***
На входе была очередь, но совсем небольшая, потому что они рано пришли. Мальчик в белой униформе, который проверял документы и выдавал пахнущие свежей краской билеты, работал очень быстро, он улыбнулся и пожелал им хорошего дня.
Симпатичный, сказала Лилька. Ну-ну, грозно ответил Дэн, Лилька засмеялась. Её билет оказался розовым, а его - зелёным, Дэн убрал оба билета к себе в карман, потому что в Лилькином платье карманов не было, а сумочку она брать не стала.
Они побродили по площади, взяли у другого мальчика в униформе, тоже очень симпатичного, бутылку яблочного сидра, одну на двоих, пили из неё по очереди.
Хочешь мороженого, спросил Дэн, или, может, возьмём по булочке вон из той палатки, запах, вроде, вкусный? Не хочу, сказала Лилька, мы же потом идём в кафе, зачем перебивать аппетит уличной едой. Ну, потом - это потом, сказал Дэн, сделав серьёзное лицо, мало ли, что может случиться. Лилька хмыкнула и согласилась на булочку.
Людей с каждой минутой становилось всё больше, они с Лилькой нашли удобное место на краю фонтана, оттуда, правда, было плохо видно помост в центре площади, зато прямо над ними был экран, на котором этот помост показывали крупным планом.
Ну и зачем мы сюда пришли, заметил Дэн, с тем же успехом можно было остаться дома и посмотреть всё по телевизору. И вообще, какая вероятность, что он будет здесь. Сколько там, одна шестисоттысячная? Здесь интереснее, сказала Лилька, кстати, дай мне мой билет. Дэн протянул ей билет. Надо было брать сумочку, вздохнула Лилька, с огорчением глядя на сгиб в середине розового прямоугольника, смотри, тут даже краска размазалась, это семь или один?
Дэн потянулся за Лилькиным билетом, но в этот момент все экраны разом потемнели, перестали показывать помост и начали обратный отсчёт, это было похоже на новый год, только никто рядом с Дэном и Лилькой и вообще никто на площади не кричал: девять! восемь! семь! и так далее.
Зазвучала торжественная музыка, началась вступительная речь, Дэн глядел то на свой билет, то на экран, где показывали говорящее лицо, отдельные слова были понятны: в этот знаменательный день, все присутствующие, чрезвычайно важно, будем и впредь, мы гордимся - но общий смысл напрочь ускользал от понимания, интересно, у остальных так же?
Экраны мигнули, и на площади стало очень-очень тихо, теперь никакого отсчёта не было, и музыки не было, Дэн нашёл Лилькину руку и сжал её.
Появились цифры - сразу все шесть. Раньше цифры загорались по очереди, медленно выплывали из темноты, но потом у кого-то с пятью совпадениями случился сердечный приступ, был большой скандал, и с того раза порядок изменили.
У Дэна ничего не совпало, он перевёл дыхание и посмотрел на Лильку. Лилька сидела неподвижно, уставившись на экран, розовый билет в её пальцах вздрагивал, другая рука, за которую держал Дэн, тоже дрожала. Дэн перевёл взгляд с экрана на билет - цифры были одни и те же. Одинаковые, все шесть - та, что в середине, размазавшаяся, была семь, и на экране в этом месте тоже была семь. Этого не может быть, подумал Дэн, Лилька посмотрела на него, её глаза были огромные и очень тёмного, не Лилькиного цвета, совершенно незнакомые глаза на знакомом Лилькином лице.
Нет, сказала она шёпотом, и люди, стоявшие вокруг, разом замолчали, прекратили галдеть и размахивать собственными несовпавшими билетами. Дэна и Лильку накрыла тишина. Лилька замотала головой, и из новых, тёмных и страшных её глаз потекли слёзы. Девушка, которая продавала булочки, прижала руки к груди и приоткрыла рот, неотрывно глядя на Лильку. Отовсюду поднялись руки с телефонами - все снимали их двоих, сидящих на краю фонтана. С разных концов площади в их сторону медленно двинулись служители в белом, толпа расступалась с дороги и сразу же смыкалась позади. Как лейкоциты, отрешённо подумал Дэн, сейчас Лильку будут извлекать из организма, теперь она - чужеродное тело. Вокруг них образовалось и расширилось пустое пространство, ощетинившееся снимающими телефонами, а Лилька всё мотала и мотала головой из стороны в сторону, слёзы крупными каплями летели на Дэна и шлёпались в фонтан, оставляя круги на колышущейся воде.
