Ох, что творится, что деется!
Начало третьей книги...
К полудню Настя поняла, что в квартире достигнута предельная концентрация кошачести.
…Вернувшись домой ночью, она испытала новую волну разочарования, тревоги и почему-то обиды: Влад не пришел, как она почти успела себя убедить.
Еще по дороге опер позвонил кому-то, тоже через процедуру идентификации, а войдя в квартиру, присел на кушетку в прихожей и погрузился в какие-то размышления. Хотелось бы надеяться, что по поводу исчезновения Влада. Настя предложила накормить его - он только покачал головой.
Пройдя на кухню, она удивилась, что уже почти пять утра. По идее, вампиру, да еще и на каникулах, спать было самое время, но она очень сомневалась, что заснуть получится.
Настя поискала в холодильнике сливки - теоретически она знала, что теплые сливки успокаивают, по крайней мере, слышала это, - и, разумеется, не нашла. Действительно, откуда тут взяться сливкам, если она их никогда не покупала?
Зато была ряженка, которую она самолично купила вчера утром, перед тем, как ехать встречать Влада. И вид этих баночек внезапно сделал ее такой несчастной, что она, не стесняясь оперативника, тихонько заплакала, так и стоя перед раскрытым холодильником.
Грааль в голове только грустно вздохнул.
Откуда-то нарисовалась Аглая, которой не было видно весь вечер, и молча потерлась об ногу. Настя взяла ее на руки и села, собираясь уткнуться в шерсть и поплакать дальше, но неожиданно для нее от немудреной ласки кошки слезы высохли сами собой.
- Мы не будем ряженку трогать, верно? - спросила она ее. - Влад придет и будет рад, что она есть.
Аглая долго молчала, глядя ей в глаза, потом сообщила:
«В человеческой и вампирской логике - верно».
Настя не рискнула уточнять, что именно не верно в логике с точки зрения кошек. Просто сидела, прижав ее к себе, несколько минут - пока не раздался звонок домофона.
Охранять ее приехал Володя Федотов, и это, наверное, было первое, что действительно принесло ей облегчение за последние часы. Не сказать, что они с Владом были друзьями, но общались тесно, и Влад его очень ценил и уважал. Но главным было другое - то, как поздоровались Федотов и прежний «сторож». Настя поняла, что его профессионализму тоже можно доверять полностью, что дело в надежных руках.
Проводив оперативника, который снова отправился в сквер, они прошли на кухню.
- Так, Анастасия, - улыбнулся поволжский вупар. - Давай не будем беседы беседовать - это в нашей ситуации только лишнюю тревогу разводить. Предлагаю так. Ты мне скажешь, из чего бутеры можно сделать, а сама спать пойдешь. Не волнуйся, не объем.
Почему-то его манера общения еще больше успокоила Настю. Она показала ему плов и тортик - то, что осталось от торжественного обеда, но он только отмахнулся, заявив, что его больше интересуют колбаса, на худой конец пельмени. Желаемое было с улыбкой предоставлено Настей, и она удалилась спать.
Разбудил ее в девять утра не кто иной, как названый брат, и она поняла, что Грааль позаботился о ее отдыхе: все-таки заснула она невероятно быстро и незаметно для такой ситуации, да и спала крепко…
Коту-Ученому, как оказалось, утром позвонил Ионеску, и он, отложив все дела, бросился к Насте. По пути не забыв вызвать и Марго - та приехала чуть позже.
И вот теперь, к двенадцати дня, Настя поняла, что предельная концентрация кошачести в квартире достигнута и вскоре угрожает быть превышенной.
Ее не оставляли в покое ни на минуту ни сам эксперт, ни Марго, ни Аглая с Емельяном: последние, как подозревала Настя, тайком получили небольшую взбучку от Кота-Ученого и его сестры за эмоциональную холодность в экстренной ситуации. Поэтому теперь оба кошачьих телепата не отходили от нее ни на шаг, усиленно ласкались и постоянно пытались вставить хоть слово в разговор с Федором и Маргошей.
Она, конечно, была им благодарна - всем четверым: болтовня ни о чем и ласковое мурлыканье действительно отвлекали ее от дурных мыслей. Точнее, они просто не оставляли ни малейшего времени и возможности подумать о чем-либо, кроме этой самой болтовни. Тем не менее, они не смогли отвлечь от главного - ощущения тяжелейшего камня на душе, Настя продолжала его чувствовать, несмотря ни на что. Возникло чувство, что открытую рану, ее собственную рану, пытаются тщательно покрыть лаком, чтобы было красиво…
Кроме того, она начала физически уставать от постоянной необходимости что-то слушать, что-то отвечать и рассказывать самой, держать на ручках, гладить, чесать шейки и пузики…
Наконец, ей показалось, что она нашла выход.
