Внезапно, сквозь пролактиновое безмолвие... О_о
А напишу внезапно про пусси райот. Ну вот навеяло френдлентой.
Я вспоминаю, как на Паросе мы зашли в Церковь ста врат, построенную, на всякий случай по велению Елены Константинопольской. Я была в джинсах и майке, с непокрытой головой. Женщина у входа, болтавшая с подружкой, улыбнулась нам и приветливо поздоровалась на греческом. В огромной церкви почти никого не было, солнечный свет пробивался через сотни окошек, освещая старые фрески. Мы поднялись на галерею, и стали обходить храм по периметру. Дойдя до алтаря остановились, была видна обстановка за алтарной перегородкой - шкаф, стул, книги. Служащая церкви выкатила откуда-то сбоку из-за алтаря же старенький пылесос и начала пылесосить ковровые дорожки перед алтарём, изредка отвлекаясь на вопросы заходящих людей. Мы рассмеялись и пошли дальше. И там же, в Парикии, храм, собранный из обломков храма Аполлона, что, впрочем, общее место для греков.
Или на Родосе мы поднимались по ущелью, было жарко, сандалии натёрли ноги, плечи сгорели, вода вся выпита. А наверху был монастырь. Посреди двора росло единственное дерево, всё в апельсинах. Вокруг были свалены белые пластиковые стулья, на спинках которых были нарисованы чёрные крестики. Мы как-то случайно оказались в монастыре, единственная тропа привела нас туда. Откуда-то вынырнула пожилая гречанка с двумя стаканами ледяного апельсинового сока. Мы спросили, можно ли в церковь - она закивала, и на вопрос про шорты-майки замахала руками и засмеялась. А когда мы вышли обратно, усадила нас в тень дерева, села сама и мы просто молчали. Языковой барьер, знаете ли.
Или на Крите монастырь, рядом с которым стоит известный памятник - монахи с автоматами. Монастырь был оплотом партизанской борьбы во время второй мировой.
Или там же, на Крите монастырь, в котором сотни людей совершили самоубийство, собравшись в пороховом погребе и взорвав его. Старики, дети, монахи. И это стало поворотной точкой в борьбе с турецкой оккупацией.
Или в Афинах утрення служба в храме, мы пережидали между паромом и самолётом, сели рядом на скамейку и слушали пение. Мимо шли разные люди. Много чудовищно совершенно одетых и накрашенных молодых гречанок (кто видел, тот поймёт), этакая тиражированная Эми Вайнхаус. Они останавливались напротив входа в храм, вытаскивали из ушей наушники, крестились, коротко шептали молитву и шли дальше.
На Патмосе монахи на красных (отчего-то) мотоциклах, снующие в гору-с горы. Табличка перед подъёмом на монастырскую гору "в купальниках не надо, будьте вежливы". Везде продаются статуэтки монахов, жульничающих в карты, и каждое кафе называется Апокалипсис. На Наксосе церковь из садовых камней, собранных в 4-6 веке при строительстве террас для оливковых садов. Непонятно, видел ли когда-нибудь "архитектор" этого сооружения православные храмы хотя бы на картинке. Глина, которой заделаны щели изнутри до сих пор хранит следы его пальцев, а в брошюре, посвящённой всем пяти, что ли, слоям фресок этого храма, каждая вторая подпись "неизвестный святой". Множество церквей в глубине ущелий, где надо самому открыть ржавый шпингалет, чтобы войти. Икона, букет сухих цветов, вышитая салфетка, свечи, веник и совок в углу - типичное убранство. Можно подмести, если надуло листьев, или принести новые цветы. Монастырь высоко где-то в горах на Крите, через калитку видно монахов, беседующих в тени бугенвилей. Мы вошли, монахи кивнули нам и сразу разошлись по кельям. Тишина, ветер, срывающий цветы с клумб. "Неудобно, давай уйдём"
Наконец, греческий монастырь в Эль Туре на Синае. Оазис в пустыне. Старый сад, смешная овчарка с мячиком, качели. "Да, приезжайте и живите." Кириллос и Никитос. "Мы выйдем покурить?" - "Ерунда, курите здесь" и ставит стулья в тень от пальмы. Нам не дали уйти без обеда - таковы правила монастыря - кормить каждого путника, в пустыне-то не пожируешь.
Но я что-то всё про Грецию. В России тоже так было. 1994 год, Покрова на Нерли, зима. Церковь ещё закрыта, но нам открыли. Внутри - ничего, совсем ничего, всё белое-белое, в лучах солнца, световой поток. "Сейчас вот здесь ещё подновим, и откроемся. А жалко, батюшка в город за краской уехал, но вы летом приезжайте." Летом там вокруг цветущий луг, я оказалась там спустя несколько лет. Батюшка бродил по огороду с какой-то своей прихожанкой, они беседовали. Но вокруг уже было людно, и того первого потока света уже не было, зато были запахи трав, звон кузнечиков, безмятежность, непринуждённость.
-
Моё православие - оно вот такое, его просто невозможно оскорбить такой ерундой, как скачки в цветных колготках по храму. Физически невозможно. ХХС, Михалков, Бабкина и т.д. - вы вообще о чём? Кто все эти люди? Почему их надо слушать вообще? Всё это напоминает ожесточённые бои соседей по лестничной клетке за право ставить на ней велосипед и сумку с тележкой.
А сам поступок... Да с православной-то точки зрения это как раз то, что легко и просто простить. Как-то я вообще, т.е., совсем не понимаю, о чём сыр-бор. "Звериная серьёзность", это вот оно, в чистом виде.
