(no subject)
..он вывалился из задней дверцы автобуса, без шапки, дутый пуховик нараспашку, и сразу зашелся грудным кашлем, выпуская морозные клубы в сиреневое февральское утро.
ростом повыше меня будет, под метр девяносто. толстоват, в ногах, в розовом лице, да и всем периметром пуховичка - фатоватый мальчик лет двадцати, с черной папочкой, которой снабжает юных "менеджеров" вечно голодная предпринимательска поросль, уже послеельцинская - не выщипать никогда.
утро занималось тем дивным светом, похожим на подсветку картин, которую знали только прежние живописцы, рисовавшие луну и лунную дорожку на море.
это был какой-то даже страшноватый сиренево-желтый отсвет на востоке зимнего города в полвосьмого февральского утра, когда кажется, что сейчас случится начало невероятного романа. можно сказать, что свет этот был ядовит. и вот в него вышел, кашляя на ходу, весь отдавшись грудным звуком пятнадцатиградусному морозцу фронтового с гриппом безжалостного насчет болезни города - "леша-надень-шапку-в-конце-то-концов". естественно, в растоптанной демисезонной обувке с давно сопревшими летними стельками.
и линии скрестились, а точки сошлись.
стало отчетливо ясно, что ядовитый вирусный город никогда не тронет лешу-надень-шапку болезнью, как бы он не стремился раздеться. слишком деловитым и приятельским было соприкосновение спешащей фигуры и зарева на горизонте. так подросток заходит к дружку за пластинкой, миутный контакт без всякого вреда для обоих.
что же ты делаешь с собой, ипполит.
на тебе зимняя обувь, под теплой курткой любимый шарф, а когда ты выходил из дома без шапки не вспомнят даже эти голые немолодые липы. ты повалишь этого толстого лешу двумя качками, а на руках и вообще за полторы секунды, если не двоих таких одновременно, ведь он не подтянется и пяти раз на перекладине. почему же ты похоронил себя под ворохом зимней одежды, а он спокойно встречает рассвет, как лесничий на обходе своего участка.
нахрена тебе престарелый сослуживец, дедушка, которого необходимо вежливо выслушивать, и его прогнозы похолодания на этой неделе.
когда ты последний раз окунался в прорубь. когда последний раз подходил к незнакомой даме на улице.
что у тебя впереди, неужто осталось "рыпать коленкой", как это в детстве проделывал шутник дед Анисим, улыбаясь полным железных зубов ртом.
не ради таких ли лешей дракон везде появляется без шапки, с молодцеватой отмашкой руки при ходьбе, забывая про истертый о маты зад, исколотый тзт..
"херка, нет ты хлянь - как у меня коленка рыпает" - пфр-пфр-пфр. и мог так рыпать удивительно долго под наивным синим взглядом пятилетнего пацана - пока хватало газов с кисловатого борща.
ростом повыше меня будет, под метр девяносто. толстоват, в ногах, в розовом лице, да и всем периметром пуховичка - фатоватый мальчик лет двадцати, с черной папочкой, которой снабжает юных "менеджеров" вечно голодная предпринимательска поросль, уже послеельцинская - не выщипать никогда.
утро занималось тем дивным светом, похожим на подсветку картин, которую знали только прежние живописцы, рисовавшие луну и лунную дорожку на море.
это был какой-то даже страшноватый сиренево-желтый отсвет на востоке зимнего города в полвосьмого февральского утра, когда кажется, что сейчас случится начало невероятного романа. можно сказать, что свет этот был ядовит. и вот в него вышел, кашляя на ходу, весь отдавшись грудным звуком пятнадцатиградусному морозцу фронтового с гриппом безжалостного насчет болезни города - "леша-надень-шапку-в-конце-то-концов". естественно, в растоптанной демисезонной обувке с давно сопревшими летними стельками.
и линии скрестились, а точки сошлись.
стало отчетливо ясно, что ядовитый вирусный город никогда не тронет лешу-надень-шапку болезнью, как бы он не стремился раздеться. слишком деловитым и приятельским было соприкосновение спешащей фигуры и зарева на горизонте. так подросток заходит к дружку за пластинкой, миутный контакт без всякого вреда для обоих.
что же ты делаешь с собой, ипполит.
на тебе зимняя обувь, под теплой курткой любимый шарф, а когда ты выходил из дома без шапки не вспомнят даже эти голые немолодые липы. ты повалишь этого толстого лешу двумя качками, а на руках и вообще за полторы секунды, если не двоих таких одновременно, ведь он не подтянется и пяти раз на перекладине. почему же ты похоронил себя под ворохом зимней одежды, а он спокойно встречает рассвет, как лесничий на обходе своего участка.
нахрена тебе престарелый сослуживец, дедушка, которого необходимо вежливо выслушивать, и его прогнозы похолодания на этой неделе.
когда ты последний раз окунался в прорубь. когда последний раз подходил к незнакомой даме на улице.
что у тебя впереди, неужто осталось "рыпать коленкой", как это в детстве проделывал шутник дед Анисим, улыбаясь полным железных зубов ртом.
не ради таких ли лешей дракон везде появляется без шапки, с молодцеватой отмашкой руки при ходьбе, забывая про истертый о маты зад, исколотый тзт..
"херка, нет ты хлянь - как у меня коленка рыпает" - пфр-пфр-пфр. и мог так рыпать удивительно долго под наивным синим взглядом пятилетнего пацана - пока хватало газов с кисловатого борща.