- Я хочу погулять, - выйдя на кухню, сообщила она Володе. - Просто прокинусь немного вокруг дома… Сама. Может быть, развеюсь…
Федотов, который с момента ее пробуждения, похоже, медитировал, глядя в окно, удивленно покачал головой - дождь же на улице, вон как льет! Потом сообщил открыто, что ей лучше оставаться дома в текущей ситуации. А затем, догадавшись о ее состоянии, шепотом предложил два варианта: либо она уйдет на пару минут в ванную, а он попробует поговорить с назваными родственниками, либо он позвонит в «Захват», и ей пришлют наружку, чтобы погулять, но придется ждать около часа.
Настя вздохнула: наружку с нее сняли очень давно, с тех пор, как она смогла все-таки освоить простейшие приемы магической самообороны, а затем, поучаствовав в нескольких спецоперациях, доказала, что уже способна использовать силу Грааля, внятно и вовремя формулируя пожелания. Перепоручать же решать проблему с назваными родственниками постороннему, каким, по сути, являлся Володя, не хотелось вдвойне.
Поразмыслив, она выбрала третий вариант: самой открыто сказать Федору о том, что она устала и хочет побыть одной.
Против ожиданий, Федор воспринял ее слова очень легко, сразу куда-то заторопившись и пообещав, что обязательно будет держать в курсе, если что-то узнает. А вот Маргоша, хоть и согласилась уйти, была явно недовольна - возможно, просто слишком волновалась за нее.
Закрыв за ними дверь, Настя присела за кухонный стол напротив Федотова. Тот посмотрел на нее с легкой улыбкой и покачал головой:
- Анастасия, если ты затеяла все это только ради того, чтобы наедине уговорить меня позвонить и узнать, как продвигаются розыски - разочарую: делать этого я не буду. И тебе не советую.
- Нет, - грустно ответила Настя. - Я понимаю, что только еще больше разнервничаюсь… Я… Я просто посижу молча, ладно?..
Сначала он чувствовал только боль.
Боль, заполнив до предела грудь, давила, мешая сделать малейший вздох. А дышать не просто хотелось - почему-то это было необходимо. Крайне необходимо.
Он заставлял себя дышать - с паузами, понемногу.
Наверное, из-за этого боль распространилась на все тело, и принесла с собой бред.
В бреду необычный прохожий стоял над ним, разглядывая со странной смесью удивления и пренебрежения - как ни удивительно, именно так можно было истолковать выражение его нечеловеческих глаз. Кровь из ранки на щеке уже не сочилась -свернувшаяся струйка была растерта по щеке, и теперь, при свете - при каком таком свете, интересно? - было хорошо видно, что она синяя.
Не красная.
Прохожий поправил свою хламиду - теперь было понятно, что это именно одежда, - и она, расправившись, вдруг облекла его тело, как гидрокостюм. Выражение его лица изменилось - оно стало просительным, почти молящим. Он протянул руку к Владу…
- Ты… же… видишь… - Влад выдыхал слова по одному, хотел сказать, что он не может, не в состоянии встать, но не смог договорить.
Прохожий просил и просил взглядом, протягивал к нему руки…
И вдруг его лицо изменилось, превращаясь в…
…Настино…
…Он рванулся ей навстречу…
Боль накрыла сознание. Видение исчезло.
Вокруг - сплошная боль.
Нет. Боль постепенно снова отпускала тело, словно уползая в берлогу - возвращалась в грудную клетку.
Он дышал - медленно, понемногу, с перерывами. Потом не выдерживал, делал глубокий вдох, разрывавший ребра, снова отдававшийся болью во всем теле.
И снова - медленные короткие вдохи с перерывами…
Под веками мелькали пятна света, они сопровождались шумом. Откуда-то появилось знание, что это дорога…
Но - и что ему с этого знания?
Становилось холодно. Вместе с приходом холода отступала боль.
Постепенно вспышки под веками пропадали, сливались с общим бледным светом, залившим пространство. Остался только этот шум временами.
Шум машин?
Потом по лицу, по рукам, по шее словно забегали маленькие ледяные пальцы. Что-то потекло по волосам, все сильнее и сильнее… Холодное…
Ручейки? Вода?
Дождь!
Влад понял, что приходит в себя. Попытался открыть глаза… Потянулся рукой, чтобы протереть их…
Боль снова пронзила тело.
Нет, нет. Надо полежать еще, накопить сил…
Что произошло?
Его вывезли и выкинули где-то на обочине дороги. Прошло много времени - уже рассвело. Похоже, он лежит здесь давно - сейчас даже не утро, а день. Потому и светло под веками.
Идет дождь.
Он усмехнулся, вдруг вспомнив свой вопрос Граалю - тогда, три с лишним года назад. Теперь разница между той потерей сознания и этой очевидна.
Он жив. Конечно, он жив!
