Улыбка
Originally posted by blog_vinokur at Улыбка
Бывало ли у вас такое, что вот посмотрел хороший фильм, выходишь из кинотеатра и ловишь себя на мысли, что идешь, как герой этого фильма, мыслишь, вдруг, так же, как он. И хочешь быть таким же во всем?..И в то же время думаешь, - но ведь это был фильм?! Играли передо мной?!..И артиста этого я знаю, - это Роберт Де Ниро. Так чего же я принимаю все это за чистую монету?.. А ведь принимаю…
Как дети растут?.. Играя.
Что мы делаем, растя их?.. Играем.
Что там Шекспир сказал, и мы любим это повторять, - «Весь мир театр, а люди в нем актеры»…
Игра…Сыграть бы этот великий спектакль, в котором мы все играем в добрых, открытых людей, пытающихся дружить, любить, быть вместе…Играть с мыслью действительно стать такими…
Мой комбат, майор Кузнецов часто говорил: «Из Израиля надо сделать полигон для ядерного оружия.
Через 10 лет после армии я оказался на «полигоне»
Еще через пол года это подтвердилось. На нас начали падать ракеты. Назвали это «войной в Персидском заливе».
Мы сидели, как попугаи-неразлучники, в заклеенной комнате, в противогазах. Я, жена Нина и сын Илюшка. Ему было 5,5 лет, и я видел, как за стеклами противогаза его глаза ищут мои глаза. Чтобы я сказал ему, - Успокойся, сынок, это игра. Это не было игрой, но я играл, а что было делать?! Говорил, - Давай при каждом взрыве будем кричать «Ура!»…И кто громче крикнет, тот получит шоколадный батончик. … Я не был спокоен, совсем. Во -первых, привез их сюда под ракеты, во - вторых, был упорный слух, что ракеты с химическими боеголовками, нет, не был я спокоен, но был вынужден играть спокойствие. И как-то, играя, сам в это поверил.
Помню, это было на второй, или третий день войны, мы пошли на море. Ну уже не могли сидеть дома и «играть». Взяли противогазы и пошли. Уже за полкилометра до моря слышим музыку. Подходим. На пустой автостоянке танцуют люди. Аж сердце защемило от умиления и тоски. Ходят парами, такие грациозные, красивые, празднично одетые, спокойные. И танцуют. Разные танцы, - русские, венгерские, марокканские, израильские, польку, вальс…ну, в общем, красота…Меня это так растрогало. Оказывается, есть такая штука, называется «танцы у моря». Люди танцуют танцы стран, из которых они приехали.
…И мне показали на парнишку лет 30-ти, который все это организовал. Звали его Жак. Кучерявый такой, выходец из Марокко, жил во Франции, такая у него осанка танцора, и девушка с ним вызывающе красивая. Вот так плыли они передо мной и улыбались…
Конечно же играли спокойствие, потому что в любой момент могла прозвучать сирена. Конечно играли. Но как!..И становилось так покойно…
И вот, как в «хорошем» сценарии, прозвучала сирена.
Ряды дрогнули, как говорится, кто-то бросился в сторону, кто-то к машине, мы тоже побежали к дороге.
Но слышу, музыка-то продолжается. Она выключилась на мгновение, а потом включилась еще громче. Оглядываюсь, смотрю, Жак и его красавица продолжают танцевать и с ними еще две пары. Мы замедляем ход. Конечно, понимаю, что это все неправильно. Указание жесткое, - «при сигнале тревоги срочно искать убежище». Но они танцуют. И, как бы даже выглядят еще более спокойными. Играют!.. И под нашими взглядами, просто хорошо играют. Сирена воет. Они танцуют. Мы переходим на шаг и успокаиваемся. И все, смотрю, тоже.
Все закончилось, слава богу, быстро. Танцы возобновились. Жак был героем вечера.
Но на этом история не заканчивается.
Сразу после войны, там же, у моря, я увидел девочку лет 10-ти.
Ну такая, как с картинки, - огромные глаза, косичка заплетена туго, смотрит на море, и не улыбается. Я остановился в стороне. Наблюдаю. Не улыбается. Смотрит, вся в себе…проходит десять минут, пятнадцать, мне интересно…Не улыбается.
Была в ней какая-то тоска красивая. Тайна. Я ждал. И тут увидел маму. Она присела рядом с девочкой.
