Стенограмма презентации книги "Алексей Пичугин - пути и перепутья (биографический очерк)"
9 декабря 2011 г., Москва, Независимый пресс-центр
Участвуют:
ВАСИЛЬЕВА ВЕРА СЕРГЕЕВНА, автор книги, журналист интернет-портала "Права человека в России"( HRO.org),
КОСТРОМИНА КСЕНИЯ ЛЬВОВНА, адвокат Алексея Пичугина,
КУРЕПИН ДМИТРИЙ ВАЛЕНТИНОВИЧ, адвокат Алексея Пичугина,
КОНДАУРОВ АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ, бывший начальник информационно-аналитического управления группы "МЕНАТЕП" и "ЮКОСа", депутат Госдумы от КПРФ в 2003-2007 годах, генерал-майор,
СВЕТОВА ЗОЯ ФЕЛИКСОВНА, корреспондент журнала The New Times,
ФАТЕЕВА НАТАЛЬЯ НИКОЛАЕВНА, актриса, общественный деятель,
ПИЧУГИНА АЛЛА НИКОЛАЕВНА, мать Алексея Пичугина.
В. ВАСИЛЬЕВА:
В первую очередь я хочу поблагодарить всех, кто пришел, кто нашел время, несмотря на волнующие события последних дней, связанные с выборами.
Я расскажу о том, что это за книга, почему я ее написала, что в ней, на мой взгляд, наиболее интересно и как вообще я пришла к мысли создавать эту книгу.
Делом ЮКОСа я интересовалась очень давно, практически с самого его начала - я имею в виду уголовное дело Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Хотя я в то время работала в совсем другой сфере журналистики, в журнале об информационных технологиях, но просто для себя я хотела составить представление об этом деле. Я ходила в Мещанский суд на судебные заседания, писала о происходившем там для некоторых изданий, и у меня вскоре сформировалось свое мнение.
Что же касается Алексея Пичугина, то здесь все обстояло гораздо сложнее.
Как известно, судебные заседания по его первому уголовному делу, которые начались летом 2004 года (это дело по обвинению в организации убийства супругов Гориных) проходили в закрытом режиме. Поэтому составить представление о том, насколько обоснованна доказательная база, о том, что это вообще за дело, можно было только на основе комментариев процессуальных сторон. Мне казалось это недостаточно информативным, мне хотелось все увидеть лично.
Поэтому, когда начался второй судебный процесс, по второму обвинению Алексея Пичугина - в организации убийств мэра Нефтеюганска Владимира Петухова, директора московской торговой фирмы "Феникс" Валентины Корнеевой и покушений на предпринимателя Евгения Рыбина, я на эти слушания пришла сама. Думала, что я посмотрю, составлю мнение и успокоюсь. Для себя решу вопрос - виновен Алексей Пичугин или невиновен.
Первое судебное заседание по этому делу состоялось 3 апреля 2006 года. Я сходила на несколько заседаний, но успокоиться у меня не получилось до сих пор. Я была потрясена двумя вещами.
Первое - это судебный произвол.
Я приведу только один пример. Вот диалог адвоката Георгия Каганера и прокурора Киры Гудим, который состоялся во время судебного заседания 7 июня 2006 года.
Прокурор Кира Гудим оглашала материалы дела весьма специфическим образом: она опускала отдельные фразы, и в результате этого общий смысл сказанного изменялся. Адвокат Алексея Пичугина, Георгий Каганер, не смолчал, сказал ей:
"Кира Станиславовна, давайте будем более точно цитировать материалы дела. Все-таки судьба человека решается".
На это Кира Гудим ответила:
"Уже решена".
К моему удивлению, судья на это никак не отреагировал, хотя, по сути, его только что назвали свадебным генералом, показали, что не он здесь что-то решает.
Второй факт, который меня поразил и расстроил - очень малое внимание к этому делу общественности, СМИ, поскольку Алексей Пичугин - это не публичная фигура, не ньюсмейкер. Собственно, освещались только начало процесса и приговор. Конечно, по таким скудным данным невозможно составить представление, насколько приговор этот обоснованный, что происходило во время судебного процесса.
Поэтому я поставила себе целью записывать происходящее. Я приходила с блокнотом и ручкой и записывала. Вначале я публиковала эти записки у себя в "Живом журнале", потом я перешла на работу в интернет-портал "Права человека в России" и стала публиковаться там.