Глаза открылись сами собой, и сразу пришлось зажмуриться - не от света, просто вода, скопившаяся на ресницах, залила их. Не без труда, но он смог поднять руку, чтобы отереть потоки влаги с лица.
Надо вставать. Надо выбираться отсюда.
Он провел рукой по груди, очень осторожно.
Против ожидания, открытых ран нет.
А где куртка? Он же был в легкой кожанке, а теперь в одной футболке, совершенно мокрый…
Надо вставать!
Ох… Нет…
Еще не готов.
Он принудил себя расслабиться снова, наблюдая, как отступает боль. Она уже не плескалась по всей груди, а отчетливо концентрировалась в трех или четырех местах.
Он напрягся, вспоминая.
Два выстрела. Один удар ногой… И, кажется, его снова били уже здесь…
Ну что же, надо полагать, эти места - именно там, где заново сломаны ребра.
Вот же невезучий! В который раз по больному месту, да еще и в статистику попал! В статистику тех, кто здесь - «в первый же день»…
Впрочем, нет, это не невезение. Закономерное следствие ошибки.
В голову полезли варианты, как надо было действовать, но он усилием воли прекратил это бессмысленное занятие. Это потом. Когда он выберется отсюда. У «Захвата» руки длинные…
Влад почувствовал, что замерзает всерьез. Надо было срочно что-то делать: еще позавчера он работал в климате, где и плюс двадцать считается редким жутким холодом. Сколько градусов сейчас? Хорошо, если пятнадцать. Да и дождь не теплый, прямо скажем…
Надо выбираться. Срочно.
Он сосчитал про себя от десяти до одного, и поднялся одним рывком. И тут же не выдержал, застонал сквозь зубы, обхватил грудь обеими руками. Открыл глаза, когда боль немного утихла. Попробовал выпрямиться…
Голова кружилась довольно сильно, но зрение было четким. Он напрягся, пытаясь вспомнить, не били ли его по голове, и не смог. Наверное, не били. Поднять руки и ощупать голову не решился, побоялся потерять равновесие.
Влад огляделся. Ага, вон в стороне брошенная куртка. Промокла, конечно, тоже, но сначала… Сначала… Он осторожно полез в карманы джинсов.
«Засунь его обратно!» - вспомнил он крик одного из гопоты.
Ага, так и есть: удостоверение в заднем кармане! И даже не промокло, ура!
Что с сотовым?
Он подошел к куртке, нагнулся с опаской: все еще шатало. С нее хлынули потоки воды. Зато внутри кожанка оказалась сухой. Впрочем, какая разница, если футболка, на которую ее придется надеть, мокрая насквозь?
Смартфон нашелся во внутреннем кармане. Ну?!..
Вспыхнувшая было надежда разом угасла: экран разбит, на нажатие кнопок аппарат не реагировал.
Ну что же… Он обернулся.
Вот и дорога - рукой подать, только через кусты пробраться надо. Потому ночью он и видел свет фар даже сквозь закрытые веки. Видать, гопота была неопытной, раз и не убили, и не попытались спрятать поглубже. А это плохо, между прочим: наверняка не судимые, образцов отпечатков пальцев и ДНК нет…
Так, теперь задача - перебраться через кювет и влезть как-то на откос. Ребра болят, дыхания недостаточно, голова по-прежнему кружится… Но он попытается.
Спустя несколько минут это удалось - не с первой попытки, конечно. Влад с трудом распрямился, стоя на обочине, пытаясь восстановить дыхание, прижимая исколотые о колючую траву ладони к груди.
Мимо, обдав его водяной пылью, пронеслась машина - он даже не успел поднять руку, чтобы проголосовать.
А асфальт, между прочим, неплохой, хотя дорога - по полосе в каждую сторону. Наверное, соединяет какие-то подмосковные поселки… Да, наверное, подмосковные - за пределы области его вряд ли успели вывезти.
А вон, кстати, и указатель виднеется! Нет, отсюда не разглядеть, что написано. Надо подойти поближе…
Апрелевка, значит. Три километра. Ну ладно, здесь, пожалуй, он и остановится: голосовать на ходу не стоит, его сильно шатает при ходьбе - не самая хорошая реклама пассажиру.
Первая машина только ускорила ход, когда водитель его разглядел.
Вторая было притормозила, но женщина, сидевшая сзади, заколотила по плечу шофера, и тот тоже предпочел нажать на газ…
Остановилась пятая или шестая, Влад не считал.
Водитель, по виду - крепкий пенсионер с лысиной, в кожаной куртке, с гарнитурой в ухе, спустил окно:
- Браток, тебе куда?
- Прошу… помощи… - Влад продемонстрировал корочку.
Брови водилы взлетели, он присвистнул, почесал затылок:
- Ну садись, майор.
Влад обошел машину, глянул на пассажирское сиденье.
- Я мокрый… весь… шеф... Крови нет… но… подстелить надо…
Ребра по-прежнему болели, говорить приходилось прерывисто.