Мигнул экран, на нём появилось лицо какого-то парня, со светлыми волосами и большим некрасивым носом. Номер билета замигал красным, уменьшился и съехал вниз, а сверху над ним поплыли строчки с именем и фамилией. Где-то на другом конце площади заволновалось, люди в белом, со всех сторон спешащие к фонтану, остановились, замерли, заколебались. На несколько секунд мир вокруг Дэна и Лильки застыл в шатком, неустойчивом равновесии, потом служители развернулись и поплыли туда, откуда раздавался нарастающий гул. Центра этого гула не было видно, но он угадывался по вспышкам фотографирующих, тянущимся рукам с телефонами, поворачивающимся головам.
Единица, понял Дэн, всё-таки, не семёрка, а единица. Он обхватил Лильку руками, она тряслась и всхлипывала. Телефоны вокруг медленно опускались, рыжая девочка, поджав губы, смахивала с экрана сделанные снимки, неодобрительно косясь на них с Лилькой, кто-то сказал: вот блин, а я-то уже… Дэн крепче обнял Лильку, закрыл глаза и не видел, как носатого парня вели к помосту, ничего не видел, ничего не чувствовал, кроме прижавшейся к нему дрожащей, рыдающей Лильки.
Потом они шли с площади, взявшись за руки, и глаза у Лильки были нормальные, обычные Лилькины глаза, только немного красные и опухшие, косметика, конечно, размазалась ко всем чертям, пришлось умываться в фонтане.
А потом они пошли в кафе и съели миллион всяких вкусностей, гулять так гулять, народу было - не протолкнуться, такой уж сегодня день, хорошо ещё, что они заказали столик заранее.
А потом они пошли домой, так и шли, взявшись за руки, всю дорогу, долго-долго бродили по городу, под темнеющим небом, под разгорающимися звёздами, хохотали, целовались, в общем, отлично, отлично, прекрасно провели день.
Симпатичный, сказала Лилька. Ну-ну, грозно ответил Дэн, Лилька засмеялась. Её билет оказался розовым, а его - зелёным, Дэн убрал оба билета к себе в карман, потому что в Лилькином платье карманов не было, а сумочку она брать не стала.
Они побродили по площади, взяли у другого мальчика в униформе, тоже очень симпатичного, бутылку яблочного сидра, одну на двоих, пили из неё по очереди.
Хочешь мороженого, спросил Дэн, или, может, возьмём по булочке вон из той палатки, запах, вроде, вкусный? Не хочу, сказала Лилька, мы же потом идём в кафе, зачем перебивать аппетит уличной едой. Ну, потом - это потом, сказал Дэн, сделав серьёзное лицо, мало ли, что может случиться. Лилька хмыкнула и согласилась на булочку.
Людей с каждой минутой становилось всё больше, они с Лилькой нашли удобное место на краю фонтана, оттуда, правда, было плохо видно помост в центре площади, зато прямо над ними был экран, на котором этот помост показывали крупным планом.
Ну и зачем мы сюда пришли, заметил Дэн, с тем же успехом можно было остаться дома и посмотреть всё по телевизору. И вообще, какая вероятность, что он будет здесь. Сколько там, одна шестисоттысячная? Здесь интереснее, сказала Лилька, кстати, дай мне мой билет. Дэн протянул ей билет. Надо было брать сумочку, вздохнула Лилька, с огорчением глядя на сгиб в середине розового прямоугольника, смотри, тут даже краска размазалась, это семь или один?
Дэн потянулся за Лилькиным билетом, но в этот момент все экраны разом потемнели, перестали показывать помост и начали обратный отсчёт, это было похоже на новый год, только никто рядом с Дэном и Лилькой и вообще никто на площади не кричал: девять! восемь! семь! и так далее.
