Навеяло
А я тут как раз недавно прочитал (автор сюда, конечно, никаким боком заглянуть не может, но на всякий случай, прошу прощения за произвольно усечённую "журнальную версию"):
У крыльца стоял вчерашний микроавтобус. Окна зашторены. Чуть в стороне - милицейская машина. Те же чекисты, что и вчера, уселись вокруг. Ехали довольно долго, часа полтора. Опять впереди милицейская машина мелькала светом, расчищала путь. И уж совсем не мог я сообразить - куда? Особенно когда выехали за пределы Москвы.
<...>
- Так. Сейчас мы вас посадим в самолет.
<...>
И странно: это известие совсем не тронуло меня. Словно я в глубине души давно знал, что будет именно так. Знал и скрывал от самого себя - обмануться не хотел. А собственно, чем еще могло кончиться - не того ли они и добивались все время?
<...>
Но ведь должен же я чувствовать хоть радость? Радость победы. Как ни крути, мы воевали отчаянно с этой властью подонков. Мы были горсткой безоружных людей перед лицом мощного государства, располагающего самой чудовищной в мире машиной подавления. И мы выиграли. Она вынуждена была уступить. И даже в тюрьмах мы оказались для нее слишком опасными. <...> Стыдно признаться, но и радости я не чувствовал - только невероятную усталость. <...> Ничего не хотелось, только покоя и одиночества. Но именно этого никогда не было. Не будет и теперь.
<...>
Я пристально гляжу в собачьи глаза этого начальника, и он тут же их отводит. Собаки и чекисты, не выносят прямого взгляда - это я проверял много раз. Чего он боится больше всего на свете? Своего начальника повыше рангом.
- А почему, собственно говоря, вы меня везете в наручниках?
- Ну, хорошо, я вам скажу, - ерзает он, глядя в сторону. - Вы еще заключенный.
<...>
- Мы пересекли советскую границу, и я должен объявить вам официально, что вы выдворены с территории СССР.
- У вас есть какой-нибудь указ, постановление?
- Нет, ничего нет.
- А как же мой приговор? Он отменен?
- Нет, он остается в силе.
- Что ж я - вроде как заключенный на каникулах, в отпуске?
- Вроде того. - Он криво усмехнулся. - Вы получите советский паспорт сроком на пять лет. Гражданства вы не лишаетесь.
Странное решение, наперекор всем советским законам. И после этого они требуют, чтобы их законы принимали всерьез. Ни посадить по закону не могут, ни освободить. Веселое государство, не соскучишься.
Там, кстати, много злободневного. Как ни прискорбно это сознавать.
У крыльца стоял вчерашний микроавтобус. Окна зашторены. Чуть в стороне - милицейская машина. Те же чекисты, что и вчера, уселись вокруг. Ехали довольно долго, часа полтора. Опять впереди милицейская машина мелькала светом, расчищала путь. И уж совсем не мог я сообразить - куда? Особенно когда выехали за пределы Москвы.
<...>
- Так. Сейчас мы вас посадим в самолет.
<...>
И странно: это известие совсем не тронуло меня. Словно я в глубине души давно знал, что будет именно так. Знал и скрывал от самого себя - обмануться не хотел. А собственно, чем еще могло кончиться - не того ли они и добивались все время?
<...>
Но ведь должен же я чувствовать хоть радость? Радость победы. Как ни крути, мы воевали отчаянно с этой властью подонков. Мы были горсткой безоружных людей перед лицом мощного государства, располагающего самой чудовищной в мире машиной подавления. И мы выиграли. Она вынуждена была уступить. И даже в тюрьмах мы оказались для нее слишком опасными. <...> Стыдно признаться, но и радости я не чувствовал - только невероятную усталость. <...> Ничего не хотелось, только покоя и одиночества. Но именно этого никогда не было. Не будет и теперь.
<...>
Я пристально гляжу в собачьи глаза этого начальника, и он тут же их отводит. Собаки и чекисты, не выносят прямого взгляда - это я проверял много раз. Чего он боится больше всего на свете? Своего начальника повыше рангом.
- А почему, собственно говоря, вы меня везете в наручниках?
- Ну, хорошо, я вам скажу, - ерзает он, глядя в сторону. - Вы еще заключенный.
<...>
- Мы пересекли советскую границу, и я должен объявить вам официально, что вы выдворены с территории СССР.
- У вас есть какой-нибудь указ, постановление?
- Нет, ничего нет.
- А как же мой приговор? Он отменен?
- Нет, он остается в силе.
- Что ж я - вроде как заключенный на каникулах, в отпуске?
- Вроде того. - Он криво усмехнулся. - Вы получите советский паспорт сроком на пять лет. Гражданства вы не лишаетесь.
Странное решение, наперекор всем советским законам. И после этого они требуют, чтобы их законы принимали всерьез. Ни посадить по закону не могут, ни освободить. Веселое государство, не соскучишься.
Там, кстати, много злободневного. Как ни прискорбно это сознавать.