Водила только махнул рукой: садись, мол, что уж там…
- На… Дмитровское шоссе… - попросил Влад. - Сможешь?..
Шеф ощутимо поджался. Потом предложил:
- Может, я тебя до поста? На въезде в Апрелевку?
Ну да - и автоматически попасть в сводку, значит! Но водиле эту проблему не объяснишь.
- Нет… Тогда… На Угрешскую… Между ЗИЛом… И Угрешской… Возле МЦК…
Этот вариант шефу тоже явно был не люб, но, похоже, значительно меньше, чем Дмитровское шоссе. Он поджал губы, раздумывая, потом коснулся экрана смартфона на креплении:
- Алло… Солнышко, я задержусь… Нет-нет, солнышко!.. Милая, да все хорошо!.. Нет, не выпил!.. Я за рулем!.. Ну всего же на часок-полтора… Ну, так обстоятельства сложились… Ну потом все объясню… Ну солнышко!.. Ну…
Влад понял, в чем проблема.
- Доедем… Со мной… поднимешься… - сказал он, когда водитель закончил уговоры «солнышка» и горестно вздохнул, нажав отбой. - Отблагодарю… Жена… довольна будет… Очень…
Лицо водителя отчетливо прояснело.
- Майор, может, позвонить кому? - спросил он немного погодя. - Ну, предупредить?
Влад только помотал головой.
Поняв, что шеф довезет его, куда надо, он немного расслабился. Тут же его затрясло, он поплотнее закутался в куртку.
Водила, коротко глянув на Влада, включил печку. Постепенно стало немного легче, но в тепле отчетливее заныли ребра, и вскоре запотели окна от влажности.
- Что, задание неудачно кончилось? - спросил шеф в надежде завязать интересный разговор. - Я думал, в таком звании уже только в кабинетах сидят…
- Оно… Только сейчас… началось… Вот с этого… И началось… - буркнул Влад, оставив без внимания вторую часть высказывания.
Молчать вместе с Федотовым почему-то оказалось очень комфортно. Может быть, конечно, это был результат предыдущей атаки на все органы чувств, но спустя уже полчаса Насте стало значительно легче.
Нет, конечно, и дурные мысли в тишине после отъезда Федора и Марго полезли в голову толпой, и камень в душе, кажется, стал еще тяжелее. Но так было… как-то правильнее, что ли. Во всяком случае, понятнее.
Пару раз приходили кошки, смотрели на них - и снова уходили. Потом Настя вспомнила, что с утра не покормила их. Оценив тактичность Емельяна и Аглаи, позвала и предложила им вчерашнего фарша. Глядя, как они уплетают еду, вспомнила, что и сама не завтракала, и вообще, поела последний раз почти сутки назад вместе с Владом, но кусок не лез в горло.
- Ты есть не хочешь, Володь? - спросила она оперативника.
Тот только покачал головой и указал на нарезанный хлеб и сырокопченую колбасу на тарелочке. Потом снова уставился в окно.
Настя села, и, подумав, решила включить телевизор - тихо-тихо. Шли дневные политические ток-шоу. Что же, пусть бормочут…
В какую-то секунду мелькнула мысль, что так сидеть неправильно, будто она уже в трауре. Мелькнула - и исчезла.
Капли дождя били в оконное стекло, сливались между собой, образовывали ручейки, стекавшие вниз. На кухню снова пришел Емельян, молча посмотрел на них, потом прыгнул на колени к Федотову. Тот автоматически погладил его. Кот уселся, принимая ласку, но мурлыкать не стал.
Часовая стрелка приближалась к трем, Настя спросила:
- Когда у тебя смена кончается?
Ей не хотелось, чтобы Володя уходил. Наверняка на смену придет кто-то незнакомый. А от Федотова исходило ощущение безопасности. В чем-то они с Владом были похожи…
Он открыл было рот, чтобы ответить, но в комнате взорвался звонком смартфон.
Настя невольно пискнула, прижала ладони к щекам…
Потом бросилась брать трубку.
- Михаил Герардович!
- Анастасия! Хочешь увидеть своего героя? - голос гендира был весел, но он явно спешил. - Дуй в наш госпиталь! Не в общий московский, а к нам, на Дмитровское шоссе, поняла? Захвати смену белья и что-нибудь теплое - погодка не очень, сама видишь. Завтра выпишут, скорее всего. Все, отбой.
Настя заметалась по комнате, внезапно позабыв, где что лежит. Так, свитера, свитера у нас…
- Где он? - в дверях стоял Володя.
- В госпитале. В «захватовском», - выпалила она.
Да, свитера у нас вот в том ящике…
- Я тебя подвезу, я на машине, - кивнул Федотов, улыбаясь.
Уже в самых дверях квартиры она вспомнила! Бегом вернулась на кухню, открыла холодильник и сунула в пакет сразу две банки ряженки.
