Сегодняшние беседы
Идея искупления греха в разных национальных версиях сюжета о том, как Мулянь спасал мать
Р.В. Берёзкин
Путь Востока. Культурная, этническая и религиозная идентичность. Материалы VII Молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия “Symposium”. Выпуск 33. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2004. C.68-71
[68]
История о том, как Мулянь (сокращенная китайская транскрипция от «Маудгальяяна» - имени одного из десяти первых учеников Будды) спас из подземной темницы свою грешную мать, нашла широкую разработку в национальных литературах стран Восточной Азии: Китая, Монголии, Тибета и Японии. Этот сюжет необычайно популярен в литературах данного региона. Притом, что в целом трактовка основных событий в произведениях разных стран достаточно близка, существуют и заметные различия в плане содержания. Прежде всего они касаются той части, где описывается искупление греха матерью Муляня.
Сюжет о спасении Мулянем своей матери появился в «Сутре об Улламбане» (чаше, в которой складываются приношения Будде и монашеской общине для освобождения предков от страданий в загробном мире). Сутра была переведена на китайский язык монахом Дхармаракшей (кит. имя Чжу Фа-ху) (235/239-313/317) [1; 391]. В оригинале это произведение не сохранилось. На русский язык сутра была переведена Л.Н. Меньшиковым [2; 91-92].
В Китае этот сюжет неоднократно использовался в произведениях простонародной литературы, рассчитанных на исполнение вслух перед массовой аудиторией. Эти произведения, видимо, были авторскими, но имена составителей не дошли до нас. Среди них - несколько бяньвэнь («сочинения о чудесах») - жанр буддийской проповеди эпохи Тан и Пяти династий (IX-X вв.), неизвестный до XX века и открытый в 1900 г. в составе библиотеки пещерного монастыря в Дуньхуане [3; 701-760]; баоцзюань (буквально «драгоценные свитки») - песенно-повествовательные произведения XV-XX вв.; музыкальная драма. Два разных баоцзюань о Муляне представлены рукописью XV в. [4; 318] и ксилографическим изданием 1922 г. из собрания СПб ФИВ РАН [5]. История о Муляне получила необычайную популярность, так как затрагивала принципы, на которых строятся семья и общество.
По этой же причине она была заимствована в сопредельных странах. В Японии в префектуре Исикава до недавнего времени на празднике поминовения умерших О-бон исполнялась песня о странствиях Муляня по подземному царству [6; 46].
В Монголии и Тибете эта история существовала в нескольких редакциях. Ойратская (западномонгольская) версия сюжета о Молон-тойне (монголизированное имя Муляня), обозначенная как переведенная с тибетского сутра, представлена в уникальной рукописи из СПб ФИВ РАН
[69]
и была переведена на русский язык Н.С. Яхонтовой [2; 37-54]. В отличие от китайских произведений, известен её автор-составитель Цултемжамц -, вероятно, ученик и соратник ламы Зая-пандиты (1599-1662), религиозного деятеля, знатока тибетской литературы, реформатора письменности и создателя ойратской литературной традиции. В ойратской, как и в других монгольских версиях, заметно влияние китайских бяньвэнь через посредство тибетской литературы [2; 25].
В переводной «Сутре об Улламбане», ойратской версии истории о Молон-тойне и позднем баоцзюань о Муляне по-разному решается вопрос о том, каким образом мать Муляня получает искупление за свои грехи. В разных версиях роли персонажей в этом процессе не одинаковы. В сутре важнейшее значение играет коллективная молитва всей монашеской общины, в ойратской версии - самосовершенствование матери в нескольких перерождениях, в баоцзюань - подвиги Муляня, который сам проходит несколько рождений, чтобы помочь матери.
