(no subject)
Иногда совершенно обыкновенные моменты жизни потом долго вспоминаются маленькими крупинками счастья в суматохе будней. Например, один из вечеров на прошлой неделе, совершенно обыкновенный, ничем не примечательный вечер, каких много. Мы поужинали, позанимались с Ширкой музыкой, сходили погулять, искупали и уложили детей. А потом я решила приготовить жаркое на завтра. Мне попался какой-то особо упорный кусок говядины, который никак не хотел нарезаться. Я сменила три ножа и совсем отчаялась.
- Это вместо спортзала, - сказала я.
- Глупости, и не надейся, - не поддался на провокацию муж (ему строго-настрого наказано три раза в неделю подымать меня в полседьмого утра и отправлять в спортзал, не давая никаких поблажек)
- Лучше сядь, отдохни, а мясом я сам займусь.
И вот усевшись и надкусив ломтик первого в этом году арбуза, я подумала: КАК ЖЕ Я ЕГО ЛЮБЛЮ!
- Знаешь почему я тебя люблю?, - спросила я. Потому что ты не лежишь на диване у телевизора, а помогаешь мне разделаться с этим мясом.
- Только поэтому? - усмехнулся муж.
- Нет, поэтому тоже, - улыбаюсь я.
Да, я люблю своего мужа, несмотря на то, что мы уже очень много лет вместе, несмотря на то, что мне иногда хочется послать всё к чёрту, и даже развестись, но я очень его люблю.
Когда говорят "сама судьба свела их", это про нас, ведь мы знакомились дважды, в первый раз в Киеве, летом 1990-го года, а во второй уже здесь, в Израиле, полгода спустя. В первый раз он меня даже не заметил, его привлекла моя подруга Ленка, и судьба подарила нам второй шанс...
Ленка, Ленка...уже давно у меня нет от неё вестей, а ведь было время, когда она была моей лучшей подругой. В классе у меня не было подружек, но классом младше была Ленка. На самом-то деле, мы с Ленкой были ровесницами, просто меня отдали в школу в неполных семь лет, а её, как всех детей, почти в восемь. Ленка была стройная жгучая брюнетка с ярко выраженной еврейской внешностью, ослепительная красавица и модница. Мы подружились с ней на почве приступа сионизма. Приступ случился у Ленки, но она без особого труда втянула меня в свои планы.
А планы у Ленки были грандиозные: организовать еврейское общество, выучить иврит, уехать в Израиль ну и всё в том же духе, но это всё потом, когда-нибудь, а первым делом Ленке хотелось выйти замуж за еврея. В том, что выходить замуж нужно только за еврея, Ленка даже не сомневалась. "В самом деле, ну не хочешь же ты, чтоб он потом, лет через двадцать, назвал тебя жидовской мордой", - говорила Ленка. У меня тогда были несколько запутанные отношения с одним молодым человеком, совсем не евреем, но Ленкин аргумент был веский, я не хотела. А с евреями в Петрозаводске было туго, все евреи были либо тощими и сутулыми маменькиными сыночками в очках и с книжкой, либо уже женатыми. Подходящих кандидатур не наблюдалось. И тогда Ленка решила поехать в Ленинград, там есть синагога, еврейское общество, там много еврейских ребят. Из Петрозаводска можно было сесть вечером в субботу на ночной поезд, и уже к семи утра быть в Ленинграде. План был замечательный, несколько раз мы даже смотались в Ленинград, и мальчики еврейские в синагоге имелись, Ленка даже познакомилась с несколькими, но в замуж никто не звал.