Продолжение здесь...
К полудню Настя поняла, что в квартире достигнута предельная концентрация кошачести.
…Вернувшись домой ночью, она испытала новую волну разочарования, тревоги и почему-то обиды: Влад не пришел, как она почти успела себя убедить.
Еще по дороге опер позвонил кому-то, тоже через процедуру идентификации, а войдя в квартиру, присел на кушетку в прихожей и погрузился в какие-то размышления. Хотелось бы надеяться, что по поводу исчезновения Влада. Настя предложила накормить его - он только покачал головой.
Пройдя на кухню, она удивилась, что уже почти пять утра. По идее, вампиру, да еще и на каникулах, спать было самое время, но она очень сомневалась, что заснуть получится.
Настя поискала в холодильнике сливки - теоретически она знала, что теплые сливки успокаивают, по крайней мере, слышала это, - и, разумеется, не нашла. Действительно, откуда тут взяться сливкам, если она их никогда не покупала?
Зато была ряженка, которую она самолично купила вчера утром, перед тем, как ехать встречать Влада. И вид этих баночек внезапно сделал ее такой несчастной, что она, не стесняясь оперативника, тихонько заплакала, так и стоя перед раскрытым холодильником.
Грааль в голове только грустно вздохнул.
Откуда-то нарисовалась Аглая, которой не было видно весь вечер, и молча потерлась об ногу. Настя взяла ее на руки и села, собираясь уткнуться в шерсть и поплакать дальше, но неожиданно для нее от немудреной ласки кошки слезы высохли сами собой.
- Мы не будем ряженку трогать, верно? - спросила она ее. - Влад придет и будет рад, что она есть.
Аглая долго молчала, глядя ей в глаза, потом сообщила:
«В человеческой и вампирской логике - верно».
Настя не рискнула уточнять, что именно не верно в логике с точки зрения кошек. Просто сидела, прижав ее к себе, несколько минут - пока не раздался звонок домофона.
Охранять ее приехал Володя Федотов, и это, наверное, было первое, что действительно принесло ей облегчение за последние часы. Не сказать, что они с Владом были друзьями, но общались тесно, и Влад его очень ценил и уважал. Но главным было другое - то, как поздоровались Федотов и прежний «сторож». Настя поняла, что его профессионализму тоже можно доверять полностью, что дело в надежных руках.
Проводив оперативника, который снова отправился в сквер, они прошли на кухню.
- Так, Анастасия, - улыбнулся поволжский вупар. - Давай не будем беседы беседовать - это в нашей ситуации только лишнюю тревогу разводить. Предлагаю так. Ты мне скажешь, из чего бутеры можно сделать, а сама спать пойдешь. Не волнуйся, не объем.
Почему-то его манера общения еще больше успокоила Настю. Она показала ему плов и тортик - то, что осталось от торжественного обеда, но он только отмахнулся, заявив, что его больше интересуют колбаса, на худой конец пельмени. Желаемое было с улыбкой предоставлено Настей, и она удалилась спать.
Разбудил ее в девять утра не кто иной, как названый брат, и она поняла, что Грааль позаботился о ее отдыхе: все-таки заснула она невероятно быстро и незаметно для такой ситуации, да и спала крепко…
Коту-Ученому, как оказалось, утром позвонил Ионеску, и он, отложив все дела, бросился к Насте. По пути не забыв вызвать и Марго - та приехала чуть позже.
И вот теперь, к двенадцати дня, Настя поняла, что предельная концентрация кошачести в квартире достигнута и вскоре угрожает быть превышенной.
Ее не оставляли в покое ни на минуту ни сам эксперт, ни Марго, ни Аглая с Емельяном: последние, как подозревала Настя, тайком получили небольшую взбучку от Кота-Ученого и его сестры за эмоциональную холодность в экстренной ситуации. Поэтому теперь оба кошачьих телепата не отходили от нее ни на шаг, усиленно ласкались и постоянно пытались вставить хоть слово в разговор с Федором и Маргошей.
Она, конечно, была им благодарна - всем четверым: болтовня ни о чем и ласковое мурлыканье действительно отвлекали ее от дурных мыслей. Точнее, они просто не оставляли ни малейшего времени и возможности подумать о чем-либо, кроме этой самой болтовни. Тем не менее, они не смогли отвлечь от главного - ощущения тяжелейшего камня на душе, Настя продолжала его чувствовать, несмотря ни на что. Возникло чувство, что открытую рану, ее собственную рану, пытаются тщательно покрыть лаком, чтобы было красиво…
Кроме того, она начала физически уставать от постоянной необходимости что-то слушать, что-то отвечать и рассказывать самой, держать на ручках, гладить, чесать шейки и пузики…
Наконец, ей показалось, что она нашла выход.