Зазвучала торжественная музыка, началась вступительная речь, Дэн глядел то на свой билет, то на экран, где показывали говорящее лицо, отдельные слова были понятны: в этот знаменательный день, все присутствующие, чрезвычайно важно, будем и впредь, мы гордимся - но общий смысл напрочь ускользал от понимания, интересно, у остальных так же?
Экраны мигнули, и на площади стало очень-очень тихо, теперь никакого отсчёта не было, и музыки не было, Дэн нашёл Лилькину руку и сжал её.
Появились цифры - сразу все шесть. Раньше цифры загорались по очереди, медленно выплывали из темноты, но потом у кого-то с пятью совпадениями случился сердечный приступ, был большой скандал, и с того раза порядок изменили.
У Дэна ничего не совпало, он перевёл дыхание и посмотрел на Лильку. Лилька сидела неподвижно, уставившись на экран, розовый билет в её пальцах вздрагивал, другая рука, за которую держал Дэн, тоже дрожала. Дэн перевёл взгляд с экрана на билет - цифры были одни и те же. Одинаковые, все шесть - та, что в середине, размазавшаяся, была семь, и на экране в этом месте тоже была семь. Этого не может быть, подумал Дэн, Лилька посмотрела на него, её глаза были огромные и очень тёмного, не Лилькиного цвета, совершенно незнакомые глаза на знакомом Лилькином лице.
Нет, сказала она шёпотом, и люди, стоявшие вокруг, разом замолчали, прекратили галдеть и размахивать собственными несовпавшими билетами. Дэна и Лильку накрыла тишина. Лилька замотала головой, и из новых, тёмных и страшных её глаз потекли слёзы. Девушка, которая продавала булочки, прижала руки к груди и приоткрыла рот, неотрывно глядя на Лильку. Отовсюду поднялись руки с телефонами - все снимали их двоих, сидящих на краю фонтана. С разных концов площади в их сторону медленно двинулись служители в белом, толпа расступалась с дороги и сразу же смыкалась позади. Как лейкоциты, отрешённо подумал Дэн, сейчас Лильку будут извлекать из организма, теперь она - чужеродное тело. Вокруг них образовалось и расширилось пустое пространство, ощетинившееся снимающими телефонами, а Лилька всё мотала и мотала головой из стороны в сторону, слёзы крупными каплями летели на Дэна и шлёпались в фонтан, оставляя круги на колышущейся воде.
Мигнул экран, на нём появилось лицо какого-то парня, со светлыми волосами и большим некрасивым носом. Номер билета замигал красным, уменьшился и съехал вниз, а сверху над ним поплыли строчки с именем и фамилией. Где-то на другом конце площади заволновалось, люди в белом, со всех сторон спешащие к фонтану, остановились, замерли, заколебались. На несколько секунд мир вокруг Дэна и Лильки застыл в шатком, неустойчивом равновесии, потом служители развернулись и поплыли туда, откуда раздавался нарастающий гул. Центра этого гула не было видно, но он угадывался по вспышкам фотографирующих, тянущимся рукам с телефонами, поворачивающимся головам.
Единица, понял Дэн, всё-таки, не семёрка, а единица. Он обхватил Лильку руками, она тряслась и всхлипывала. Телефоны вокруг медленно опускались, рыжая девочка, поджав губы, смахивала с экрана сделанные снимки, неодобрительно косясь на них с Лилькой, кто-то сказал: вот блин, а я-то уже… Дэн крепче обнял Лильку, закрыл глаза и не видел, как носатого парня вели к помосту, ничего не видел, ничего не чувствовал, кроме прижавшейся к нему дрожащей, рыдающей Лильки.
Потом они шли с площади, взявшись за руки, и глаза у Лильки были нормальные, обычные Лилькины глаза, только немного красные и опухшие, косметика, конечно, размазалась ко всем чертям, пришлось умываться в фонтане.
А потом они пошли в кафе и съели миллион всяких вкусностей, гулять так гулять, народу было - не протолкнуться, такой уж сегодня день, хорошо ещё, что они заказали столик заранее.
А потом они пошли домой, так и шли, взявшись за руки, всю дорогу, долго-долго бродили по городу, под темнеющим небом, под разгорающимися звёздами, хохотали, целовались, в общем, отлично, отлично, прекрасно провели день.