Подхожу, представляюсь, говорю, - «я сценарист, режиссер»,- знаю, это придает веса. Она говорит - Вера. Из Днепропетровска. Спрашиваю, - что с девочкой? Она мне рассказывает, что воспитывает ее одна, что сама переболела сильно, думала, что не выживет вообще, боролась сама, без денег, без помощи, еле дотянула до Израиля…все это происходило на глазах у девочки. В результате, Вера выздоровела, а вот девочка - Таня просто в одно утро перестала улыбаться. (Это было 20 лет назад и я, прошу прощения, не помню точных данных, но смысл правильный)
Ну знаете, как это у киношников, с одной стороны, конечно, сопереживаешь, с другой закручиваешь про себя фильм. В котором соединяются вместе все впечатления последнего времени. И соединяются они в такой маленький сюжет, который грех не снять. А у меня к тому времени уже есть заказ от израильского телевидения.
И я тут же говорю маме. - А хотите, я вас сниму?.. Она говорит, - Я не против. Надо Таню спросить. Садимся напротив Тани.
- Ты танцы на море видела, - спрашиваю? - Видела, говорит. - Любишь? - Я очень, - говорит Вера. А Таня пожимает плечами, ей, как бы, все равно Я продолжаю объяснять, - Таня, я хочу тебя, как актрису снять. Сюжет будет почти документальный. Такой, - живет девочка Таня, которая однажды перестала улыбаться…Просто они с мамой прожили непростую жизнь. И Тане, то есть тебе пришлось многое пережить. Но мы все-таки кино делаем. Поэтому дальше происходит следующее, - Однажды, рассказываю, ты приходишь на море и видишь, - люди танцуют…счастливые такие, улыбающиеся…И ты начинаешь приходить каждый день. Это для тебя становится, как отдушина… И вот тебя видит руководитель этих танцев - Жак…И видит, что ты часто приходишь. И ты грустная все время. И тогда он приглашает тебя на танец… И ты с ним танцуешь. И так…вдруг…улыбаешься в конце фильма….
Вот такую «индийскую» историю я рассказал Тане. И говорю ей, - Давай поиграем в это. Сможешь улыбнуться?..Таня не отвечает. Я говорю ей, - я тебя спрашиваю, не как Таню, а как актрису Таню. Сыграй улыбку. Улыбнись для кино…
И она соглашается.
Начали снимать. Снимали три дня, об этом особый рассказ…Но Таня так втянулась, как будто это все о ней было…и вся эта история не придумана на половину…Она играла взаправду…Ей этого хотелось…
И вот приближается ответственный момент на съемках, когда я прошу ее войти в круг танцующих. Жака прошу вдруг ее увидеть…Вот она выходит ему навстречу…вот он ее видит…Вот подходит к ней…Протягивает руку…Я кричу ей, - улыбайся!.. И она улыбается…Ах какая у нее улыбка!.. Поверьте мне, улыбались люди вслед за ней, вся съемочная группа улыбалась…Но я прошу её еще раз улыбнуться. Делаем второй дубль. Она снова улыбается. Я прошу «еще раз». Улыбается!…И так раз пять, наверное, мы снимали ее выход и эту улыбку.
Никогда не забуду этот вечер, и растроганную маму Веру.
Так Таня и начала улыбаться.
Мне Вера позвонила на следующий день и с придыхом сообщила, - Она улыбается.
А потом, когда сюжет этот показали по телевидению, телефон у меня дома не смолкал до двух ночи. И мой великий переводчик, - 17-летний Шурик, без которого я бы пропал на этом фильме, сиял и переводил с акцентом вопросы израильтян, - Ну как она?..Улыбается?..Передайте ей, что если ей что-то надо…
Прошло 20 лет. Не знаю, что стало с Таней. Может быть она прочтет этот рассказ и отзовется.
Мы все время играем в этой жизни.
И снова, и снова я думаю, - как бы нам научится все время играть пьесу о хороших людях. О тех, кто ищет возможность соединиться, дружить, кто постоянно живет этим… Неважно, пусть мы будем знать, что играем, ничего страшного.
И видеть, как это заводит других, которые сначала фыркали и говорили, что все это игра. А мы, слыша их, продолжали играть. И так, играя, стремились жить не для себя. Стремились отдавать, любить, поддерживали друг друга, и повторяли друг другу, что мы должны открыть этот Закон мироздания, - Закон Любви. Он же окружает нас, это точно.
Что бы тогда было с людьми, которые попадали бы в наш круг?..
Начали бы вместе с нами играть. Захотелось бы им самим это почувствовать.
И вдруг, как Таня, они ощутили бы, что так можно жить. Улыбаясь.