В результате у меня получилась большая подборка этих записок, несколько циклов. Это судебные заседания по двум процессам по второму делу Алексея Пичугина и заочный судебный процесс по делу Леонида Невзлина.
Объясню, почему процессов по второму делу Алексея Пичугина два. Первый процесс закончился 17 августа 2006 года, он проходил под председательством судьи Владимира Усова - того самого Усова, который в этом году отклонил кассационную жалобу на обвинительный приговор Михаила Ходорковского и Платона Лебедева.
Судья Усов, на мой взгляд, вынес парадоксальное решение. Он признал Алексея Пичугина виновным по всем пунктам. То есть, это два убийства, которые я перечислила, и еще в ходе покушения на Евгения Рыбина был убит его шофер. Получается - три смерти и два покушения. За эти преступления, которые Усов счел доказанными, что действительно их организовал Пичугин, судья добавил к первому приговору, по делу об убийстве Гориных, четыре года. Было двадцать лет, стало двадцать четыре.
Лично на мой взгляд, это говорит о том, что судья прекрасно понимал, что человек невиновен. Но он не мог быть самостоятельным и поэтому вынес такое половинчатое решение, что и волки сыты, и овцы целы.
Конечно, такой приговор не устроил никого - ни защиту Алексея Пичугина, которая настаивала на его невиновности и на закрытии дела, ни прокуроров, которые добивались пожизненного заключения.
Поэтому этот приговор был отменен, дело было направлено на новое рассмотрение, оно проходило уже под председательством судьи Петра Штундера. И в результате этого повторного процесса Алексея Пичугина приговорили к пожизненному заключению.
И вот, у меня образовалось три цикла судебных записок, которые я опубликовала потом в виде книг.
Но в итоге я поняла, что не хватает двух вещей.
Во-первых, хочется собрать все это воедино, потому что мои записки не были аналитическими, я ничего не анализировала, не делала выводов, не ставила оценок. Я делала это намеренно, чтобы читатель имел возможность все это сделать сам. А теперь я хотела собрать все воедино, чтобы отразить самое главное, ключевые моменты.
Во-вторых, мне хотелось рассказать о людях и об атмосфере, в которой проходили судебные заседания.
Вот, прокурор Камиль Кашаев - очень яркая фигура. Невозможно, когда делаешь репортаж с заседания, охарактеризовать его проявления как личности.
Например, интересен такой момент. Согласно показаниям Алексея Пичугина 23 апреля 2008 года на заочном суде над Леонидом Невзлиным, где Алексей выступал в качестве свидетеля, прокурор Камиль Кашаев неоднократно к нему обращался с требованиями о лжесвидетельстве. Он уговаривал Алексея дать признательные показания на руководство ЮКОСа, что это Невзлин, что это Ходорковский заказывали ему убийства, и в обмен обещал, что будет маленький срок, что его будут защищать по программе защиты свидетелей, что его вывезут куда-то за границу. А в противном случае он навсегда останется за решеткой.
И вот, когда прокурор так, с моей точки зрения, шантажировал Алексея, он одновременно писал научную монографию, как потом я выяснила. Монография называется: "Прокурор - гарант соблюдения прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве России". Видимо, Камиль Кашаев на практике показывал, как в его понимании права и свободы человека надо соблюдать в уголовном судопроизводстве.
Пожизненного заключения для Алексея Камиль Кашаев потребовал не когда-нибудь, а в день его рождения.
Все эти моменты ускользают, когда делаешь просто репортаж, а мне хотелось обо всем этом рассказать, поэтому я и решила написать еще одну книгу.
Что еще в этой книге, на мой взгляд, важного и интересного? Это, конечно, воспоминания коллег Алексея по работе в ФСБ, по работе в ЮКОСе, его семьи - о том, что это за человек, каким они его наблюдали.
У меня есть интервью с некоторыми людьми, которые редко дают интервью, которые непубличные. Скажем, Михаил Иосифович Шестопалов - начальник службы безопасности ЮКОСа. Кстати, почему-то очень часто начальником службы безопасности называют Алексея Пичугина. Это совершенно неправильно, потому что Алексей - это начальник отдела экономической безопасности внутри службы безопасности. А начальником всей службы безопасности был Михаил Иосифович Шестопалов. Он дал мне интервью. Он был непосредственным начальником Алексея, он рассказал о его служебных обязанностях, о том, чем занималась служба безопасности, о том, как Алексей зарекомендовал себя по профессиональным и человеческим качествам, почему бывшего сотрудника ФСБ приняли на работу в ЮКОС.
