Служение красоте
Давайте поговорим о равенстве и красоте. О том, что реально может объединить человечество, освободив его от проклятья бесконечных войн во имя нравственного и духового восхождения каждого из нас.
Что может быть осью объединения людей? То, что близко всем, что подобно нераскрывшемуся цветку, живет в душе каждого ребенка - творчество и служение красоте, красоте, как высшей целесообразности, красоте духовной, нравственной и любой другой, но обязательно возвышающей, вырывающей человека из серых будней настоящего и дарующей ему крылья.
Начну с информационного повода, сподвигнувшего меня на написание статьи.
Это видео об институте, в миниатюре иллюстрирующем потенциал объединяющей силы красоты. Где люди не просто уживаются вместе не смотря на политические, религиозные и культурные разногласия, но и дополняют друг друга, обогащая и превращая такое общение в катализатор взаимного восхождения.
"«Должно быть место радужным мечтаниям, даже когда всё очень плохо», - считает ректор Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Репина Семён Михайловский. В Академии обучают основам, истокам; новые мечты и стремления обретают студенты из России, Армении, Азербайджана, Украины, Китая, Сингапура, США. Все дискуссии здесь ведут в основном об искусстве, потому что верят: пока существует красота, возможен и мир во всем мире."
Теперь перейдем на книги.
Приведу несколько цитат из произведения «Таис Афинская» нашего великого ученого и писателя Ивана Антоновича Ефремова.
Эта книга о первых попытках построения справедливого общества Александром Македонским (гомонойа -равенство в разуме), о служении красоте и многом другом.
«Красота - единственное, что привязывает людей к жизни и заставляет ее ценить, бороться с ее невзгодами, болезнями и опасностями. Людям, разрушающим, искажающим или осмеивающим красоту, нельзя жить. Их надо уничтожать, как бешеных собак - носителей неизлечимого яда. И художники - волшебники, воплощающие прекрасное, - отвечают особенно строго, строже нас, не видящих, ибо они зрячие.»
С категоричностью афинянки можно спорить, ведь крайние меры допустимы только тогда, когда вы не в силах решить вопрос с меньшими издержками, воспитанием, например. Но, во-первых, вам может быть не доступно воспитание соседних диких племен, а во-вторых нельзя забывать и о том, что это фраза своего времени. Тогда еще не было христианского гуманизма и времена были суровые. Тем не менее посыл непримиримой борьбы с той чумой, что разложила души людей, варварски уничтожающих красоту вполне оправдан. Кроме того, речь идет не о обывателе, проявляющем неуважение к высшей ценности, а о людях огнем и мечом, стирающим с лица земли прекрасные города и уводящим в рабство тысячи людей. Как вы остановите эту лавину, не применяя адекватное усилие?
Итак, мы строим общество служения красоте:
«Еще мало кто, даже из числа мудрых правителей, знает, что нравственность народа, его воспитание в достоинстве и уважении к предкам, труду и красоте важнее всего для судьбы людей и государства. Важнее боевых машин, слонов, носящих броню воинов, пятирядновесельных кораблей… все это рушится, когда падает нравственность и воспитание народа. Маленькие и большие люди пускаются в пьянство и дикие развлечения. В вине тонет вера, честь и достоинство, пропадает любовь к отечеству и традициям своих предков. Так погибло немало царств Месопотамии, Персия, назревает гибель Египта, Эллады, Карфагена и нового, грозного своими легионами Рима. Главное, на чем стоит человек, - это не оружие, не война, а нравственность, законы поведения среди других людей и всего народа.
- Ты сказал, отец, и Эллады?