И это счастье, так жить. И более того, - мы все для этого и рождены.
Бывало ли у вас такое, что вот посмотрел хороший фильм, выходишь из кинотеатра и ловишь себя на мысли, что идешь, как герой этого фильма, мыслишь, вдруг, так же, как он. И хочешь быть таким же во всем?..И в то же время думаешь, - но ведь это был фильм?! Играли передо мной?!..И артиста этого я знаю, - это Роберт Де Ниро. Так чего же я принимаю все это за чистую монету?.. А ведь принимаю…
Как дети растут?.. Играя.
Что мы делаем, растя их?.. Играем.
Что там Шекспир сказал, и мы любим это повторять, - «Весь мир театр, а люди в нем актеры»…
Игра…Сыграть бы этот великий спектакль, в котором мы все играем в добрых, открытых людей, пытающихся дружить, любить, быть вместе…Играть с мыслью действительно стать такими…
Мой комбат, майор Кузнецов часто говорил: «Из Израиля надо сделать полигон для ядерного оружия.
Через 10 лет после армии я оказался на «полигоне»
Еще через пол года это подтвердилось. На нас начали падать ракеты. Назвали это «войной в Персидском заливе».
Мы сидели, как попугаи-неразлучники, в заклеенной комнате, в противогазах. Я, жена Нина и сын Илюшка. Ему было 5,5 лет, и я видел, как за стеклами противогаза его глаза ищут мои глаза. Чтобы я сказал ему, - Успокойся, сынок, это игра. Это не было игрой, но я играл, а что было делать?! Говорил, - Давай при каждом взрыве будем кричать «Ура!»…И кто громче крикнет, тот получит шоколадный батончик. … Я не был спокоен, совсем. Во -первых, привез их сюда под ракеты, во - вторых, был упорный слух, что ракеты с химическими боеголовками, нет, не был я спокоен, но был вынужден играть спокойствие. И как-то, играя, сам в это поверил.
Помню, это было на второй, или третий день войны, мы пошли на море. Ну уже не могли сидеть дома и «играть». Взяли противогазы и пошли. Уже за полкилометра до моря слышим музыку. Подходим. На пустой автостоянке танцуют люди. Аж сердце защемило от умиления и тоски. Ходят парами, такие грациозные, красивые, празднично одетые, спокойные. И танцуют. Разные танцы, - русские, венгерские, марокканские, израильские, польку, вальс…ну, в общем, красота…Меня это так растрогало. Оказывается, есть такая штука, называется «танцы у моря». Люди танцуют танцы стран, из которых они приехали.
…И мне показали на парнишку лет 30-ти, который все это организовал. Звали его Жак. Кучерявый такой, выходец из Марокко, жил во Франции, такая у него осанка танцора, и девушка с ним вызывающе красивая. Вот так плыли они передо мной и улыбались…
Конечно же играли спокойствие, потому что в любой момент могла прозвучать сирена. Конечно играли. Но как!..И становилось так покойно…
И вот, как в «хорошем» сценарии, прозвучала сирена.
Ряды дрогнули, как говорится, кто-то бросился в сторону, кто-то к машине, мы тоже побежали к дороге.
Но слышу, музыка-то продолжается. Она выключилась на мгновение, а потом включилась еще громче. Оглядываюсь, смотрю, Жак и его красавица продолжают танцевать и с ними еще две пары. Мы замедляем ход. Конечно, понимаю, что это все неправильно. Указание жесткое, - «при сигнале тревоги срочно искать убежище». Но они танцуют. И, как бы даже выглядят еще более спокойными. Играют!.. И под нашими взглядами, просто хорошо играют. Сирена воет. Они танцуют. Мы переходим на шаг и успокаиваемся. И все, смотрю, тоже.
Все закончилось, слава богу, быстро. Танцы возобновились. Жак был героем вечера.
Но на этом история не заканчивается.
Сразу после войны, там же, у моря, я увидел девочку лет 10-ти.
Ну такая, как с картинки, - огромные глаза, косичка заплетена туго, смотрит на море, и не улыбается. Я остановился в стороне. Наблюдаю. Не улыбается. Смотрит, вся в себе…проходит десять минут, пятнадцать, мне интересно…Не улыбается.
Была в ней какая-то тоска красивая. Тайна. Я ждал. И тут увидел маму. Она присела рядом с девочкой.