Я хотела бы отметить еще один важный момент - это включенный в книгу рассказ Игоря Сутягина "Три школы" о применении психотропных средств в отношении самого Игоря Сутягина и в отношении Алексея Пичугина. Я хочу сказать, что я восхищена смелостью Игоря Сутягина, потому что он написал этот рассказ, когда еще сам находился в заключении, в 2009 году. И позже, когда он уже оказался в Великобритании, он мне этот рассказ передал.
Этот рассказ был опубликован в некоторых сетевых СМИ и вызвал очень негативную реакцию спецслужб. Высказывались даже высокие чины из ФСБ, они заявляли, что Игорь Сутягин лжет, что он делает это ради саморекламы, что ничего такого быть не может и не было.
Пользуясь тем, что здесь находится отец Игоря Вячеславовича, я хотела бы выразить глубокую благодарность и восхищение смелостью этого человека, который нажил себе неприятности, который совершенно был не обязан как-то защищать Алексея.
Еще что мне кажется очень важным и характеризующим Алексея Пичугина как личность в этой книге - это его письма из заключения. Мы с ним переписываемся с 2006 года. Когда я составила мнение об обвинениях, о том, виновен Алексей или нет, я ему написала об этом. Он мне ответил, мы стали переписываться. Некоторые из этих писем я включила в свою книгу.
Должна сказать, что я спрашивала разрешение на это у Алексея, он мне это разрешение дал. Но буквально все то время, пока я писала, и потом, когда книга уже находилась в издательстве, он мне все время говорил: не идеализируйте меня, я - обычный человек, я прекрасно осознаю свои недостатки, я ничего такого особенного не сделал, любой человек на моем месте поступил бы точно так же.
Я позволю себе не согласиться с Алексеем в данном случае. Мне кажется, что эта история уникальна. Не потому, что таких историй больше нет, а потому, что таких людей очень мало.
И последнее, на что еще я обратила бы внимание в этой книге, я надеюсь, что это будет полезно в первую очередь для журналистов. В конце книги есть приложения, где собраны самые важные тезисы, касающиеся обвинения. Там указано, по каким статьям Алексей обвинялся и был осужден, мнения известных экспертов об этом деле.
Там же есть сопоставление показаний главных свидетелей обвинения в разное время - на предварительном следствии, на всех судебных процессах. Если их сравнить, то оказывается, что эти свидетели противоречат и друг другу, и сами себе. А в конце концов один из свидетелей, когда его допрашивали на процессе Леонида Невзлина, вовсе заявил, что его попросили оговорить Алексея. Следователи обещали ему поблажку в сроке, минимальный срок, но дали срок максимальный, не сдержали обещаний. И поэтому он не считает нужным больше молчать. Этот свидетель - Геннадий Цигельник.
Мне кажется, что эта выжимка, основные тезисы, сравнительный анализ полезны, когда освещаешь дело, для освежения памяти, в чем суть всей этой истории.
В заключение я хотела бы поблагодарить всех, кто дал мне интервью в ходе написания этой книги, предоставил фотографии. Я специально не включала в книгу фотографии из-за решетки, потому что мне хотелось показать прежде всего не застенки, а Алексея как человека.
А. КОНДАУРОВ:
Я сразу обозначу свою позицию по делу. Я - человек профессиональный, много лет в органах безопасности. Мое профессиональное отношение к этому делу - что оно от начала и до конца сфабриковано. Мне даже понятно, за что они уцепились, как начали фабриковать.
Мне это понятно из материалов дела, но мне это понятно и по другим причинам.
Я не был с Алексеем Пичугиным в очень близких отношениях. Но его приход в МЕНАТЕП сначала, а потом его рост был на моих глазах по одной простой причине. Первым начальником Алексея Пичугина был мой близкий товарищ - к сожалению, сейчас уже покойный, - который его и пригласил на работу в МЕНАТЕП. Ему его порекомендовали в военной контрразведке Комитета госбезопасности.