- Да, царица. Я знаю, ты эллинка, но разве не замечала ты, что чем ниже падает нравственность и достоинство в народе, тем сильнее старается он доказывать свое превосходство перед другими, унижая их? Даже такие великие ученые, как Аристотель, преуспели в этом низком деле - так высоко проник яд…»
Кстати о погибшей Персии:
«- Этот город, - продолжала Таис, - сердце и душа Персии. К моему великому удивлению, кроме сокровищ и роскошных дворцов, здесь нет ни храмов, ни собрания ученых и философов, ни театров, ни гимнасионов. Не созданы статуи и не написаны картины, прославляющие красоту и подвиги богов в образе людей и божественных героев. Кроме надменных толстомордых быков-царей, принимающих дары, и процессий раболепствующих и пленных, здесь нет ничего. Чащи колонн по сорок локтей на платформе в тридцать локтей высоты - все это лишь для того, чтобы возвысить владык унижением подданных. Ради этого здесь трудились искалеченные эллины, ионийцы, македонцы и фракийцы, толпу которых мы встретили? Ради этого Ксеркс со своим злым сатрапом принес кровь и смерть в Элладу, дважды сжигал мои родные Афины, увел в плен тысячи и тысячи искусных мастеров нашей страны? Я здесь одна с вами, герои-победители, повергшие в прах могущество недобрых владык. Я служу богине красоты и знаю, что нет хуже преступления, чем поднять руку на созданное человеком прекрасное. Но если это служит злой власти? Тогда оно всего лишь обман, ибо нет красоты без добра и света!»
Но согласитесь, общество подобного служения, как и коммунистическое общество невозможно в пределах одной страны. Хотя бы потому, что во враждебном окружении войн не избежать и столь же неизбежные контакты с зараженной средой соседних стран, разлагающей мораль и ослабевающей душу соблазнами. Как только вы дали идеологическую слабину - проект рушится, нам ли не знать…
«И подруги узнали небывалое, еще ни разу не случавшееся нигде в ойкумене, даже в крепкой памяти надписей на храме, народных преданий и пергаментов историков. Сын Антипатра и младший брат Кассандра, Алексарх получил от брата, правителя Македонии, кусок земли в Халкидике, на том перешейке позади горы Атос, где некогда Ксеркс повелел рыть канал. Там Алексарх основал город Уранополис, тридцать стадий в окружности. Алексарх, ученый знаток словесности, придумал особый язык, на котором должны были говорить жители города. Он не велел называть себя царем, принял лишь титул Высшего Советника в Совете философов, управителей города. Алексарха назвал безумцем его собственный брат, некогда объявивший сумасшедшим Александра. Тогда Алексарх бросил строительство в Халкидике и перенес Уранополис в Памфилию* (Часть Западного Тавра и Ичель - на южном побережье Турции.). Из прежнего города он вывез потомков пеласгов, обитавших у горы Атос. К ним примкнули вольнолюбивые эфесцы, клазоменцы и карийцы. Жители Уранополиса - все братья и сестры, равные в правах, и называют себя не уранопольцами, а приняли гордое имя уранид - Детей Неба. Они поклоняются Деве Неба - Афродите Урании, как афиняне - Деве Афине, и чеканят ее изображение на своих монетах. Другие боги жителей Города - солнце, луна и звездное небо - тоже изображены на монетах наряду с наиболее известными горожанами. Алексарх мечтает распространить идею братства людей под сенью Урании, всеобщей любви на всю ойкумену, и прежде всего уничтожить разницу языков и вер. Он пишет письма Кассандру и другим правителям на языке, изобретенном для Города Неба. Мудрец видел два подобных письма, их никто не понимает и не прочтет…
Услышанное перевернуло намерения Таис. То, о чем она мечтала бессонными ночами в Афинах, в Египте, в Вавилоне и Экбатане, свершившись, веяло на нее теплом ликийских гор. Любовь, не служащая торговле завистливым божествам, не влачащаяся за войсками, становилась опорой города - государства Афродиты, дочери Неба, верховного божества мудрости и надежды!
У нее есть цель, есть куда приложить богатство, искусство вдохновения художников и поэтов и собственные мысли о путях к Урании! Так близко, через море, на север от Золотой бухты, всего в какой нибудь тысяче стадий! Слава Амбологере! Она могла никогда не узнать о городе ее волшебного сна!
Неудивительно, что через несколько месяцев, собрав все богатства, оставив Ирану воспитываться на Кипре, Таис с неразлучной подругой оказалась на корабле, входившем в широкий Адалийский залив. На северо западе поднимались из лазурного моря тяжелыми каменными куполами, с шапками ослепительно белых снегов Ликийские горы, как обещание особенной чистоты. Корабль медленно обогнул острый утес. Глубокая синяя бухта с устьем быстрой речки. На ее западном берегу стены и дома Города Неба - Уранополиса. Кипарисы и платаны успели подняться вдоль улиц и фасадов невысоких домов. На центральной площади сверкало свежеотесанным белым известняком и цоколем из голубоватого камня только что отстроенное здание Совета Неба.
