Про курочку Рябу и три стиля интерпретации
Сей текст ради развлечения я набросал в первые дни нового года. Но его можно использовать и в качестве примера одной темы, которой я планирую заниматься в этом году. Это тема интерпретации, в том числе психоаналитической, а также конфликта между разными толкованиями.
Всем известна сказка о курочке Рябе. Кто-то её читает как шутку-прибаутку, кто-то как отсылку к архаичным сказам, кто-то как притчу. Но всегда остаётся вопрос: как эту историю понимать? О чём она вообще и где искать к ней ключ? Чтобы понять кое-что о принципах толкования я приведу три примера интерпретации этого текста.
Интерпретация #1. Образно-символическая.
Символическое толкование - это самый простой и самый древний уровень толкования. Из него и происходит всякая герменевтика, т.к. по первому смыслу это модель шифровки, сокрытия основного/значимого смысла за поверхностным. В основе такого текста всегда метафора, одно вместо другого, поэтому и толкование текста идёт по линии знания традиции/кода (этот образ значил то-то) и продуктивных аналогий (это похоже на то). При этом интерпретируются обычно только ключевые элементы, но не логика их связей в целом текста.
Стоит заметить, что почему-то именно Фрейду приписывают такой подход не очень сведущие современники (мол, тут фаллический символ, всё понятно). На деле эта манера характерна эзотерике и юнгианскому подходу, а отчасти и всей классической филологии (которая, впрочем, чаще вчитывала стереотипы своей эпохи, нежели реконструировала знание о эпохе дальней). А вот Фрейд с «Толкованием сновидений» как раз уходит от этой манеры. В период до 1911-13 гг. он сделает ошибку: под воздействием идей Юнга и Штекеля, Фрейд ввёл в текст таблицу символов, но после разрыва с ними осознает, что она не вяжется с его подходом.
Что же можно прочесть на этом уровне толкования?
Итак, история о стариках, курочке и яйце. Старики - это семейная пара, в которой больше нет жизненной силы (разбить яйцо они не могут). Яйцо - это символ мира во многих культурах, поскольку это сфера, содержащая в себе всё, в т.ч. жизнь. Оно золотое, что явно читается как отсылка к идеалу, например, в духе идеи золотого века у Гесиода. Сама курочка в таком случае оказывается неким порождающим началом, то ли Культурой, то ли Природой с больших букв. Наиболее сложный элемент - мышка, в которой ещё и почему-то подчёркивается вот это «хвостиком махнула». Хвостик - вероятно указывает не только на лёгкость действия, но это действительно фаллический символ. Не в смысле полового органа, в смысле образа, указывающего на потенцию что-либо сделать, мочь изменить или порождать. Образ мыши имеет много коннотаций, но чаще всего это нечто низкое по статусу (бедняк, пария), а также связанное с природой, менее культурное.
Собирая воедино эти образы, мы получаем сказ о смене эпох и поколений. Носители культуры получают своего рода образ или даже квинтэссенцию своей культуры (золотое яйцо) и пытаются разгадать её суть (раскрыть), но не могут - в них нет культуропорождающего потенциала. Они сами её продукт и слишком стары, поэтому на смену закосневшему поколению приходит другое - воспринимающееся как варвары и маргиналы. Но они способны творить, пусть и разрушая прежнее: это уже будет другое качество (обычное, не золотое яйцо). У нового поколения есть то, что обеспечивает смену культур и эпох, но лишь через разрушение - и старики этого не могут понять и принять, потому плачут. Однако мораль видимо в том, что другого способа проникнуть в культуру нет, кроме как сменив, утеряв её.
Отмечу здесь, что в любой подобной интерпретации, в т.ч. в этой, остаются швы и натяжки, а также субъективно-волевая расстановка акцентов. Например, неясно почему курочка успокаивает стариков обещанием обычного яйца, не во всём вяжется и странность желания разбить, а затем слёзы, когда это сделано мышью. Да и сама мышь (один из ключевых акторов) остаётся очень смутным символом. И всё же некий смысл в историю внесён и на этом можно успокоиться.
Интерпретация #2. Структурно-аналитическая.
