Прочитано
Давненько меня тут не было. Жизнь идёт, что для меня означает "книжки читаются".
Амбрахам Вергезе "Рассечение Стоуна"
Я страстно люблю литературу про медицину, врачей, о врачах. Вдвойне приятно, когда книга ещё и хорошо написана. В некотором смысле я консерватор, предпочитаю, чтобы повествование, по возможности, шло от начала до конца, не было перегружено "симболик минин и симболик пожарский", словом, я недалеко ушла от Графини, желавшей, чтобы герой не давил ни отца, ни матери и не было утопленных тел. "Рассечение Стоуна", если я правильно понимаю, это почти автобиографическое произведение. Двое близнецов рождены в благотворительной миссии Адис-Абебы (Эфиопия), вырастают, становятся врачами, переживают в некотором смысле одну на двоих любовь, правление императора Хайле Селассие, мятеж (который НЕ называется иначе), эмиграцию, смерть. Проклятый евроцентризм, события Эфиопии и вообще история и культура Африки заслуживают того, чтобы о них знать, это потрясающе интересно, но нашими глазами читается как сущее фэнтези. В каком-то смысле мы все похожи на ту модницу из Царево-Кокшайска, которая полагала, что Париж такая глушь, а ведь как шьют!
В романе нашлось место родительским отношениям, специям, небу, политике,танцам, школе, подростковой влюбленности, всему миру - и делу врача (Делу Врача!) в нём. Густой, плотный, сытный текст. Единственное, к чему я могу придраться - какое-то слишком легкомысленное, слишком мужское отношение к драме девочки, пережившей калечащую операцию, жеманно называемую обрезание. Но в целом для парня индийского происхождения автор и его лирический герой просто на диво гуманны и либеральны к нашей сестре. Спасибо, как говориться, и на этом.
Ричард Шеперд "Неестественные причины"
Продолжая тему медицины - очень британские, очень элегантные записки человека, который, например, имел отношение к вскрытию принцессы Дианы. Представляете, чтобы стать судмедэкспертом нужно учиться шестнадцать лет! Вы только подумайте, шестнадцать! Вот это характер. Основную мысль книги я бы определила, как "Мёртвые учат живых". Не только в узкоспециальном, медицинском смысле, но и в вещах глобальных. Кто бы мог подумать, что тщательное расследование смерти одного чернокожего способно заставить стать гуманнее способы задержание и ....мммм... фиксации нарушителя? Что на смерти младенцев (точнее на выяснение причин смерти) может быть мода? Что скрупулезное отношение медика, исследующего тело очередного убитого может уменьшить терпимость к расизму? Отдельно меня поразило, какой замечательный муж и отец сам доктор Шеперд... и как минимальны наши требования к этим ролям (ну вы все их знаете, не ссыт под себя - будет моим королём).
Лариса Миллер "А у нас во дворе"
Увы, типичный для меня случай, когда талант читательницы (рассказавшей мне об этой книге) превзошел талант писательницы. Есть такие поразительные люди, с неподражаемым сочетанием тонкого ума, вкуса и человеческой доброты, которые в состоянии в самом убогом тексте найти сильные стороны, выдернуть оттуда самые лучшие цитаты, и сервировать это дело так, что на маринованную свёклу ты накидываешься, точно на живые рубины. Миллер не то, чтобы свёкла, конечно... Это автобиография советской поэтессы (весьма, на мой взгляд, средней. Упоительно плохо она не писала, но я, при всём моем феминизме, не большая любительница лирики "о нашем, о женском"), переводчицы, и, как водится, диссидентки (скорее, как я понимаю, по мужу). Безусловно хороши главы, посвященные детству (но я подозреваю что любая способна написать несколько хороших эссе на эту тему), очень трогательно ее отношение к матери, любопытен так сказать "фактический материал" (что носили, что ели, как общались, и такая для меня новая информация, как принудительные наряды студентов на целину). Но в целом текст рыхлый, слабый, временами впадающий то в старческое брюзжание (поганая молодёжь девяностых, хе-хе-хе), то в какое-то юродство (мол, в убогом жилье так было приятно с людьми общаться, а как на восьмом десятке они в новую трёшку переехали, так и дружбишке конец). Описания подруг почему-то в двух случаях из четырёх вызывают желание буркнуть "идиотка". В этом смысле меня позабавило, как изменились не то времена, не то уровень моего личного цинизма. Рассказ о яркой красотке с феерическими романами вызывает не зависть или восхищение, а ряд технических вопросов: кто делал красавице аборты и как часто, а так же чем она лечила ЗППП? Кто оплачивал весь этот банкет? Не натерла ли красавице жопку мамина шея?