И мой товарищ тогда ко мне пришел и говорит: парень хороший пришел, молодой парень. Поскольку такая политическая ситуация в стране, он не хочет больше служить, но характеристики самые лестные.
Взяли его - хорошие люди на дороге не валяются. Потом Алексей Пичугин работал под началом моего товарища, и я был в курсе его карьеры. И с Алексеем мы пересекались. Были на разных служебных ступенях, но он был мне всегда приятен своей открытостью, такой русский красивый богатырь, очень открытый. И, как мне говорил мой товарищ, был очень профессиональный, поэтому он рос. И в конце концов, когда мой товарищ умер, он занял его место - начальника отдела службы безопасности, которой руководил Шестопалов.
Убийство - это ведь страшное преступление. В МЕНАТЕПе и в ЮКОСе не было людей, кто морально был бы готов или отдать указание или пойти на это преступление. Я очень хорошо этих людей знаю. Это очень важное обстоятельство.
У нас была очень мощная интеллектуальная команда, начиная от Ходорковского, который стоит на два порядка выше всех, его ближайшего окружения - того же Невзлина, Брудно, Дубова, Шахновского. Это были интеллектуалы. Поверьте мне, я в своей жизни много умных людей встречаю. Когда я пришел в МЕНАТЕП, когда я начал общаться с этими людьми, я был очень приятно удивлен. Ходорковский меня вообще просто потряс своим интеллектом. Все были очень умные люди.
И они были моральными.
Да, конкурентная борьба и бизнес предполагают не всегда абсолютно честные методы. Но в целом эта команда была моральной, и никто там не мог отдать такого распоряжения.
Плюс то, что я знаю об Алексее: он никогда не выполнил бы такую команду.
Здесь упоминался его начальник господин Шестопалов. Это выходец из милицейских кругов. Очень мощный организатор, очень неглупый человек. Старой советской школы, когда еще закон, в отличие от сегодняшнего дня, он, может быть, был плохой закон, но он соблюдался. Шестопалов очень четко контролировал, что происходит у него в службе безопасности.
Когда следствие умышленно вывело Пичугина на Невзлина, что, якобы, он замыкался на Невзлине, Невзлин ему непосредственно отдавал команды об организации убийств, я не просто в это не верю. Я считаю, что это абсолютно исключено при тех личностных качествах Шестопалова, которые он использовал как руководитель.
Шестопалов (о Невзлине я вообще не говорю, совершенно другого качества человек) никогда не потерпел бы не то, что убийства, а намеков на противоправные действия в отношении кого бы то ни было. И он не потерпел бы каких-то отношений Пичугина, помимо выполнения его непосредственных указаний.
И еще один момент, который меня абсолютно убеждает, что Алексей Пичугин не просто не имеет никакого отношения к преступлениям, а что все это сфабриковано.
Я читал, как совершались эти преступления. Я вынужден здесь быть циничным, потому что более непрофессионального совершения преступлений, чем они были совершены, я себе представить не могу.
Я мысленно ставил себя на место организатора этих преступлений. Мне совершенно очевидно, что все эти преступления - как они доказывались в суде, какие там показания давали непосредственные исполнители - организовывались так, что они должны были с неизбежностью привести к организатору, якобы, Пичугину. Я повторяю, это цинично, но если верить тому, что там говорилось, то получается, что Пичугин умышленно организовывал эти преступления, чтобы потом оказаться за решеткой.
Но так не бывает. Любой организатор преступления предпринимает шаги, чтобы, если даже исполнители будут взяты, на него не вышли. А там все сделано наоборот.
Я уж не говорю о том, что, когда судили Невзлина, эти исполнители давали показания, что Невзлин приезжал к ним на встречи и заказывал им преступления. Давать такие показания - это не знать Невзлина. Я опять буду говорить цинично. Чтобы Невзлин поехал на встречу с какими-то преступниками, уголовными элементами - такие вещи просто исключены. А там это на полном серьезе, это принималось как доказательства того, что Невзлин участвовал в организации преступлений.
Я также не говорю о том, что убийство Петухова - я и в суде это говорил, и на следствии - опять получается цинично, но в той ситуации, в которой находилась компания, когда в Нефтеюганске был социальный напряг, оно было контрпродуктивно. Потому что первая версия была, что это совершил ЮКОС.