Текст - это всё-таки не столько код или набор знаков, это прежде всего структура, сложная схема связок, которые намного значимее для передачи смысла, чем отдельные символы. Именно поэтому анализ сна, рассказа или архаического текста - это прежде всего попытка увидеть основное послание, а затем его отношения с дополнительными элементами. При этом часть этих элементов отнюдь не проясняет послание, а напротив покрывает, смещает, оправдывает автора, создаёт странные и необязательные включения в текст других текстов.
Именно Фрейду мы обязаны глубокой разработкой данной техники толкования, хотя определённый вклад сделали и семиологи, и структуралисты, и проницательные литературоведы/критики, искавшие смысл в том, что проскальзывает между тем, что намеревался (мог хотеть) сказать автор и тем, что сказалось, воплотилось в тексте. Таким образом этот подход в интерпретации всегда помнит о том, что тексты создаются только потому, что некто имеет к этому желание, а оно зависит не только от знания традиции и кода, но и от жизненного опыта. При этом такой стиль нельзя приравнять к биографическому анализу, т.к. слишком сильный акцент на личность автора - это продвинутая версия образно-символического толкования, где мы просто заняты чтением (через субъективное понимание) индивидуальных иероглифов. Структурный же подход вводит в игру логику и силы самого языка.
Как будет выглядеть такая интерпретация нашей истории?
Сперва нужно найти ключевой нерв истории - нечто, что задевает, удивляет заставляет задавать вопросы. Думается, это прежде всего тот странный эпизод с трансформацией отношения стариков. Если они хотели разбить яйцо, то о чём они плачут в итоге? Можно было бы посчитать это гиперболой, доведением до абсурда, но тогда вся побасенка будет сводиться к эффекту удивления - «вот же странные люди?!». В таком случае стоит попробовать увидеть в описанном событии гораздо больше жизненной, или даже психологической правды.
Взглянем ещё раз: что они делают? Бьют яйцо по неизвестным причинам, возможно просто из праздного любопытства или стереотипов (наивно думая, что в золотой «упаковке» обязательно и ценный сюрприз). Не разбив его, что они обнаруживают? - Конечно, саму вовлечённость в процесс, или психоаналитическими терминами - прибавочное удовольствие. Это и есть некоторый шаблон желания: цель недостижима, но есть процесс, интрига и удовольствие - тоже в наличии. И вот теперь понятно почему они расстроены: цель давно неинтересна, а потеря огромна.
Всё остальное в этой истории - декорации. Вместо курочки могло быть глубокое синее море, выкинувшее к берегу ценную раковина или охотничий пёс, принёсший дивную дичь. Герои также могут быть произвольными: стариков жалко, но можно было бы нарисовать сирот или бедную молодую пару. Мышь и вовсе появляется из логики картинки: дело происходит в крестьянском доме, вот почему мышка, а не василиск (хотя мог бы быть и чёрт, например). Хвостик же подчёркивает и усиливает акцент на хрупкость всякого индивидуального сценария удовольствия.
Ну и наконец завершение сказки - назидательное успокоение (мол, будет вам «заменитель») - это ведь по сути и есть описание нормальной, невротической истории. В отличие от психоза и меланхолии невротик всегда имеет шанс на что-то переключиться со своего горя, пусть и на нечто менее яркое, чем прежний объект. В этом смысле это история про человеческую жизнь, в ней все мы вынуждены что-то потерять (изначальный материнский объект), чтобы открылась логика желания - от одного обыденного предмета к другому, и так бесконечно.
И лично мне только на такой основе (а не на образах и символах из седой древности) кажется возможным сделать любую историю назидательной через толкование. Такое толкование почти всегда имеет прагматическое звучание: она ищет ответ на вопрос «И что я узнал? Что мне с этим делать?». Возвышенный смысл, что нечто в тексте больше и значимее, чем всякий нарратор и слушатель со своим «и чего?», в такой формат само собой не впишется.
Интерпретация #3. Религиозно-экзегетическая.
Текст, как ни крути, имеет человеческое происхождение, что не мешает думать, что через него отдельный скриптор может транслировать вневременной высший смысл. Особенно мощно эта линия представлена в христианской традиции, хотя есть практически во всех религиях, тесно связанных со священными текстами. В таком подходе историй и смыслов существует ограниченное количество, но важно не только их знание, но и умение опознавать - в жизни и в неосвященных каноном текстах. Это порой может выглядеть (для профана) как искусство наложения готовой схемы на структуру и содержание сказа, но я думаю, что это не всегда так. В правильном применении экзегетического толкования (а экзегеза и есть «правильное толкование») если схема не ложится довольно хорошо на материал текста, то его просто признают профаным, ничуть не принижая этим.