- Я хочу погулять, - выйдя на кухню, сообщила она Володе. - Просто прокинусь немного вокруг дома… Сама. Может быть, развеюсь…
Федотов, который с момента ее пробуждения, похоже, медитировал, глядя в окно, удивленно покачал головой - дождь же на улице, вон как льет! Потом сообщил открыто, что ей лучше оставаться дома в текущей ситуации. А затем, догадавшись о ее состоянии, шепотом предложил два варианта: либо она уйдет на пару минут в ванную, а он попробует поговорить с назваными родственниками, либо он позвонит в «Захват», и ей пришлют наружку, чтобы погулять, но придется ждать около часа.
Настя вздохнула: наружку с нее сняли очень давно, с тех пор, как она смогла все-таки освоить простейшие приемы магической самообороны, а затем, поучаствовав в нескольких спецоперациях, доказала, что уже способна использовать силу Грааля, внятно и вовремя формулируя пожелания. Перепоручать же решать проблему с назваными родственниками постороннему, каким, по сути, являлся Володя, не хотелось вдвойне.
Поразмыслив, она выбрала третий вариант: самой открыто сказать Федору о том, что она устала и хочет побыть одной.
Против ожиданий, Федор воспринял ее слова очень легко, сразу куда-то заторопившись и пообещав, что обязательно будет держать в курсе, если что-то узнает. А вот Маргоша, хоть и согласилась уйти, была явно недовольна - возможно, просто слишком волновалась за нее.
Закрыв за ними дверь, Настя присела за кухонный стол напротив Федотова. Тот посмотрел на нее с легкой улыбкой и покачал головой:
- Анастасия, если ты затеяла все это только ради того, чтобы наедине уговорить меня позвонить и узнать, как продвигаются розыски - разочарую: делать этого я не буду. И тебе не советую.
- Нет, - грустно ответила Настя. - Я понимаю, что только еще больше разнервничаюсь… Я… Я просто посижу молча, ладно?..
Сначала он чувствовал только боль.
Боль, заполнив до предела грудь, давила, мешая сделать малейший вздох. А дышать не просто хотелось - почему-то это было необходимо. Крайне необходимо.
Он заставлял себя дышать - с паузами, понемногу.
Наверное, из-за этого боль распространилась на все тело, и принесла с собой бред.
В бреду необычный прохожий стоял над ним, разглядывая со странной смесью удивления и пренебрежения - как ни удивительно, именно так можно было истолковать выражение его нечеловеческих глаз. Кровь из ранки на щеке уже не сочилась -свернувшаяся струйка была растерта по щеке, и теперь, при свете - при каком таком свете, интересно? - было хорошо видно, что она синяя.
Не красная.
Прохожий поправил свою хламиду - теперь было понятно, что это именно одежда, - и она, расправившись, вдруг облекла его тело, как гидрокостюм. Выражение его лица изменилось - оно стало просительным, почти молящим. Он протянул руку к Владу…
- Ты… же… видишь… - Влад выдыхал слова по одному, хотел сказать, что он не может, не в состоянии встать, но не смог договорить.
Прохожий просил и просил взглядом, протягивал к нему руки…
И вдруг его лицо изменилось, превращаясь в…
…Настино…
…Он рванулся ей навстречу…
Боль накрыла сознание. Видение исчезло.
Вокруг - сплошная боль.
Нет. Боль постепенно снова отпускала тело, словно уползая в берлогу - возвращалась в грудную клетку.
Он дышал - медленно, понемногу, с перерывами. Потом не выдерживал, делал глубокий вдох, разрывавший ребра, снова отдававшийся болью во всем теле.
И снова - медленные короткие вдохи с перерывами…
Под веками мелькали пятна света, они сопровождались шумом. Откуда-то появилось знание, что это дорога…
Но - и что ему с этого знания?
Становилось холодно. Вместе с приходом холода отступала боль.
Постепенно вспышки под веками пропадали, сливались с общим бледным светом, залившим пространство. Остался только этот шум временами.
Шум машин?
Потом по лицу, по рукам, по шее словно забегали маленькие ледяные пальцы. Что-то потекло по волосам, все сильнее и сильнее… Холодное…
Ручейки? Вода?
Дождь!
Влад понял, что приходит в себя. Попытался открыть глаза… Потянулся рукой, чтобы протереть их…
Боль снова пронзила тело.
Нет, нет. Надо полежать еще, накопить сил…
Что произошло?
Его вывезли и выкинули где-то на обочине дороги. Прошло много времени - уже рассвело. Похоже, он лежит здесь давно - сейчас даже не утро, а день. Потому и светло под веками.
Идет дождь.
Он усмехнулся, вдруг вспомнив свой вопрос Граалю - тогда, три с лишним года назад. Теперь разница между той потерей сознания и этой очевидна.
Он жив. Конечно, он жив!
Глаза открылись сами собой, и сразу пришлось зажмуриться - не от света, просто вода, скопившаяся на ресницах, залила их. Не без труда, но он смог поднять руку, чтобы отереть потоки влаги с лица.