В целом действия Муляня, направленные на освобождение своей матери, вполне согласуются с религиозной доктриной буддизма, которая, как это не парадоксально, призывает прежде всего к индивидуальному самосовершенствованию человека. В направлении буддизма Махаяна (в переводе «Великая колесница», то есть «Великий путь [спасения]»), которое распространено в Китае и других странах Восточной Азии, важное место занимает просветленное существо - бодхисаттва, одним из основных качеств которого является сострадание (каруна) - желание научить другие живые существа, как достичь освобождения. При этом они рассматриваются бодхисаттвой в качестве матерей, ведь в цикле бесконечных перерождений все они успели побывать его матерями [7; 84-85]. В этом смысле сюжет о Муляне и его матери был прекрасной иллюстрацией махаянистской философии. При этом важно помнить, что бодхисаттва может помочь другому живому существу спастись, но оно должно само пройти долгий путь самосовершенствования.
В изначальной сутре говорится только о том, как Мулянь вместе с другими монахами помог матери спастись, но об искуплении матерью греха ничего не рассказывается. В ойратской версии, которая в целом следует более ранним китайским редакциям, развиваются религиозные идеи о самосовершенствовании. В ойратской версии спасение матери становится возможным только после того, как она под благотворным влиянием сына отказывается от «жадных мыслей» и «мыслей о желаниях». При этом ее постепенный духовный рост проходит на протяжении нескольких перерождений - сначала в облике «голодного духа», в который она попала, выйдя из подземной темницы, затем - в теле собаки и человека. В финале рассказа приводится речь Будды о том, что мать Муляня «в будущем, когда минет число калп (мировых циклов - Р.Б.), равное числу песчинок реки Ганга», сама достигнет состояния будды [2; 53-54].
[70]
В китайских редакциях главное значение придается труду Муляня по спасению матери. В них образ бодхисаттвы явно подменяется конфуцианским идеалом почтительного сына, который отплачивает матери за «милость рождения и воспитания». Мулянь отправляется за помилованием для матери к Будде так же, как если бы он просил светскую власть, императора, отпустить из темницы родителей, совершивших преступление, за свои заслуги. Эта тема получает свое развитие уже в бяньвэнь и присутствует и в ойратском произведении. В позднем баоцзюань нет рассказа о нескольких перерождениях матери, наоборот, два новых перерождения - в виде вождя восстания Хуан Чао и мясника Хэ Иня - проходит сам Мулянь. В них он искупает свой грех: по оплошности он выпустил вместе с матерью из подземной темницы другие души [5; 35]. В более ранних китайских редакциях - в бяньвэнь и раннем баоцзюань - есть отрывки, повествующие о постепенном очищении матери - ее перерождениях сначала в виде голодного духа, собаки, затем - человека [3; 743], [4; 324, 326]. Из этого видно, как в разных редакциях истории о Муляне китайские народные представления накладывались на канонические буддийские идеи и постепенно заменяли их.
На основе сопоставления разных национальных версий сюжета о Муляне можно сделать вывод о том, что в китайской литературе этот сюжет приобрел гораздо более светскую окраску, подвергся сильному влиянию местных, конфуцианских идей по сравнению с монгольской, где он в большей степени сохранил первоначальный буддийский смысл.
В то же время следует отметить, что китайские произведения гораздо в большей степени наполнены местными реалиями, чем ойратская версия. В позднем баоцзюань исчезают следы иностранного происхождения сюжета: даже действие в нем происходит не в Индии, где жил исторический прототип Муляня, а в Китае, в «Южной столице» (видимо, имеется в виду современный город Нанкин) [5; 1]. Очевидна попытка связать сюжет с китайскими историческими событиями - восстанием Хуан Чао 875-884 гг. В ойратской же версии присутствуют как китайские реалии, так и некоторые типично китайские представления о мире, построенного по образцу государства. Очевидно, столь сильная трансформация первоначального сюжета в китайских произведениях связана с тем, что он был вынужден адаптироваться к сформировавшейся ко времени его появления китайской литературной традиции. В то же время усвоение заимствований в большем объеме в ойратской версии связано с тем, что монгольская и в частности ойратская, литература в период проникновения в нее сюжета о Муляне еще только складывалась.
Дальнейшее исследование произведений о Муляне в разных национальных литературах сможет выявить еще более важные черты сходства и различия в народных традициях стран восточноазиатского региона.
собственно поперто отсель http://anthropology.ru/ru/texts/berezkin_rv/east07_15.html