Ленкины родители были врачами. Её мама была удивительно красива, когда она разъезжала по городу на машине скорой помощи, все мужчины разом оборачивались и подолгу глядели ей вслед. Ленка рассказывала, что когда её мама была молодая, училась в университете и жила в общежитии, у неё было море поклонников, и среди них даже был один африканец, который умолял Ленкину маму выйти за него замуж и уехать с ним в знойную Танзанию. "И сейчас моя мама танцевала бы с бубном у костра и заплетала бы сотни африканских косичек", - заканчивала свой удивительный рассказ Ленка. Но мама не захотела танцевать с бубном, она была практичная девушка и понимала, что романтика романтикой, а детей растить лучше в квартире с канализацией и центральным отонлением, и она вышла замуж за Ленкиного папу, приземистого плотно сбитого ничем не примечательного хирурга. Ленкин папа её обожал, он носил её на руках и привозил ей умопомрачительные наряды, но Ленкина мама не любила его, и даже не трудилась это скрывать. Это было заметно невооружённым глазом даже такой наивной дурёхе, как я. "Женщине вовсе не нужно любить своего мужа", - говорила Ленка. "Детям нужен отец, а для всего остального есть много других мужчин". Мне было очень странно это слышать, но я не спорила. Ленка была для меня авторитетом: она была красива, она была умна, она могла притащить ворох старых папиных штанов в детское ателье и заказать из них себе шикарный брючный костюм, а какую косметику прислала ей тётка из Америки, мне и не снилось.
Наши с Ленкой родители сблизились на почве отъезда в Израиль, но в то время, как мой папа методично и последовательно организовывал наш отъезд, Ленкины родители метались и маялись. То они прибегали к нам все в возбуждении с только что полученным вызовом в руках, а на другой день уже подавали документы на Америку; то они вместе с папой начинали оформлять отправление багажа, а потом вдруг исчезали на пару месяцев. В конце концов папа плюнул и решил оформлять всё сам. Тем не менее наши родители так подружились, что решили отправиться вместе в отпуск в Киев. Экскурсия в Киев была воспринята Ленкой как очередная возможность познакомиться с хорошим еврейским мальчиком. "Что ты не видала в этой Киево-Печерской Лавре", - вопрошала она. "Нельзя упускать такой шанс. Неизвестно ещё когда мы попадём в Израиль, а в Петрозаводске евреев днём с огнём не сыщешь." И мы с Ленкой отправились в синагогу на Подоле. Было пятничное утро, в синагоге было несколько девочек в длинных юбках нашего с Ленкой возраста, певших хором какие-то песни на иврите, и ни одного мальчика. Приходите вечером, сказали нам, будет встреча субботы, будет много народу. И мы с Ленкой побрели в сторону гостиницы. А рядом с гостиницей к нам подошёл симпатичный молодой человек в очках и с клетчатой чёрно-красной сумкой через плечо.
- Девушки, вы не подскажете мне, где здесь синагога? - закинул он удочку. Ленка среагировала мгновенно, они обменялись телефонами, договорились встретиться в синагоге. ...Нет, у меня не было никакой надежды привлечь его внимание с этой дурацкой стрижкой, и в ненавистном ярко-малиновом костюме, который мама недавно отхватила в комиссионке. А на Ленкином фоне так вообще...
В синагогу в этот вечер мы по какой-то причине не пошли, мальчик Ленке не позвонил, а вскоре мы уехали домой, и через несколько месяцев в Израиль.
И там, в ульпане, примерно через полгода:
- Девушка, мы кажется с вами где-то встречались, - окликнул меня молодой человек в очках с клетчатой сумкой через плечо.
- Да, я помню, в Киеве.
Молодой человек недоумённо наморщил лоб и перевёл разговор на другую тему. Он и не предполагал, что его банальная фраза будет воспринята всерьёз. Нет, он меня не помнил. А Ленку? А, это такая еврейская девочка с большим носом? Нет, мне она не понравилась. Мне никогда не нравились девушки с такими носами.
Я написала Ленке:
- Помнишь мальчика с клетчатой сумкой, который познакомился с нами в Киеве? Я его встретила здесь, в ульпане. Мы теперь встречаемся.
- Не помню, - отвечала она.
А через пару лет:
- Помнишь мальчика с Крещатика, который спросил нас, где синагога и дал тебе свой телефон? Теперь он мой муж, - писала я Ленке.
- Не помню.
Ленка отучилась пару лет на медицинском, вышла замуж за музыканта, который приезжал в Петрозаводск на гастроли, и вместе с мужем и родителями уехала в Америку. Вот уже много лет у меня не было от неё вестей, но я иногда задумываюсь о том, неужели она так и не поняла, что любить своего мужа, это ЗДОРОВО? Надеюсь, что она счастлива. А Ленкины родители расстались, её папа во второй раз женился, родители говорят, что удачно.