Таис окинула взором не слишком могучие стены, прямые улицы, невысокий пологий холм Акрополя. Вихрем пронеслись видения громадных семи- и девятистенных грозных городов Персии, Финикийского побережья, огражденных раскаленными пустынями городов Египта, павших перед завоевателями, разграбленных и опустошенных. Былое величие Персеполиса, превращенное ее собственной волей в обугленные руины…
Хрупким жертвенником небесным мечтам человека, нестойко поставленным на краю враждебного мира, показался вдруг Уранополис. Великая печаль обреченности сдавила сердце Таис жестокой рукой, и, взглянув на Эрис, она прочитала в ее лице тревогу. Город Неба не мог просуществовать долго, но афинянка не ощутила сомнения или желания искать надежное место жизни на Кипре, или в Александрии, или одном из укромных уголков Эллады. Город Неба, ее мечта и смысл жить дальше. Исчезни он, и что останется, если уже отдала всю себя служению Детям Неба. Отвечая на ее мысли, Эрис крепко сжала ее руку и подтолкнула к сходням.
Таис и Эрис сошли на пристань.
Моряки под присмотром Ройкоса понесли тяжелые тюки и ящики с многоценным приношением делу Алексарха и Урании…
…
Так окончилась история удивительной жизни Таис Афинской. Тьма Аида, глубина прошедших веков поглотила ее вместе с первым на Земле Городом Любви и Неба.
Создание светлой мечты не могло долго существовать среди могучих и свирепых царей, полководцев, жрецов фальшивой веры, торговли, зависти и обмана.
Крохотный островок только начинавшей зарождаться новой нравственности в море невежества, Уранополис скоро был стерт с лица Геи ордой опытных в войне и насилии захватчиков.
Вместе с Уранополисом исчезли и две подруги. Успели ли они скрыться от плена, уплыв на иные, пока мирные острова? Или, преследуемые воинами, бросились в море, отдав себя Тетис? Или Эрис твердой рукой черной жрицы послала в подземный мир свою Таис и сама пошла за нею? Можно придумать любой конец, соответственно собственной мечте. Несомненно одно: ни Таис, ни Эрис не стали рабынями тех, кто уничтожил Уранополис и положил конец их доброму служению людям.»
Вопрос о стирании разницы в вере и языке тоже проблематичен, ведь это важнейшие части культуры и не будет без ее самобытности той симфонии разных, но гармонично дополняющих друг друга и открывающих своим единением новые горизонты и глубины развития.
Но предположим, что нам удалось закалить духовность граждан и наладить системное воспроизведение этих смыслов так, что она стало способно выдержать невероятные нагрузки, как ранний СССР к примеру, что это будет за общество?
Разве можете вы смотреть спокойно на мучения и бесчеловечную эксплуатацию людей в соседних странах, ведь вы верите в равенство всех людей и служите идее столь высокой, что она не может сидеть в пределах государственных границ, мечта о новом, благом мире не даст вам покоя, да и смириться с соседствующих злом вы не сможете, а значит - наступательность?
Александр Македонский в той же книге говорил по этому поводу:
«- А когда ты уничтожишь Дария и откроешь путь в Азию, что тогда?
- На восток, до океана! - ответил Александр, испытывавший необъяснимое доверие к афинской гетере.
- Далек ли путь?
- Имеешь ли ты понятие о диафрагме хребтов, разделяющих сушу?
- Немного знаю.
- Отсюда до восточной оконечности ее - мыса Тамар на дальнем краю суши - тридцать тысяч стадий.
- Иохеэра! («Стрелометательница» Артемис.) И это пройти, непрерывно сражаясь?
- Не так уж много. Чтобы добраться сюда из Мемфиса, ты уже проехала больше четырех тысяч стадий. Я думаю, что после победы над Дарием там не останется большого войска. За год-полтора я дойду до берегов океана, где не был еще ни один смертный и даже бессмертный, кроме Гелиоса…
Проницательный взгляд Александра не уловил в лице Таис ожидаемого восхищения. Казалось, гетера впала в задумчивость.
- Это и есть твоя заветная мечта? - тихо спросила она, опустив голову.
- Да! С юности она преследует меня. Теперь я стою у порога ее осуществления.
- А сколько тысяч человек погибнет, устилая твой путь трупами? Стоит ли того таинственный мыс? Наверное, голая скала на берегу мертвого океана?