Надо вставать. Надо выбираться отсюда.
Он провел рукой по груди, очень осторожно.
Против ожидания, открытых ран нет.
А где куртка? Он же был в легкой кожанке, а теперь в одной футболке, совершенно мокрый…
Надо вставать!
Ох… Нет…
Еще не готов.
Он принудил себя расслабиться снова, наблюдая, как отступает боль. Она уже не плескалась по всей груди, а отчетливо концентрировалась в трех или четырех местах.
Он напрягся, вспоминая.
Два выстрела. Один удар ногой… И, кажется, его снова били уже здесь…
Ну что же, надо полагать, эти места - именно там, где заново сломаны ребра.
Вот же невезучий! В который раз по больному месту, да еще и в статистику попал! В статистику тех, кто здесь - «в первый же день»…
Впрочем, нет, это не невезение. Закономерное следствие ошибки.
В голову полезли варианты, как надо было действовать, но он усилием воли прекратил это бессмысленное занятие. Это потом. Когда он выберется отсюда. У «Захвата» руки длинные…
Влад почувствовал, что замерзает всерьез. Надо было срочно что-то делать: еще позавчера он работал в климате, где и плюс двадцать считается редким жутким холодом. Сколько градусов сейчас? Хорошо, если пятнадцать. Да и дождь не теплый, прямо скажем…
Надо выбираться. Срочно.
Он сосчитал про себя от десяти до одного, и поднялся одним рывком. И тут же не выдержал, застонал сквозь зубы, обхватил грудь обеими руками. Открыл глаза, когда боль немного утихла. Попробовал выпрямиться…
Голова кружилась довольно сильно, но зрение было четким. Он напрягся, пытаясь вспомнить, не били ли его по голове, и не смог. Наверное, не били. Поднять руки и ощупать голову не решился, побоялся потерять равновесие.
Влад огляделся. Ага, вон в стороне брошенная куртка. Промокла, конечно, тоже, но сначала… Сначала… Он осторожно полез в карманы джинсов.
«Засунь его обратно!» - вспомнил он крик одного из гопоты.
Ага, так и есть: удостоверение в заднем кармане! И даже не промокло, ура!
Что с сотовым?
Он подошел к куртке, нагнулся с опаской: все еще шатало. С нее хлынули потоки воды. Зато внутри кожанка оказалась сухой. Впрочем, какая разница, если футболка, на которую ее придется надеть, мокрая насквозь?
Смартфон нашелся во внутреннем кармане. Ну?!..
Вспыхнувшая было надежда разом угасла: экран разбит, на нажатие кнопок аппарат не реагировал.
Ну что же… Он обернулся.
Вот и дорога - рукой подать, только через кусты пробраться надо. Потому ночью он и видел свет фар даже сквозь закрытые веки. Видать, гопота была неопытной, раз и не убили, и не попытались спрятать поглубже. А это плохо, между прочим: наверняка не судимые, образцов отпечатков пальцев и ДНК нет…
Так, теперь задача - перебраться через кювет и влезть как-то на откос. Ребра болят, дыхания недостаточно, голова по-прежнему кружится… Но он попытается.
Спустя несколько минут это удалось - не с первой попытки, конечно. Влад с трудом распрямился, стоя на обочине, пытаясь восстановить дыхание, прижимая исколотые о колючую траву ладони к груди.
Мимо, обдав его водяной пылью, пронеслась машина - он даже не успел поднять руку, чтобы проголосовать.
А асфальт, между прочим, неплохой, хотя дорога - по полосе в каждую сторону. Наверное, соединяет какие-то подмосковные поселки… Да, наверное, подмосковные - за пределы области его вряд ли успели вывезти.
А вон, кстати, и указатель виднеется! Нет, отсюда не разглядеть, что написано. Надо подойти поближе…
Апрелевка, значит. Три километра. Ну ладно, здесь, пожалуй, он и остановится: голосовать на ходу не стоит, его сильно шатает при ходьбе - не самая хорошая реклама пассажиру.
Первая машина только ускорила ход, когда водитель его разглядел.
Вторая было притормозила, но женщина, сидевшая сзади, заколотила по плечу шофера, и тот тоже предпочел нажать на газ…
Остановилась пятая или шестая, Влад не считал.
Водитель, по виду - крепкий пенсионер с лысиной, в кожаной куртке, с гарнитурой в ухе, спустил окно:
- Браток, тебе куда?
- Прошу… помощи… - Влад продемонстрировал корочку.
Брови водилы взлетели, он присвистнул, почесал затылок:
- Ну садись, майор.
Влад обошел машину, глянул на пассажирское сиденье.
- Я мокрый… весь… шеф... Крови нет… но… подстелить надо…
Ребра по-прежнему болели, говорить приходилось прерывисто.