Подобную интерпретацию я встретил у Алексея Чадаева, она мне показалась богаче и точнее, чем собственная, поэтому я буду опираться на неё. Суть её в том, что старики - это человечество, чаявшее бесценного дара. И золотое яйцо - это буквально исток вечной жизни и познания. В такой логике понятно почему они так опечалены: его нужно разбить самостоятельно, вмешательство же мыши - разрушает их надежду обрести чаемое. Сама же мышь в итоге сводится к хвосту, а он - намёк на змея-искусителя (и в такой трактовке нет натяжки: средневековые авторы легко описывали льва как символ Христа, а жадную пасть льва в отдельной истории как жерло ада для грешников). Курочка, выступающая здесь как Бог-Творец, действительно милостива - она успокаивает их «снесу я вам яичко обычное». То есть вы получите продолжение жизни, но не напрямую, а через рождение, в потомках.
Особенность такого подхода к толкованию очевидна: она либо перекрывает любые другие значения для вас, либо попросту неинтересна (тут даже нет нужды критиковать несостыковки, если таковые вообще есть).
***
Все эти три подхода или даже традиции интерпретации в чём-то схожи с идеей Лакана о трёх регистрах психики. Посудите сами. Первая, образно-символическая версия, как и классическая герменевтика, прямо соотносятся с воображаемым регистром. Тут правит логика образа, и поэтому знаки рассматриваются изолировано, в основном на уровне семантики, игнорируя синтаксис (связи) и прагматику (цель/эффект). Лакан подчёркивает, что понимание - это воображаемая процедура, и в данном случае стоит это явно отметить: у образа и символа есть разные, иногда конкурирующие смыслы, но герменевт выбирает свои, близкие и понятные (в т.ч. в опыте и культуре).
Лакановское символическое соответствует структурно-аналитическому подходу, а вместе с ним и новой герменевтике (герменевтике подозрения в духе Фрейда, Маркса и Ницше). На этом уровне намного важнее анализ не образа или кода, а синтаксиса, его границ и вариаций, воплощённых в конкретном тексте. Плюс для прояснения более значимых связок необходим анализ речевых и внеречевых структур по ту сторону текста. Вместо идеи сознания, которое придумало текст, а затем его выразило/зашифровало в другом тексте по известным и прозрачным ему правилам, структурный подход акцентирует вопросы смыслопрождения - как и где возникает смысл в ответ на что-то (что станет текстом). Ну уж точно не только сознание участвует в этом.
Ну и само собой обращение к экзегетике и откровению - это движение в сторону Реального. По сути тут уже не важен ни смысл, ни смыслопорождение, тут есть только сверх-смысл, воплощенный в прагматике текста. Как говорится важна не причта, а то, зачем она рассказывается.
В итоге стоит отметить, что в конкретных случаях границы подходов подвижны. Сновидения, тексты, а порой и элементы повседнева можно толковать по-разному, в т.ч. смещаясь в стиле. Например, тот же Юнг временами от архетипов как образов перескакивает к универсальным, из века в век повторяющимся историям (а это уже ближе к Реальному). Фрейд, напротив, нашёл в себе силы не обобщать символы, но отыскивая их индивидуальный смысл, всё-таки обращался к образно-символическому толкованию. В конечном счёте во снах и рассказах часто обнаруживается не только логика ребуса, но и логика буриме или «игры в чепуху» (сюрреалисты её называли «изысканный труп»). Бывает что и философы, хватаясь сперва за один ключевой акцент, затем переходят к чему-то среднему между толкованием образов и мифотворчества (например, если не боитесь - почитайте интерпретацию сказки, которую делает философ Фёдор Гиренок)
Психоанализ же нас учит тому, что часть нашей судьбы - продукт своеобразной привычки интерпретировать события жизни. И чтобы что-то поменять порой не лишне начать понимать то, как устроены игры толкования. Но, конечно, только элемент свободы может превратить толкование в игру, в противном случае - это всегда что-то тяжеловесное, словно рок или закон природы.