Великий полководец расхохотался - неожиданно и радостно.
- Женщина, даже самая умная, останется всегда короткомыслящей. Такова была и Аспазия у Перикла!
- Если бы он послушал ее, не кончил бы дни в позоре!
- Не будем вспоминать ошибки великих. Ты же считаешь только потоптанную траву, не видя табуна, на ней вырастающего!
- Мой ум действительно мал. Я не понимаю тебя, царь!
- Это так просто! Я убью лишь тех, кто противится продвижению моего войска. Оно пройдет, как борона, равняющая людей. Разве не говорила ты сама о том, что хорошие люди повсюду похожи, разве не восхищалась моим противодействием учителю Аристотелю? Я думаю, что умные люди всюду достойны, и гомонойа, равенство в разуме, должно соединить Персию, Индию, Элладу и Египет, Италию и Финикию. Сделать это можно только военной силой…
- Почему?
- Потому что владыки и тираны, полководцы и архонты боятся потерять свои права в новом государстве, раствориться среди множества достойнейших. Они заставят свои народы сражаться. Принудить их к повиновению можно, только сломав их крепости, убив военачальников, забрав богатства.
- И ты в силах сделать это в громадной необъятности Ойкумены?
- Только я. Боги сделали меня непобедимым до самой смерти, а Ойкумена не столь уже необъятна, как я говорил тебе. Пройду к Парапамизу за Крышу Мира, до Инда и дальше на юг до океана, а Неарх обмерит берега от Вавилона до встречи со мною на краю земли.
- Слушая тебя, веришь учению еврейских мудрецов! - воскликнула Таис. - У них Сефирот - Разум, иначе Сердце, Бина - женское начало. Мудрость, или Хокма, - мужское. С тобой я понимаю, что если женщины - это разумный порядок, то мудрость, его разрушающая, истинно мужская!»
Армия в подобной стране - это своего рода стражи красоты и восхождения, равенства и справедливости. Они сами должны быть воплощением данных идеалов, живым постулатом силы благого восхождения, паладинами, нашедшими свою судьбу в служении исторической миссии своего народа. Подобно Прометею этот народ добудет огонь равенства и развития для всех, вытерпит неисчислимые трудности на этом Пути, но спокойна и счастлива будет его душа, ибо он обрел свою судьбу.
Что может быть осью объединения людей? То, что близко всем, что подобно нераскрывшемуся цветку, живет в душе каждого ребенка - творчество и служение красоте, красоте, как высшей целесообразности, красоте духовной, нравственной и любой другой, но обязательно возвышающей, вырывающей человека из серых будней настоящего и дарующей ему крылья.
Начну с информационного повода, сподвигнувшего меня на написание статьи.
Это видео об институте, в миниатюре иллюстрирующем потенциал объединяющей силы красоты. Где люди не просто уживаются вместе не смотря на политические, религиозные и культурные разногласия, но и дополняют друг друга, обогащая и превращая такое общение в катализатор взаимного восхождения.
Click to view"«Должно быть место радужным мечтаниям, даже когда всё очень плохо», - считает ректор Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Репина Семён Михайловский. В Академии обучают основам, истокам; новые мечты и стремления обретают студенты из России, Армении, Азербайджана, Украины, Китая, Сингапура, США. Все дискуссии здесь ведут в основном об искусстве, потому что верят: пока существует красота, возможен и мир во всем мире."
Теперь перейдем на книги.
Приведу несколько цитат из произведения «Таис Афинская» нашего великого ученого и писателя Ивана Антоновича Ефремова.
Эта книга о первых попытках построения справедливого общества Александром Македонским (гомонойа -равенство в разуме), о служении красоте и многом другом.
«Красота - единственное, что привязывает людей к жизни и заставляет ее ценить, бороться с ее невзгодами, болезнями и опасностями. Людям, разрушающим, искажающим или осмеивающим красоту, нельзя жить. Их надо уничтожать, как бешеных собак - носителей неизлечимого яда. И художники - волшебники, воплощающие прекрасное, - отвечают особенно строго, строже нас, не видящих, ибо они зрячие.»