Я вспоминаю, как на Паросе мы зашли в Церковь ста врат, построенную, на всякий случай по велению Елены Константинопольской. Я была в джинсах и майке, с непокрытой головой. Женщина у входа, болтавшая с подружкой, улыбнулась нам и приветливо поздоровалась на греческом. В огромной церкви почти никого не было, солнечный свет пробивался через сотни окошек, освещая старые фрески. Мы поднялись на галерею, и стали обходить храм по периметру. Дойдя до алтаря остановились, была видна обстановка за алтарной перегородкой - шкаф, стул, книги. Служащая церкви выкатила откуда-то сбоку из-за алтаря же старенький пылесос и начала пылесосить ковровые дорожки перед алтарём, изредка отвлекаясь на вопросы заходящих людей. Мы рассмеялись и пошли дальше. И там же, в Парикии, храм, собранный из обломков храма Аполлона, что, впрочем, общее место для греков.
Или на Родосе мы поднимались по ущелью, было жарко, сандалии натёрли ноги, плечи сгорели, вода вся выпита. А наверху был монастырь. Посреди двора росло единственное дерево, всё в апельсинах. Вокруг были свалены белые пластиковые стулья, на спинках которых были нарисованы чёрные крестики. Мы как-то случайно оказались в монастыре, единственная тропа привела нас туда. Откуда-то вынырнула пожилая гречанка с двумя стаканами ледяного апельсинового сока. Мы спросили, можно ли в церковь - она закивала, и на вопрос про шорты-майки замахала руками и засмеялась. А когда мы вышли обратно, усадила нас в тень дерева, села сама и мы просто молчали. Языковой барьер, знаете ли.
Или на Крите монастырь, рядом с которым стоит известный памятник - монахи с автоматами. Монастырь был оплотом партизанской борьбы во время второй мировой.
Или там же, на Крите монастырь, в котором сотни людей совершили самоубийство, собравшись в пороховом погребе и взорвав его. Старики, дети, монахи. И это стало поворотной точкой в борьбе с турецкой оккупацией.
Или в Афинах утрення служба в храме, мы пережидали между паромом и самолётом, сели рядом на скамейку и слушали пение. Мимо шли разные люди. Много чудовищно совершенно одетых и накрашенных молодых гречанок (кто видел, тот поймёт), этакая тиражированная Эми Вайнхаус. Они останавливались напротив входа в храм, вытаскивали из ушей наушники, крестились, коротко шептали молитву и шли дальше.
На Патмосе монахи на красных (отчего-то) мотоциклах, снующие в гору-с горы. Табличка перед подъёмом на монастырскую гору "в купальниках не надо, будьте вежливы". Везде продаются статуэтки монахов, жульничающих в карты, и каждое кафе называется Апокалипсис. На Наксосе церковь из садовых камней, собранных в 4-6 веке при строительстве террас для оливковых садов. Непонятно, видел ли когда-нибудь "архитектор" этого сооружения православные храмы хотя бы на картинке. Глина, которой заделаны щели изнутри до сих пор хранит следы его пальцев, а в брошюре, посвящённой всем пяти, что ли, слоям фресок этого храма, каждая вторая подпись "неизвестный святой". Множество церквей в глубине ущелий, где надо самому открыть ржавый шпингалет, чтобы войти. Икона, букет сухих цветов, вышитая салфетка, свечи, веник и совок в углу - типичное убранство. Можно подмести, если надуло листьев, или принести новые цветы. Монастырь высоко где-то в горах на Крите, через калитку видно монахов, беседующих в тени бугенвилей. Мы вошли, монахи кивнули нам и сразу разошлись по кельям. Тишина, ветер, срывающий цветы с клумб. "Неудобно, давай уйдём"
Наконец, греческий монастырь в Эль Туре на Синае. Оазис в пустыне. Старый сад, смешная овчарка с мячиком, качели. "Да, приезжайте и живите." Кириллос и Никитос. "Мы выйдем покурить?" - "Ерунда, курите здесь" и ставит стулья в тень от пальмы. Нам не дали уйти без обеда - таковы правила монастыря - кормить каждого путника, в пустыне-то не пожируешь.
Но я что-то всё про Грецию. В России тоже так было. 1994 год, Покрова на Нерли, зима. Церковь ещё закрыта, но нам открыли. Внутри - ничего, совсем ничего, всё белое-белое, в лучах солнца, световой поток. "Сейчас вот здесь ещё подновим, и откроемся. А жалко, батюшка в город за краской уехал, но вы летом приезжайте." Летом там вокруг цветущий луг, я оказалась там спустя несколько лет. Батюшка бродил по огороду с какой-то своей прихожанкой, они беседовали. Но вокруг уже было людно, и того первого потока света уже не было, зато были запахи трав, звон кузнечиков, безмятежность, непринуждённость.
-
Моё православие - оно вот такое, его просто невозможно оскорбить такой ерундой, как скачки в цветных колготках по храму. Физически невозможно. ХХС, Михалков, Бабкина и т.д. - вы вообще о чём? Кто все эти люди? Почему их надо слушать вообще? Всё это напоминает ожесточённые бои соседей по лестничной клетке за право ставить на ней велосипед и сумку с тележкой.
А сам поступок... Да с православной-то точки зрения это как раз то, что легко и просто простить. Как-то я вообще, т.е., совсем не понимаю, о чём сыр-бор. "Звериная серьёзность", это вот оно, в чистом виде.