Мемуарные заметки Сёмы Штапского
Давным-давно, в тбилисском подвальчике, мы пили с ним молодое саперави из полупрозрачных кувшинов, которые с книксенами ставили на наш столик прелестные длинноногие подавальщицы. Отар съедал по пять-шесть шампуров шашлыка. Опустевшие шампуры не глядя бросал в угол и однажды убил таким образом неосторожную местную крысу.
А на рассвете водил меня в какие-то несимпатичные харчевни, где мы ели хаши - отвратительную смесь холодца и бульона. Но это хорошо опохмеляло.
Через двадцать лет мы увиделись в Париже. Зашли в ресторанчик. Кривоногий официант откупорил божоле. Отар выпил полбокала, а к еде едва притронулся. Долго молчал и смотрел на меня невидящим взглядом.
- А всо-таки певчий дрозд - моя лучшая картина, Сома, - наконец произнес он печально и закурил сигарету не с того конца.
А на рассвете водил меня в какие-то несимпатичные харчевни, где мы ели хаши - отвратительную смесь холодца и бульона. Но это хорошо опохмеляло.
Через двадцать лет мы увиделись в Париже. Зашли в ресторанчик. Кривоногий официант откупорил божоле. Отар выпил полбокала, а к еде едва притронулся. Долго молчал и смотрел на меня невидящим взглядом.
- А всо-таки певчий дрозд - моя лучшая картина, Сома, - наконец произнес он печально и закурил сигарету не с того конца.