С категоричностью афинянки можно спорить, ведь крайние меры допустимы только тогда, когда вы не в силах решить вопрос с меньшими издержками, воспитанием, например. Но, во-первых, вам может быть не доступно воспитание соседних диких племен, а во-вторых нельзя забывать и о том, что это фраза своего времени. Тогда еще не было христианского гуманизма и времена были суровые. Тем не менее посыл непримиримой борьбы с той чумой, что разложила души людей, варварски уничтожающих красоту вполне оправдан. Кроме того, речь идет не о обывателе, проявляющем неуважение к высшей ценности, а о людях огнем и мечом, стирающим с лица земли прекрасные города и уводящим в рабство тысячи людей. Как вы остановите эту лавину, не применяя адекватное усилие?
Итак, мы строим общество служения красоте:
«Еще мало кто, даже из числа мудрых правителей, знает, что нравственность народа, его воспитание в достоинстве и уважении к предкам, труду и красоте важнее всего для судьбы людей и государства. Важнее боевых машин, слонов, носящих броню воинов, пятирядновесельных кораблей… все это рушится, когда падает нравственность и воспитание народа. Маленькие и большие люди пускаются в пьянство и дикие развлечения. В вине тонет вера, честь и достоинство, пропадает любовь к отечеству и традициям своих предков. Так погибло немало царств Месопотамии, Персия, назревает гибель Египта, Эллады, Карфагена и нового, грозного своими легионами Рима. Главное, на чем стоит человек, - это не оружие, не война, а нравственность, законы поведения среди других людей и всего народа.
- Ты сказал, отец, и Эллады?
- Да, царица. Я знаю, ты эллинка, но разве не замечала ты, что чем ниже падает нравственность и достоинство в народе, тем сильнее старается он доказывать свое превосходство перед другими, унижая их? Даже такие великие ученые, как Аристотель, преуспели в этом низком деле - так высоко проник яд…»
Кстати о погибшей Персии:
«- Этот город, - продолжала Таис, - сердце и душа Персии. К моему великому удивлению, кроме сокровищ и роскошных дворцов, здесь нет ни храмов, ни собрания ученых и философов, ни театров, ни гимнасионов. Не созданы статуи и не написаны картины, прославляющие красоту и подвиги богов в образе людей и божественных героев. Кроме надменных толстомордых быков-царей, принимающих дары, и процессий раболепствующих и пленных, здесь нет ничего. Чащи колонн по сорок локтей на платформе в тридцать локтей высоты - все это лишь для того, чтобы возвысить владык унижением подданных. Ради этого здесь трудились искалеченные эллины, ионийцы, македонцы и фракийцы, толпу которых мы встретили? Ради этого Ксеркс со своим злым сатрапом принес кровь и смерть в Элладу, дважды сжигал мои родные Афины, увел в плен тысячи и тысячи искусных мастеров нашей страны? Я здесь одна с вами, герои-победители, повергшие в прах могущество недобрых владык. Я служу богине красоты и знаю, что нет хуже преступления, чем поднять руку на созданное человеком прекрасное. Но если это служит злой власти? Тогда оно всего лишь обман, ибо нет красоты без добра и света!»
Но согласитесь, общество подобного служения, как и коммунистическое общество невозможно в пределах одной страны. Хотя бы потому, что во враждебном окружении войн не избежать и столь же неизбежные контакты с зараженной средой соседних стран, разлагающей мораль и ослабевающей душу соблазнами. Как только вы дали идеологическую слабину - проект рушится, нам ли не знать…
«И подруги узнали небывалое, еще ни разу не случавшееся нигде в ойкумене, даже в крепкой памяти надписей на храме, народных преданий и пергаментов историков. Сын Антипатра и младший брат Кассандра, Алексарх получил от брата, правителя Македонии, кусок земли в Халкидике, на том перешейке позади горы Атос, где некогда Ксеркс повелел рыть канал. Там Алексарх основал город Уранополис, тридцать стадий в окружности. Алексарх, ученый знаток словесности, придумал особый язык, на котором должны были говорить жители города. Он не велел называть себя царем, принял лишь титул Высшего Советника в Совете философов, управителей города. Алексарха назвал безумцем его собственный брат, некогда объявивший сумасшедшим Александра. Тогда Алексарх бросил строительство в Халкидике и перенес Уранополис в Памфилию* (Часть Западного Тавра и Ичель - на южном побережье Турции.). Из прежнего города он вывез потомков пеласгов, обитавших у горы Атос. К ним примкнули вольнолюбивые эфесцы, клазоменцы и карийцы. Жители Уранополиса - все братья и сестры, равные в правах, и называют себя не уранопольцами, а приняли гордое имя уранид - Детей Неба. Они поклоняются Деве Неба - Афродите Урании, как афиняне - Деве Афине, и чеканят ее изображение на своих монетах. Другие боги жителей Города - солнце, луна и звездное небо - тоже изображены на монетах наряду с наиболее известными горожанами. Алексарх мечтает распространить идею братства людей под сенью Урании, всеобщей любви на всю ойкумену, и прежде всего уничтожить разницу языков и вер. Он пишет письма Кассандру и другим правителям на языке, изобретенном для Города Неба. Мудрец видел два подобных письма, их никто не понимает и не прочтет…
Услышанное перевернуло намерения Таис. То, о чем она мечтала бессонными ночами в Афинах, в Египте, в Вавилоне и Экбатане, свершившись, веяло на нее теплом ликийских гор. Любовь, не служащая торговле завистливым божествам, не влачащаяся за войсками, становилась опорой города - государства Афродиты, дочери Неба, верховного божества мудрости и надежды!