Подхожу, представляюсь, говорю, - «я сценарист, режиссер»,- знаю, это придает веса. Она говорит - Вера. Из Днепропетровска. Спрашиваю, - что с девочкой? Она мне рассказывает, что воспитывает ее одна, что сама переболела сильно, думала, что не выживет вообще, боролась сама, без денег, без помощи, еле дотянула до Израиля…все это происходило на глазах у девочки. В результате, Вера выздоровела, а вот девочка - Таня просто в одно утро перестала улыбаться. (Это было 20 лет назад и я, прошу прощения, не помню точных данных, но смысл правильный)
Ну знаете, как это у киношников, с одной стороны, конечно, сопереживаешь, с другой закручиваешь про себя фильм. В котором соединяются вместе все впечатления последнего времени. И соединяются они в такой маленький сюжет, который грех не снять. А у меня к тому времени уже есть заказ от израильского телевидения.
И я тут же говорю маме. - А хотите, я вас сниму?.. Она говорит, - Я не против. Надо Таню спросить. Садимся напротив Тани.
- Ты танцы на море видела, - спрашиваю? - Видела, говорит. - Любишь? - Я очень, - говорит Вера. А Таня пожимает плечами, ей, как бы, все равно Я продолжаю объяснять, - Таня, я хочу тебя, как актрису снять. Сюжет будет почти документальный. Такой, - живет девочка Таня, которая однажды перестала улыбаться…Просто они с мамой прожили непростую жизнь. И Тане, то есть тебе пришлось многое пережить. Но мы все-таки кино делаем. Поэтому дальше происходит следующее, - Однажды, рассказываю, ты приходишь на море и видишь, - люди танцуют…счастливые такие, улыбающиеся…И ты начинаешь приходить каждый день. Это для тебя становится, как отдушина… И вот тебя видит руководитель этих танцев - Жак…И видит, что ты часто приходишь. И ты грустная все время. И тогда он приглашает тебя на танец… И ты с ним танцуешь. И так…вдруг…улыбаешься в конце фильма….
Вот такую «индийскую» историю я рассказал Тане. И говорю ей, - Давай поиграем в это. Сможешь улыбнуться?..Таня не отвечает. Я говорю ей, - я тебя спрашиваю, не как Таню, а как актрису Таню. Сыграй улыбку. Улыбнись для кино…
И она соглашается.
Начали снимать. Снимали три дня, об этом особый рассказ…Но Таня так втянулась, как будто это все о ней было…и вся эта история не придумана на половину…Она играла взаправду…Ей этого хотелось…
И вот приближается ответственный момент на съемках, когда я прошу ее войти в круг танцующих. Жака прошу вдруг ее увидеть…Вот она выходит ему навстречу…вот он ее видит…Вот подходит к ней…Протягивает руку…Я кричу ей, - улыбайся!.. И она улыбается…Ах какая у нее улыбка!.. Поверьте мне, улыбались люди вслед за ней, вся съемочная группа улыбалась…Но я прошу её еще раз улыбнуться. Делаем второй дубль. Она снова улыбается. Я прошу «еще раз». Улыбается!…И так раз пять, наверное, мы снимали ее выход и эту улыбку.
Никогда не забуду этот вечер, и растроганную маму Веру.
Так Таня и начала улыбаться.
Мне Вера позвонила на следующий день и с придыхом сообщила, - Она улыбается.
А потом, когда сюжет этот показали по телевидению, телефон у меня дома не смолкал до двух ночи. И мой великий переводчик, - 17-летний Шурик, без которого я бы пропал на этом фильме, сиял и переводил с акцентом вопросы израильтян, - Ну как она?..Улыбается?..Передайте ей, что если ей что-то надо…
Прошло 20 лет. Не знаю, что стало с Таней. Может быть она прочтет этот рассказ и отзовется.
Мы все время играем в этой жизни.
И снова, и снова я думаю, - как бы нам научится все время играть пьесу о хороших людях. О тех, кто ищет возможность соединиться, дружить, кто постоянно живет этим… Неважно, пусть мы будем знать, что играем, ничего страшного.
И видеть, как это заводит других, которые сначала фыркали и говорили, что все это игра. А мы, слыша их, продолжали играть. И так, играя, стремились жить не для себя. Стремились отдавать, любить, поддерживали друг друга, и повторяли друг другу, что мы должны открыть этот Закон мироздания, - Закон Любви. Он же окружает нас, это точно.
Что бы тогда было с людьми, которые попадали бы в наш круг?..
Начали бы вместе с нами играть. Захотелось бы им самим это почувствовать.
И вдруг, как Таня, они ощутили бы, что так можно жить. Улыбаясь.
И это счастье, так жить. И более того, - мы все для этого и рождены.