Хотя более очевидные версии там были - что это борьба за рынок в Нефтеюганске, которым владела жена господина Петухова. У них была там свара с чеченской группировкой. Там много было версий, связанных с бизнес-деятельностью Петухова, которой он там занимался.
Но для нас - я повторяю, я вынужден быть циничным, заявлять такие вещи - это было контрпродуктивно. И для нас, всех без исключения, кого я перечислял - Невзлина, Ходорковского, Брудно, Кондаурова, Шестопалова, Пичугина - человеческая жизнь не стоит никаких префенеций, никаких денег. Она бесценна, то есть, это за гранью добра и зла.
Мы могли проводить достаточно хитроумные игры с конкурентами, но это всегда было ограничено прежде всего моральными рамками, за которые нельзя выходить, переступать. И для всех это были естественные человеческие ограничители.
Поэтому то, что происходит с Пичугиным, это ужасно. И тут я пару слов хотел бы сказать об Алексее.
Понятно, для чего его взяли, понятно, на что его "раскручивают". И понятно, какие методы используют. Я верю Игорю Сутягину, который сидел с Пичугиным какое-то время в одной камере и наблюдал психотропные издевательства над личностью. Я это вполне допускаю.
Алексей Пичугин, конечно, образец человеческого достоинства. Ведь чего проще было сказать, что требовали. Конечно, срок дали бы. Но тоже понятно, как это делается. Посидел бы лет пять, и выпустили бы. Чем больше наговорил бы, тем меньше сидел бы.
И для него, как для профессионала, тоже ведь был понятен выбор. Пожизненное заключение, всю жизнь провести за решеткой в совершенно жутких условиях. Плюс - это тоже не надо забывать - представьте, какая моральная травма для него, для семьи быть с клеймом убийцы. И без всякой надежды доказать, что ты - не убийца.
Я вам честно скажу: из всех здесь сидящих и не сидящих никто не может гарантировать, как он себя в этой ситуации повел бы. Я не могу гарантировать, как я себя в этой ситуации повел бы. Не могу сказать, что я повел бы себя так, как Алексей Пичугин. Я не знаю.
А он этот рубеж между человеческим достоинством прошел, и поэтому я его безмерно уважаю.
И я уважаю очень Веру. Вера на самом деле - святой человек. Я ей все время говорю: Вы - святой человек. Бессребреница. И тоже борется за человеческое достоинство. То самое человеческое достоинство, которое сегодня выталкивает людей на улицу. Когда всех сегодня публично унижают, все сегодня идут на улицу. И слава Богу, что это человеческое достоинство сегодня в нас просыпается.
Перед Верой я тоже склоняю голову, она просто чудо - столько лет заниматься безнадежным расследованием, безнадежным делом. По сути, пока это безнадежное дело.
И я склоняю голову перед Аллой Николаевной, мамой Алексея. Перед тем моральным грузом, который она несет, и несет с достоинством, и помогает Алексею держаться.
Такие люди, как Вера, как Алла Николаевна, помогают ему держаться и сохранить веру в то, что справедливость в конце концов восторжествует.
Я видел фильм, совершенно великолепный, всем советую посмотреть, Марины Голдовской об Анне Политковской. Эти люди составляют соль земли. И я думаю, что в конце концов нравственная планка, которую эти люди взяли для себя, будет и всех нас подвигать к тому, чтобы мы здесь изменили все в лучшую сторону, чтобы человеческое достоинство было здесь не пустым звуком.
К. КОСТРОМИНА:
Я не собираюсь говорить сегодня долго, говорить о материалах уголовного дела, о доказательствах, о том, что виновность Алексея не доказана. Мы, во-первых, говорили об этом уже много раз. Во-вторых, все материалы подробно изложены в предыдущих книжках Веры.
Сегодняшняя встреча - об Алексее как о человеке, о чем уже сказал Алексей Петрович Кондауров. И мне тоже хотелось бы сказать именно об этом.
Я знакома с Алексеем с 2004 года. Я начинала писать жалобу в Европейский Суд по правам человека раньше, еще в 2003 году, но познакомилась с Алексеем в 2004 году.
Наверное, я могу сказать, что он стал за это время практически моим другом и родным человеком, постольку поскольку, пока он был в Москве, мы общались почти каждый день, а сейчас, когда он отбывает наказание, мы общаемся раз в месяц.