У красно-черной клетчатой сумки через несколько лет сломалась молния, я вшила новую, красную и красивую.
- Как здорово ты починила сумку. Я уже думал купить новую.
- Ты можешь купить сколько угодно сумок, но с этой я никогда не расстанусь.
Да, а мясо получилось вкусное.
- Это вместо спортзала, - сказала я.
- Глупости, и не надейся, - не поддался на провокацию муж (ему строго-настрого наказано три раза в неделю подымать меня в полседьмого утра и отправлять в спортзал, не давая никаких поблажек)
- Лучше сядь, отдохни, а мясом я сам займусь.
И вот усевшись и надкусив ломтик первого в этом году арбуза, я подумала: КАК ЖЕ Я ЕГО ЛЮБЛЮ!
- Знаешь почему я тебя люблю?, - спросила я. Потому что ты не лежишь на диване у телевизора, а помогаешь мне разделаться с этим мясом.
- Только поэтому? - усмехнулся муж.
- Нет, поэтому тоже, - улыбаюсь я.
Да, я люблю своего мужа, несмотря на то, что мы уже очень много лет вместе, несмотря на то, что мне иногда хочется послать всё к чёрту, и даже развестись, но я очень его люблю.
Когда говорят "сама судьба свела их", это про нас, ведь мы знакомились дважды, в первый раз в Киеве, летом 1990-го года, а во второй уже здесь, в Израиле, полгода спустя. В первый раз он меня даже не заметил, его привлекла моя подруга Ленка, и судьба подарила нам второй шанс...
Ленка, Ленка...уже давно у меня нет от неё вестей, а ведь было время, когда она была моей лучшей подругой. В классе у меня не было подружек, но классом младше была Ленка. На самом-то деле, мы с Ленкой были ровесницами, просто меня отдали в школу в неполных семь лет, а её, как всех детей, почти в восемь. Ленка была стройная жгучая брюнетка с ярко выраженной еврейской внешностью, ослепительная красавица и модница. Мы подружились с ней на почве приступа сионизма. Приступ случился у Ленки, но она без особого труда втянула меня в свои планы.
А планы у Ленки были грандиозные: организовать еврейское общество, выучить иврит, уехать в Израиль ну и всё в том же духе, но это всё потом, когда-нибудь, а первым делом Ленке хотелось выйти замуж за еврея. В том, что выходить замуж нужно только за еврея, Ленка даже не сомневалась. "В самом деле, ну не хочешь же ты, чтоб он потом, лет через двадцать, назвал тебя жидовской мордой", - говорила Ленка. У меня тогда были несколько запутанные отношения с одним молодым человеком, совсем не евреем, но Ленкин аргумент был веский, я не хотела. А с евреями в Петрозаводске было туго, все евреи были либо тощими и сутулыми маменькиными сыночками в очках и с книжкой, либо уже женатыми. Подходящих кандидатур не наблюдалось. И тогда Ленка решила поехать в Ленинград, там есть синагога, еврейское общество, там много еврейских ребят. Из Петрозаводска можно было сесть вечером в субботу на ночной поезд, и уже к семи утра быть в Ленинграде. План был замечательный, несколько раз мы даже смотались в Ленинград, и мальчики еврейские в синагоге имелись, Ленка даже познакомилась с несколькими, но в замуж никто не звал.
Ленкины родители были врачами. Её мама была удивительно красива, когда она разъезжала по городу на машине скорой помощи, все мужчины разом оборачивались и подолгу глядели ей вслед. Ленка рассказывала, что когда её мама была молодая, училась в университете и жила в общежитии, у неё было море поклонников, и среди них даже был один африканец, который умолял Ленкину маму выйти за него замуж и уехать с ним в знойную Танзанию. "И сейчас моя мама танцевала бы с бубном у костра и заплетала бы сотни африканских косичек", - заканчивала свой удивительный рассказ Ленка. Но мама не захотела танцевать с бубном, она была практичная девушка и понимала, что романтика романтикой, а детей растить лучше в квартире с канализацией и центральным отонлением, и она вышла замуж за Ленкиного папу, приземистого плотно сбитого ничем не примечательного хирурга. Ленкин папа её обожал, он носил её на руках и привозил ей умопомрачительные наряды, но Ленкина мама не любила его, и даже не трудилась это скрывать. Это было заметно невооружённым глазом даже такой наивной дурёхе, как я. "Женщине вовсе не нужно любить своего мужа", - говорила Ленка. "Детям нужен отец, а для всего остального есть много других мужчин". Мне было очень странно это слышать, но я не спорила. Ленка была для меня авторитетом: она была красива, она была умна, она могла притащить ворох старых папиных штанов в детское ателье и заказать из них себе шикарный брючный костюм, а какую косметику прислала ей тётка из Америки, мне и не снилось.
