Циничные московские маршрутки. О горьком. С осуждением.
Вот живешь себе в этом злом мире, и, кажется, всяких ужасов уже насмотрелся и ничем тебя не удивить. А потом происходит какой-то с виду совсем незначительный эпизод - и заставляет переживать такие чувства, что любовные душераздирающие мелодрамы ни в какое сравнение не идут.
Дело было в 62 маршрутке, что ездит по Ленинскому проспекту. На остановке несколько пассажиров заходит внутрь, и подходит девушка со складной коляской и чудесной девчушкой лет 4-5. Водитель не хочет их брать и говорит, что дальше едет троллейбус, мол, садитесь в него. Мама не хочет ехать в троллейбусе (и я ее очень понимаю!), и у водителю ничего не остается, кроме как взять и этих пассажиров. Проходит секунд 15-20, пока мама собирает коляску и устанавливает ее рядом со входом. И этого времени достаточно, чтобы и водитель, и даже какой-то пассажир начали выражать свое недовольство и ее торопить. Предложить ей помощь рядом сидящим людям даже в голову не приходит.
У маленькой девчушки какие-то проблемы с ногами, на ней надета необычная обувь и поддерживающие приспособления для ног (прямо как у молодого Форреста Гампа). И большие такие очки.
Девочка заходит в маршрутку, пока мама занята с коляской, проходит в самый конец и садится напротив меня. Мы сразу друг другу нравимся, улыбаемся и строим глазки. И девочка эта удивительная. Я часто улыбаюсь незнакомым детям на улице, и почти все дети тоже хотят улыбаться, но чаще отводят глаза в смущении или страхе перед незнакомым человеком, прячутся за маму. Эта же девчушка настолько смела и доверчива к людям, что улыбается мне и разглядывает мою юбку без всякого зазрения совести или намека на смущение. Так может смотреть только ребенок, которого любят и принимают, которому не дают повода разочароваться во взрослых и перестать им доверять. И что-то в ней есть такое особенное. Не могут пятилетние глаза быть такими проницательными и многоговорящими.
Мы подъезжаем к нужной остановке. Мама берет девочку на руки, прощается со мной и идет к выходу. Выносит девочку и возвращается на коляской.
И тут водитель опять говорит "давайте скорее, мне нужно везти дальше пассажиров!". Совершенно справедливо раздраженная мама усталым голосом говорит, что она не может быстрее, потому что она с ребенком. На что водитель продолжает ругаться и говорить, чтобы она быстрее выходила и что ему надо ехать. Мама пытается донести до водителя одну простую истину: она точно такой же пассажир, как и те другие, спешащие по своим делам, и что водитель должен быть для людей. Ответ у водителя - почему я не удивлена? - остается прежним. И женщина эта не кричит, она искренне хочет объяснить водителю, почему он не прав. Что хорошо было бы ему быть немного человечнее и не требовать от женщины с больным ребенком и коляской заходить и выходить из маршрутки за время, строго не превышающее n секунд. В последние слова она вкладывает все свое отчаяние, усталость и желание защитить себя и свою дочь: "поймите, вы же людей везете, а не капусту!". И слова эти летят в сторону водителя, но, не долетев до пункта назначения, звонко ударяются об окружающую его стену и падают на грязный маршруточный пол. А машина уже в спешке едет дальше в попытке наверстать потерянные 40 секунд.
Конечно, мы все такие деловые и важные в этой маршрутке, и едем мы не по каким-то своим земным делам типа работы, концерта или шопинга, а спасать планету от голода, войн и ВИЧ-инфекции. И наше время так ценно, что мы ни в коем случае не можем позволить себе полуминутную задержку, чтобы молодая мама с больной девочкой вместо 40-минутной тряски в душном троллейбусе доехали за 10 минут до нужного места.
Я сижу на заднем сиденье, и по щекам у меня против воли текут горькие слезы, потому что внутри меня теснятся любовь, сочувствие и восхищение этой маленькой мужественной семьей вместе с ужасной сжирающей бессильной злобой по отношению к водителю и людям, которые смотря на подобные вещи смеют вести себя так, как они себя ведут. И хочется мне всех их бить долго и отчаянно кулаками, стараясь силой вбить хоть малую толику сострадания. И больше никогда-никогда не садиться в эту машину. А еще дать им всем больные ноги или ребенка-инвалида и посмотреть, как они будут выживать в этом мире, вынужденные воевать на каждом шагу за нормальное человеческое отношение к себе - на улице, в очередях, маршрутках, поликлиниках и школах.