У нее есть цель, есть куда приложить богатство, искусство вдохновения художников и поэтов и собственные мысли о путях к Урании! Так близко, через море, на север от Золотой бухты, всего в какой нибудь тысяче стадий! Слава Амбологере! Она могла никогда не узнать о городе ее волшебного сна!
Неудивительно, что через несколько месяцев, собрав все богатства, оставив Ирану воспитываться на Кипре, Таис с неразлучной подругой оказалась на корабле, входившем в широкий Адалийский залив. На северо западе поднимались из лазурного моря тяжелыми каменными куполами, с шапками ослепительно белых снегов Ликийские горы, как обещание особенной чистоты. Корабль медленно обогнул острый утес. Глубокая синяя бухта с устьем быстрой речки. На ее западном берегу стены и дома Города Неба - Уранополиса. Кипарисы и платаны успели подняться вдоль улиц и фасадов невысоких домов. На центральной площади сверкало свежеотесанным белым известняком и цоколем из голубоватого камня только что отстроенное здание Совета Неба.
Таис окинула взором не слишком могучие стены, прямые улицы, невысокий пологий холм Акрополя. Вихрем пронеслись видения громадных семи- и девятистенных грозных городов Персии, Финикийского побережья, огражденных раскаленными пустынями городов Египта, павших перед завоевателями, разграбленных и опустошенных. Былое величие Персеполиса, превращенное ее собственной волей в обугленные руины…
Хрупким жертвенником небесным мечтам человека, нестойко поставленным на краю враждебного мира, показался вдруг Уранополис. Великая печаль обреченности сдавила сердце Таис жестокой рукой, и, взглянув на Эрис, она прочитала в ее лице тревогу. Город Неба не мог просуществовать долго, но афинянка не ощутила сомнения или желания искать надежное место жизни на Кипре, или в Александрии, или одном из укромных уголков Эллады. Город Неба, ее мечта и смысл жить дальше. Исчезни он, и что останется, если уже отдала всю себя служению Детям Неба. Отвечая на ее мысли, Эрис крепко сжала ее руку и подтолкнула к сходням.
Таис и Эрис сошли на пристань.
Моряки под присмотром Ройкоса понесли тяжелые тюки и ящики с многоценным приношением делу Алексарха и Урании…
…
Так окончилась история удивительной жизни Таис Афинской. Тьма Аида, глубина прошедших веков поглотила ее вместе с первым на Земле Городом Любви и Неба.
Создание светлой мечты не могло долго существовать среди могучих и свирепых царей, полководцев, жрецов фальшивой веры, торговли, зависти и обмана.
Крохотный островок только начинавшей зарождаться новой нравственности в море невежества, Уранополис скоро был стерт с лица Геи ордой опытных в войне и насилии захватчиков.
Вместе с Уранополисом исчезли и две подруги. Успели ли они скрыться от плена, уплыв на иные, пока мирные острова? Или, преследуемые воинами, бросились в море, отдав себя Тетис? Или Эрис твердой рукой черной жрицы послала в подземный мир свою Таис и сама пошла за нею? Можно придумать любой конец, соответственно собственной мечте. Несомненно одно: ни Таис, ни Эрис не стали рабынями тех, кто уничтожил Уранополис и положил конец их доброму служению людям.»
