык…
Хринс доел консервы и забросил тюбик в кусты. Затем он запустил руку за пазуху своей великолепной блестящей шкуры и выудил оттуда грязный и засаленный банан.
А ведь придётся есть, тоскливо подумал Макгилан. Вот они, издержки взаимопонимания…
Банан, впрочем, оказался необыкновенно вкусным, хотя и с толстой, прочной кожурой, о которую Макгилан сломал ноготь. Но вот с бананом было покончено, и Макгилан отбросил кожуру в сторону. Надо было продолжать беседу.
- У вас есть огонь? - спросил он.
- Да! - воскликнул Хринс и заулыбался. - Большой огонь, горячий огонь. Выпустишь на волю - сожжёт и лес, и горы. Вот какой у нас огонь. Он опасный, но без него плохо-плохо жить.
- Наш дом тоже имеет огонь, - похвастался Макгилан. - Наш огонь такой сильный, что поднимает наш дом и кидает в небо.
Тут Макгилану пришла в голову мысль узнать космогонию этого мира, о чём он и спросил дикаря в доступных выражениях.
- Наш мир удерживается великим столбом, - объяснил дикарь. - Не будь этого столба, всё бы сгорело. Этот столб создают, соединяясь, земля и огнедышащее небо - солнце.
- А как произошёл твой мир? - поинтересовался Макгилан.
- Сперва ничего-ничего не было, было только небо сверху и океан внизу, небо было пусто, а в том океане было всё, но в зародыше. Потом сверкнула большая-большая молния, ударил гром - бах! - и на границе океана и неба появилась земля. Только многое из вещей появилось не сразу, а только после того, как стали исполняться законы великого Мхагху.
Дикарь обвёл вокруг рукой.
- И люди, и деревья, и звери, и небо, и звёзды - всё подчиняется законам Мхагху. Мхагху ведёт каждого к абсолюту, где теряется прежнее.
Уже додумался до богов, паршивец, подумал Макгилан. А так бы была на редкость стройная материалистическая концепция.
- Теперь рассказывай ты! - потребовал дикарь.
Макгилан задумался.
- Ну, весь мир произошёл в результате Большого Взрыва, - начал он. - Вначале весь мир представлял собой сингулярность, где понятия времени и пространства не имели смысла…
О чём это я говорю, удивился сам себе Макгилан. Теперь ведь придётся объяснять ему, что такое сингулярность. Как же это попроще…
- А сингулярность - это… это… Он спешно искал подходящие слова. - Это как бы такое яйцо, где всё содержимое, как скорлупой, покрыто горизонтом событий. И его просто так не разобьёшь, потому что нечем. Ничего-то ещё нет, понятно? Ну так вот, эта сингулярность в результате флуктуации, я тебе не буду объяснять, что это за зверь, это сложно будет… туннелировала сквозь горизонт событий… то есть яйцо треснуло… ни с того, ни с сего. А после Большого взрыва началась структуризация материи… то есть появились звёзды, и солнце, и земля. Ну а дальше уже жизнь. Эволюция, и в результате там деревья, звери и птицы. И в конце концов человек. Ух…
Макгилан вытер со лба выступивший пот.
- Трудновато всё это объяснить, понимаешь, - он виновато развёл руками.
- Наверное, ты не жрец, - подытожил дикарь.
- Да уж какой я там жрец, - согласился Макгилан. - Куда уж мне… Ну ладно, - спохватился он. - Заговорился я здесь с тобой. Ну, пока, прогрессируй потихоньку. Залетим через десяток тысячелетий.
Ну и нудное это всё же дело - разговаривать с дикарями, думал он, забираясь в люк звездолёта. То ли дело цивилизация на уровне - культурный обмен, обмен технологиями… Так ведь не встречаются же такие! Он обернулся и помахал рукой на прощание. Дикарь, уже поднявший дубину, помахал в ответ - и рукой, и дубиной. Он очень гармонично смотрелся на этой поляне в лучах заходящего солнца - мускулистый, загорелый, дубина в руках и шкура через плечо подчёркивали его неразрывное единство с окружающей природой. Макгилан криво усмехнулся своим мыслям и захлопнул люк.
Звездолёт выходил на орбиту.
- Ну что, поговорил? - осведомился Брадис.
- Умгум, - ответил Макгилан, уплетая борщ. - Такой славный дикарь оказался… Рассказал мне легенду о происхождении мира, вот! - Он потряс микрокассетой транслятора. - Не зря всё же поговорили.
- На этой планете мы потеряли кучу времени, теперь придётся спешить, - озабоченно сказал Брадис.
- Ничего, наверстаем, - отозвался Макгилан. - И всё равно найдём настоящих братьев по разуму! Наш девиз - вот, по словам древних, - и он указал на иероглифическую надпись на приколотом над пультом листке, - «Человек! Ты в конце концов найдёшь, что ищешь, если хочешь найти!» Вольный перевод, - уточнил он.