Это потрясающе сильный человек. Он с таким достоинством переносит тяжесть своего положения - и моральные тяготы, то, о чем говорил Алексей Петрович, - и физические.
Верочка оказывает ему просто огромную поддержку. Ей за это отдельные слова благодарности от меня лично, как от человека, которому близок Алексей. Она ему присылает ко дню рождения или к годовщинам его ареста огромное количество или поздравлений, или слов поддержки, в зависимости от ситуации. И конечно, Алексею это оказывает огромную моральную помощь в тех условиях, в которых он находится.
При этом я могу сказать, что Алексей никогда не жалуется. Сколько раз я посещаю его, никогда не слышу от него жалоб ни на условия содержания, ни на отношение к нему, ни одного слова о том, что ему тяжело, что ему плохо, что он страдает, что мучается. Алексей переносит все абсолютно мужественно и с огромным достоинством.
И, как я уже сказала, конечно, в этом ему очень помогают те люди, которые оказывают ему поддержку, переписываются с ним. Алексей получает огромное количество писем, посылок с книгами. Он чувствует, что не все считают его человеком, который способен на преступление, способен на убийство.
Алле Николаевне я тоже выражаю свое восхищение, это тоже потрясающе сильный человек. Всегда желаю мужества и терпения.
Я надеюсь, что справедливость все-таки восторжествует. Конечно, трудно надеяться, что это произойдет сейчас и сразу, но я в этом убеждена, и я буду делать все от меня зависящее для того, чтобы Алексей был признан невиновным.
Здесь прозвучал вопрос об обращениях в Европейский Суд по правам человека. Мы подавали две жалобы: на нарушения его прав, допущенные в рамках первого и второго уголовного дела соответственно.
По первому делу жалоба коммуницирована, и она скоро должна быть насмотрена по существу. Если будет принято решение, что была нарушена 6 статья Европейской Конвенции, то есть, право на справедливый суд, то это будет являться новыми обстоятельствами, которые могут послужить основанием для отмены приговора. Поэтому, возможно, первое дело в обозримом будущем будет пересмотрено.
По второму делу жалоба в Европейском Суде тоже уже давно зарегистрирована, и пока находится в стадии коммуникации.
Д. КУРЕПИН:
Я могу так сказать: я имел счастье быть адвокатом Алексея Пичугина.
Как-то подруга моей жены, когда узнала об этом, сказала: но ведь дыма без огня не бывает. И услышав эти слова, я понял, насколько много лжи вокруг этого дела. Большего хамства и надругательством над правосудием, чем было в этом процессе, я не видел.
Вообще, я искренне благодарен всем тем журналистам - особенно Верочке, Зое Световой, - которые имеют мужество говорить правду об этом процессе, говорить правду о тех людях, которые участвовали в этом процессе, об Алексее лично.
В лице Алексея Петровича Кондаурова я выражаю искреннюю благодарность тем людям, которые не побоялись давления государства, не побоялись этого хамского отношения со стороны прокуратуры, пришли и рассказали правду в судебном процессе.
Я благодарен семье Алексея Пичугина за то, что имею счастье быть с ними знакомым, за их мужество, за их терпение, за материнскую любовь, которую я вижу. Я искренне счастлив тому, что я знаком с Алексеем Пичугиным.
Алексей Петрович Кондауров сказал, что он в прошлом имел отношение к государственной безопасности, он офицер государственной безопасности. Алексей Пичугин - офицер государственной безопасности. Я тоже был офицером государственной безопасности. Я счастлив тому, что Алексей спасает нас от того общенародного клейма, которое, вроде бы, стоит на энкавэдэшниках, гэпэушниках, эфэсбэшниках. На примере Алексея мы можем доказать, что есть порядочные люди в любой структуре.
Когда мы, адвокаты, впервые приехали в "Черный дельфин", мы разговаривали с администрацией колонии. И многие из администрации колонии, когда мы спрашивали, как Алексей, отвечали просто: он офицер.
Хочу сказать слова искренней благодарности, Верочка, как Алексей Петрович заметил: ты действительно святой человек. Здоровья, творческих успехов в твоей нелегкой журналистской работе.