Вопрос о стирании разницы в вере и языке тоже проблематичен, ведь это важнейшие части культуры и не будет без ее самобытности той симфонии разных, но гармонично дополняющих друг друга и открывающих своим единением новые горизонты и глубины развития.
Но предположим, что нам удалось закалить духовность граждан и наладить системное воспроизведение этих смыслов так, что она стало способно выдержать невероятные нагрузки, как ранний СССР к примеру, что это будет за общество?
Разве можете вы смотреть спокойно на мучения и бесчеловечную эксплуатацию людей в соседних странах, ведь вы верите в равенство всех людей и служите идее столь высокой, что она не может сидеть в пределах государственных границ, мечта о новом, благом мире не даст вам покоя, да и смириться с соседствующих злом вы не сможете, а значит - наступательность?
Александр Македонский в той же книге говорил по этому поводу:
«- А когда ты уничтожишь Дария и откроешь путь в Азию, что тогда?
- На восток, до океана! - ответил Александр, испытывавший необъяснимое доверие к афинской гетере.
- Далек ли путь?
- Имеешь ли ты понятие о диафрагме хребтов, разделяющих сушу?
- Немного знаю.
- Отсюда до восточной оконечности ее - мыса Тамар на дальнем краю суши - тридцать тысяч стадий.
- Иохеэра! («Стрелометательница» Артемис.) И это пройти, непрерывно сражаясь?
- Не так уж много. Чтобы добраться сюда из Мемфиса, ты уже проехала больше четырех тысяч стадий. Я думаю, что после победы над Дарием там не останется большого войска. За год-полтора я дойду до берегов океана, где не был еще ни один смертный и даже бессмертный, кроме Гелиоса…
Проницательный взгляд Александра не уловил в лице Таис ожидаемого восхищения. Казалось, гетера впала в задумчивость.
- Это и есть твоя заветная мечта? - тихо спросила она, опустив голову.
- Да! С юности она преследует меня. Теперь я стою у порога ее осуществления.
- А сколько тысяч человек погибнет, устилая твой путь трупами? Стоит ли того таинственный мыс? Наверное, голая скала на берегу мертвого океана?
Великий полководец расхохотался - неожиданно и радостно.
- Женщина, даже самая умная, останется всегда короткомыслящей. Такова была и Аспазия у Перикла!
- Если бы он послушал ее, не кончил бы дни в позоре!
- Не будем вспоминать ошибки великих. Ты же считаешь только потоптанную траву, не видя табуна, на ней вырастающего!
- Мой ум действительно мал. Я не понимаю тебя, царь!
- Это так просто! Я убью лишь тех, кто противится продвижению моего войска. Оно пройдет, как борона, равняющая людей. Разве не говорила ты сама о том, что хорошие люди повсюду похожи, разве не восхищалась моим противодействием учителю Аристотелю? Я думаю, что умные люди всюду достойны, и гомонойа, равенство в разуме, должно соединить Персию, Индию, Элладу и Египет, Италию и Финикию. Сделать это можно только военной силой…
- Почему?
- Потому что владыки и тираны, полководцы и архонты боятся потерять свои права в новом государстве, раствориться среди множества достойнейших. Они заставят свои народы сражаться. Принудить их к повиновению можно, только сломав их крепости, убив военачальников, забрав богатства.
- И ты в силах сделать это в громадной необъятности Ойкумены?
- Только я. Боги сделали меня непобедимым до самой смерти, а Ойкумена не столь уже необъятна, как я говорил тебе. Пройду к Парапамизу за Крышу Мира, до Инда и дальше на юг до океана, а Неарх обмерит берега от Вавилона до встречи со мною на краю земли.
- Слушая тебя, веришь учению еврейских мудрецов! - воскликнула Таис. - У них Сефирот - Разум, иначе Сердце, Бина - женское начало. Мудрость, или Хокма, - мужское. С тобой я понимаю, что если женщины - это разумный порядок, то мудрость, его разрушающая, истинно мужская!»
Армия в подобной стране - это своего рода стражи красоты и восхождения, равенства и справедливости. Они сами должны быть воплощением данных идеалов, живым постулатом силы благого восхождения, паладинами, нашедшими свою судьбу в служении исторической миссии своего народа. Подобно Прометею этот народ добудет огонь равенства и развития для всех, вытерпит неисчислимые трудности на этом Пути, но спокойна и счастлива будет его душа, ибо он обрел свою судьбу.