МЕМУАРНЫЕ ЗАМЕТКИ ПОКОЙНОГО СЁМЫ ШТАПСКОГО (из книги «Это я, Сёмочка»)
Уважаемые господа!
После смерти Сёмы Штапского в его столе были обнаружены разрозненные записи, очевидно предназначавшиеся для книги мемуаров «Это я - Сёмочка», над которой покойный референт работал в последние годы жизни. По мере разбора и систематизации его архива мы будем предлагать вашему вниманию очередную запись.
Иосиф Фурц-Беленький
1.
Любка и Лидка
…Помню, сидим мы в 1971 году со Смеляковым в ресторане ЦДЛа. Это за год до смерти его было. Смеляков, надо сказать, вовсе не был таким уж звериным антисемитом, каким его некоторые изображают. Меня, например, если не любил, то уважал крепко. Часто, в подпитии, дружелюбно бил кулаком по плечу и спрашивал:
- Сёмка, какие у меня лучшие стихи?
Я неизменно отвечал:
- Про Любку Фейгельман, Ярик.
- Не-ет! Не про Любку! - орал он обычно на весь Дубовый зал, - а про Лидку! Ха-арошую девочку Лидку!
Но на этот раз я с сильного перепою без обиняков обозвал эту Лидку графоманией. Смеляков с тяжелой злобой посмотрел на меня, выпил очередную рюмку водки и... заплакал. И внезапно закричал, чтобы все слышали:
- Сломали, гадюки, хребет моему таланту!
Потом неуклюже обнял меня и горестно зашептал:
- Ты прав, Сёмка! Лидка - это (ненормативное слово), а Любка... эх, сволочи...
И, утерев слезы, вальяжно отправился в клозет.
После смерти Сёмы Штапского в его столе были обнаружены разрозненные записи, очевидно предназначавшиеся для книги мемуаров «Это я - Сёмочка», над которой покойный референт работал в последние годы жизни. По мере разбора и систематизации его архива мы будем предлагать вашему вниманию очередную запись.
Иосиф Фурц-Беленький
1.
Любка и Лидка
…Помню, сидим мы в 1971 году со Смеляковым в ресторане ЦДЛа. Это за год до смерти его было. Смеляков, надо сказать, вовсе не был таким уж звериным антисемитом, каким его некоторые изображают. Меня, например, если не любил, то уважал крепко. Часто, в подпитии, дружелюбно бил кулаком по плечу и спрашивал:
- Сёмка, какие у меня лучшие стихи?
Я неизменно отвечал:
- Про Любку Фейгельман, Ярик.
- Не-ет! Не про Любку! - орал он обычно на весь Дубовый зал, - а про Лидку! Ха-арошую девочку Лидку!
Но на этот раз я с сильного перепою без обиняков обозвал эту Лидку графоманией. Смеляков с тяжелой злобой посмотрел на меня, выпил очередную рюмку водки и... заплакал. И внезапно закричал, чтобы все слышали:
- Сломали, гадюки, хребет моему таланту!
Потом неуклюже обнял меня и горестно зашептал:
- Ты прав, Сёмка! Лидка - это (ненормативное слово), а Любка... эх, сволочи...
И, утерев слезы, вальяжно отправился в клозет.