Водила только махнул рукой: садись, мол, что уж там…
- На… Дмитровское шоссе… - попросил Влад. - Сможешь?..
Шеф ощутимо поджался. Потом предложил:
- Может, я тебя до поста? На въезде в Апрелевку?
Ну да - и автоматически попасть в сводку, значит! Но водиле эту проблему не объяснишь.
- Нет… Тогда… На Угрешскую… Между ЗИЛом… И Угрешской… Возле МЦК…
Этот вариант шефу тоже явно был не люб, но, похоже, значительно меньше, чем Дмитровское шоссе. Он поджал губы, раздумывая, потом коснулся экрана смартфона на креплении:
- Алло… Солнышко, я задержусь… Нет-нет, солнышко!.. Милая, да все хорошо!.. Нет, не выпил!.. Я за рулем!.. Ну всего же на часок-полтора… Ну, так обстоятельства сложились… Ну потом все объясню… Ну солнышко!.. Ну…
Влад понял, в чем проблема.
- Доедем… Со мной… поднимешься… - сказал он, когда водитель закончил уговоры «солнышка» и горестно вздохнул, нажав отбой. - Отблагодарю… Жена… довольна будет… Очень…
Лицо водителя отчетливо прояснело.
- Майор, может, позвонить кому? - спросил он немного погодя. - Ну, предупредить?
Влад только помотал головой.
Поняв, что шеф довезет его, куда надо, он немного расслабился. Тут же его затрясло, он поплотнее закутался в куртку.
Водила, коротко глянув на Влада, включил печку. Постепенно стало немного легче, но в тепле отчетливее заныли ребра, и вскоре запотели окна от влажности.
- Что, задание неудачно кончилось? - спросил шеф в надежде завязать интересный разговор. - Я думал, в таком звании уже только в кабинетах сидят…
- Оно… Только сейчас… началось… Вот с этого… И началось… - буркнул Влад, оставив без внимания вторую часть высказывания.
Молчать вместе с Федотовым почему-то оказалось очень комфортно. Может быть, конечно, это был результат предыдущей атаки на все органы чувств, но спустя уже полчаса Насте стало значительно легче.
Нет, конечно, и дурные мысли в тишине после отъезда Федора и Марго полезли в голову толпой, и камень в душе, кажется, стал еще тяжелее. Но так было… как-то правильнее, что ли. Во всяком случае, понятнее.
Пару раз приходили кошки, смотрели на них - и снова уходили. Потом Настя вспомнила, что с утра не покормила их. Оценив тактичность Емельяна и Аглаи, позвала и предложила им вчерашнего фарша. Глядя, как они уплетают еду, вспомнила, что и сама не завтракала, и вообще, поела последний раз почти сутки назад вместе с Владом, но кусок не лез в горло.
- Ты есть не хочешь, Володь? - спросила она оперативника.
Тот только покачал головой и указал на нарезанный хлеб и сырокопченую колбасу на тарелочке. Потом снова уставился в окно.
Настя села, и, подумав, решила включить телевизор - тихо-тихо. Шли дневные политические ток-шоу. Что же, пусть бормочут…
В какую-то секунду мелькнула мысль, что так сидеть неправильно, будто она уже в трауре. Мелькнула - и исчезла.
Капли дождя били в оконное стекло, сливались между собой, образовывали ручейки, стекавшие вниз. На кухню снова пришел Емельян, молча посмотрел на них, потом прыгнул на колени к Федотову. Тот автоматически погладил его. Кот уселся, принимая ласку, но мурлыкать не стал.
Часовая стрелка приближалась к трем, Настя спросила:
- Когда у тебя смена кончается?
Ей не хотелось, чтобы Володя уходил. Наверняка на смену придет кто-то незнакомый. А от Федотова исходило ощущение безопасности. В чем-то они с Владом были похожи…
Он открыл было рот, чтобы ответить, но в комнате взорвался звонком смартфон.
Настя невольно пискнула, прижала ладони к щекам…
Потом бросилась брать трубку.
- Михаил Герардович!
- Анастасия! Хочешь увидеть своего героя? - голос гендира был весел, но он явно спешил. - Дуй в наш госпиталь! Не в общий московский, а к нам, на Дмитровское шоссе, поняла? Захвати смену белья и что-нибудь теплое - погодка не очень, сама видишь. Завтра выпишут, скорее всего. Все, отбой.
Настя заметалась по комнате, внезапно позабыв, где что лежит. Так, свитера, свитера у нас…
- Где он? - в дверях стоял Володя.
- В госпитале. В «захватовском», - выпалила она.
Да, свитера у нас вот в том ящике…
- Я тебя подвезу, я на машине, - кивнул Федотов, улыбаясь.
Уже в самых дверях квартиры она вспомнила! Бегом вернулась на кухню, открыла холодильник и сунула в пакет сразу две банки ряженки.
Продолжение здесь...