Наши с Ленкой родители сблизились на почве отъезда в Израиль, но в то время, как мой папа методично и последовательно организовывал наш отъезд, Ленкины родители метались и маялись. То они прибегали к нам все в возбуждении с только что полученным вызовом в руках, а на другой день уже подавали документы на Америку; то они вместе с папой начинали оформлять отправление багажа, а потом вдруг исчезали на пару месяцев. В конце концов папа плюнул и решил оформлять всё сам. Тем не менее наши родители так подружились, что решили отправиться вместе в отпуск в Киев. Экскурсия в Киев была воспринята Ленкой как очередная возможность познакомиться с хорошим еврейским мальчиком. "Что ты не видала в этой Киево-Печерской Лавре", - вопрошала она. "Нельзя упускать такой шанс. Неизвестно ещё когда мы попадём в Израиль, а в Петрозаводске евреев днём с огнём не сыщешь." И мы с Ленкой отправились в синагогу на Подоле. Было пятничное утро, в синагоге было несколько девочек в длинных юбках нашего с Ленкой возраста, певших хором какие-то песни на иврите, и ни одного мальчика. Приходите вечером, сказали нам, будет встреча субботы, будет много народу. И мы с Ленкой побрели в сторону гостиницы. А рядом с гостиницей к нам подошёл симпатичный молодой человек в очках и с клетчатой чёрно-красной сумкой через плечо.
- Девушки, вы не подскажете мне, где здесь синагога? - закинул он удочку. Ленка среагировала мгновенно, они обменялись телефонами, договорились встретиться в синагоге. ...Нет, у меня не было никакой надежды привлечь его внимание с этой дурацкой стрижкой, и в ненавистном ярко-малиновом костюме, который мама недавно отхватила в комиссионке. А на Ленкином фоне так вообще...
В синагогу в этот вечер мы по какой-то причине не пошли, мальчик Ленке не позвонил, а вскоре мы уехали домой, и через несколько месяцев в Израиль.
И там, в ульпане, примерно через полгода:
- Девушка, мы кажется с вами где-то встречались, - окликнул меня молодой человек в очках с клетчатой сумкой через плечо.
- Да, я помню, в Киеве.
Молодой человек недоумённо наморщил лоб и перевёл разговор на другую тему. Он и не предполагал, что его банальная фраза будет воспринята всерьёз. Нет, он меня не помнил. А Ленку? А, это такая еврейская девочка с большим носом? Нет, мне она не понравилась. Мне никогда не нравились девушки с такими носами.
Я написала Ленке:
- Помнишь мальчика с клетчатой сумкой, который познакомился с нами в Киеве? Я его встретила здесь, в ульпане. Мы теперь встречаемся.
- Не помню, - отвечала она.
А через пару лет:
- Помнишь мальчика с Крещатика, который спросил нас, где синагога и дал тебе свой телефон? Теперь он мой муж, - писала я Ленке.
- Не помню.
Ленка отучилась пару лет на медицинском, вышла замуж за музыканта, который приезжал в Петрозаводск на гастроли, и вместе с мужем и родителями уехала в Америку. Вот уже много лет у меня не было от неё вестей, но я иногда задумываюсь о том, неужели она так и не поняла, что любить своего мужа, это ЗДОРОВО? Надеюсь, что она счастлива. А Ленкины родители расстались, её папа во второй раз женился, родители говорят, что удачно.
У красно-черной клетчатой сумки через несколько лет сломалась молния, я вшила новую, красную и красивую.
- Как здорово ты починила сумку. Я уже думал купить новую.
- Ты можешь купить сколько угодно сумок, но с этой я никогда не расстанусь.
Да, а мясо получилось вкусное.