И я бы это обязательно сделала, если бы могла и если бы знала, что поможет. Но нет, слишком сильна и непоколебима вера в то, что у их времени и задач слишком высокая ценность, чтобы заморачиваться о том, что происходит вокруг.
Дело было в 62 маршрутке, что ездит по Ленинскому проспекту. На остановке несколько пассажиров заходит внутрь, и подходит девушка со складной коляской и чудесной девчушкой лет 4-5. Водитель не хочет их брать и говорит, что дальше едет троллейбус, мол, садитесь в него. Мама не хочет ехать в троллейбусе (и я ее очень понимаю!), и у водителю ничего не остается, кроме как взять и этих пассажиров. Проходит секунд 15-20, пока мама собирает коляску и устанавливает ее рядом со входом. И этого времени достаточно, чтобы и водитель, и даже какой-то пассажир начали выражать свое недовольство и ее торопить. Предложить ей помощь рядом сидящим людям даже в голову не приходит.
У маленькой девчушки какие-то проблемы с ногами, на ней надета необычная обувь и поддерживающие приспособления для ног (прямо как у молодого Форреста Гампа). И большие такие очки.
Девочка заходит в маршрутку, пока мама занята с коляской, проходит в самый конец и садится напротив меня. Мы сразу друг другу нравимся, улыбаемся и строим глазки. И девочка эта удивительная. Я часто улыбаюсь незнакомым детям на улице, и почти все дети тоже хотят улыбаться, но чаще отводят глаза в смущении или страхе перед незнакомым человеком, прячутся за маму. Эта же девчушка настолько смела и доверчива к людям, что улыбается мне и разглядывает мою юбку без всякого зазрения совести или намека на смущение. Так может смотреть только ребенок, которого любят и принимают, которому не дают повода разочароваться во взрослых и перестать им доверять. И что-то в ней есть такое особенное. Не могут пятилетние глаза быть такими проницательными и многоговорящими.
Мы подъезжаем к нужной остановке. Мама берет девочку на руки, прощается со мной и идет к выходу. Выносит девочку и возвращается на коляской.
И тут водитель опять говорит "давайте скорее, мне нужно везти дальше пассажиров!". Совершенно справедливо раздраженная мама усталым голосом говорит, что она не может быстрее, потому что она с ребенком. На что водитель продолжает ругаться и говорить, чтобы она быстрее выходила и что ему надо ехать. Мама пытается донести до водителя одну простую истину: она точно такой же пассажир, как и те другие, спешащие по своим делам, и что водитель должен быть для людей. Ответ у водителя - почему я не удивлена? - остается прежним. И женщина эта не кричит, она искренне хочет объяснить водителю, почему он не прав. Что хорошо было бы ему быть немного человечнее и не требовать от женщины с больным ребенком и коляской заходить и выходить из маршрутки за время, строго не превышающее n секунд. В последние слова она вкладывает все свое отчаяние, усталость и желание защитить себя и свою дочь: "поймите, вы же людей везете, а не капусту!". И слова эти летят в сторону водителя, но, не долетев до пункта назначения, звонко ударяются об окружающую его стену и падают на грязный маршруточный пол. А машина уже в спешке едет дальше в попытке наверстать потерянные 40 секунд.
Конечно, мы все такие деловые и важные в этой маршрутке, и едем мы не по каким-то своим земным делам типа работы, концерта или шопинга, а спасать планету от голода, войн и ВИЧ-инфекции. И наше время так ценно, что мы ни в коем случае не можем позволить себе полуминутную задержку, чтобы молодая мама с больной девочкой вместо 40-минутной тряски в душном троллейбусе доехали за 10 минут до нужного места.
Я сижу на заднем сиденье, и по щекам у меня против воли текут горькие слезы, потому что внутри меня теснятся любовь, сочувствие и восхищение этой маленькой мужественной семьей вместе с ужасной сжирающей бессильной злобой по отношению к водителю и людям, которые смотря на подобные вещи смеют вести себя так, как они себя ведут. И хочется мне всех их бить долго и отчаянно кулаками, стараясь силой вбить хоть малую толику сострадания. И больше никогда-никогда не садиться в эту машину. А еще дать им всем больные ноги или ребенка-инвалида и посмотреть, как они будут выживать в этом мире, вынужденные воевать на каждом шагу за нормальное человеческое отношение к себе - на улице, в очередях, маршрутках, поликлиниках и школах.
И я бы это обязательно сделала, если бы могла и если бы знала, что поможет. Но нет, слишком сильна и непоколебима вера в то, что у их времени и задач слишком высокая ценность, чтобы заморачиваться о том, что происходит вокруг.