З. СВЕТОВА:
Я хочу сказать о том, что эта книга, которую вы сейчас держите в руках, конечно, уникальна. Потому что у этой книги на самом деле два героя: это Алексей и Вера. Я не знаю другого такого журналиста, который действительно весь свой талант отдавал бы самоотверженно одному делу. А чем больше она напишет, тем больше она приблизит освобождение Алексея. Я в этом уверена.
Конечно, она это дело знает, как никто другой. Когда я немного писала о деле Алексея, я всегда обращалась к Вере. Я уверена, что это дело, благодаря Вере и ее книгам, войдет в энциклопедию беспредела российского правосудия, которая когда-нибудь будет издана. Потому что это дело, конечно, сфабриковано, как Дмитрий говорил в суде. И за это когда-нибудь ответят все эти прокуроры, следователи.
Мне довелось разговаривать с присяжными - теми присяжными, которые рассматривали первое дело Пичугина и которые мне говорили о том, что хотели Алексея оправдать, потому что в деле ничего не было, не было никаких доказательств его вины.
Как я предполагаю, этих присяжных в совещательной комнате подслушивали, в этом, конечно, принимала участие председатель Мосгорсуда Ольга Егорова. Они говорили о том, что Алексей невиновен. И в итоге эту коллегию присяжных распустили.
Алексей - это абсолютно железный человек. Я тоже с ним переписываюсь. У меня нет такой возможности, такого упорства, как у Веры, чтобы отдавать Алексею все силы, писать ему так часто, как она. Но Алексей - поразительный человек. Это человек, который, когда вам пишет, всегда больше спрашивает о вас, волнуется за вас.
И последнее, что я хочу сказать, что меня совершенно поразило. Я разговаривала с Василием Алексаняном, и он не хотел говорить о себе. Первым делом он буквально закричал в телефонную трубку: Зоя, займитесь расследованием по делу Пичугина, ведь это же возмутительно. Возьмите хотя бы один эпизод Корнеевой, по магазину "Чай". Ведь этого быть не может. Займитесь этим расследованием.
И мне кажется, что мы, журналисты, на самом деле виноваты в том, что не смогли найти всех доказательств, что Алексей Пичугин невиновен. Мы не смогли найти, якобы, трупы супругов Гориных. Ведь есть мнение, что эти люди живы. Наверное, это должны делать следователи, какие-то сыщики, которых, может быть, и можно было нанять. Но они скорее всего испугаются.
Это дело обязательно нужно расследовать.
Н. ФАТЕЕВА:
Я познакомилась с делом Алексея Пичугина, благодаря труду Веры, ее книгам-репортажам из зала суда, которые я внимательно прочитала.
После этого для меня сразу стала очевидной сфабрикованность этого дела, вся гадость, мерзость, которой занимается наша власть. У меня не осталось ни секунды сомнений в невиновности Алексея Пичугина, и моя душа сразу с ним соединилась.
Мне кажется, что все мы, каждый человек, никому не должны давать забывать об этом деле. И на Страсбургский суд, наверное, тоже надо как-то воздействовать, потому что очень долго там все происходит, ведь первая жалоба Алексея Пичугина уже восемь лет лежит в Страсбургском суде.
Нужен пересмотр этого дела, уничтожение всех этих безумных наветов.
Эта книга, которую сегодня представили, дополнительная по отношению к судебным репортажам. Она дает нам возможность вернуться к Алексею, опять поднимать эту тему. Я очень благодарна Вере за это.
И, конечно, я преклоняюсь перед тем, как ведет себя Алексей, потому что знаю, как сидят люди, у которых пожизненное заключение, что там с ними вытворяют, и как это трудно выдержать. Это такая мука. Унижение, которому подвергается заключенный при выходе из камеры, обычный человек выдержать не может.
Поэтому нужно не переставая, постоянно напоминать всей нашей стране, всем здравомыслящим о том, что происходит с людьми, которых просто пытают, мучают и убивают. И мы должны объединить свои усилия, чтобы делом помочь Алексею выйти из этого чудовищного мира, в который он попал.
А. ПИЧУГИНА:
Я хотела поблагодарить в первую очередь Верочку. За поддержку, за все. Я также благодарна, конечно, своим адвокатам, правильно сказала Ксения: это родные люди. И большое спасибо всем, кто пришел, кто поддерживает Алешу. Спасибо вам всем большое.
См. также: ФОТОРЕПОРТАЖ с презентации