Амбрахам Вергезе "Рассечение Стоуна"
Я страстно люблю литературу про медицину, врачей, о врачах. Вдвойне приятно, когда книга ещё и хорошо написана. В некотором смысле я консерватор, предпочитаю, чтобы повествование, по возможности, шло от начала до конца, не было перегружено "симболик минин и симболик пожарский", словом, я недалеко ушла от Графини, желавшей, чтобы герой не давил ни отца, ни матери и не было утопленных тел. "Рассечение Стоуна", если я правильно понимаю, это почти автобиографическое произведение. Двое близнецов рождены в благотворительной миссии Адис-Абебы (Эфиопия), вырастают, становятся врачами, переживают в некотором смысле одну на двоих любовь, правление императора Хайле Селассие, мятеж (который НЕ называется иначе), эмиграцию, смерть. Проклятый евроцентризм, события Эфиопии и вообще история и культура Африки заслуживают того, чтобы о них знать, это потрясающе интересно, но нашими глазами читается как сущее фэнтези. В каком-то смысле мы все похожи на ту модницу из Царево-Кокшайска, которая полагала, что Париж такая глушь, а ведь как шьют!
В романе нашлось место родительским отношениям, специям, небу, политике,танцам, школе, подростковой влюбленности, всему миру - и делу врача (Делу Врача!) в нём. Густой, плотный, сытный текст. Единственное, к чему я могу придраться - какое-то слишком легкомысленное, слишком мужское отношение к драме девочки, пережившей калечащую операцию, жеманно называемую обрезание. Но в целом для парня индийского происхождения автор и его лирический герой просто на диво гуманны и либеральны к нашей сестре. Спасибо, как говориться, и на этом.
Ричард Шеперд "Неестественные причины"
Продолжая тему медицины - очень британские, очень элегантные записки человека, который, например, имел отношение к вскрытию принцессы Дианы. Представляете, чтобы стать судмедэкспертом нужно учиться шестнадцать лет! Вы только подумайте, шестнадцать! Вот это характер. Основную мысль книги я бы определила, как "Мёртвые учат живых". Не только в узкоспециальном, медицинском смысле, но и в вещах глобальных. Кто бы мог подумать, что тщательное расследование смерти одного чернокожего способно заставить стать гуманнее способы задержание и ....мммм... фиксации нарушителя? Что на смерти младенцев (точнее на выяснение причин смерти) может быть мода? Что скрупулезное отношение медика, исследующего тело очередного убитого может уменьшить терпимость к расизму? Отдельно меня поразило, какой замечательный муж и отец сам доктор Шеперд... и как минимальны наши требования к этим ролям (ну вы все их знаете, не ссыт под себя - будет моим королём).
Лариса Миллер "А у нас во дворе"
Увы, типичный для меня случай, когда талант читательницы (рассказавшей мне об этой книге) превзошел талант писательницы. Есть такие поразительные люди, с неподражаемым сочетанием тонкого ума, вкуса и человеческой доброты, которые в состоянии в самом убогом тексте найти сильные стороны, выдернуть оттуда самые лучшие цитаты, и сервировать это дело так, что на маринованную свёклу ты накидываешься, точно на живые рубины. Миллер не то, чтобы свёкла, конечно... Это автобиография советской поэтессы (весьма, на мой взгляд, средней. Упоительно плохо она не писала, но я, при всём моем феминизме, не большая любительница лирики "о нашем, о женском"), переводчицы, и, как водится, диссидентки (скорее, как я понимаю, по мужу). Безусловно хороши главы, посвященные детству (но я подозреваю что любая способна написать несколько хороших эссе на эту тему), очень трогательно ее отношение к матери, любопытен так сказать "фактический материал" (что носили, что ели, как общались, и такая для меня новая информация, как принудительные наряды студентов на целину). Но в целом текст рыхлый, слабый, временами впадающий то в старческое брюзжание (поганая молодёжь девяностых, хе-хе-хе), то в какое-то юродство (мол, в убогом жилье так было приятно с людьми общаться, а как на восьмом десятке они в новую трёшку переехали, так и дружбишке конец). Описания подруг почему-то в двух случаях из четырёх вызывают желание буркнуть "идиотка". В этом смысле меня позабавило, как изменились не то времена, не то уровень моего личного цинизма. Рассказ о яркой красотке с феерическими романами вызывает не зависть или восхищение, а ряд технических вопросов: кто делал красавице аборты и как часто, а так же чем она лечила ЗППП? Кто оплачивал весь этот банкет? Не натерла ли красавице жопку мамина шея?