- Ищите и обрящете? По моему, древние вкладывали в это изречение несколько другой смысл, - скептически заметил Брадис.
* * *
Хринс смотрел вслед улетающему звездолёту. Улетели, подумал он с сожалением. Потом он подошёл к сосне и дёрнул за дежурную ветку. Ветви дерева плавно разошлись, открыв травяную дверь-перепонку. Хринс зашёл в прихожую, снял и повесил свою шкуру на вешалку, обновляться и чиститься. Дубину-биопереводчик он выключил и поставил в угол.
У малогабаритной биоядерной печки хлопотала его жена, красивая Хранси. Услышав звук шагов, она обернулась.
- Ну что, милый? Они улетели? - поинтересовалась она.
- Улетели, - мрачно кивнул Хринс, садясь на лежащую на полу шкуру.
Хранси увернула дейтерий, чтобы не подгорела каша, и опустилась на шкуру рядом с мужем.
- Послушай, Хринсик, не переживай ты так. Может ты ошибся, и они на самом деле на высокой ступени развития, вроде нашей.
- Да нет, - махнул рукой Хринс. - Что я, в первый раз их вижу? Конечно, меня поначалу тоже одолевали сомнения, - как-никак летают между звёзд… Но потом, когда поговорил с ними… Наверное, это какая-то очень медленно эволюционирующая цивилизация. Вроде тех ракеток на Фрелоне, что овладели химическим реактивным движением ещё на стадии беспозвоночных, и выбрались в околопланетный космос. А эти… К тому же они применяют такой примитивный репагулярный скачок. Пойми, дорогая, будь они разумны по-настоящему, то они сразу же овладели бы телепортацией - и быстрее, и не надо строить такие громады. А они строят. Следовательно, придерживаются выработанных десятками тысячелетий правил, интуитивно нащупанных в процессе проб и ошибок… Да ты сама слышала наш разговор! Ведь два по-настоящему разумных существа всегда договорятся до законов развития мироздания, например…
- А может, они посчитали тебя за дикаря? - предположила Хранси.
- Чушь! Я прямо ему говорил и о термоядерной реакции, и о силах гравитации, и о Большом Взрыве, и о законах эволюции, открытых великим учёным Мхагху… А что он сообщил мне в свою очередь? Не смог даже рассказать, почему летает его «дом»! А его космогонический бред! Вначале было яйцо…
- Как раз это мне страшно понравилось! - воскликнула Хранси. - Никто не мог разбить это яйцо, потом зверёк бежал, хвостиком махнул… Я обязательно расскажу эту сказку нашим детям!
- Конечно, всё это поэтично, - согласился Хринс, смягчаясь. - Но поэтика и образность, да и технология тоже - ещё не атрибуты высокого уровня развития.
- А мне всё-таки кажется… Он так осмысленно глядел… - протянула Хранси.
- Ты ошиблась, - уже спокойно возразил Хринс. - Взять хотя бы то, что он никак не среагировал на понятие моря виртуальных частиц с отрицательными уровнями энергий, а такую основополагающую вещь у нас проходят в первом классе. Впрочем, он сам мне признался, что неучёный. Но, видимо, очень способный. Как он легко развернул банан! Мне и то в детстве это удалось с третьего раза…
- Мне их жалко, - всхлипнула Хранси. - Они летают между звёзд… и не осознают бесконечности окружающего их пространства, не осмысливают величия туманностей и галактик… Может, тебе не стоит больше с ними разговаривать? Если бы я была на их месте и вдруг почувствовала эту огромную разницу в развитии, эту непреодолимую пропасть… нет, я бы не выдержала.
- Им надо помочь, - убеждённо сказал Хринс. - Ведь ты пойми, какое впечатление на этих людей произведёт встреча с человеком, намного их превосходящим, но живущим столь близко к природе и имеющим достаточно ума, чтобы не противопоставлять ей себя! Ведь потом предания об этой встрече будут переходить из поколения в поколение! Сколько людей под влиянием этих легенд устремятся к единению с природой, к прямому познанию её тайн!
- Да, - согласилась Хранси. - Это великая миссия.
Сквозь живые древесные стены жилища донёсся оглушительный рёв.
- Пойду, посмотрю, что творится на улице, - сказал Хринс, набрасывая на плечи уже чистую шкуру.
Метрах в пятистах от жилища, над зелёным лужком, у тихой голубой речки, на столбе пламени висел звездолёт. Вот он приземлился, и из его чрева выползли короткие трубы. Они принялись изрыгать огонь, выжигая всё живое на десятки метров вокруг.
- Варвары! - воскликнул Хринс. - Это ли не лучшее доказательство дикости?
Он вернулся в дом за дубиной-переводчиком.
- Ну что там? - спросила его Хранси.
- Опять дикари, - буркнул Хринс в ответ, переставляя сучок-рычажок на дубине в положение «примитивные понятия».
© 1984 Alex Mustakis.
Таганрог.